– Просто… – Джи вздыхает и переводит взгляд на стол, – давно хотел сказать тебе об этом…
Тишина. Скрежет. Щелчок.
И снова щелчок и скрежет. Только успевшая закрыться дверь вновь уходит в стену, и на пороге возникает долговязая фигура с дикой шевелюрой. За спиной Джагжита видно замершего Лала и, как обычно днём, кусочек неба, хоть и пасмурного сегодня.
Окинув Джи прицельным взглядом, новоприбывший слуга отходит в сторону, словно ждёт, что его поймут без слов. Впрочем, в последнее время это не проблема. Но спросить-то можно?
– Куда?
– К Калидасу.
В памяти возникает смутный образ – высокий старик со сморщенным лицом, но волосами чистого чёрного цвета, как и у Джи, и даже с такой же светлой кожей. Значит, к советнику? Жаль, что нельзя отказаться. Бросив взгляд на исходящую паром яичницу и поблескивающий поджарившейся корочкой кусок мяса, Джи сглатывает голодную слюну, слезает с кровати и уже делает шаг к двери… но в последний момент возвращается к столу, хватает тарелку и уже вместе с ней выходит в коридор. Капли дождя, пробившись в башню сквозь довольно широкое здесь, на этаже, окно, мгновенно заставляют потемнеть и потяжелеть ткань на плече. Втянув носом свежий влажный воздух, Джи идёт по коридору, куски яичницы выскальзывают из пальцев, да ещё и немного кружится голова, но если сегодня его снова ждут неприятности, то лучше уж как следует подкрепиться, потому что от ночного перекуса остывшим супом и засохшим хлебом в желудке не осталось и следа. Впрочем, после превращения он всегда чувствует сильный голод.
Коридор кончается, а вместе с ним и широкие окна, каким-то образом каждый раз закрывающиеся в тёмное время суток. И вновь начинается лестница – тут окна открыты всегда, но это скорее просто щели, через которые протиснется разве что ребёнок. Джагжит ведёт всё выше и выше, а Лал где-то по пути испаряется вместе с опустошенной и практически вылизанной тарелкой. И вот уже ноги начинают уставать, а горло всё сильнее сушит неутолённая жажда, но слуга не сворачивает ни на одном из этажей.
Но рано или поздно случается очевидное: лестница кончается. Просто за очередным поворотом вдруг не оказывается стены. И потолка. Но дождь не успевает обрушиться на голову, а Джагжит, быстро пробежав по открытой площадке, уже дёргает деревянную дверь в небольшую постройку. Как будто кто-то решил построить на вершине башни ещё одну.
Но Джи не спешит за ним, он останавливается, чтобы кинуть взгляд вниз: раскинувшийся под ногами город кажется лишь небольшим двориком, окружённым лесом, а море так и вовсе скрыто за густой и серой пеленой дождя – и всё же от этого вида голова начинает кружиться ещё сильнее.
– Ситар Кайлаш?
Сначала Джи решил, что его позвал слуга, но там, за порогом мини-башни, спиной к низкому ярко пылающему камину стоит человек и смотрит прямо на него. Калидас.
– Оставь нас, – снова раздаётся тот же голос.
Джагжит склоняет голову и отходит в сторону, Джи же, удивляясь, как вообще услышал хоть что-то сквозь шум дождя, пересекает площадку и переступает порог, и дверь закрывается за ним сама.
– Итак, – человек (или, скорее, нечеловек) складывает руки за спиной и наклоняется. До него не больше десяти шагов, но ощущение, будто тот находится за тридевять земель. – Так-так… Посмотрим…
Калидас делает шаг в одну сторону, потом в другую, словно присматриваясь к статуе. Но Джи и ощущает себя как статуя, окаменевшая и не смеющая шевельнуться.
– Так ты помесь саубха и мандега?
– Н-н…
– Не отрицай. Или я своего не почую?
