Подняв взгляд на своего спутника, я обомлела. Он воистину страшен в гневе. Лицо побледнело от напряжения, тонкие губы сжаты, а незрячий серебряный взгляд устремлён в сторону моих обидчиков. Даже меня холодом обдало. Будто смерть сама смотрит, а не живой человек.
Не удивительно, что наёмников оторопь взяла от неожиданности.
— А ты ещё кто такой, урод? — осмелился самый захмелевший из них и оттого смелый самый.
Видимо, он действительно реагирует на звук. Всего секунда и Клён сжимает горло наглеца. Пьяный наёмник стремительно краснеет и начинает хрипеть и вырываться.
— Клён! Отпусти его, — дёрнулась я.
Капюшон с головы свалился, и чёлка предательски скользнула в сторону.
В таверне что-то зазвенело, грохнувшись на пол, и наступила тишина.
Меня больше ничего не держало. Я воспользовалась всеобщим замешательством, подбежала к Клёну и, схватив его за руку, потащила наверх.
И уже поднявшись по лестнице, услышала перешёптывания за спиной.
— Вы видели её? Это какая-то болезнь?
— Чудовище.
Громко хлопнув дверью, я задвинула щеколду и тяжело дыша, прижалась к ней спиной. Впервые после получения своего увечья, я столкнулась с реакцией на это окружающих. Я подозревала нечто подобное, но подозревать и слышать в спину обидные слова — не то же самое.
Если бы я могла, то заплакала, настолько сильно душили меня эмоции в тот момент. Но мне не хотелось выглядеть ещё более жалко рядом с тем, кто лишён самой возможности видеть.
— Плохая была идея, — устало проговорил Клён, подходя ближе и неуверенно касаясь моего плеча.
— Ты слышал? — не обращая внимания на его слова, спросила я. — Слышал, что про меня говорят? Я чудовище. Лучше не трогай меня.
Позорно. Но всё-таки я не выдержала и сорвалась. У меня начиналась самая банальная истерика. А он, конечно, не послушал и попытался притянуть меня к себе.
— Мне всё равно, что они говорят, Тиса. Ты меня слышишь?
— Нет, и ты сам пожалеешь о своих словах, когда меня увидишь, — глухо прорычала я, отодвигаясь. — Я отвратительна. Ужасна. Я на человека-то похожа, только когда лица моего не видно!
— Тиса!
Он дёрнул меня к себе за руку. Грубо, больно, обидно. Прижал к себе, не выпуская и не позволяя оттолкнуть.
— Отпусти, Клён!
— Нет, — тихое и твёрдое.
— Я сказала, отпусти.
— Успокойся, прошу.
Но меня не так-то просто сейчас успокоить.
Вздохнув, он расстегнул фибулу и, отбросив плащ в сторону, затем осторожно избавил меня и от сумки. Вырваться всё равно не получалось. Клён намного сильнее меня, и без магии я больше ничего не могла в подобной ситуации противопоставить. Он легко удерживал меня даже одной рукой.
— Отпусти, — в который раз повторила я. Бесполезно.
Клён как пушинку подхватил меня на руки и лёг вместе со мной на кровать, накрывая одеялом и прижимая к себе. И ни слова не сказал.
— Ну что ты меня трогаешь? Я мерзкая, противная, отвратительная…
Его рука резко дёрнулась к моим волосам и, сжав на затылке, заставила откинуться назад. У меня дыхание перехватило, а он воспользовался этим и закрыл мне рот поцелуем. Я не отвечала. Меня всё ещё потряхивала истерика. Без звука. Без слёз. Только руки до боли сжались в кулаки.
— Ну хватит, — прошептал он.
Я попыталась его оттолкнуть, когда его рука выпустила волосы на затылке. И опять потерпела фиаско.
Клён перехватил, завёл мои руки за голову и одной рукой прижал мои запястья к кровати. Другой он отвёл мои волосы с лица и вновь поцеловал. Мягко. Нежно.
— Ты не оставила меня там одного в темноте. И я клянусь, не оставлю тебя.
— Я этого не просила, Клён, — прошептала я бессильно.
— Знаю. Я тебя прошу…
Он поцеловал меня в краешек губ, затем в подбородок. Дотронулся пальцами до лица, касаясь шрамов и иногда замирая. Изучая моё уродство…
Я затаила дыхание, с неким извращённым нетерпением, ожидая того момента, когда он отшатнётся, отпустит. Согласится со всеми. Примет неприглядную правду такой, какая она есть.
