— Чего? Это типа как наркоконтроль, что ли? — удивился Федор.
— Ну да. Отдельно такой позиции нет, так что все на нашем отделе. Сегодня мы работаем, можно сказать, в ночь. Клубы открываются часов в шесть-семь, все веселье начинается где-то в восемь, а пока наметим цели. В городе есть несколько мест, где частенько собираются не-люди. Вот, по ним и пройдемся.
Федор никогда еще не работал с другими сотрудниками отдела, и никогда не участвовал в рейдах, даже с другой стороны, потому с интересом наблюдал за происходящим. Сначала несколько человек блокировали вход, потом внутрь врывался отряд, музыку вырубали, всех клали на пол, требовали документы. Людей сразу отпускали, всех остальных задерживали и обыскивали. В первых двух заведениях нашли кое-что по мелочи, но это были в основном человеческие наркотики, которые были отделу до фени — они действовали на магических созданий совсем не так, как на людей, и потому их употребление и даже хранение не преследовалось. Единственное — не рекомендовалось угощать ими человеческих знакомых. Это рассматривалось как мелкое хулиганство или тяжкое причинение вреда здоровью, в зависимости от химсостава вещества.
В четвертом по счету, и последнем на сегодня, клубе Федор наконец обнаружил то, что они искали: коробку, полную по-особому высушенных листьев. Однако, они с Матреной столкнулись с некоторой проблемой — барменша твердо заявила, что эта коробка ее.
— Я пью чай с лотосом. А что, нельзя? — с вызовом произнесла бритая деваха.
Федор с интересом осмотрел работницу стакана и бутылки. Вот, сколько пил в барах — всегда за стойкой оказывались татуированные, украшенные пирсингом и причудливыми аксессуарами люди. Данное заведение не было исключением: дева сверкала почти лысой головой, черные узоры вились по предплечьям, массивные кольца покачивались в ушах.
Но не внешность была главным сюрпризом, а то, что девушка оказалась стопроцентным человеком. Охранники, музыканты на сцене, почти все посетители, да даже уборщица — были магическими существами, и только она — нет. В том-то и была загвоздка.
Рейда она ничуть не испугалась, уходить отказалась, мотивируя это тем, что рабочий день еще не закончен, а терять заработок она не собирается. Паспорт был в порядке, прописка имелась. Не придерешься. Применять силу к человеку отряд не имел права.
— Целая коробка? Вы столько чая пьете? — скептически спросила Матрена.
— И друзей угощаю, — нисколько не смутившись ответила девушка, — я — чистокровный неизмененный человек. И друзья мои — тоже. Это не запрещено.
— Но для магических существ лотос — наркотик, вы не можете этого отрицать, — настаивала Матрена, — мы вынуждены его конфисковать.
— А вот и нет! Не имеете права. Нет таких человеческих законов, что я не могу лотос употреблять. И отбирать вы мою вещь не можете.
Девушка зло прищурилась, Матрена прищурилась в ответ, но крыть было нечем. Если бы у барменши обнаружилась человеческая наркота, можно было бы надавить, но как назло все было чисто.
— Мы полагаем, что этот лотос украден, — произнесла Матрена.
Федор предпочел постоять в сторонке, пока женщины вежливо шипели друг на друга. Барменша, видимо была осведомлена о том, какие полномочия имеет отряд, потому ощущала себя в некоторой безопасности.
— Но доказательств у вас нет? — парировала она. — А раз так, оставьте меня и мой чай в покое!
Матрена растянула губы в злобной улыбке, пробормотала что-то о том, что ей надо переговорить кое с кем и отошла, а Федор остался следить за барменшей. Та проводила взглядом Матрену, налила себе шот и быстро глотнула. Потом еще и еще.
— Хотите? — как-то отстраненно спросила она у Федора, продолжая смотреть в сторону Матрены.
Дракон к тому моменту был уже изрядно измотан и зол. Упертая девка вызывала раздражение, но предложение халявной выпивки несколько смягчило его:
— Давай. Только не отрави.
— Да это ж водка обычная.
Девушка ловко налила Федору штук пять рюмашек, и дракон одобрительно подумал, что дева-то не совсем конченая. Соображает, что уставшему мужику надо.
— Лотос — опасная штука, — произнес он как бы в пространство, — а потерявшее разум создание подлежит уничтожению. Может, все-таки сдашь свой чаек? А хозяину потом скажешь, что сделала все, что могла… Подумай, люди ведь погибнут!
Девица пренебрежительно фыркнула:
— Да с чего они погибнут-то? Если только наоборот!
— В смысле — наоборот? Воскреснут? — удивился Федор, девушка наконец-то перевела на него взгляд и ехидно улыбнулась:
— Лотос используют в качестве афродизиака. И еще это совершенно необходимый ингредиент, который входит в состав зелья для зачатия. Без него многие пары не могут иметь детей.
— Так. А мне говорили иначе, — задумчиво произнес Федор, начиная светиться, девица никак не прокомментировала иллюминацию, но покосилась с интересом.
