Татары тоже беседовали. И тоже разбирали случившееся ночью. Только совсем другом ключе…
— Понять бы еще, что этот лесной голос говорил, — раздраженно буркнул самый старый, опытный и уважаемый воин отряда татар.
— Он предупреждал нас не являться сюда со злыми намерениями, — нехотя сказал молодой воин из ногайцев.
— Что? Откуда ты знаешь?
— Его речь похожа на речь моей матери.
— А откуда у тебя мать?
— С востока.
— Из ойратов?
— Да.
— Значит лесной голос говорил с нами на наречии ойрат? — удивился кто-то из воинов.
— О нет, — возразил этот ногаец. — Он другой. Я его речь едва разобрал.
— И что еще он сказал?
— Проклятье. Мне показалось, что это проклятье. Было очень похоже на то. Что-то про разрушение наших сердец и гнев неба.
— Вот шайтан! — воскликнул пробирающийся через заросли кустарника воин. Он в этот момент зацепился за какой-то корешок и чуть не рухнул лицом в траву.
— Что там? — спросили его, ожидающие у лагеря.
— Да ничего!
— Совсем ничего?
— Да. Мы с братом не нашли ни одного следа. Словно ночью там людей и не было.
Старший из татар задумался.
Ойраты граничили с ногайцами на востоке и были, как сказывают, беспокойным племенем. И если бы они не дрались вечно со своими братьями, живущими еще восточнее, то ногайцам досталось бы по полной программе.
Хуже того, воины, которых они преследовали, носили доспехи, со слов этого юного воина, похожие на ойратские. Понятное дело, что уважающие себя татары-воины помнили о старине. Ведь еще их деды воевали в чем-то подобном. Во всяком случае, состоятельные. И кое у кого эти доспехи еще оставались в юртах как семейные реликвии. Но слова об ойратах ничем хорошим не пахли. Скорее они даже пованивали и очень мерзко. Ведь где они, а где ойраты?
С другой стороны, речь была похожей, но другой. И следов людей в лесу не найдено. Опять же это страшный волчий вой. Слишком громкий и жуткий для обычных волков. Все это совокупно не сулило ничего хорошего… и пугало. Нешуточно так пугало.
— Нужно их снова найти, — наконец произнес старший среди татар.
— Может быть подождем? — напряженно переспросил самый младший из воинов, повредивший ночью плечо. — Ты же послал за помощью.
— Найти, а не нападать, — строго ответил ему старший. — А то все зря…
— А если помощь не успеет?
— А может тебе пойти баранов пасти? — хохотнул один из воинов. — Если боишься?
— Сколько у нас коней пало? Сколько людей? А у них? — не унимался парень.
— Они с нами играют, — хмуро произнес старший татарин. — Хотели бы убить — ночью бы мы кровью умылись.
— И что это за игра?
— Я не знаю. — покачал он головой. — Они ведь словно специально каждый раз находятся. Словно крутят перед нашим носом своим хвостом. Дразнят нас.
— Что же они задумали?
— О Великое небо! — рявкнул старший. — У кого ты спрашиваешь? Если бы я знал!
— Крепись, — положил ему на плечо руку предводитель ногайского отряда. — Мы даже не знаем — люди ли они. Вы ведь все слышали, что произошло у курганов. Их вышло едва десяток. И они вырезали вон сколько славных удальцов!
— Большинство из них было обычными пастухами.
— Но их было много!
— Ладно, — перебил их старший из отряда татар. — Теперь пока помощь не подойдет — никакой лихости. Даже если кажется, что они у нас в руках — действуем осторожно. Вы все сами видели — этот с кованым лицом заманил нас в ловушку. Снова.
— Ну и как мы поймем, когда их брать можно?
— Когда я скажу! Понял?! — рявкнул старший.
Глава ногайского отряда хмуро усмехнулся. И дебаты продолжились. Уступать пальму первенства татарину он не желал. Во всяком случае просто так. Ведь он привел не меньше воинов. И если он сейчас со своими ребятами уйдет, ему тут туго придется.
[1] Өдөөд ирвээс өрсөлдөн тэмцэе (мон.) — «Если придете со злым намерением, мы дадим отпор». Строчка из песни «Wolf Totem» монгольской рок-группы «The HU».
Часть 3. Глава 3
Глава 3
1554 год, 25 июля, где-то южнее Тулы
Через день после ночного инцидента к татарам подошли достаточно серьезные подкрепления и преследование возобновилось. Куда более взвешенное и осторожное, чем раньше.
Остросюжетные кинофильмы частенько любят показывать всякие эффектные гонки на лошадях. Один отряд галопом преследует другой. Километр. Другой. Десятый. Сотый.
В знаменитом советском фильме «д’Артаньян и три мушкетера» главный герой гнал на своем «волосатом мопеде» от Парижа до Кале. Галопом. С перерывами на покушать, поспать и оправиться. Без смены лошадей. А это, на минуточку, две с половиной сотни километров по дорогам.
И люди как-то привыкли воспринимать лошадей этакими биологическими аналогами мотоцикла или, в крайнем случае, мопеда. «Залил» в бак сена. Вставил кривой стартер в жопу. Пару раз провернул. И газуя шпорами погнал на встречу ветру.
Через что восприятие конницы, ее возможностей и характера применения у людей идет категорически превратно. К чему все это? К тому, что отряд Андрея преследовали татары. Но как это происходило?
В какой-то мере весь этот процесс напоминал гонку больших кораблей. Медленную. Скучную. Наполненную большим количеством критически важной рутиной в которой имело значение любая мелочь.
И гонка эта происходила ШАГОМ.
Любой отряд идет со скоростью самого медленного своего представителя, поэтому критически важно в таких мероприятиях уделять большое внимание не лучшим, а худшим. И подтягивать низы.
От количества и качества верховых лошадей зависела возможность передвижения верхом. В том числе быстрым аллюром при необходимости. И то, что у Андрея в отряде все были о триконь позволяло примерно каждый километр этой гонки пересаживаться. И не переутомлять при этом животин. Сохраняя возможность пусть и ограниченного, но спринта.
С вьючными конями, сбруей и многим другим тоже все было хорошо. Намного лучше, чем у татар. Готовясь отправиться в прошлое, он изучал армейский и прочие наработки XIX–XX веков, которые проводились не по схеме «так деды делали», а с опорой на научную основу. Из-за чего вьючная сбруя и седла в отряде Андрея были хороши. Как и грамотно изготовленные седельные сумки.
А подковы, которые за время отдыха в вотчине, поставили на всех лошадей, серьезно повышали устойчивость и сцепление с грунтами. Вместе с тем они категорически снижали травматизм и удельную нагрузку мягких грунтов на копыто.
Немаловажным фактором было и прочее снаряжение.
Например, провиант.
Андрей не тащил с собой зерно, сухари или там солонину. Нет. Основой рациона его отряда в походе стал пеммикан. Для его изготовления он измельчал сушеное мясо, ягоды черники и смешивал с салом. В результате чего получалась высокопитательная пища с малым весом и объемом. Изначально ее придумали североамериканские индейцы и использовали во время охоты да военных походов. Но к началу XX века пеммикан стал основным мясным продуктом полярных путешественников, да и вообще путешественников, так как он легко переносил жару месяцами.
Мелочь?
Может быть. Однако использование пеммикана как основы походного рациона, позволило не только кардинально снизить нагрузку на вьючных лошадей. Но и обеспечило отряд относительно адекватным питанием, не грозящим им проблемами с пищеварением. Это ведь чай не сухари. И два-три месяца можно просидеть на нем без последствий.
Впрочем, одним пеммиканом Андрей не обошелся. Он еще наделал знаменитой прусской «гороховой колбасы[1]» в качестве концентрата для супа. Что позволяло быстро готовить на привалах варево желеобразной концентрации. Не самый лучший вариант, конечно, но и далеко не самый худший.
Ничего хитрого в этой колбасе не было. Брали чистую кишку и начиняли фаршем из гороховой муки, свиного сала, говяжьего жира, сушеного лука с морковкой и соли. В такой консистенции, чтобы получался сухой ломкий брикет, жирный на ощупь.
Подобное решение позволило каждый вечер всему личному составу отряда Андрея вкушать горячее и жидкое блюдо. Что и боевой дух повышало. И самочувствие удерживало на должном уровне.
Чрезвычайное внимание к питанию сказывалось. Сильно сказывалось. Давая немало преимущество как по времени, которое уходило на приготовление пищи, так по другим факторам.
Или вот, например, фляжки?
Каждый воин или слуга в отряде имел плоскую круглую фляжку стандартного вида. Плотник Илья расстарался. Изготовил их из дерева, склеив на яичном клее, и пропитал вареным льняным маслом[2] для гидроизоляции. Получились легкие, относительно прочные и довольно удобные изделия единого размера и формы.
На привалах же отряд фильтровал[3], а потом кипятил воду. Сдабривая ее небольшим количеством вина. Совсем немного. Для пущей дезинфекции. И пополнял запасы во фляжках. Из-за чего, вкупе с прочими мерами гигиенического характера, никто в отряде от хворей живота не страдал.
Казалось бы, какая связь?
Так ведь если в отряде у бойцов живот крутит, то далеко и быстро не уйти[4]. Если только не скакать в обосранных портках, наслаждаясь моментом ну или сгорая от стыда. Тут уж от индивидуальных качеств всадника все зависит. Да и общий тонус бойцов выше, если их животные хвори не мучают.
Эти и многие другие детали неизменно приводили к тому, что Андрей со своими ребятами достаточно уверенно отрывался от татар. Раз за разом. Чувствуя на более-менее приличной дистанции хороший запас сил и определенное превосходство.
Но иногда случались неприятности…
«Потерявшись» в очередной раз Андрей ожидал со своими людьми появления татар. И ждал он гостей с одной стороны, а они вышли совсем с другой. В принципе — вполне реальной. Просто он ошибся в своих оценках. Так что этот выход оказался для парня полной неожиданностью.
Он держал серьезно укрупнившийся отряд неприятеля на некой устойчивой дистанции. Чтобы и визуально контролировать. И иметь возможность в любой момент «дать по газам» и уйти в отрыв. А тут — нате на лопате. Они умудрились выйти из очередного кустарника метрах в трехстах.
— Отходим! — крикнул Андрей.
И, в принципе, готовый отряд его пришел в движение. Но отходить пришлось не туда, куда парень хотел. Поэтому, пока шло перестроение ордера неприятель сблизился на полторы-две сотни метров.
Очень неприятная дистанция. Очень.
Особенно учитывая количество всадников, которая в этой группе набралась. По оценке на «выпуклый глаз» Андрей оценивал неприятеля в сотню с «хвостиком». И это были не пастухи. Это были конные воины степи.
Совершенно непреодолимое численное превосходство!
Дистанция была уже, в принципе, небольшой. И они могли бы были попытаться рвануть вперед. Выйти на этом спринте на расстояние прицельного выстрела из лука и постараться «притормозить» отходящих воинов Андрея стрелами. А потом нагнать и смять.
Почему нет? Вполне рабочее решение при столь серьезном численном преимуществе. Но они не спешили. Они их явно гнали куда-то. И это Андрея сильно напрягло.
— Акакий! — крикнул он.
— Да!
— Бери Никодима и гоните вперед. С переменой лошадей. Надо понять — что там.
— Понял!
— Действуй! Кондрат! Модест! Федот!
— Что? — откликнулись они.
Он провел с ними краткий инструктаж.
Каждый из них снял с вьючных коней по мешочку «чеснока». Прямо на ходу. И, пропустив вперед всех остальных, развернулись широким фронтом. Начав подспудно «сеять». Не густо. Но открыто и демонстративно.
А когда «чеснок» закончился, то и Андрей, и остальные, следуя его инструктажу, продолжали раскидывать несуществующие колючки. Создавая видимость очень большой ширины и глубины «засева».
И это сработало.
После того как пара лошадей татарских напоролись на колючки, весь отряд их встал как вкопанный и начал сдавать назад. И, сдав назад, татары стали расходиться к опушкам леса — подлеска, густо поросшим кустарником. И медленно там «просачиваться».
Этот лун был не очень широкий. Так что четверка всадников сумела создать видимость «минирования» участка фронтом в добрые шестьдесят или даже более метров. То есть, практически всей полосы, поросшей травой. Из-за чего татары вновь полезли через низкий молодой кустарник. Но не забираясь слишком глубоко, опасаясь за коней.
Это позволило довольно резко увеличить отрыв. И очень своевременно. Потому что Андрей, свернув за выступ лесного массива, увидел Акакия, который махал цветным флажком. Сообщая о том, что впереди неприятель. Никодим же скакал к ним. Видно спешил предупредить.
— Черт! — воскликнул Кондрат.
И остальные его поддержали.
Парень же повел головой, осматривая диспозицию.
Этот новый луг имел длину около трехсот метров, может быть чуть больше. Шириной под семьдесят. У одного торца стоял его отряд. У другого — Акакий. Справо имелась проплешина леса, через которую можно было выйти к небольшом заливному лугу, идущему вдоль мелкой речушки, поросшей кустарником. Да настолько густо, что не пробраться. Насколько далеко шел этот заливной луг было не ясно. Однако скорее всего земля там заболоченная и в целом — та еще задница.
Слева шел лес.
Неплохой, кстати лес.
Лиственный с мощными кронами, из-за которых к земле мало света пробивалось и там почти не было высокой растительности. Только подлесок по кромке, поросший молодой порослью деревьев и кустарником. Но его явно обгладывает регулярно какая-то живность. Может быть и те же зайцы. Поэтому он был довольно скромен и красовался большим количеством сухих веток. Неприятный подлесок. Через такой пробираться опасно лошадям. Можно животы вспороть. Однако в одном месте на опушке стоял широкий дуб с развесистой кроной, который формировал своего рода ворота, подавляя своей тенью всю растительность рядом.
— В лес! Скорее в лес! — рявкнул Андрей и первым устремился к дубу, показывая направление.
У самого леса вперед он пропустил дядьку Кондрата. За ними остальных. Замыкал же эту колонну он сам. Бросив в траву на подходе еще несколько пригоршней «чеснока». После чего, осмотревшись, и сам удалился, постаравшись как можно скорее скрыться с виду…
Татары въехали на этот луг минут пять спустя.
След от группы всадников, уходящий в лес, был отчетливо виден. Однако татары замерли в нерешительности. Все-таки это был не перелесок, а нормальный такой, крепкий лесной массив, которых они по возможности избегали.
— Нужно идти за ними, — хрипло произнес один из командиров. — Саид с Дамиром пойдут в обход, к броду. А мы через лес погоним этих гяуров на них.
— В лес идти нельзя! — предельно жестко и решительно произнес Ахмет, который уже присоединился к этому отряду и понял за кем они гоняются.
— Почему? — чуть шутливым тоном поинтересовался Саид.
— В прошлом году я пытался взять его крепость. И ночью мои люди понесли к воротам хворост, чтобы спалить их. Но помешали волки.
— Как это? — немало удивились все.
— Они служат этому человеку. И ночью напали на моих людей, сорвав верное дело. Как я позже узнал, волки охраняют его земли, предупреждая о чужаках. Если могут — нападают и отгоняют тех, кто несет ему зло. А это — лес. Один Аллах может знать, с кем мы там встретимся.
— Это точно человек? — спросил после долгой паузы один из командиров.
— Точно. Я с ним разговаривал. Но это не простой человек. Сахир[5]. Сказывают, что по юности на него напал кубулган[6] в образе большого волка. Они разговаривали. И этот человек сказывал, будто бы он с этим кубулганом одной крови.
— И чем закончилось то нападение?
— Этот сахир убил кубулгана и его воинов. А детенышей поставил себе на службу. Так что в лес за ним не нужно идти. Это верная смерть. Сами же сказывали, будто бы не нашли следов на утро. Этот сахир мог призвать духов леса.
— Или опять мертвецов, как у курганов, — заметил один из ногайцев.
— Или мертвецов, — согласился с ним Ахмет.
Все промолчали.
Они переваривали услышанное и думали. Можно было попытаться все же захлопнуть ловушку. Но готовы ли они были столкнуться с духами и восставшими мертвецами? Для их насквозь мистических голов вопрос был совершенно не праздный и не шуточный. Да и перспектива нападения на них в лесу подчиняющихся чародею волков, а то и чего похуже, выглядела далеко не мечтой всей их жизни…