Когда чуткие пальцы скользнули к отсутствующему глазу, я вздрогнула всем телом и снова попросила не трогать меня. Но вместо того, чтобы выполнить мою просьбу, он прикоснулся губами к обезображенной коже и прошептал:
— Я хочу, чтобы тот, кто сделал это с тобой, страдал до конца своих дней, потому что убивать за такое — мало.
Я невольно всхлипнула, а из единственного глаза скатилась вымученная слезинка. Да и ту поймали ласковые губы Клёна.
— Клён, зачем ты так? Почему ко мне так относишься?
— Я не знаю, Тиса. Честно, не знаю. Просто ещё там в лесу на дереве, я понял кое-что и кое-что почувствовал. Ты словно звёздочка появилась из мрака и отчаяния. Повела за собой. Сначала я просто шёл, потому что иного не оставалось. Но потом почувствовал тепло вот здесь, — он прикоснулся к своей груди.
— Ты просто благодарен мне…
— Нет. Не только. Ты не понимаешь. В кромешной тьме я кое-что вижу. И это ты. Больше ничего нет. Только тьма, звуки и ты. Иногда звуки рисуют силуэты предметов и людей, помогают ориентироваться, но тебя я вижу, вижу, понимаешь?
Я немного успокоилась, в попытке осмыслить ситуацию.
— Этим не объяснишь твоё влечение.
— А может у происходящего один смысл, и тебе суждено было стать моей путеводной звездой?
Сказано это было так, что я почти поверила, поддалась сладкому трепету в груди. Но мне нельзя в это верить. Не могу я.
— Тиса, ты на редкость упряма. Но это мне даже нравится, — вдруг рассмеялся мужчина, ласково потёршись своим носом о мой нос. — Не убегай, прошу, — он отпустил мои руки.
Быть может он хотел сказать или сделать что-то ещё, но в дверь постучали, и мне пришлось встать, чтобы открыть. На пороге стоял сам хозяин.
— Простите… — замялся он, протягивая поднос с моим прежним заказом. Руки его подрагивали. — Примите это в качестве извинения.
— Благодарю вас, — ответила я с достоинством, приняла поднос и сразу же поставила его на столик.
— И ещё. Не могли бы вы съехать завтра?.. Там люди разное говорят, боятся. Я, конечно, всё понимаю, но…
Понимает он, как же.
— Можете не волноваться, мы так и планировали, — подал голос Клён.
Ещё раз поблагодарив нас, трактирщик раскланялся и ушёл, а я снова закрыла дверь.
Извинение трактирщика выглядело более чем щедро. Помимо моего заказа, здесь имелись фрукты и жареное мясо. Выглядит, как подношение богам. Или скорее демонам, учитывая ситуацию. А девственниц, вроде как, извините, тут не водится, довольствуйтесь мясом, господа.
Настроение при виде еды немного поднялось, и я даже пошла на поводу у Клёна, и кормила его с рук виноградом. Хотя, я заметила, одну любопытную вещь — он как будто действительно прекрасно знал, где и что находится, определяя это по звукам и запахам.
Когда понадобилось выйти по нужде, а заодно и умыться и руки помыть, вниз пришлось идти вместе. Клён ни за что не собирался оставлять меня одну, да и я его тоже. Видела, на что он способен и как плохо контролирует свой гнев, направленный на посторонних.
Встречавшиеся по пути постояльцы и случайные клиенты косились на нас и шарахались прочь, но задирать больше никто не решался.
— Завтра поедем в Арсит. Это достаточно большой город и там должны быть хорошие целители, — сообщила я, раздеваясь перед сном.
— Но это на востоке, — возразил Клён. — Изначально ты не туда собиралась.
— Ничего страшного, если небольшой крюк сделаем.
— Учти, что так ты от меня не избавишься, — прошептал он тихо, вдруг приблизившись ко мне со спины. Я даже не вздрогнула, хотя и не слышала звука его шагов. Это становилось до странного естественным.
Только когда по моей обнажённой коже скользнули его ладони, а горячие губы запечатлели поцелуй на шее, на мгновение оцепенела. Как бы я не брыкалась, это было чертовски приятно.
И должна признать, я не железная всё-таки.
