– Вот. Значит, из тебя шаманку делать будет.
– А если я не хочу?
– Да кто бы тебя спрашивал. Щелкнет пальцами – и ты уже на все согласна.
– Гонишь. Не похоже это на Шамана. Верю я ему.
– И правильно делаешь, на то он и Шаман, чтобы ему все верили. Все, хватит, изучай матчасть и не лезь больше с вопросами.
Колдун ушел, а Сирена еще долго не могла сосредоточиться и начать читать инструкции, перебирая фразы и обдумывая полученную от инженера информацию.
День пролетел незаметно, пообедали всухомятку и к вечеру начали грузить свое разложенное по всему ангару хозяйство в катер.
Когда все было погружено, Шаман в последний раз обошел территорию. Что‑то мурлыча себе под нос, попинав лежащую упаковочную бумагу и две пустых коробки, прошел в кабину катера, где его ожидали все члены группы.
– Завтра с утра начинаем погрузку на носитель и пойдем в точку выброса, – начал он без предисловий. – Наша цель – планета с кодовым названием Загадка – находится в системе звезды Хохайя. Все вы знаете о тинале. Так вот, по нашим расчетам, сырье для тинала гаюны добывают именно там. Суть задания в конечном итоге сводится к захвату планеты и прекращению производства на ней тинала противником.
«Он, что, сумасшедший», – мелькнуло в голове у Сирены, но, бросив искоса взгляд на Самума и Колдуна, которые невозмутимо слушали командира, постаралась остаться внешне тоже спокойной.
– Время проведения операции нам определено в месяц, – продолжал Шаман. – Если к этому времени мы не сможем выполнить задание, в дело вступит флот, и как там карта ляжет еще неизвестно. Все равно придется заплатить большой кровью. На Загадку высаживаемся с горба. Вопросы по сути операции ко мне есть?
Все молчали.
– Тогда я отвечу на один ваш вопрос. Проведение операции такими силами предложил я.
– Ты считаешь, что теория Славина‑Смита имеет реальные корни, и мы найдем их на Загадке, – спросил с задумчивым видом Самум.
– Но ведь у нас с тобой получилось на Смекте.
– Мне кажется, там было несколько другое, но не попробуешь, не узнаешь, – философски закончил Самум, пожав плечами.
– Ну если вопросов больше нет, тогда ужинать и спать, – подвел итог Шаман. – Сирена, что у нас сегодня?
– Рыба с рисом, салат зеленый и с крабами, сок, чай.
– Разогревай.
– Командир, – обратил на себя внимание Колдун и, когда Шаман взглянул на него, показал ему обычную армейскую фляжку.
Шаман молча кивнул и стал о чем‑то говорить с Самумом на незнакомом гортанном языке.
Девушка отошла к кухонному шкафу и стала загружать его продуктами.
– Стаканы у нас есть? – подойдя, спросил Колдун.
– Посмотри наверху, – кивнув на один из шкафов, ответила она.
Инженер нашел на одной из полок стаканы, выстроил их в ряд и стал разливать в них жидкость из фляжки. По кабине разнесся запах спирта.
– Колдунчик, – приблизившись к инженеру, тихо обратилась Сирена, – что это за теория Славина‑Смита и что произошло на Смекте?
– Много будешь знать, никогда не выйдешь замуж, – сосредоточенно разливая спирт, проворчал инженер.
– Не знаешь, так прямо и скажи, а нечего из себя изображать филиал женской бани.
– Это как? – опешил Колдун.
– Много будешь знать… – И не закончив фразы, девушка стала выгружать из шкафа подносы с едой.
– Ну ладно, ладно слушай, – приблизился к ней Колдун. – Если коротко – теория Славина‑Смита сводится к следующему. Планеты согласно этой теории являются живыми объектами. Как и люди, есть молодые планеты, а есть и старые. Молодые живут активно, ну например, как Земля миллионы лет назад, динозавры, извержения вулканов, бури, грозы, цунами, а старые больше спят, и что вокруг делается им все равно. Планета и человек – это своеобразный симбиоз. Цивилизация может уничтожить планету, но и она способна ответить тем же, если, грубо говоря, ее разозлить, сделать больно или она сделает вывод, что человек на ней лишний. Гаюны сосут с Загадки тинал. Она на это не реагирует. Если сделать так, чтобы ей это не понравилось, то никакой армии не надо, сотрет в пыль и не заметит. Стряхнет их с себя, как собака блох.
