Федор приостановился — уж больно это все было чудно, однако, потом он вспомнил, кто он и в каком месте работает. Побросав пакеты, он в несколько прыжков догнал неизвестное существо и, схватив за шиворот, сбил с ног. С лягушкой-то он так не разгонялся — боялся затоптать ненароком.
— Так! Отряд по сдерживанию! — гаркнул он в ухо пискнувшего парня, — документики предъявляем!
Парень выглядел донельзя растерянным и совершенно обычным — никаких видимых признаков того, что он умеет превращаться. Несколько мгновений пойманное существо оторопело хлопало глазами, беззвучно раскрывало рот и хлопало себя по карманам, а потом протянуло-таки Федору изрядно измятую бумажку.
— Лоддер, — прочитал мужчина, — что за…
Он хотел было спросить у парня, что за зверь такой — «лоддер», но этого не понадобилось: информация пошла. Лоддер оказался достаточно безобидным существом — шутником, любящем разыгрывать людей в ночное время суток. Иногда его шуточки могли сильно напугать, впрочем, сведений о каком-либо значимом вреде не было. Максимум — превратится в собаку и цапнет за ногу не до крови.
— Хулиганим, значит? — строго спросил Федор, еле удерживая суровый вид — парень оказался достаточно симпатичным.
Наверняка поганец это прекрасно знал и беззастенчиво пользовался: он робко улыбался Федору с видом невинным и смущенным.
— Простите, я больше не буду! — совершенно по-детски соврал лоддер, прижимая руки к груди.
— Врешь! — Федор не сдержался и улыбнулся-таки обаятельному рыжику. — Ладно, иди, смотри только — к детям и старикам не лезь.
Федор отдал документ, и лоддер, пролепетав что-то вроде: «Спасибо, дяденька!», убежал чуть ли не вприпрыжку.
— Нда… — пробормотал Федор себе под нос, возвращаясь к оставленным на снегу пакетам с провизией, — интересно я теперь живу!
Почему-то у мужчины было такое чувство, что с рыженьким лоддером они еще пересекутся.
***
Юрий встретил Федора прямо в коридоре. Он сидел на полу, прижимаясь спиной к стене, и снова был попобавой.
— А я — опять! — тихо произнес он и уставился на Федора голубым глазом, — раньше превращался в эту чувырлу редко, а тут две ночи подряд! Федь, меня тянет куда-то. Вот прям крылья чешутся. Что делать, а?
— Погоди пять сек, мешки разберу и будем думать.
Мужчина быстро покидал продукты в холодильник и вернулся к скрючившемуся мышу.
— Слушай, я прямо не знаю. Может, телек посмотрим и тебя это как-то отвлечет?
Мыш грустно помотал головой.
— А потрахаться не хочешь? — продолжил завлекать Федор.
— Хочу, но еще больше хочу улететь, а куда — и сам не знаю.
— Ладно. Я понял, нам надо куда-то пойти. Но сексоваться с другим мужиком я тебе не дам, так и знай! Даже если он будет не против.
Попобава кивнула, а потом закрыла лицо длинными пальцами как-то подозрительно захрюкала.
— Юр, ты чего, а? — Федор обеспокоенно посмотрел на попобаву, со стороны непонятно — то ли она нервно хихикает, то ли ревет.
Пришлось повозиться — мыш не хотел показывать лицо, отворачиваясь, но в конце концов Федору таки удалось взглянуть в его глаз и установить, что попобава именно плачет, а не смеется.
— Юр, ну не переживай ты так. Ну, тянет и тянет, сейчас оденемся, спрячем твои крылья под пальтишком, шапку найдем побольше, чтобы уши не отморозить и пойдем смотреть. Или ты так расстроился из-за того, что я сказал? Ну, насчет секса? Так прям необходимо с этим мужиком потрахаться?
