С того дня Гарри, а вместе с ним Малфой, Забини и Нотт, тоже заинтересовавшиеся забытыми магическими техниками, фактически поселились в Хогвартской библиотеке, попутно устроив игру «Кто найдет больше интересной информации».
И хотя профессор Бинс совершенно не собирался изменять своему стилю преподавания, на его уроках можно было спокойно читать что-то более интересное, а в конце занятия он даже снисходил до разъяснений, если у ребят возникали какие-то вопросы.
В списке же нелюбимых предметов Гарри лидирующие позиции с переменным успехом занимали: гербология, защита от темных искусств и трансфигурация.
Гербологию Гарри невзлюбил сразу же, и в этом не было ничего личного, потому что профессора Спраут не полюбить было невозможно. Эта кругленькая, румяная женщина, обладающая изумительным характером и по умолчанию любящая всех своих студентов, вне зависимости от цвета галстука, располагала к себе с первого взгляда. Но вот сам процесс копания в земле вгонял Гарри в тоску, а прихотливые и зачастую крайне мерзкие на вид магические растения откровенно раздражали.
С трансфигурацией дело обстояло еще хуже. Чрезвычайно полезная и нужная наука давалась Гарри так же плохо, как чары, вот только, если на уроках Флитвика он чувствовал, что со временем у него обязательно получится, то под суровым взглядом МакГонагалл вся уверенность в своих силах испарялась, как утренняя роса на солнцепеке.
Нельзя сказать, что профессор излишне придиралась к нему или ругала за неудачи, но по ее поджатым губам и укоризненным покачиваниям головой было очевидно, что Гарри она считает неперспективным «материалом». Зато Анна, вместе со своими подругами Лавандой и Гермионой, вызывала в строгой МакГонагалл небывалый энтузиазм и периодически удостаивалась похвалы.
Драко был уверен, что МакГонагалл просто счастлива возможности наградить Гриффиндор десяткой-другой баллов, которые ее факультет терял в немыслимых количествах. В основном, конечно, на уроках зельеварения.
Вообще, у Гарри складывалось странное впечатление, что соревнуются между собой не столько студенты, сколько деканы. Причем, только двое из четверых, потому что Спраут и Флитвику на межфакультетские разборки было откровенно начхать. Первая считала, что детям нужны забота, внимание и спокойный, размеренный труд, а не всякие непонятные гонки. А второй искренне полагал, что знания и умения куда важнее каких-то там глупых баллов.
Снейп же с МакГонагалл сражались за количество камешков в факультетских часах так, будто от этого зависели их жизни. Если первый отнимал баллы у Гриффиндора, вторая тут же находила повод их вернуть и добавить еще, и наоборот.
— Устроить бы им магическую дуэль, что ли, — раздраженно процедил как-то Блейз, после того, как на трансфигурации со Слизерина сняли десять баллов за то, что он помог Дафне с заклинанием. И это не вызвало бы вопросов, если бы двумя уроками ранее, на зельеварении, Невилл Лонгботтом не потерял ту же десятку, опрокинув котел.
— Точно, — развеселился Малфой. — Я так и вижу! Профессор, профессор, к барьеру! — он ехидно изобразил поклоны невидимым учителям. — Хитрецы против глупцов! Палочки на изготовку! Бой! Ох, простите, Минерва, я, кажется, вас ухлопал!
— С чего ты взял, что победит именно Снейп? — спросил Гарри, вытирая выступившие от смеха слезы.
Драко саркастически ухмыльнулся.
— А кто? Да наш декан лучший дуэлянт магической Британии! У МакГонагалл нет ни шанса, если только она не обратится кошкой и не натравит на него своих блох!
Слизеринцы снова расхохотались и с тех пор на каждом уроке трансфигурации развлекались тем, что представляли себе эту дуэль во всех красках.
Что касалось защиты от темных искусств, то тут все было мутно и непонятно. Профессор Квиррелл, невесть как получивший должность учителя ЗоТИ после года преподавания маггловедения, как поведали ребятам старшекурсники, со всем своим заикающимся красноречием принялся убеждать студентов в том, что чеснок — панацея ото всех бед, начиная вампиром и заканчивая фамильным проклятием.
