— Не знаю. Никогда в жизни не влюблялся.
— Еще непонятнее, — протянул мыш, — и что мне теперь делать?
— Ничего тебе «делать» не надо, — усмехнулся Федор.
— А если меня завтра опять на мужиков потянет, ты снова со мной полетишь и сожрешь-таки меня в приступе ревности?
— Юр, ты чего? Тебя, кстати, просто так и не потянет.
— В смысле? А сегодня тогда что было?
— Элементарно — тебя притянул еще один наш неразлучник.
— Вот эта… зубастая… штуковина со странными ногами? Я ему не дам! — мыш прямо-таки задохнулся от возмущения, Федор усмехнулся:
— Да ты что? Уверен?
— Да! Конечно! — тут же подтвердил мыш. Потом замер под ехидным взглядом Федора, помолчал пару мгновений и признал: — Ну, может, чуть позже. Но не сегодня!
— Про сегодня вообще никто не говорит. Пошли к нашему гостю? Заодно и познакомимся.
Когда они зашли на кухню, асанбосам чинно сидел на стуле, Федор даже умилился его попыткам выглядеть совершенно невинным существом. Наверное, они с Юрой слишком долго секретничали и существо занервничало.
— Я задержан? — спросил Василий вполне человеческим голосом.
— Нет.
— Значит, я могу идти?
— Нет, Василий, не можете. Ваши документы фальшивые, и мы оба это знаем.
Существо, видимо, уже попадало в подобные передряги, потому что восприняло свое разоблачение с ледяным спокойствием.
— Сколько? — только и спросило оно.
— Э, нет, — Федор улыбнулся и достал из ящика кухонного стола бланк и ручку, — существо с вашим уровнем опасности не имеет права проживать в человеческом городе. Только в резервации. Вы подлежите немедленной депортации, а то и уничтожению, если будут выявлены эпизоды с вашим участием.
— И все же я все еще сижу за столом и не в наручниках, — заметило создание.
— Так и есть. Но документ придется изъять для последующего расследования — очень, знаете ли, интересно, кто тут у нас вампирам-мясоедам приписывает средний уровень опасности.
Асанбосам заерзал:
— Я никого не ем! Мясо на рынке покупаю. Это же на самом деле дискриминация! Почему я не могу жить в городе? Здесь столько всего интересного, а в резервации — магазин с куцым ассортиментом, единственный в своем роде на сотни километров. Кто на такое согласится?
— Я понимаю ваши аргументы, но это не меняет сути: есть закон, он нарушен. Самый простой вариант для существа вашего уровня опасности — встать на учет, записаться на прохождение тестирования и тогда, по прохождении спецкомиссии, может быть принято решение о возможности вашего проживания в человеческом городе.
Существо мрачно зыркнуло и проговорило с досадой:
— Ваша спецкомиссия — это профанация! Результат теста был высоким, я прекрасно знаю, что отлично прохожу по баллам. Я социализирован! У меня есть работа, круг общения, но эти ваши перестраховщики придрались к тому, что по легендам я якобы могу создавать себе подобных, хотя никаких задокументированных подтверждений нет! Я послал запрос на эту тему — ничего! Но мне все равно отказали! — асанбосам злился и в конце своей маленькой речи уже почти кричал.
— То есть, вы уже пробовали этот вариант? — уточнил Федор.
— Да! Единственное, что остается — найти куратора из числа ваших. И, знаете, что? Почему-то никто не спешит заморачиваться! Ведь за это надбавку не платят. А, знаете, что еще? Я уже готов сам, из своих средств выделить деньги, лишь бы кто-то подписал эти чертовы бумаги!
Федор плотоядно улыбнулся и промурлыкал таким низким голосом, что мыш весь покрылся мурашками:
— Ну что вы, Василий, далеко не все представители отряда столь корыстны, как вы представляете. Уверяю, многие готовы работать за идею! Полагаю, что мы с Юрием прямо-таки обязаны помочь пропадающему под гнетом обстоятельств существу. Я завтра же подпишу у начальства все необходимые бумаги, а вы пока поставьте подпись под заявлением.