Так, значит, всё-таки «своего»? В принципе, узнать в нём мандега было не сложно: чаще всего у таких ганда светлая кожа и болезненный вид, ведь «бессмертие» активизируется лишь в момент смерти, возрождая тело, а всё остальное время они отличаются разве что бледностью и слабостью… но касается это лишь тех, в ком сильна эта самая «бессмертная» кровь. Джи же…
– Твоя способность – очень интересный результат этой смеси. Не совсем чары, но и не совсем возрождение. Но, к сожалению, ничего полезного в ней нет, не так ли? Очередной фокус… Вот было бы у тебя что-то от урваши…
Калидас подозрительно прищуривается и, кажется, даже принюхивается. Джи отступает назад к двери и чувствует, как холодная поверхность упирается в спину. Почему-то он чувствует страх. Но вот чего именно боится – не понимает. Ему просто здесь не нравится, и этот Калидас тоже. Да и какой-то он странный, вроде бы сам нечистый, но так презрительно отзывается о себе подобных… Джи всегда думал, что у более чистокровных ганда особые отношения – а этот, похоже, самый что ни на есть чистокровный. Но выглядит таким старым… или, скорей, измождённым?..
Что вообще задумал Рохан, окружив себя нечистыми? Выходит, Рагху сказал правду, и император – спаситель ганда? И вся эта война… Нет, такое просто невозможно!
– О чём задумался?
Джи вздрагивает, обнаружив, что Калидас уже совсем рядом, уже склонился прямо над ним. И уже даже зачем-то схватил его за руку, выворачивая запястье. Острый ноготь рассекает кожу. Брызгает кровь. Испачканный в красном палец советник с задумчивым видом суёт себе в рот и отпускает руку Джитендры. И словно возвращает ему право дышать.
– Ч-что? З-зачем вы?..
Не будь сзади стены, он бы точно рухнул, а так еле стоит, пытаясь унять дрожь в коленях.
А советник уже отходит обратно к камину. Больше в этой комнате с теряющимся где-то в темноте потолком нет ничего. Разве что лавка с мягкой обивкой у стены и несколько потрескавшихся от времени гобеленов с изображениями богов: Индра, Варуна, Рудра… – если верить легенде, то тех самых, что впустили в мир демонов и позволили им овладеть телами людей. И пусть боги потом отделили от континента часть суши, где новых существ оказалось больше всего, много осквернённых осталось и среди людей. Говорят, с тех пор прошла тысяча лет…
– Ты ещё здесь? – Калидас оборачивается очень удивлённым, будто только что о нём вспомнил. – Можешь идти… и да, не смей больше беспокоить императора по пустякам.
Дверь за спиной открывается, и Джи просто чудом удаётся устоять. Когда он поднялся сюда пару минут назад, дождя даже толком и не заметил, сейчас же его острые струи вдруг вонзаются в плечи и безжалостно барабанят по макушке, заставляя щуриться, чтобы разглядеть в серой пелене спуск и начало лестницы. Страх ещё пульсирует в груди, даже не совсем страх, но что-то тёмное, заставляющее хватать мокрый воздух ртом и судорожно вспоминать собственное имя.
«… небойся,этопросточары.»
– Что?
«… ты_меня_слышишь?»
Это не похоже на звук. Или на мысль. Но если и похоже, то на мысль чужую, тихую, неразборчивую, как доносящийся издалека голос. Скорее просто шум, в котором можно угадать слова. Джи замирает, так и не ступив на лестницу, пялясь в серую шуршащую пелену прямо перед собой.
– Кто ты?
Он не слышит сам себя, уши словно заложило ватой.
«… бя… не… до…»
– Что? Я не понимаю!
«…»
Ощущение вдруг пропадает, шум дождя врывается в уши, холод пронзает тело и душу. Кто это был? Ещё один из заключенных здесь ганда? Неужели есть кто-то, обладающей схожей с его способностью, но более сильной? Джи никогда не умел общаться мысленно, лишь чувствовать и передавать эмоции. Но здесь, в Истерии, ему и это оказалось недоступно… и всё же он заставляет себя задержаться на вершине башни ещё немного. Он закрывает глаза, пытаясь отстраниться от звуков и телесных ощущений. Сосредоточиться на тьме. Глубокой, спокойной тьме внутри. Пропитаться ею. А потом позволить выйти за свои пределы.
Эта тьма – его я. Его эмоции и его невидимые руки и ноги.
Но снова что-то мешает. Словно он всё ещё находится в своей камере и не способен пробиться за окружающие каменные стены. Тьма плещется, бьётся, словно морская вода о прибрежные скалы, но звуки дождя становятся громче. Джи пытается отогнать их, сосредоточиться на внутреннем «я»… Но холод заставляет сдаться.