Защитные и боевые заклинания, очевидно, в программу первого курса не входили, а вместо теории Квиррелл увлеченно рассказывал о собственных подвигах, большинство из которых — как подозревали студенты — ему приснилось, будучи уверенным, что учебник дети могут почитать и сами.
Гарри честно попытался. И довольно скоро осознал, что сложно научиться защищаться от того, о чем не имеешь представления. Ведь чтобы противостоять, например, дракону, неплохо бы как минимум знать, что он умеет летать и дышать огнем. А если дракон представляется этаким абстрактным злом без уточняющих характеристик, как понять, что для защиты от него не хватит остро наточенного ножика?
Так что защита от темных искусств оставалась для Гарри такой же темной, как сами искусства. И он решил пока сосредоточиться на других предметах.
Астрономия и полеты на метлах болтались где-то посередине между первыми двумя списками. Особого восторга не вызывали, но и сложностей особых тоже, и отношение к ним было нейтральным. Надо, так надо.
А вот руны, в изучение которых Гарри, следуя совету Флитвика, погрузился с головой, стали настоящим адом.
Продираться сквозь туманные смысловые значения символов, осваивать схемы построения формул и производить необходимые расчеты было неимоверно сложно. Уже с первого занятия Гарри понял, почему этот предмет начинают изучать только с третьего курса, концентрация внимания и терпение требовались просто бешеные. И это несмотря на то, что профессор Бабблинг, как могла, старалась упростить подачу материала, разжевывая каждое понятие так, чтобы понял даже низзл.
Гарри был чуть умнее низзла, поэтому с теорией справлялся почти прилично, а вот с практикой пока была беда. Значения рун перемешивались в голове, цепочка отказывалась составляться, а когда, наконец, Гарри удавалось выдать нечто, на его взгляд, логичное, выяснялось, что это не работает, потому что он забыл сто пятнадцатое правило сочетания символов. И тем не менее, отступать он не собирался, поскольку руны действительно могли сильно облегчить жизнь.
В этом он убедился, тщательно изучив полог собственной кровати, когда заметил, что несмотря на постоянный холод в подземельях, никто из студентов не мерзнет по ночам. Как он и предполагал, на внутренней стороне ткани оказалась вышита формула, благодаря которой от полога исходило тепло.
— Офигеть, — высказался Нотт, которому он показал находку. — А я думал, на нем просто согревающие чары…
— Я тоже сначала так думал, — отозвался Гарри. — Пока не узнал, что такие чары сами по себе не работают, и нуждаются в постоянной подпитке. Затраты, конечно, мизерные, но представляешь, сколько сил будет уходить у мага на поддержание согревающего заклятия на всех пологах всех кроватей в замке?
— А как же факелы? — озадачился Теодор.
Мальчики переглянулись и, не сговариваясь, рванули в коридор.
— Так и думал, — удовлетворенно улыбнулся Гарри, когда они осмотрели подставку. — Руна огня, активированная воздухом, плюс добавочная, реагирующая на движение. Вот почему они зажигаются только когда кто-то оказывается поблизости.
— Погоди-ка, до меня только сейчас дошло, — Нотт растерянно почесал затылок, — это же получается, что в Хогвартсе почти все зачаровывается рунами еще со времен основателей! Чары же не могут держаться после смерти наложившего их волшебника!
— Ну… по идее, да, — неуверенно кивнул Гарри. — Странно, что этот предмет не входит в обязательную программу.
А на следующий день у Батшеды Бабблинг снова произошел разрыв шаблона, когда вместе с Поттером к ней на занятия попросились еще четверо слизеринцев.
***
— Мордред бы тебя побрал, Поттер, с твоим заразным энтузиазмом! — простонал Малфой, когда спустя неделю они сидели в гостиной, общими усилиями пытаясь перевести рунный текст. — У меня уже мозги кипят!
— Радуйся, о, неразумный, что у тебя есть, чему кипеть, — Дафна сдула со лба светлую челку и закатила глаза. — А то, смотри, атрофируются, будешь, как грифы, спортивными достижениями впечатлять!
Алекс, устроившаяся недалеко от них с книгой, хмыкнула, наблюдая за компанией. Гарри Поттер удивлял ее все больше и больше. Мало того, что он сам был сообразительным и любознательным, так еще и явно обладал лидерскими качествами, увлекая своими интересами других.