Пусть потом мы будем оба жалеть о содеянном. Только это то, что сейчас необходимо нам обоим. То немногое, о чём я буду вспоминать с теплом… сидя в своей избушке над фьордом…
Я откинула голову на плечо Клёна и обвила его сильную шею одной рукой, позволяя его рукам изучать моё тело. Кроме ожогов и обезображенного лица мне стыдиться нечего.
Клён склонился, нежно и настойчиво целуя меня в губы, а его пальцы тем временем творили своё темное дело, расстёгивая застёжку бюстика. Справившись с этим, он накрыл ладонями мою грудь, нежно поглаживая и массируя её, и я явственно ощутила на себе его решительность.
Внутри меня вели неравный бой паника и желание. Несмотря на свой возраст (мне было двадцать семь лет, что по местным меркам считалось возрастом законченной старой девы), я ещё никогда не была с мужчиной.
А Клён легко подхватил меня на руки и уложил на постель, покрывая поцелуями мою шею и спускаясь ниже к груди. Отбросив страхи, я отдалась волнующим чувствам и с удовольствием зарылась пальцами в его волосы. Но мужчина не ограничился лаской груди и спустился ниже, избавляя меня от последней преграды на пути его страсти.
Он погладил меня по внутренним сторонам бёдер, разводя ноги в стороны, и склонился, проникая языком в моё лоно, не спеша и чутко лаская нежную трепетную плоть. От этих ласк тело наполнилось сладкой дрожью и не в силах это выдерживать, я выгнулась под его рукой, которая продолжала ласкать обнажённую грудь.
Это была самая невероятная пытка. Мне хотелось попросить, чтобы он остановился, и вместе с тем, жаждала продолжения ласк до бесконечности. Когда же ощущения достигли своего пика, а сознание затопило нечто яркое и оглушающее, я замерла, после чего больше не смогла контролировать эту сводящую с ума дрожь и громко застонала, прикусив нижнюю губу.
Клён снова навис надо мной, срывая с моих губ стоны и уже пальцами продолжая ласкать моё ставшее ещё более чувствительным лоно. Я вцепилась в его плечи и выгнулась вперёд уже сама, целуя его с каким-то неистовством, совершено неожиданным даже для меня самой. Затем я почувствовала, как его член большой и твёрдый прижался к моему животу. И даже напряглась, когда попыталась представить то, как это будет происходить.
На какой-то миг стало страшно.
— Тиса, я ведь могу не делать этого, если ты боишься или не хочешь, — прошептал мужчина хрипло.
— И над кем это ты сейчас издеваешься? — поинтересовалась я, обвивая руками за шею и притягивая для поцелуя. Одновременно с этим я притянула его к себе ногами, решив не отодвигать неминуемое.
И больно почти не было. Он повёл себя очень чутко и полностью вошёл не сразу, позволяя мне привыкнуть и расслабиться. Затем, он начал медленно двигаться во мне, а потом был… резкий толчок, короткая вспышка боли и я уже чувствую, как его естество погружается в меня полностью.
Всхлипнув под действием эмоций, я поддалась вперёд и прижалась к его сильному и горячему телу. А Клён ускорил темп, заставляя снова ощутить волны наслаждения, от чего я уже не могла сдержать рвущиеся наружу стоны и всхлипы.
Темп изменился, стал резче, и я ощутила сильную пульсацию внутри себя. Сделав последнее движение, Клён тоже застонал, прижимая меня, подминая под себя.
Я почти дышать не могла, но отчего-то не страшилась этого. Моё заполняло приятное чувство опустошённости и неги. А всё, остальное казалось таким неважным сейчас.
Вскоре мужчина просто вытянулся на постели рядом, крепко прижав меня к себе.
Я заглянула в спокойное умиротворённое лицо и едва не задохнулась от нахлынувшей вдруг нежности. Настолько перехватило дыхание.
Сейчас в полумраке комнаты, мне казалось, что Клён зряч и смотрит на меня своими странными серебристыми глазами, в которых отражается свет далёких нездешних звёзд и ещё нечто такое, отчего хотелось верить в то, что я действительно могу быть счастливой.
========== 3. Дорога надежды ==========
Кто-то в сердце твоем, что-то хочет найти…
Своей теплой рукой твоё держит запястье,
Он бы мог просто встать, развернуться, уйти.
