— Отчего же, — севшим голосом шепнула потрясенная Фрида, — очень интересно. Я и не думала никогда, что загробный мир так… так… Словом, я думала, там рай и ад, в раю все поют и играют на арфах, а в аду горят в неугасимом пламени.
— Конечно, так и есть, — покладисто кивнул Вальтер. — Все верно. Но это — для простолюдинов, которые изо дня в день делают одно и то же. Для людей благородного сословия возможности иные. Я, к примеру, в аду…
Фрида задавленно взвизгнула, мгновенно подтянув колени к подбродку, будто по полу пробежала мышь.
— Сударыня, хватит упражняться в силе голоса! — рявкнул Вальтер. — Если вы будете закатывать истерики, мы никогда не закончим разговор! Прекратите, в конце концов, ненужное лицедейство! Да, я в аду! И что? Неужели вы думаете, что людей благородного сословия там кипятят в котлах, как каких-нибудь крестьян с их скотским происхождением?! Вы плохо думаете о моем Повелителе…
Фрида, вытаращив глаза, смотрела на статуэтку. Если гость — выходец из ада, то почему прикосновение к статуэтке не заставило его с грохотом и пламенем низвергнуться обратно?! Вальтер усмехнулся:
— Это всего лишь вещь. Камень, которому простой смертный человек, пусть и гениальный, придал определенную форму. Не более того. А мой Повелитель, если вы дадите себе труд напрячь память, некогда был Властелином именно Камня. Впрочем, вас, наверное, утомляют беседы о религии. Мы с вами не в церкви, верно?
— Вы… вы хотите купить мою душу? — пискнула Фрида.
Вальтер поморщился:
— Сударыня, я похож на купца? И вообще, для этого существуют другие — смертные, бессмертные, с одной стороны и с другой… Но, если вам нужна определенность, — нет, я пришел не за вашей душой. Ваша душа еще долго прослужит вам верой и правдой.
— А зачем тогда вы здесь?
— Вы не поверите — чтобы помочь вам.
— Мне? Зачем? Мне не нужна помощь…
— А кто только что умолял вот эту статуэтку? — Вальтер щелкнул по ней ногтями, его рука попала на свет, и Фрида наконец убедилась в том, что перед ней именно выходец из ада: ногти были ухоженные, но противно-зеленые.
— Вы хотите сказать… Эта статуэтка каменная, а ваш… Повелитель, так? Словом, из-за того, что она каменная, он услыхал…
— О нет, сударыня, не нужно столько слов. Молитвы слышат все: и на одной стороне, и на другой. И я, конечно, в курсе вашей беды. Могу помочь, — он обаятельно улыбнулся.
— А за помощь потребуете мою душу, — убежденно сказала Фрида.
— Сударыня, вас слишком перепугали дурацкими сказками. Разрешите, я объясню вам, как обстоят дела. Душу никто и никогда не продает и не покупает. Ее попросту нельзя купить или продать, она ваша неотъемлемая часть. Речь идет о вассальной клятве. То есть, вы присягаете на верность одному из Повелителей, а он в награду за службу предоставляет вашей душе те или иные лены — там, за краем жизни. Но, какому бы Повелителю вы ни присягнули, на какую бы сторону ни встали, всегда действует закон: вы приносите оммаж добровольно. И служите избранному вами сюзерену после смерти. А если вы желаете послужить ему при жизни… О, это вознаграждается! И, смею вас заверить, вознаграждается щедро. И после смерти, и до.
Фрида ошалело кивала. Самое главное, подумала она, не потащит в ад прямо сейчас. А там — отмолю грехи.
— Я хотел сказать вот что, — голос ночного гостя стал вкрадчивым, однако не без примеси сарказма, — вы напрасно молите о помощи этот кусок камня. Конечно, вас слышат, но… Вам не помогут с той стороны. На той стороне, если вы помните Писание, ценится смирение. А ваше нежелание подчиниться расценивается как гордыня. Я уже упоминал, что служение при жизни щедро вознаграждается.
— И..?
— Эрик принес оммаж. Только не моему Повелителю. Поэтому его сюзерен помогает Эрику. Там, — Вальтер ткнул пальцем в потолок, — решили, что Эрик получит все, что пожелает. Сейчас он захотел вас.