И это несмотря на то, что почти весь факультет был уже в курсе о его проблемах с собственной магией. Будь на месте Гарри кто другой, его бы давно заклевали. Полукровка, да еще и со слабым потенциалом! Но Поттер, очевидно обладающий харизмой и умом, умудрялся акцентировать внимание на достоинствах, нивелируя недостатки.
— Что-то бред какой-то получается, — вдруг пробормотал Гарри, хмуро глядя на пергамент. — То ли мы где-то ошиблись, то ли у одного из символов несколько значений…
— Приплыли! — тоскливо констатировал Драко, откидываясь на спинку кресла. — Эй, Алекс, кто у нас из старшекурсников рунами занимается, не знаешь?
— Знаю, — Мальсибер усмехнулась, откладывая книгу. — Я. Что у вас там?
Она подошла сзади к дивану, на котором сидели Гарри и Блейз, заглянула в текст и изумилась.
«Ох, нифига себе Бабблинг задания им дает! Тут у любого мозг закипит!»
— Ничего, — внезапно произнес Гарри, задумчиво покусывая кончик пера. — Пусть кипит, зато потом легче будет.
Алекс вздрогнула от неожиданности и уставилась на мальчика. Она была абсолютно уверена, что не произносила ничего вслух.
— Что ты сказал? — недоверчиво переспросила она.
Гарри обернулся, непонимающе посмотрев на нее.
— Говорю, ничего, что задания сложные, быстрее разберемся… А что?
========== Глава 9. Наследственность ==========
Северус сидел в своем кабинете и, ругаясь про себя всеми цензурными и нецензурными выражениями, проверял бездарные эссе пятикурсников, когда в дверь настойчиво постучали.
— Войдите, — хмуро буркнул он и, подняв голову, обнаружил на пороге Александру Мальсибер, крепко державшую за руку растерянно моргающего Поттера. — В чем дело?
— Профессор, вы не поверите, — выдохнула девушка, и Снейп только сейчас заметил, что выражение лица у нее, как у маггла, узревшего волшебство, — но, похоже, у Гарри огромный потенциал к легилименции!
Северус от такого заявления в первый момент опешил, но быстро взял себя в руки.
— Неужели? — он иронично выгнул бровь. — И откуда такие предположения?
— Он услышал мои мысли, — Алекс отпустила руку Поттера и слегка подтолкнула вперед. — Давай, расскажи, как ты это делаешь.
— Я… — мальчишка, явно нервничая, пожал плечами. — Я не знаю… Я случайно.
— Случайно? — Северус встал из-за стола и подошел к нему. — Что ж, давайте проверим. Посмотрите мне в глаза. О чем я думаю, мистер Поттер? — он слегка опустил ментальный щит, вытолкнув на поверхность мысль об отвратительном вкусе тыквенного сока.
Несколько секунд Поттер честно напрягался, краснел, закусывал губу, но затем не выдержал и отвел взгляд.
— Не знаю.
«Лжец. Такой же, как его папаша!»
— Неправда! Я не врал! — внезапно вскинулся Поттер и тут же замолчал, покраснев еще сильнее.
Глаза Алекс округлились, а Снейп медленно выпал в осадок.
Нет, он, конечно, слышал о подобном, но… Спонтанная легилименция в одиннадцать лет? Да еще и без зрительного контакта! Без малейшего усилия!
Даже сам Северус не мог похвастаться подобными достижениями.
И у кого? У сына Поттера! Да они оба, что Джеймс, что Лили, всю жизнь были как открытая книга! Это смешно…
Желая убедиться в том, что не ошибся, Снейп поймал взгляд Поттера и попытался осторожно проникнуть в его разум. Ну, точно. Природный окклюменционный щит, хоть и слабенький, но вот так с полпинка не залезешь. Надо же… Но, черт побери, если у мальчишки такие данные, просто грех будет позволить им пропасть зря. То-то Дамблдор обрадуется.
— Кхм, мисс Мальсибер, — он поднял на Алекс тяжелый взгляд. — Будьте любезны, оставьте нас наедине.
Девушка понятливо кивнула и, ободряюще подмигнув Поттеру, направилась к двери.
— И еще, — остановил ее Снейп. — Будет лучше, если никто не узнает об этих неожиданных талантах мистера Поттера.