– Так мы, что, будить планету будем и делать ей больно? Каким способом это делается?
– Этот вопрос не ко мне. У него спроси. – И Колдун кивнул в сторону Шамана. – Ты теперь мне ответь, как это я изобразил филиал женской бани.
– А филиалов бань вообще не бывает, ни женских, ни мужских. Фраза означает, что ты ничего не знаешь по заданному вопросу, а только делаешь умный вид.
– Но ведь я знаю. Я же ответил.
– Вот теперь ты и о филиалах бань знаешь, – фыркнув, сказала девушка и понесла подносы к месту ужина.
Колдун от такой шутки только покрутил головой.
Когда все вскрыли подносы и приготовились к еде, инженер протянул каждому по полстакана разведенного спирта.
– Ну давайте выпьем, – поднял стакан Шаман. – Чтобы дорога к цели всегда была короткой, память длинной, а дружба вечной. – Он выпил и принялся за еду.
Все последовали примеру командира, и ужин прошел в молчании. Когда посуда была убрана, а чай выпит, все раскинули кресла и улеглись. Сон быстро сморил уставших за день диверсантов.
Глава 3
Утро началось с появления в ангаре полковника Лузгина.
– Ну как, готовы? – поздоровавшись с каждым за руку, спросил он.
– Готовы, Сергей Иванович, – не по уставному ответил Шаман.
– Тогда вперед. В квадрате семнадцать‑девятнадцать вас ждет транспортник. Занимайте места, я вас сам выпущу.
Непроизвольно выстроившись в цепочку во главе с Колдуном, которому предстояло вести катер, группа скрылась в его чреве. Вскоре грузовой люк начал медленно закрываться, а когда ангар наполнил легкий гул начинающих раскрутку двигателей, Лузгин быстро прошел в аварийную капсулу технического персонала. Захлопнув дверь, он набрал код и нажал на красную кнопку. Заработали насосы, откачивая воздух из помещения. Когда барометр упал до нуля, полковник потянул на себя рычаг отпирания ворот, которые начали медленно распахиваться. Холодный безжалостный космос ворвался в ангар, высасывая последние молекулы кислорода и покрывая все вокруг легким инеем оставшейся влаги, все вымораживая и убивая.
Лузгин наблюдал за стартом в иллюминатор. Катер приподнялся над столом, выплывая в вечную ночь, а полковник проводил его армейским приветствием.
Сколько вот таким же образом он отправил групп на выполнение опаснейших заданий, и это часто было последним контактом с дорогими ему людьми. Он был не сентиментален, но всегда что‑то сжималось в нем, когда он видел спины уходящих или уплывающий носитель на фоне черного расцвеченного звездами космоса. Дюзы катера вспыхнули ярким светом, и машина прыгнула в темноту, в которой через несколько секунд пропали светящиеся точки выброса ее двигателей.
Колдун точно вывел катер в заданный квадрат и, просигналив вспышками маяка, мягко посадил машину в грузовом отсеке транспортника.
– Приехали, господа, – произнес он, глуша двигатели.
Когда давление в отсеке достигло нормы, они расстегнули страховочные ремни и вышли из катера, где были встречены дежурным палубным офицером.
– Пойдемте, – пригласил он. – Старт через пятнадцать минут.
Он проводил их до каюты и, убедившись, что все расселись в кресла и пристегнулись, пожелав легкого старта, ушел.
Звуковой сигнал. Медленно и неумолимо наваливающаяся на тело перегрузка свидетельствовали о том, что транспортник начал разгон.
«Мама, во что я вляпалась, – мелькнуло в голове у Сирены. – Дорога в один конец. Прости меня, мама», – послала она мысленный сигнал, но, оглядев спокойные лица мужчин, начала дышать по системе, успокаивая расшалившиеся нервы.