— Нет, ну за кого ты меня принимаешь? При чем тут секс? — всхлипнул мыш, — я… ну, за что мне вот это, а? Почему я превращаюсь в эту гадость? Я не хочу ни идти, ни лететь, я хочу быть нормальным! Обычным! Как это было бы здорово!
Федор вздохнул, погладил мягкий кончик мышиного уха, не зная, что сказать на этот крик души.
— Слушай, ты кажется… ну как-то отделяешь себя от попобавы, но на самом-то деле это все тот же ты.
— Ага, только не очень хорошо собой управляю и еще с меня шерсть летит!
— Юр, ну есть же люди с разными навязчивыми состояниями. Кто-то считает все предметы, попадающиеся на пути, и не может успокоиться, пока не пересчитает все горошинки на платье соответствующего принта, а у тебя — вот так. Слушай, а помнишь, когда ты ко мне прилетел, то почти сразу пришел в себя? Разговаривал вполне связно.
— Думаешь, когда мы будем на месте, меня… отпустит?
— Пошли, проверим! Давай, поднимайся, будем тебе обувь подыскивать.
Попобава кивнула, поднялась на ноги, внезапно ее качнуло, глаз остекленел и, прежде чем Федор успел что-либо предпринять, мыш проскользнул мимо него в комнату и выпрыгнул в распахнутое окно.
Мужчина ахнул, не зная, что предпринять — на своих двоих ему за летуном явно не угнаться. Подойдя к проему окна, Федор поглядел вслед стремительно исчезающему силуэту. В грудь толкнулось такое странное чувство: смесь легкой тревоги и восхищения быстрым, ловким существом. Почему он назвал себя «гадостью»? Что может быть лучше крыльев, прекраснее полета, свободы, когда небо прыгает прямо в твои объятия? Федор, не отрывая взгляда от чернильного неба, затянутого густыми фиолетовыми тучами, рванулся вслед за Юрием, как будто его что-то дернуло. Даже и не понял, как встал на подоконник и сделал шаг вниз. Воздух ударился в перепонки крыльев, хвост мотнуло, но он привычно позволил силе приподнять свое тело, и вот уже он стремится вслед за пушистым тельцем. Попобава была такой маленькой по сравнению с ним, что Федор решил не подлетать слишком близко — как бы не снести. Родной двор остался далеко позади, под брюхом мелькали дома. Федор знал, что он-то, в отличие от попобавы, может лететь гораздо быстрее, ведь его держат не крылья, а магия, но он был вынужден следовать за медлительным мышем.
Наконец мыш начал заходить на посадку, выбрав для этого безлюдный парк. Федор мысленно одобрил решение попобавы — ему нужна была достаточно большая площадь для того, чтобы опуститься на землю.
Едва ноги попобавы коснулись дорожки, она побежала в сторону одного из деревьев. Что происходило в следующие несколько минут, Федор не видел, так как был занят: необходимо было очень осторожно опуститься, не задев при этом ни провода, ни деревья, когда же он выполнил все маневры, едва не снеся недействующий фонарь крылом, то увидел, что по мерзлой земле катается рычащий клубок из двух переплетенных тел.
Федор замер в недоумении: с его Юрочкой дралась какая-то крякозябра. Непонятное существо было сложно разглядеть, единственное, что было ясно — это не человек и не собака. Существо повизгивало, попобава шипела, Федор раздумывал — как их разъединить? А то еще покоцают друг друга. Дрались существа неумело. Хотя у противника Юрия были внушительные когти, ран на теле мыша не было, но Федор все равно нервничал. Создания были так увлечены, что, кажется, вовсе не замечали наблюдателя, и Федор решил просто крикнуть, вдруг они прислушаются к гласу разума, ведь вообще же непонятно, чего сцепились!