— О каких талантах? — Алекс очень достоверно изобразила удивление.
Северус одобрительно кивнул и, дождавшись, пока за ней закроется дверь, снова перевел взгляд на мальчишку.
— И давно с вами происходят такие «случайности»?
— Нет, — тот смутился. — То есть да… Такое было… несколько раз. Уже здесь, в школе. Я не знаю, как это происходит, просто слышу… обрывки…
— Однако, вы полны сюрпризов, Поттер. Сносные успехи в зельеварении, добровольное изучение рун, теперь еще и ментальная магия… Откуда что берется, — задумчиво добавил он себе под нос.
Последний вопрос был риторическим, но мальчик неожиданно ответил.
— Я думаю, это наследственное, сэр. В роду Поттеров многие поколения увлекались зельеварением.
— Вот как? Возможно, вы даже знаете их имена? — с насмешкой спросил Снейп, уверенный, что это семейные байки.
Но Поттеру удалось его удивить.
— Да, сэр, — серьезно ответил он. — Основатель рода Поттер — Линфред Стинчкомбский, живший в двенадцатом веке, всю свою жизнь занимался изготовлением лечебных настоек. Именно он является автором первых рецептов костероста и бодроперцового зелья. Его старший сын, Хардвин Поттер, продолжил дело отца после его смерти. Он женился и переехал в Годрикову лощину, где и оставались жить все последующие поколения. Зельями мои предки перестали заниматься только в семнадцатом веке, когда Ралстон Поттер впервые получил место в Визенгамоте.
Услышав эту короткую лекцию, Северус с трудом удержал на лице невозмутимое выражение. Того, что Поттер так хорошо знаком с историей своей семьи, он никак не ожидал. Двенадцатый век, с ума сойти! Сам он, к своему стыду, об истории рода Принц знал куда меньше.
— Ну, допустим, — наконец, произнес он, прищурившись. — А ментальная магия вам от кого в наследство перепала?
— Скорее всего, от Певереллов, сэр.
«Певереллы? — изумился Снейп, радуясь, что вернул на место щиты. — А они-то с какого бока?»
— Жену Хардвина звали Иоланта Певерелл, — продолжал мальчик. — Она была родной внучкой Игнотуса Певерелла, одного из трех братьев, которые…
— Кто такой Игнотус Певерелл, я в курсе, — прервал его Северус, пытаясь переварить полученную информацию, и криво усмехнулся. — Однако, вы неплохо осведомлены о своих корнях. Родители просветили?
Внезапно Поттер, который, увлекшись собственным рассказом, успел расслабиться, вновь заметно напрягся и промолчал.
— Впрочем, это неважно, — медленно добавил Снейп. — Я заметил, Поттер, что вы стремитесь к знаниям и саморазвитию, и, в связи с этим, у меня есть к вам предложение. Если вы достаточно разумны, то не откажетесь.
***
Ежемесячные совещания, проводимые директором Хогвартса с обязательным участием всех преподавателей и персонала, обычно были невероятно скучны и катастрофически бесполезны, а потому, заняв свое излюбленное место в дальнем углу, Северус приготовился потерять два часа своей жизни, стоически выслушивая жалобы коллег.
Он даже мог, не хуже Трелони, предсказать содержание этих жалоб.
Аргус Филч, округлив еще больше свои и без того навыкате глаза и брызжа слюной, будет требовать усмирить несносного Пивза, который сводит на нет всю его каторжную работу, пишет на стенах неприличные слова и вообще мешает жить.
Ирма Пинс, бессменная заведующая школьной библиотекой, давно и безнадежно одинокая дама бальзаковского возраста, будет жаловаться на детей, потому что они шумные, неаккуратные, портят ее бесценные книги и мешают жить ничуть не меньше неугомонного полтергейста.
Поппи Помфри, прекрасно зная, что Дамблдор пропускает все это мимо ушей, требовать и жаловаться не станет, а просто по-тихому попытается подсунуть ему на подпись смету со списком медикаментов, которые уже третий год жизненно необходимы больничному крылу.
Хагрид заведет неизменную песню о сострадании к братьям меньшим, умоляя позволить ему приютить очередного — акромантула/соплохвоста/гиппогрифа/черта лысого — нужное подчеркнуть.