Федор пододвинул к растерянно заморгавшему асанбосаму бланк, существо прищурилось на мужчину с подозрением, но, быстро просмотрев текст, подписало.
— И что я теперь за это должен? — вопросил заморский вампир.
— Не верите в человеческое бескорыстие?
— Не очень.
— И тем не менее, я ничего не требую, — улыбнулся Федор.
— Ага, — недоверчиво протянул вампир, — и теперь я могу идти?
— Ну, куда вы в такую темень пойдете! — всплеснул руками Федор. — Я же вас достаточно далеко унес от того места, где вы… хм… гуляли. Кстати, а чем вы занимались в парке?
— Проветривался. Полезно перед сном, — угрюмо процедил асанбосам, — висел я на дереве, да. Очень иногда хочется, это же привычка такая и ногам удобно. Физиологично, можно сказать. Но я просто висел; если вы намекаете на то, что я охотился — это нет.
Федор поглядел на причудливо изогнутые крюком ступни и кивнул, признавая, что висение на ветке для таких ног вполне может быть «физиологичным».
— Хорошо. Сегодня переночуете у нас с Юрием, завтра я схожу, улажу ваш вопрос, а уж вечерочком, когда прохожих поменьше, мы вас проводим.
Асанбосам нехотя согласился, Федор собрал на стол, и они достаточно мирно поужинали. Потом мужчина достал из кладовки раскладушку и постелил Василию на кухне.
Вроде все улеглись, да и время было позднее, но и Федору, и мышу не спалось. Последний все ворочался и шуршал крыльями, раскладывая их то так, то сяк.
— Федь, — произнес он, наконец, шепотом, не выдержав, — ты говорил про этих… ну еще как попугаи-то… А, вспомнил — неразлучников, вот. Они же твои неразлучники, а почему тогда этот зубастый чудила вызывает во мне такое волнение?
— Ты так завуалированно эрекцию называешь? — хмыкнул Федор, мыш тихо зашипел и недовольно дернул ушами:
— Нет. Именно волнение. Щекотку внутри. Хочется к нему притронуться и даже почему-то — лизнуть. Хотя сначала он мне не очень понравился. Слушай, я, наверное, зря это тебе сказал, да? Ну, я вроде как твой парень и, значит…
— Нет, Юр, вы же оба неразлучники, все правильно — у вас обоих связь со мной и друг с другом.
— И так… со всеми остальными тоже будет? Ты уверен в этом? Что это за связь непонятная? Это значит, что здесь вмешана магия или какие-то особые феромоны?
— Честно сказать — понятия не имею. Я знаю, как это должно быть в идеале: большая семья, в которой все любят друг друга. Некоторые находятся в тесном контакте постоянно, кто-то держится наособицу, но глубокая привязанность объединяет всех неразлучников. Не знаю, на чем она основывается.
— Звучит очень привлекательно, но что-то мне сложно представить это все в действии, — признался мыш.
— Мне тоже, — задумчиво проговорил Федор, — Юр, расскажи, а как это — быть попобавой? Все равно же не спим, а мне интересно — откуда взялся южный житель в нашем холодном краю.
Мыш вздохнул, поворочался немного и начал рассказывать. Его мать, Галина, с детства мечтала путешествовать, несколько лет откладывала и, накопив нужную сумму, отправилась-таки в Танзанию. Масса новых впечатлений, эйфория от самой мысли о том, что мечта сбылась, видимо, создали особое настроение и, когда на горизонте появился улыбчивый белозубый портье, Галина благосклонно восприняла его ухаживания. Они целовались в укромных уголках, он приносил с собой маленькие бутылочки, угощая Галину экзотическим спиртным, и женщина таяла от его широких плеч и уверенных ладоней. А через месяц после приезда на родину оказалось, что презервативы подвели. Женщина была в недоумении — вроде бы никаких казусов навроде соскользнувшего или порвавшегося изделия с ними не происходило.