Федор хотел миролюбиво спросить что-то вроде: «Ну, чего вы деретесь?», но вместо этого из горла вырвалось страшное низкое ворчание. Существа вздрогнули, расплелись и повернулись в сторону Федора. Попобава придушенно пискнула, тот, второй, припал к земле, напружинив все четыре ноги, выставил вперед длинные зубы и, резко развернувшись, попытался забраться на ближайшее дерево, передвигаясь длинными прыжками. Наверное, вид Федора изрядно его перепугал, настолько, что он не сообразил — дерево не помешает Федору до него добраться.
Сначала Федор схватил именно это неизвестное существо, так как попобава плюхнулась в сугроб и замерла, неотрывно следя за Федором своим единственным глазом.
Зубы у зажатого в лапе создания оказались острыми и крепкими, ему даже удалось отковырнуть одну чешуйку с Федорова пальца, тут уж мужчина разозлился и рыкнул так, что в отдалении завыла сигнализация припаркованной машины. Существо клацнуло зубами, зашебуршилось, пытаясь вывернуться, это ему, конечно, не удалось, Федор встряхнул его легонько, оскалился, демонстрируя частокол собственных зубов и почти внятно прорычал:
— Сиди смир-р-р-но!
Существо затихло, то ли впечатленное ровным рядом клыков, то ли осознавшее всю бесполезность своих попыток. Тогда Федор протопал к неподвижно сидящей попобаве, молча выковырнул её из снега, осторожно подул теплым воздухом, согревая успевшее заледенеть тело.
«Так и простуду словить недолго!» — с досадой подумал Федор.
Как лечить от соплей мышей-переростков он не знал, потому решил, что лучше всего как можно быстрее попасть домой, а там уже спокойно разобраться со всякими непонятностями. На краю сознания вертелась какая-то мысль, но ему никак не удавалось ухватить ее. Было во всем происходящем что-то странное, однако, мужчина не мог понять — что.
Федор зажал мыша в своей лапе, помыслив, что если он понесет обоих существ, дома будет уже минут через десять, ведь не нужно будет тормозиться, подстраиваясь под медленные взмахи попобавы. Однако, мыш был не согласен с таким способом передвижения — он пискнул, уперся тонкими руками в кисть, завертелся.
— Сиди! — строго произнес Федор, попобава грустно моргнула глазом и тихо пропищала срывающимся голосом:
— Отпусти, мне крыльям больно, сломаешь же сейчас!
Аргумент был серьезным. Мыш — тоненький и легкий, а лапа у Федора — мощная, широкая, покрытая толстыми пластинками-чешуйками, сожмешь чуть сильнее и захрустят трубчатые косточки, сомнутся, безвозвратно ломаясь, крылья.
Федор торопливо раскрыл ладонь, поставил мыша на снег, потом положил кисть на землю, растопырил пальцы:
— Сам забирайся! — с каждым разом речь получалась все внятнее, и Федор порадовался этому факту.
Мыш исполнять приказание не спешил. Топтался на месте, поводя крыльями, и зябко ежился.
— Давай! — чуть громче потребовал Федор, испугавшись, что неразумное существо переохладится.
— А можно… можно я домой пойду, а? — робко спросил мыш. — Отпустите меня, пожалуйста!
Федор фыркнул — какой глупенький ему достался неразлучник!
— Забирайся! — еще раз приказал он, и на этот раз мыш, вздыхая, послушался, устроившись на его ладони.
Осталось только осторожно сжать пальцы и, пробежав пару шагов, почти с места прянуть в холодную черноту неба. Федор тихо заворчал от удовольствия — ветер бил в лицо, в ушах посвистывали плотные потоки воздуха, в груди замирало от восторга и екало каждый раз, когда он приподнимался или опускался немного ниже. Неизвестное существо свернулось, грея его левую ладонь. Оно наконец угомонилось, и Федор радовался, что второй неразлучник не сопротивляется, это давало надежду на то, что он достаточно разумен. Мыш тоже притих.