Может это и есть настоящее счастье.
Хельга и Ветры Времён — «Не оставляй меня одного в темноте»
Как бы я не опасалась и не ждала удара в спину, но трактир мы покинули без помех. Я-то боялась, что вчерашние головорезы могут нам помешать. Но, как оказалось, зря. Трактирщик снова извинился за вчерашнее, помог собрать провизию в дорогу и подсказал, что в Арсит двигается караван.
Посовещавшись с Клёном, мы решили прибиться к каравану, тем более деньги позволяли.
— Только давай условимся сразу, Тиса, — вдруг сказал он. — Мы больше не будем братом и сестрой. Я не хочу, чтобы если что на нас косились как на извращенцев.
Я покраснела, вспоминая о том, какими глазами на нас смотрел трактирщик и его жена, утром. Стены то в трактире тоненькие, подумали люди об инцесте. Конечно, мне тоже не хотелось, чтобы нас выгнали из каравана за разврат, и я согласилась с Клёном, что родственниками мы представляться больше не будем.
Взяв меня за левую руку, Клён надел на мой палец тоненькое серебряное колечко с какой-то маленькой необычной завитушкой и протянул такое же, только чуть шире, кольцо мне.
— Теперь ты мне надень.
Сбитая с толку я даже возражать не стала, а покорно выполнила его просьбу. И лишь потом поинтересовалась.
— Это ведь то, что я думаю?
— Ну, если ты думаешь, что мы муж и жена, тогда да, — Клён улыбнулся и вдруг нежно поцеловал меня в губы.
— А ничего, что это не просто кольца? И вообще откуда они у тебя?
— В кармане завалялись, — отмахнулся мужчина, но мне показалось, что он откровенно издевается. — Представляешь, каково мне было узнать о том, что я в лесу память потерял, и зрения лишился потому что невесту себе искал.
Ну да, как же.
Вообще в этой стране было несколько способов заключить брак. Самый распространённый включал в себе традиционный обряд в любом храме Божественной Милости, где один из главенствующих божеств подтверждал серьёзность решения молодых. Это красивая церемония и потому не удивительно, что она пользовалась большой популярностью.
Но были и другие обряды. И один из них был связан с этими кольцами. Никто не знал, откуда они берутся, просто любой свободный от брачных уз прихожанин мог вдруг найти у статуй богов пару колец. Это значило, что скоро ему надлежит сделать судьбоносный выбор, и выявить подлинность чувств своей возлюбленной или возлюбленному.
Как и в традиционной церемонии кольца надевались на пальцы жениха и невесты. Если на кольцах появлялись надписи соответствующие именам невесты и жениха, брак незамедлительно считался действительным. Если же по какой-то причине возникало другое имя, считалось что сами боги против такого союза. И влюблённым ничего не оставалось делать, как продолжать свои поиски вторых половинок дальше.
— Дай руку, — попросила я Клёна и с замиранием сердца прочла своё имя на серебристом тонком ободке. Шальтиса Ясень.
Поднеся своё кольцо, я увидела там, конечно же, иное имя. Натэль Эльсоэр.
Внутри всё похолодело. Я уже слышала это имя.
Мой враг.
Убегая из столицы, я словно заяц петляла по теням переулка и останавливалась, избегая встреч даже с одинокими путниками. Возможно, лучше было бы забраться на крыши, но меня ещё шатало от слабости, и я боялась свалиться.
Неожиданно, нырнув в очередные объятия темноты, я услышала приглушённые голоса. Один из них был мне знаком. Именно он участвовал в лишении меня дара…
— Доложите Эльсоэру о том, что последняя ведьма уничтожена, — говорил грубый мужской голос, в котором самодовольство просто зашкаливало. — Пусть Натэль мелочь теперь отлавливает по подворотням, а основную работу мы сделали.
Натэль Эльсоэр. Кто он?
Никогда не сталкивалась с этим человеком, но не было препятствием для моей ненависти.
— Что-то не так, Тиса? — спросил Клён, почувствовав моё замешательство.
— Ты ничего не вспомнил? — спросила я, зажмурившись и глубоко вздохнув.
Мне не хотелось верить в то, что Клён и есть тот самый Натэль Эльсоэр. Да и как-то глупо и странно полагать, что боги решили свести меня с моим врагом. Никогда не слышала о подобном. И только имя говорило само за себя.