Фрида густо покраснела — от смущения и обиды. Ей представилось, что там, наверху, на нее смотрят лишь как на вещь, которую можно продать, отдать, подарить…
— Вот-вот, — понимающе кивнул Вальтер. — А между тем, есть закон, который всегда и все свято блюли: свобода выбора. Никто не имеет права лишать вас этой свободы. Человек, по Писанию, рабов иметь не может. Ну, мы с вами понимаем, что рабство имеется в виду духовное. Но ведь вас отдают именно в духовное рабство! Ибо каждый человек обязан вступить в брак, и в браке становится собственностью супруга. Монахи в действительности тоже супруги — Церкви. Исходя из этого, никто не волен принудить вас. А там, наверху, вас именно принудили. И тут возникает любопытный казус: вы, с вашей приверженностью одному сюзерену, и я, с моей преданностью иному, оказываемся на одной стороне. Ибо вы не желаете идти за Эрика, а я обязан настоять на соблюдении закона. Собственно, я пришел к вам только затем, чтобы заключить временный союз. Уверяю, это не будет предательством ваших идеалов. Вы предадите только Эрика. Но вы не его собственность, а потому даже это предательство нельзя расценивать как преступление. А я вам помогу.
Фрида покачала головой. Власть ада — это вечные муки… Вальтер молчал. Молчал нехорошо, долго, испытующе. Затем сделал странное движение. Фрида охнула, внезапно увидав себя со стороны.
…Она стоит в роскошном покое. Справа кровать. Громоздкое, тяжелое ложе, со столбиками из чистого золота по углам, перина шелковая, простыня тоже шелковая. Все белье густо, варварски, безвкусно расшито золотом. На полу — арабский ковер с ворсом по щиколотку. На стенах — тоже ковры. В комнате пылает камин, перед ним поверх ковра лежит шкура. И еще притаился столик — из стекла, да не простого, а розового, на ножке из стекла синего. На столике расставлены золотые блюда с крышками, два узкогорлых кувшина, мрачно поблескивающие кубки.
А сама Фрида выглядит жалко. На ней одна-единственная полупрозрачная рубашонка, не прикрывающая колен. Фрида трясется, чувствуя себя униженной и этим выпирающим из всех углов богатством, и своей полуобнаженностью, — чует в ней намек на чью-то грязную похоть. Впрочем, кто ее возжелал, долго гадать не пришлось: дверь распахивается, он вваливается, в коридоре гогочут дружки. Эрик, такой отвратительный, такой уродливый, с гнусной пьяной ухмылкой топает к ней, на ходу сбрасывая с себя одежду. Фрида плачет, пытается отстраниться, но он хохочет, валит ее на роскошное ложе, мнет простолюдинскими лапами нежное тело, Фриду тошнит от мерзкого запаха его пота. Потом он с треском рвет на ней даже последнюю и непрочную защиту — рубашонку, хватает грубо за колени, тащит их в стороны.
Тут дыхание у Фриды перехватило, она забилась под насильником, отчаянно призывая на помощь…
…и кинулась в ноги Вальтеру, рыдая и умоляя не оставлять ее, не отдавать похотливому мерзавцу! Она ничуть не сомневалась, что Вальтер показал именно то, что ждет ее весной, ведь выходцы с того света умеют показывать будущее. Но, Господи, она и не думала, что все будет так мерзко!
Плакала долго, Вальтер, не делая попыток поднять ее с пола, ласково гладил по волосам. Она чувствовала исходящий от него едва заметный сладкий запах тления, но не пугалась. Этот аромат смерти казался ей благовониями по сравнению с потным пьяным Эриком.
— Не плачь, — сказал ей Вальтер. — И ложись сейчас спать.
— А…
— Я тебе помогу, — сказал он значительно. — Ты проспишь три часа, потом встанешь — в доме никто не проснется, топай как угодно громко — и выйдешь в сад. Там поймешь.
И исчез раньше, чем Фрида успела что-то выспросить. Она села на полу, сообразив, что плакать больше не хочется, и вообще ей удивительно спокойно. Зевнула, подумала, что и в самом деле подремать не мешает. И раньше, чем успела додумать эту мысль, обнаружила себя в мягкой постели, повозилась под перинкой и провалилась в ровный сон.
***
— Ты?! — взметнулся Оттар. — Опять?!
Он не ложился, хотя рассудок бубнил, что отдых не помешает. Но поди, усни после такого!
Обедал он у Грана, одного из новых друзей, — между собой они общались фамильярно, Оттар даже не знал его фамилии. Предполагалось, что простолюдины в их круг не войдут, а им самим хватит имен. Сквозила в этой нелюбопытной доверительности некая загадочность, манящая таинственность. Будто в рыцарском обществе тайного ордена вроде редбодьеров. Оттар порой ловил себя на мысли, что его испытывают, как новичка перед вступлением в орден… но старался о том не задумываться.
В любом случае, хотя никто его о том специально не просил, Оттар никогда не распространялся о знакомстве с Граном, и уж тем более никому не сказал, что приглашен к нему на обед.
Так как же Эрик отыскал его там?!
Они отобедали, но в гостиную не переходили: женщин не приглашали, а в сугубо мужском обществе не грех и расслабиться. Подали крепкие напитки, Оттар блаженно цедил дорогущий коньяк, который Грану возили из карденской области Когник. И тут ворвался Эрик. Белый как мертвец. Оттар сразу понял, что причиной такой бледности стало бешенство.
Гран поднялся ему навстречу, Оттар заметил, как холеное лицо приятеля исказилось то ли от безграничного изумления, то ли… то ли от нешуточного страха. Эрик небрежно отмахнулся от Грана, а на стол перед Оттаром полетела перчатка.
— Завтра, в полдень, Дурканский парк, шпаги, — выплюнул Эрик сквозь зубы, развернулся на каблуках так, что в ковре остались дыры, и почти выбежал из столовой.
Несколько мгновений все молчали. Затем внизу хлопнула дверь, под окном простучали копыта. Гран шумно выдохнул. Оттар заметил, что виски у приятеля мокрые, а на лбу выступил пот. Он и в самом деле перепугался. Но объяснять ничего не стал, вместо того потребовал объяснений от Оттара.
Оттар выпил еще коньяку, собрался с мыслями. И понял, что произошло непоправимое: придется драться с Эриком.
Завязывая интригу, он сознавал, что рано или поздно придется схватиться с Эриком. Не предполагал только, что схватка окажется буквальной, рассчитывал на поединок воли, славы… А Эрик, мирный Эрик, который прекрасно играл в мяч, но никогда не выходил на ристалище, выбрал дуэль на шпагах.
Оттар плохо помнил, как добрался домой. Он вернулся в сумерках, разбитый физически — пил до упаду, чтобы забыть о разбитости душевной. Но не пьянел. Только мир стал тусклым.
С детством покончено. Прогулки по лесам, игры в мяч и в шахматы, визиты в Найнор — этому пришел конец. С завтрашнего утра жизнь станет иной.
Странное дело, Оттар испытывал ностальгию по простому и безопасному прошлому. Но когда-то надо меняться. Завтра он избавится от соперника. Ему придется безнадежно искалечить Эрика, чтобы избежать мести. Оттар знал, что другого выхода у него нет. Но жалел бывшего друга, жалел. Думал о четырехлетней княжне Ядвиге, которая останется единственной наследницей Валада, потому что ее искалеченный отец никогда не сможет жениться второй раз, думал о том, что ему самому, верно, будет не хватать Эрика… И как раз в этот миг явился Вальтер.
Он вошел обыкновенно, распахнув скрипнувшую дверь в комнату. Никаких вам чудес. Оттар проводил его налитыми кровью глазами, когда Вальтер проследовал в темный угол.
— Да, — согласился он, — это именно я. И опять, чтобы тебе помочь.
— Допомогался, — скривился Оттар, — лучше бы я тогда послушался епископа Франциска.
— Ты серьезно? Фи, Оттар, какие глупости. Во-первых, если б действительно хотел уйти в орден, тебя никто не удержал бы, даже я. А ты не хотел. Тебе вовсе не улыбается провести полжизни в казарме. Во-вторых, перед тобой сейчас раскрываются замечательные перспективы — ты станешь мертийским графом, богатым и влиятельным человеком. Конечно, я понимаю, такая женщина как Фрида вряд ли сделает тебя счастливым… — Вальтер тонко и понимающе улыбнулся.
Оттар выругался. В одном он полностью разделял мнение Эрика: красотка внимания не заслуживала. Таких дур ему в самых глухих деревнях видать не доводилось. Хотя, думал Оттар, если заткнуть рот, то наверняка из нее выйдет замечательная любовница. Тело-то у нее роскошное. А что еще нужно для брака, кроме денег да жаркого тела? Если б не деньги и те радости, которые обещало тело, Оттар бежал бы от Фриды, как от чумы.
— Да ну, брось, — посмеивался Вальтер. — Когда тебе наскучит кувыркаться с ней, заведешь любовницу. На денежки жены. Как в свое время, кстати, поступил и ее собственный папаша. Все так делают, Оттар. Уверяю, приятели тебе обзавидуются.
— А как насчет того, что Эрик под вашей защитой и убивать его нельзя? — вскипел Оттар. — Он желает драться, между прочим! Так что, мне теперь следить, как бы его не поцарапать, да?!
Вальтер посерьезнел. Извлек из-под дорогого плаща пузатую бутыль темного, непрозрачного стекла, два кубка. Вопросительно посмотрел на Оттара:
— Не желаешь попробовать? Такое производят только в моих владениях.
Оттар не сразу понял.
— Да-да, — подтвердил Вальтер, — у меня уже есть поместье. За краем. И замечательное поместье! Так желаешь?
— Попробовать адское вино? — Оттар вскинул бровь. — А что — я с удовольствием!
Вальтер поднес кубок. Оттар пригубил, лицо сложилось в изумленную гримасу: такого великолепного коньяка ему пробовать не доводилось! И сразу улеглась тревога, а мир стал ясным и чистым.
— Я неказисто выгляжу, — усмехнулся Вальтер, — но вкусы и пристрастия у меня всегда были — не чета тутошним королям. Меня два дня назад пригласили на обед к Повелителю…
— Ничего себе, — понимающе кивнул Оттар.
— Да, это честь. Но еще большей честью было, что сам Повелитель отметил мои хорошие манеры! Впрочем, хвастовство — порок. И не только для тех, кто кланяется рабу. Для нас тоже. Мы люди дела. А дело, Оттар, таково, — Вальтер подался вперед, — что завтра ты Эрика убьешь.
— И с чего бы?
— Я говорил, кажется, что у Эрика прекрасное происхождение? Прекрасное не в вашем, а в нашем понимании. Он то, что в древности называлось емкой фразой "боевой маг". Сейчас слова эти утратили прежнее грозное значение, невежды думают, будто боевые маги наводили порчу на генералов противника, — Вальтер желчно засмеялся. — Ха! Делать им больше нечего… В древности было много демонов, которые охотно ходили в набеги вместе с людьми. И главной задачей боевых магов было убийство таких демонов и низших богов. Что же касается простых солдат, то хороший маг в одиночку разносил тысячный отряд кавалерии. Хотя воевать с людьми маги обычно брезговали, как ты бы побрезговал собственноручно травить крыс без острой необходимости. Маги рушили стены вражеских крепостей и укрепляли свои, строили дороги и переправы через реки шириной в несколько миль, управляли ветрами на море и насылали ураганы на противника… Они никогда не брались за убийство неугодного короля или вельможи, считая подобное предложение оскорбительным, зато охотно занимались политикой сами и порой вершили судьбы целых стран. Имена лучших из них знал весь мир, да и по сей день люди их помнят. Они были так сильны и неуязвимы, что отказывались учиться простому оружному бою. Незачем, говорили они. Незачем удлинять руки железом, когда приятней развивать разум. И у Эрика именно такой дар.
— И поэтому его надо убить?
— Нет. Я объяснил тебе, кто он. А теперь, Оттар, я посвящу тебя в сокровеннейшую из тайн. Одно знание, что она существует, есть признак величайшего доверия — а Повелитель сам приказал мне посвятить тебя в нее полностью. Видишь ли, Оттар, у Повелителя есть сын. Смертный. Его зовут Карл, как и твоего младшего брата. В миру этого прекрасного юношу считают сыном герцога Теодора Эстивара дель Арантав…
Оттар изумленно присвистнул. Вальтер со снисходительной улыбкой покачал головой:
— Да. Видишь ли, Повелитель приговорен. Ему предстоит умереть, и гибель его откроет рабу двери в этот мир. Возможно, тебе доводилось слышать, что бога или бессмертного можно убить лишь особенным, специально для него выкованным оружием? Для Повелителя оружие уже выковали. Но он нашел выход. Смерть его не пугает, страшно поражение. Он принесет себя в жертву сыну, отдав ему таким образом всю свою силу. Смертный обретет высшую власть — и станет новым богом. А для него, Оттар, оружия не придумали. И тогда в грядущей битве богов победит он, и раб навечно останется топтаться перед запертыми дверями. Мир станет нашим, Оттар, и мы вернемся сюда, и встретимся со своими друзьями и любимыми, и будем править справедливо и милостиво.
— Ага, вот тут-то ты и сквитаешься со мной…