Федор еще успел подумать, что попобава не зря улетела неизвестно куда, наверняка причиной было то, что она почуяла связанного с ними обоими партнера, а потом показалась родная многоэтажка, и Федор сосредоточился на том, чтобы незаметно и аккуратно подлететь к окну, зависнуть около него, протолкнуть в квартиру одного за другим неразлучников, а потом зайти самому, меняясь прямо в процессе движения.
На пол комнаты он ступил уже обычным человеком. Несколько минут в помещении стояла гробовая тишина. Федор с удивлением разглядывал свои руки и пытался понять, как же так вышло, что он ничуточки не удивился, легко и непринужденно превратившись в какого-то громилу с крыльями. Попобава глупо открыла рот и шокировано взирала на Федора. Неизвестное существо метнулось было к выходу, но на половине пути передумало и встало в проеме двери, тоже пялясь на Федора.
Первым вышел из ступора Федор.
— Так, — деловито произнес он, — будем разбираться. Ты кто?
Существо, в сторону которого Федор ткнул пальцем, пренеприятно заскрипело и мотнуло головой. Федор внимательно осмотрел неизвестного: когти, зубы, выдающиеся вперед, блестящие, словно металлические, и диковинно искривленные ступни.
— Ясно, — существо на контакт идти не желало, и Федор прибег к испытанному методу, — отряд по сдерживанию, документики предъявите!
Довольно странно требовать документы у существа, которое самолично притащил в дом, но, видимо, у мистических жителей города страх перед представителями власти настолько въелся под кожу, что создание закрутилось на месте, встало, наконец, на ноги (до того оно передвигалось на четвереньках) и вытащило из поясной сумки заламинированный листок.
— Ага, асанбосам… Винников Василий Петрович? Хм… степень опасности — средняя.
Федор минут пять смотрел на документ, потом отдал его Василию.
— Проходите на кухню, Василий, присаживайтесь, мы с Юрием подойдем через пару минут.
Асанбосам торопливо спрятал «паспорт» и молча утопал в указанном направлении, постукивая по ламинату когтями.
— Юр, ты можешь превратиться в человека?
— Пока нет. Федя, а почему ты не сказал, что становишься драконом? Я чуть не окочурился от страха! — попобава глядела укоризненно.
Федор снял с кресла клетчатый шерстяной плед и накинул на мыша, потом закрыл окно, с досадой отметив, что комната совершенно выстудилась и только после всех этих действий ответил:
— Прости. Я же недавно в отряде и просто еще не все знаю, в том числе и о себе. Я, собственно, почему этого зубастика отослал — хочу с тобой парой слов перекинуться. Кажется, у драконов все устроено не совсем так, как у людей.
— Это в каком смысле? Ты летаешь, и ты размером с грузовик! Конечно, не так! И когти у тебя большущие!
— Я не внешность имел в виду. Скорее, социальный аспект. М-м-м…
Федор замялся, не зная, как половчее облечь в слова то, что для него-дракона было непреложной истиной.
— Короче, у нас семьи большие. На одного дракона приходится по пять-десять партнеров. Бывает больше. И я теперь ясно ощущаю, что ты — один из них.
— Федь, но мы же знакомы всего ничего! Это… я не понял, ты типа предложение мне делаешь? — спросил мыш растерянно.
— Э… не совсем. Понимаешь, знания приходят ко мне как-то порционно. Я понятия не имею, существует ли какая-то драконья диаспора, в которой надо регистрировать союз. Не в ЗАГС же идти! Обычно, когда я мысленно или вслух задаю вопрос — у меня в голове появляется ответ. Однако, это почему-то работает не со всеми вопросами. Что-то я отвлекся. Насчет семьи — мне не нужно согласие, я просто ощущаю тебя моим неразлучником. Это такая же очевидная вещь, как восход солнца, понимаешь?
— Допустим, — мыш задумчиво потеребил ухо, — а это… это чувство, оно похоже на влюбленность?