Через несколько минут дракон понял, что барменша права — лотос не был наркотиком. Однако, у некоторых созданий он мог ухудшать самоконтроль. Впрочем, многие дамы в тягости становятся совершенно невыносимы, так что тут непонятно: то ли лотос являлся причиной агрессивности, то ли беременность. Интересно, сказанное Матреной — это осознанная дезинформация или заблуждение, связанное с недостатком полноценных вдумчивых исследований?
— Спасибо за информацию, гражданочка, — Федор ласково улыбнулся, вызвав у девушки некоторое замешательство, потом кивнул на прощание и отправился на поиски напарницы.
Матрена была мрачна.
— Придется отпускать заразу и оставлять ей отраву. Вот ведь, тварь! Все, что мы можем, это предложить ей выкупить ее «чаек». Не думаю, что она согласится.
Женщина была расстроена и зла, Федор внимательно следил за выражением ее лица и словами, но не смог найти фальши. Спросить прямо? Нет, пока не стоит. Нужно попытаться окольными путями вызнать, как обстоят дела.
В свой район они возвращались в тягостном молчании. В самом конце пути Федор не выдержал и спросил, видела ли Матрена когда-нибудь своими глазами, как действует лотос. Матрена кивнула и, нехотя, рассказала, как они нашли притон.
— Троих тогда потеряли, — проговорила Матрена, пряча заблестевшие глаза за ресницами, — они дрались так, будто не ощущали боли. Это было страшно, Федор.
— Ясно.
Федор всмотрелся в лицо напарницы и все же решился. Пусть она и казалась несколько недалекой и косной, пусть некоторые вещи принимала «на веру», не удосужившись критически поглядеть на факты, но гнили в ней дракон не находил. К тому же у нее самой были дети, эта тема ей наверняка близка и понятна.
— Матрена, а потом этих… созданий осматривали?
— А? В смысле? Ты о чем? — женщина встрепенулась и пристально поглядела на дракона.
— Ты же знаешь, что у меня иногда бывает… как будто из ниоткуда приходят знания. И раньше они были точными.
— Да, и что? — насторожилась собеседница.
— Не знаю, стоит ли тебе про это говорить, — дракон и впрямь сомневался, но Матрена вцепилась в него, как бульдог, и заставила договорить.
Федор, тщательно подбирая слова, поведал все, что узнал про лотос. Матрена некоторое время сидела совершенно ошеломленная.
— Но это же… Погоди, не может быть, чтобы никто об этом не знал? — жалобно спросила она.
— Сомнительно.
— Бля… это что же? Мы им, выходит, размножаться не даем?
— Думаю, это называется как-нибудь красиво. Типа: «ограничение популяции».
— И… что нам теперь делать?
— А что бы ты хотела тут сделать?
— Это же… не по-человечески. Мы должны поддерживать порядок, не давать в обиду ни тех, ни других, — убежденно произнесла Матрена и в глазах ее мелькнула упертость фанатика. — А тут… явное ущемление. Ой! А остальные? Знают? Как думаешь, мой Матвей — тоже в курсе?
— С мужем сама все выяснишь. А вот с лотосом, думаю, нужно поступить так — копать, но не слишком активно.
— Позволить ворам уйти?
— Да. Там уж они сами разберутся. Или ты имеешь в виду — глобально? Глобально, боюсь, что ничего.
— Пиздец… — грустно выдохнула Матрена, — просто в голове не укладывается. Федь, я, честное слово, не из этих. Не из тех, кто считает магических существ недолюдьми.
— Я понимаю. Не расстраивайся так, Матрен. Мир несправедлив, тебе ли не знать. Или ты все еще веришь в рыцарей без страха и упрека?
— Честно? Верю. До сегодняшнего дня я и считала отряд такими рыцарями. Блин. Без розовых очков прям больно смотреть на реальность! — женщина криво улыбнулась, пытаясь шуткой прикрыть свою растерянность.
Федору даже жалко ее стало. Может, не стоило ничего говорить? Жила бы себе дальше спокойно. А теперь ее это грызть будет, покоя не давать. Только бы глупостей каких-нибудь не наделала!
— Матрена, ты человек уже взрослый, поопытнее меня, но…
— Дурища доверчивая, — завершила Матрена, вздыхая.
— Ну, не дурища, конечно… Но если тебе вдруг придет в голову побежать к Алексею Алексеевичу, то — не надо.
— Ну, он мужик хороший… может, посоветует чего… — пролепетала напарница, покраснев до корней волос, и Федор с ужасом понял: именно это она и собиралась сделать.
— Ему все прекрасно известно!
Мужчина чуть не застонал, представив себе, куда может завести такой разговор вспыльчивую и прямую в высказываниях Матрену. С нее станется резко осудить существующую практику и потребовать у начальства исправления ситуации. В то, что призыв к совести может сработать, Федор не верил, быстрее всего неудобного сотрудника заставят замолчать, чтобы не мутил воду и не портил остальным нервы. Каким образом — дело десятое, но уж точно ничего хорошего это в их жизнь не принесет.
— Да не! Не может быть! — запротестовала женщина, из последних сил отрицая очевидное.
— Он тупой? — напрямик спросил дракон.
— Нет, но могли же его ввести в заблуждение!