Открыв глаза, Джи встречает взгляд Джагжита. Тот стоит внизу лестницы и с интересом смотрит на него. И вдруг изображает на своём лице нечто, похожее на снисходительную ухмылку:
– Для медитаций погода сегодня на редкость неподходящая.
Джи хоть и зол, но вынужден с ним согласиться.
Глава 10. Приглашение
***
«
– Боги нe пьют кpовь, чтобы выжить…
Рaкеш облизывает губы и чуть отталкивает Cунила, но уже в следующий миг снова прижимает к себе, заставляя войти до конца – несмотря на тесноту и даже боль. И даже сам начинает приподнимать и опускать бёдра. Hе остаётся ничего, кроме как подчиниться этому плавному ритму, погружаясь всё глубже, и словно бы чувствуя то, что чувствовать не должен. Словно это в него сейчас входят. Словно это он сейчас лежит на спине и еле сдерживается, чтобы не застонать во весь голос. И словно это у него настолько пересохло горло, что кажется вот-вот треснет и расколется на осколки.
»
Bыдохнув, Джи захлопывает небольшую брошюру в тонком переплёте и мягкой обложке. Разве такие книги бывают? Дешёвый вид и похабное содержание… А имя одного из героев? «Сунил»… с самых первых строк Джи было трудно отделаться от мысли, будто читает про приключения своего пажа, умудрившегося выжить и даже повзрослеть.
– Ну как? – доносится из дыры в стене приветливый голос.
Подозрительно приветливый. Вообще, Джи заподозрил неладное, когда Санджи после довольно долгого его игнорирования сегодня вдруг вновь вытащил кирпичи из стены и просунул в отверстие вот эту вот брошюру – то ли забыв об их последнем разговоре, то ли намеренно решив поиздеваться…
– Чушь!
Отбросив брошюру, Джи закидывает руки за голову и потягивается. Из такого положения ему не видно ничего по ту сторону стены, но не особенно то и хочется.
– Что именно чушь? – тем временем довольно терпеливо просит уточнить Санджи.
– Всё! Место действия же твоя страна?
– Угу.
– И ты хочешь, чтобы я поверил, что обычный деревенский парень из Интертеги способен влюбиться в монстра, который тоже является парнем? И эти откровенные сцены…
– А что с ними не так?
Даже отвечать на это неловко. Но у автора явно слишком разыгралась фантазия. Впрочем, он описывает происходящее с точки зрения актива, так что все эти вздохи и ахи – лишь украшение для текста. Уж кому, как не Джи, знать, что на самом деле всё совсем по-другому. Ласкать языком? Покрывать поцелуями?
Xотя, кто знает, быть может именно так это и происходит между влюблёнными…
– Может, тебе просто завидно? – вновь доносится из дыры.
– Просто я прекратил читать сказки где-то в возрасте лет десяти.
– М-м-м…
Многозначительное мычание быстро умолкает и устанавливается тишина.
После порки и аудиенции у Первого Советника прошло уже дней десять, если не больше, и за это время не случилось ровным счётом ничего. Даже тот таинственный голос не соизволил объявиться. Хотя Джи просыпался несколько раз со смутным ощущением, что слышал что-то или даже сам говорил – однако ничего определённее вспомнить так и не смог. В остальном, один приём пищи следовал за другим, пару раз его отводили в купальню, да вот Санджи ещё вдруг решил поделиться одной из полученных с родины книг. Tолько богам и самому Санджи известно, зачем он это сделал… но Джи почувствовал себя уязвлённым. Нет, к его снисходительным намёкам он уже привык, однако тот факт, что парень получает посылки от родни… покоробил. Просто одно дело чувствовать себя таким же брошенным и никому не нужным, как и остальные, и совершенно другое – узнать, что о ком-то из заложников беспокоятся и заботятся на его родине…
Стоп, какой родственник пришлёт подобную книгу?!
– Kстати, ты слышал, что император вернулся?
– Нет.
Он и правда не слышал, да и откуда? В конце концов, «Джигги» проводит всё своё свободное время не в его камере, а в соседней. Хотя, это всего лишь догадка, но иногда с той стороны стены доносятся такие странные звуки… Демоны! Даже завидно, насколько удобно все устроились: у одного любовник и информатор из числа слуг, другой спокойно покидает свою камеру и даже имеет влияние на стражников… Интересно, а как дела у зеленоволосой малышки? А у той девушки с короткими волосами, в которую влюблён арвинец?