Трое суток прыжка по корабельному времени прошли для каждого члена группы по‑разному. Сирена изучала инструкции по вождению песчанки и использованию ее вооружения. Периодически сдавала Колдуну неофициальные экзамены, перебираясь с ним для этого в катер. Шаман с Самумом большую часть времени играли в какую‑то непонятную игру либо сидели, часами уткнувшись в экраны своих персональных копайзеров.
Громкая связь из ходовой рубки заставила их всех вновь пристегнуться. Транспортник выходил из режима прыжка. Это означало, что скоро начнется их работа.
Когда корабль вышел в нормальное пространство и начал режим торможения, Шаман, забрав с собой Колдуна, ушел в рубку. В точке выброса командование осуществлял он, и капитан должен был неукоснительно выполнять его указания по размещению маскирующих элементов и оставлению следа волнового возмущения в пространстве для дезинформации противника.
Все вскоре было согласовано, группа заняла свои места в катере и Колдун вывел его в точку ожидания. На экране они наблюдали, как транспортник, выходя в рассчитанные точки, выбрасывает из своего грузового отсека партиями металлический хлам, оторванные крылья истребителей, куски фюзеляжей штурмовиков и покореженные броневые плиты крейсеров и эсминцев, а потом совершает, казалось, бессмысленные маневры в определенной ему зоне.
– Танец закончил. Удачи вам, – донеслось до диверсантов сообщение капитана, и носитель, увеличивая ход для производства прыжка, скоро скрылся с экрана радара.
Колдун включил двигатели и медленно подвел катер к огромной искореженной броневой плите крейсера, скрывшись под ней, как под зонтиком, и пристыковавшись манипулятором. Теперь оставалось только ждать конвоя гаюнов. Место точки выхода из прыжка было очень удобное. Рядом никаких огромных масс материи и возмущения магнитных полей, что влияло на точность выхода и входа в прыжок. Теперь оставалось только набраться терпения.
Противник не заставил себя долго ждать, как будто подыгрывая диверсантам. Не прошло и десяти часов, как сидящий в кресле пилота Колдун насторожился, а потом, не оборачиваясь, сообщил:
– Горб на подходе. Фиксирую возмущение выхода.
– Пристегнулись, – приказал Шаман.
Все, к чему они готовились, начиналось сейчас, не испытывая их терпения.
Вытянув влево и вправо шеи, сидящие за спинами Колдуна и Шамана Самум с Сиреной пытались рассмотреть отметки появления кораблей на экране локатора. Световые всплески выхода в пространство звездолетов гаюнов, которые должны быть видны в лобовой бронеплекс катера. Всем хотелось, чтобы это был конвой с промышленной секцией, тогда конец ожиданию. О том, что это первый рискованный момент в осуществляющейся операции, никто из диверсантов не думал. Напряжение росло.
– Есть, – первым отреагировал на появление кораблей Колдун.
Далекие, едва заметные вспышки заметили и Самум с Сиреной, напряженно всматривающиеся в черное пространство за бронеплексом кабины. Корабли гаюнов вышли в обычное пространство.
– Судя по массе, это то, что нам нужно, – проинформировал всех Шаман, считывая поступающие на дисплей локатора данные. – Направление движения точно на нас. Может повезти, тогда даже маневрировать не придется.
Но с последним предположением Шамана группе не повезло. Несмотря на то что носитель секции приблизился почти вплотную, катеру все равно необходимо было дать хороший импульс, чтобы войти в контакт с уродливым нагромождением изогнутых труб, кубических блоков и непонятных причудливо вьющихся конструкций, из которых состояла промышленная секция, крепившаяся на внешней обшивке огромного транспортника.
– Придется задействовать фактор отвлечения, – утвердительно проговорил Колдун, бросив быстрый взгляд на командира.
– Иначе никак? – спросил пилота Шаман.
– Подождем их полной остановки, но в любом случае двигатели придется включать. Они не подойдут на дистанцию магнитного захвата.
Надежда на стыковку с секцией без включения двигателей катера не состоялась. Если бы транспортник гаюнов подошел ближе, то включение магнитного захвата осталось бы для противника не замеченным. Прикрываясь броневой плитой, катер мог медленно войти в мертвую зону сканеров корабля и пристыковаться в удобном месте на секции. Выйдя из прыжка, гаюны, конечно, не дремали. Их службы обнаружения работали на полную мощность. Только убедившись, что пространство вокруг безопасно, и получив характеристики плавающего мусора, операторы несколько успокоятся, потеряют бдительность. Любой активный сигнал, каковым является импульс работающего двигателя, сразу приведет систему ПКО в боевую готовность и активному поиску врага. Риск пробраться незамеченными увеличивался, но и он был предусмотрен и учтен в реализации плана посадки на горб.
Когда корабли полностью застопорили ход, а их штурманы начали расчеты нового прыжка, Колдун тоже не дремал. Его задачей было дотянуться магнитным захватом до транспортника. Он высчитывал минимальную силу импульса включения двигателя катера, который позволял приблизиться к носителю, но не раскрыть своего присутствия. Напряжение росло. В кабине установилась полная тишина, как будто именно от этого зависело, обнаружит их противник или нет.
– Готово, – закончив работу с вычислителем, поддавшись общему состоянию, тихо проговорил пилот.
– Ты уверен? – почти шепотом спросил Шаман.
– Наши шансы фифти‑фифти, – ответил Колдун, вопросительно глядя на командира.
Теперь пришло время принимать решение Шаману. Если он посчитает, что риск очень велик, то прикажет отменить попытку и затаиться. Придется ждать новый конвой и надеяться на лучшее.
– Начинай, когда посчитаешь необходимым.
Все, кроме Колдуна, уперлись ногами в специальные подставки и крепко охватили руками подлокотники кресел, будто ожидали не минимально рассчитанный импульс движения катера вперед, а мгновенное включение всей мощности его двигателей в режиме форсажа.
Колдун, смотря перед собой, протянул левую руку и снял предохранительный колпачок с переносного пульта, закрепленного присоской на панели управления катера. Нащупав пальцем кнопку, он замер на несколько секунд. Как акробат под куполом цирка замирает перед прыжком вниз, выполняя рискованный номер, то ли собираясь с духом, то ли интригуя и держа в напряжении зрителей. Зрители были, но Колдун забыл о них. Все расчеты были сделаны, казалось улучшить было ничего нельзя, но инженер не зря попал в группу Шамана. Он знал, что палец нажмет кнопку в самый нужный момент. Тогда, когда это будет подсказано интуицией. Может, это будет именно в ту секунду когда оператор ПКО на миг отвлечется от экрана, или в доле секундного скачка напряжения в системе радарной системы, кто ответит на этот вопрос, но был уверен, что так и будет.
Время пришло, и диверсант одним движением утопил кнопку до упора, твердо зная, что успех безопасности подхода к транспорту исчисляется уже как минимум пятидесяти одним процентом вероятности.
Катер слегка тряхнуло, но это был не импульс его оживших двигателей, длившийся три десятых доли секунды. Это в двух километрах от него, по космическим меркам буквально за лобовым бронеплексом, под искореженным крылом от истребителя взорвался специальный отвлекающий заряд, инициированный с пульта Колдуном. Это же нажатие кнопки в точно рассчитанное время включило и выключило двигатели катера. Отвлекающий мощный взрыв должен был скрыть собой импульс включенных двигателей. Если даже на следящих экранах ПКО гаюнов и появилась еще одна активная точка, тут же исчезнувшая, то операторы, отвлеченные основным взрывом, могли воспринять ее как техническую помеху или вспышку отражения основного взрыва. В подрыве установленного фугаса не было ничего подозрительного. Неразорвавшиеся ракеты и торпеды в местах прошедших схваток иногда срабатывали сами по себе, по различным причинам.
Полученный катером импульс позволил приблизиться к транспорту на расстояние магнитного захвата. Со стороны это выглядело как будто получивший толчок от взрыва кусок броневой плиты, плавно переворачиваясь, поплыл в сторону носителя секции. Аккумуляторы катера отдавали в этот момент накопленную ими энергию, создавая эффект невидимости. Специальная аппаратура поглощала все излучения машины.