Ребенок, да еще и от малознакомого мужчины, находящегося в другой стране, Галине был ни к чему. Промучившись пару недель, женщина решилась на аборт, однако, ей было в нем отказано — по словам гинеколога срок беременности превышал двенадцать недель. Галина не понимала, как это возможно, ведь до поездки у нее уже длительное время не было отношений. В ответ на возмущение, врачиха равнодушно пожала плечами. Галина еще пару недель пыталась добиться справедливости, но потом малыш толкнулся, и женщина, с удивлением оглядев себя в зеркале, вынуждена была констатировать — живот выпирал, как на пятом месяце. Галина забеспокоилась, побежала по врачам — а вдруг с ней что-то не то происходит и это какая-нибудь болезнь, а вовсе и не беременность? Срочно сделанное за плату УЗИ показывало хорошо развитый здоровый плод.
Еще через несколько недель донельзя шокированная таким оборотом женщина родила сына, которого назвала Юрием в честь деда, ну, а в память об отце он получил экзотическое отчество — Мануэльевич.
Счастливому отцу Галина написала письмо, но вместо ответа к ней в дверь постучались вежливые люди, которые и разъяснили ей, отчего беременность была столь стремительна, а также уточнили некоторые особенности новорожденного.
— Сначала мама, конечно, не поверила, решила, что это какая-то странная секта, но в три месяца, прямо на ее глазах, я превратился в это… — Юрий грустно вздохнул, и Федор тихонько погладил пушистый бок.
— Мне твоя шерстка нравится. И летаешь ты быстро. Разве это плохо — в отличие от несчастных бескрылых иметь возможность парить под небесами?
— Летать мне нравится, а вот все остальное — не очень.
— Одного без другого нет, — улыбнулся Федор, — а дальше что было? Ты с папой виделся?
— Нет. Он нам иногда — раз в несколько месяцев, деньги присылал, когда я маленьким был, а потом перестал. Фотка у меня его есть.
— Понятно. А мама где?
— Ну, она замуж вышла. За финна. И теперь они с ним где-то в Индии, я же говорил, что она всегда хотела путешествовать.
— И ты теперь самостоятельный? — улыбнулся Федор.
— Я теперь у тебя живу, — проурчал мыш, прижимаясь ближе, — будешь мне блинчики готовить?
— Попробую. Если очень надо — придется научиться. Мы так и не зашли к тебе за вещами, — посетовал Федор, уже засыпая.
— Ага. Буду пока твои тырить, — зевнул мыш.
(4) ля́г-ва. 1. рег. то же, что лягушка.
(5) Асанбосам - это вампир из африканского фольклора. На первый взгляд он похож на человека, но его отличают железные зубы и ступни-крюки, к тому же он питается человеческой кровью. У этого демонического существа выдающиеся вперёд зубы. Они железные, хотя по форме похожи на человеческие. Укус таких зубов страшен. Во многих легендах говорится, что у этого вампира невероятно длинные ноги. Они настолько длинные, что он может, сидя на верхушке дерева, дотянуться до жертвы, идущей по земле. В некоторых легендах рассказывается, что у этого вампира длинный хвост, а на его конце - голова змеи. Он обхватывает хвостом ветви деревьев.
Асанбосам прячется на дереве и ждёт, когда внизу пройдёт человек. Он подцепляет его крюком, кусает за большой палец руки или ноги, а потом из раны пьёт кровь. Напившись крови, асанбосам лакомится плотью жертвы. Иногда он забавы ради играет с жертвой, как кошка играет с мышкой.
========== Глава четвертая ==========
На следующие утро асанбосам был мрачен, глядел на Федора и ставшего человеком Юрия исподлобья. Федор торопливо собирался — в восемь позвонила Матрена и, задыхаясь от быстрой ходьбы, сообщила, что зайдет за ним через час.
— Так, вас, молодые люди, я оставляю на хозяйстве. Юр, вот тут деньги, купи пожрать, лады? Если успеешь — заедь к себе, а то сегодня опять может не получиться. Василий, я полагаюсь на ваше благоразумие. Юрием питаться ни в коем случае нельзя, он и так тощий…
Асанбосам зло зашипел и, перебив Федора, весьма эмоционально выразился в том смысле, что подобные напоминания оскорбляют его и попахивают нетолерантностью.