– Слышал, тебе запрещено теперь приближаться к императору?
Нет, правда, кое-кому всё же стоит держать язык на привязи… А Санджи сегодня очень странный: не смеётся, почти не оскорбляет и не пошлит. И не отстаёт, хоть Джи и отказывается поддерживать беседу. Но тут отмолчаться невозможно:
– Ну и что? Словно этот запрет хоть что-нибудь значит… будто это я решаю, идти мне к нему или нет.
– Верно, советник, конечно, советует… но решает то Eго Величество Император. Ты… эм… когда увидишь его…
Торопить парня не хочется, да и совершенно непривычно слышать его звонкий самоуверенный голос настолько растерянным. Поджав ноги, Джи садится и заглядывает в дыру. Подсвеченный мягким оранжевым сиянием плавный профиль Санджи кажется довольно красивым. В последнее время кудряш напоминает Джи шоколадное украшение для торта – есть в нём что-то такое же вычурное, ненастоящее и пустое.
– Если увижу.
– Что? А, ну да… То есть, нет! Увидишь ты его точно. Джигги говорит, Его Величество ещё ни разу не звал к себе два раза подряд одного и того же… Так что ты ему точно понравился.
Зелёные глаза по ту сторону стены вдруг прищуриваются и принимаются внимательно рассматривать лицо Джитендры. Словно Санджи всё ещё никак не может понять, чем же таким особенным худосочный заложник из Зоа смог привлечь самого императора. Но ведь Джагжит не хуже самого Джи знает, что второй раз его никто не звал. Он сам напросился… Поэтому уверения Санджи вызывают странное чувство. С другой стороны, до этого момента Джи не был уверен, что в спальне императора бывали другие заложники, но раз «Джигги» так сказал, значит, это правда. Но кто? Вряд ли Рагху. Если честно, ратри – то ещё страшилище. Но тогда остаются только Дурга, девочка и арвинец, как его… Саши вроде. Но тот крепкий парень не показался Джи кем-то, сумевшим пережить ночь с императором. Рохан, конечно, ублюдок, но девочку он тронул бы вряд ли… Остаётся Дурга.
Хотя, возможно, были и ещё заложники. Зоа пало последним, так что не удивительно, если от других стран уже сменилось несколько «послов доброй воли».
Но его-то это волновать не должно, верно?
Джи отворачивается. И напоминает:
– Так чего ты хотел, чтобы я сделал, если и когда увижусь с императором в следующий раз?
– Ну… попроси его… пригласить на бал и меня, хорошо? Пожалуйста.
– Какой бал? Ты шутишь? – Джи хмурится и снова оборачивается, но зелёные глаза по ту сторону дыры смотрят на него очень серьёзно. – Когда?
– Вроде бы через неделю, когда прибудет делегация из Мирра.
Бывшее царство Мирра. Дурга ведь оттуда? Ещё несколько дней назад, сидя по горло в розоватой воде купальни и тайком наблюдая за товарищами по несчастью, Джи пришёл к выводу, что эта девушка со светлыми и очень короткими волосами, наверное, единственная настоящая представительница правящей семьи. Есть в ней что-то особенное, вроде умения держать плечи и поразительная невозмутимость. Наверное, именно так и должна выглядеть будущая королева. Саши же больше похож на кого-то вроде солдата: простая речь, никакой особенной заносчивости, и мускулы, натренированные не только боями, но и тяжёлой работой. Джи обучали только фехтованию, но он много раз видел, как в солнцепёк обливаются водой из колодца и обычные крестьяне и солдаты. Так вот, у крестьян мышцы всегда были крупные, словно раздутые изнутри, а вот у солдат, по крайней мере у тех, кто не заплыл жиром, мышцы едва выступали. И раньше Джи часто, когда смотрел на себя в зеркало, представлял и своё тело таким же подтянутым, но не громоздким. Хотя какой мелкий мальчишка не мечтает вырасти самым большим и сильным? Но увы, учитель фехтования ещё на первом уроке развеял его наивность. Мол, с таким телосложением, как у него, даже немного мускулов нарастить – и то сложно будет. А вот у Саши с мускулами никаких проблем не наблюдалось, они были мощными, но и не раздутыми.