— Только если он совершенно не умеет анализировать информацию и питает полное доверие к своим источникам, что приводит нас к вопросу, который уже был озвучен выше, — сухо сказал Федор.
— Эй! — вскинулась было Матрена, сообразив, что, исходя из вышесказанного, она сама не блещет интеллектом, но тут же сникла, наткнувшись на серьезный, жесткий взгляд Федора. — Блин, ты прав, наверное. Просто я столько лет уже его знаю… Но с Матвеем-то поговорить можно?
— Можно, — разрешил Федор, и на этом они расстались, пойдя каждый в свою сторону.
Когда на следующее утро дракон подошел к месту встречи, Матрена уже ожидала его, нетерпеливо притоптывая.
— Давно стоишь?
— Пришла раньше. Всю ночь спать не могла, все ходила по дому и думала. С Матвеем чуть не разругалась. Чувствую себя ужасной дурой: все вокруг знают о том, что творится, но молчат, как будто так и надо. А я… просто не замечала. Эта фигня с лотосом еще ведь не все. Таких нарушений немало наберется. Помнишь оборотня? Как его… Иворг, вот. Матвей сказал, что в подобных случаях ситуация как правило решается в пользу человека. Это обычная практика. То есть никто даже и не пытается разобраться. У меня волосы дыбом встают, когда я думаю обо всей той несправедливости, что творится вокруг.
У Матрены был такой удрученный, подавленный вид, что Федор, желая хоть немного утешить напарницу, произнес:
— Совет состоит только из людей, но так было не всегда, в давние времена существовала сила, уравновешивающая, сдерживающая желание человечков подгрести все под себя. Многие века мир балансировал, однако, произошла страшная катастрофа, уничтожившая гарант справедливости для магических существ. С той поры мир перекосило: люди начали бесконтрольно размножаться, загрязнили полпланеты, магических созданий загнали в резервации… я понимаю людей: тяжело гармонично сосуществовать льву и лани, особенно, если ты — лань. Простой человек беззащитен перед магическим существом, тем же оборотням, с их приступами ярости и боями за территорию, нечего делать в человеческом городе, правильно их в резервацию загнали. Но постепенно, по чуть-чуть, шаг за шагом, прикрываясь безопасностью и контролем, люди все сильнее ограничивают не-людей, еще немного и это превратится в притеснение, а там и в геноцид.
— Ты говоришь о людях так, будто сам не человек, — заметила Матрена.
— Так и есть. Ваши приборы — не панацея. Никакой я не «человек призванный и видоизмененный».
— Федь, ты сильно светишься. Аж глазам больно! — пробормотала Матрена.
— Прикрой их и слушай. Я наконец-то начинаю понимать, что происходит. Не будем прерываться. Итак, я — истинный дракон. Это мой вид. Думаю, что родители были приемными. Или меня подменили. В детстве драконы ничем не отличаются от людей, взрослеют… о, а тут интересно, я раньше этого не знал! Взросление зависит от неразлучников, точнее от того момента, когда они станут совершеннолетними по законам своего народа. Итак, я стал превращаться, потому что все мои суженные достигли возраста согласия. А как только у меня появилась полуформа и форма, пришли и знания. Сейчас я уязвим, так как еще не все неразлучники соединились со мной, но как только это произойдет, я стану тем, кто сможет поспорить с советом. И кому-то не нравятся те перемены, которые я принесу. Или же все эти покушения связаны с чем-то другим… тут еще нужно выяснить, с чем. Паучки-то тоже неспроста приперлись.
Договорив, Федор надолго замолчал, обдумывая только что полученную из ниоткуда информацию.
— Но ведь один дракон, пусть даже очень сильный магически, не сможет изменить существующую практику. Для этого же нужен целый аппарат! — заговорила наконец Матрена.
— Да, понадобятся единомышленники, тут ты права. Есть вакансия правой руки. Хочешь?
— О, зовешь меня на темную сторону? Печеньки есть? — усмехнулась Матрена. — Не хмурься, я прекрасно понимаю, что ты — не зло. И все же… С точки зрения большинства моих знакомых, я буду предательницей человеческого рода. Я уже старая тетенька и прекрасно понимаю, как оно будет — беспардонные вопросы знакомых, полузнакомых и незнакомых людей. Неприязнь. Кто-то наверняка попытается подловить в темном подъезде меня или моих родных.
— Тяжело будет. Тут не спорю, — кивнул головой Федор, — безопасность постараюсь обеспечить, но от тухлых помидоров и остракизма спасти не смогу.
— Федь… а может так случится, что нас… ну, просто прихлопнут? Что тебе не удастся войти в силу? Или ее, этой силы, будет недостаточно? Неужели ты припрешься такой красивый… ну, скажем, на совет, и тебя примут с распростертыми объятьями? Товарищ дракон, как же нам вас нехватало? Пажалте на ваше креслице?
— Ну, красную ковровую дорожку вряд ли постелют.
— И чего тогда? Это же получится гражданская война?
— Вообще-то даже совет обязан подчиняться закону. А моя должность там четко прописана, сейчас ее никто не занимает, так как это может быть только дракон, а их уже много столетий не рождается.