— Гы, ну и че? — хохотнул Федор. — Чет я ничего про толерантность в методичках не встречал!
— Федь, ну, знаешь, методы действия вашего отдела, ты уж не обижайся, иногда выглядят… хамскими они, короче, выглядят. Как будто у нас — не-людей, нет чувств. И собственного достоинства. Как будто никого, важнее людей, нет. А это не так, между прочим. Чем мы хуже? — Юрий обиженно кривил губы, и Федор поспешил извинительно чмокнуть его в щеку.
— Ну, не злись. Чего уже теперь — мне над каждым словом думать только потому, что кое-кто слишком мнительный? Я, между прочим, и сам не человек и чего-то не вскидываюсь на совершенно невинные замечания!
— Да?! А если я спрошу, не хочешь ли ты сырого мяса, так как драконам именно его и полагается есть? — прищурился Юрий, Федя задумался: а правда — хочется или нет?
— Слушай, а, пожалуй! Купи!
Юрий тяжело вздохнул и пробурчал что-то про непрошибаемых ящеров. Федор усмехнулся, потрепал Юре волосы, наклонился к уху и, хихикнув, попросил не совершать без него «ночных подвигов попобав».
— Ты специально, да? — нахмурился парень и получил в ответ наглую белозубую улыбку.
— Понятно, — протянул Юра, — шутник, значит?
— Просто дракон без комплексов. Я чудище и горжусь этим! — хохотнул Федор и под неодобрительными взглядами неразлучников торопливо скрылся на лестнице — Матрена уже отзвонилась, что ждет около поликлиники.
— Слушай, я тут перечитал показания и у меня сомнения, — Федор начал говорить, едва увидев напарницу.
— Ты это об оборотне? — уточнила женщина.
— Да. Вот, смотри, женщина утонула. Якобы из-за того, что приняла на грудь слишком много. Однако, уровень алкоголя никто измерить не удосужился. Я знаю, что оборотни могут вылакать достаточно много, это сколько же надо было выжрать? Она там канистру водяры раздавила, что ли? Далее — распивали они совместно с гражданином К. И чего, этот кадр не забеспокоился, когда она пошла искупнуться и не вернулась?
— Ну, он же тоже под мухой был. Мог вообще не заметить.
— Ага, но сам он говорит, что пошел за ней, вытащил через пару минут, после того, как она неудачно упала, провел реанимационные мероприятия…
— Брешет, это понятно, — кивнула Матрена, — если бы он оборотниху вытянул, хоть бы и через двадцать минут, откачал бы влегкую — оборотни живучие.
— Вот. Так что у меня к нему как минимум — пара вопросов.
Загадочный гражданин К. оказался пропитым мужичком лет сорока. Он глядел на Федора с прищуром, через слово вставлял «дык» и «эт самое», а изъяснялся так косноязычно и туманно, что Федор его с трудом понимал. С усилием продравшись сквозь невнятную речь, напарники докопались-таки до смысла, несмотря на то, что мужичок долго юлил и игнорировал прямые вопросы. Однако, допрашиваемый в конце концов признал, что вытащил собутыльницу не сразу. Обрадованный тем, что дело сдвинулось, Федор вцепился в мужика, как клещ — бегающие глазки и хитрая морда доверия у него не вызывали, а совравший в одном вполне может врать и в другом. Примерно через час общения с этим скользким типом Федор поймал себя на мысли, что раздумывает: а не применить ли физические меры воздействия? Единственное, что его пока еще останавливало — напарница, со скучающим видом наблюдающая за «общением» с бомжеватым алкашом.
В какой момент он начал обращаться, Федор и сам не понял, просто блеющий что-то мужичок изменился в лице, побледнел и, рванувшись со стула, шлепнулся, смачно приложившись об пол копчиком, а сам Федор клацнул перед неаппетитно пахнувшим человеком зубами и прорычал: