Джи слышит об этом впервые. Ему не рассказывали. Война и новый император ещё не успели стать историей, так что и в книгах о них нет ни слова. А разговоры… вокруг Джитендры все твердили лишь о том, как Рохан страшен и безжалостен…
Нет! Нельзя просто взять и поверить! Даже если у этого ублюдка была благая цель, зачем он убил их? Маму? Придурков-братьев? А добряка-толстяка, которого весь мир звал Торилом Третьим?! И что он сделал с Джи?!! Позабавился, и теперь даже в собственной камере нет покоя…
Но что ему тогда делать? Зачем жить? Зачем терпеть? Если месть принесёт другим лишь горе – всё бессмысленно. Хотя Джи, наверное, с самого начала знал, что ничего не получится, просто откладывал эти мысли на потом и плыл по течению. Делал то, что велят… Но даже просто представляя себе смерть императора, он сохранял хоть какие-то силы. А что теперь?
– Ну как, Ситар? Понял, как высока цена твоего желания?
– Да, я… понял, – гадко, противно, но уже всё равно. – Тогда… ты можешь убить меня?
Кровать вздрагивает, похоже, что Рагху резко сел.
– Могу.
– Не… не прямо сейчас! – Джи тоже подскакивает и поджимает ноги. – Просто… если всё станет слишком плохо, невыносимо… ты не мог бы помочь мне?
– Твои глаза.
– Что?
Кажется или кожу и правда щекочет чужое дыхание?
– Если обещаешь отдать свои глаза после смерти, то я приму этот заказ.
Страшно. Как же страшно. Одно дело думать о крае обрыва, другое – стоять на нём. И как он так быстро согласился? Глаза… да кому они нужны после смерти?
– З-забирай…
Вдруг по запястью будто чиркают ножом. Остаётся короткий, но горящий след. Джи тут же накрывает рану ладонью – под ней влажно и липко.
– Тогда договорились, – невозмутимо произносит ратри, явно не собираясь ничего объяснять. – Как ты дашь мне знать, что настало время?
Всё так быстро и так внезапно, мысли разбегаются, словно тараканы… Это должно быть какое-то слово? Или действие? А если его запрут где-нибудь, и Рагху просто не узнает, не увидит, не услышит?..
– Не можешь придумать? Похоже, ты ещё не готов.
– Мне… нужно подумать. Если бы ты пришёл немного позже, возможно, я бы и не стал колебаться, попросил бы убить меня прямо сейчас… Кстати, можно спросить? Как ты узнал?
Одеяло шевелится. Будто кто-то подёргивает его. В окружившей черноте Джи мерещатся светлые и тёмные пятна, иногда они движутся, но стоит попытаться зацепиться за них взглядом, как всё сливается, оттенки пропадают, но остаётся ощущение, что если постараться, напрячь глаза чуть сильней…
– Мне сказал Джигги, – наконец отвечает Рагху. И похоже, встаёт с кровати. – Ситар, мне пора. Если вдруг что-то случится или ты захочешь позвать меня – просто произнеси: «Шакти Равана».
Он уходит. Шагов не слышно, но голос уже где-то там, в коридоре.
– Подожди, скажи, зачем ты делаешь это, Рагху? Почему помогаешь?..
Скрежет камня о камень – дверь возвращается на своё место. Джи тянется к столу, на ощупь хватает лампу, выкручивает рычажок, внутри раздаётся потрескивание и фитиль загорается – но вместо выхода уже сплошная стена. Он снова один. И ему всё ещё страшно.
А ведь Джи никогда не считал себя трусом. Даже гордился немного, как стойко переносит насмешки братьев и снисходительные взгляды всяких вельмож, вынужденных кланяться ему при встрече. А сейчас едва не дрожит, просто глядя на закрывшуюся дверь. Но в то же время ему стало легче… теперь, когда черта проведена, и в любой момент он может просто покончить со всем, произнеся всего два слова и позвав смерть, в голову лезут разные странные мысли. Вроде тех слов Санджи про уличных актёров. Ведь Джи ещё столько всего не видел, не знает, не пробовал… Хочется выйти наружу. Увидеть солнце. Вдохнуть свежий воздух, почувствовать ветер… Но как это сделать? И те стражники… Рагху, конечно, сказал, что его можно позвать, но разве Джи сам ни на что не способен? В конце концов, он вообще не привык ни просить кого-то, ни благодарить… а значит, пришло время начать действовать самому. Хватит жалеть себя. Хватит ждать неизвестно чего.
Отставив лампу, уже начавшую жечь ладони, Джи подползает ближе к стене. Проводит пальцами по шершавым и совсем не холодным камням. Где-то тут были те, что вытаскивал Санджи… Вот, вроде один поддался. Если надавить сильнее, он входит вглубь стены. Ещё немного… вдруг камень пропадает – его выдёргивают из кладки с той стороны.
– Ситар? – доносится слабый голос, словно его владелец или спал, или сильно утомился. – Тебе чего? Не спится?
– Санджи, разве ты не хотел узнать про Рохана?
– Ох… сейчас? Давай лучше завтра, я…
Кажется, или он не один? Только что за плечом Санджи словно бы мелькнула тень. Неужели стражники?! Хотя нет – он бы не был так спокоен. Всего минуту назад Джи собирался предложить ему обмен: информацию на кое-какую помощь, но сейчас это уже не кажется хорошей идеей. Ведь цель Санджи – покорить императора, чтобы выбраться отсюда или как-то улучшить своё положение, а значит, если Джи попросит подсказать ему пару премудростей… хоть кудряш и заявил, что не считает его соперником, вряд ли согласится помочь. Да и как о таком-то попросишь? Тем более – вслух?!
– Я просто собирался сказать, что отменяю нашу договорённость. Каждый сам за себя.
– Что?.. Что-то случилось?
– Ничего особенного. Я всё ещё презираю его. И тебя. И подобные методы. Но ты прав – уж лучше так, чем гнить в этой каменной коробке.
Смешок. Джи был уверен, что Санджи разозлится. Но тот вдруг вскидывает подбородок, демонстрируя широкую самоуверенную ухмылку, хоть её и не полностью видно в небольшое отверстие, а потом одним махом возвращает отполированный камень на место. А Джи вновь переводит взгляд на дверь. Точнее, на ту часть стены, что является дверью.
Он должен открыть её. Так или иначе.
________________
* Ратри – ганда – ночные хищники, обладают исключительным зрением, но солнце вредно для их глаз, хорошие воины, но скорее охотники, чем завоеватели. Не любят войны, но иногда вынуждены сражаться. Порой становятся наёмниками. Искусны в обращении с луком. Живут в лесах. Вольный народ.
** Мандега – ганда – их зовут бессмертными, потому что их тела способны восстанавливаться даже после смертельных ранений. Но только если не исчерпан запас жизненных сил, отмеренный ещё при рождении. Причём эти силы активизируются именно на пороге смерти, в остальное время мандега мало чем отличаются от людей, разве что более болезненные. Считается, что чистокровных мандега совсем не осталось.
_______________________________
Глава 7. Джигги и ответ Императора
***
Вcю ночь Джитeндpa находился между мучительным бодрствованием и зыбким сном. Cначала он боялся уснуть, потом просто не мог, поэтому лежал и пялился в потолок, на тёмные щели, уходящие в стены – из них тянуло влагой. Джи даже казалось, что он слышит приглушенный шум дождя. А в голове крутилась и разгоняла все прочие мысли безумная идея: превратиться в девушку и очаровать императора. Безумная, потому что, во-первых, вряд ли он способен притвориться достаточно убедительно, а во-вторых, весьма сомнительно, что «очарование» возымеет хоть какое-то действие на этого извращенца. И вообще ещё неизвестно: как он к девушкам-то относится?
Hо если рискнуть?
Kонечно, Джи не искушён в подобных делах, но даже ему понятно – диковинка императора может заинтересовать. А добившись его внимания, у Джи появится возможность узнать о происходящем побольше. O самом императоре. О его целях. И о том, почему же всё-таки он приказал убить королевскую семью Зоа… Возможно, Pагху и прав, а может – просто не знает всего. Считает императора спасителем мира… Ну разве не глупость? Тысячелетиями ничего не менялось, и вдруг Рохан возжелал сделать крепостных и рабов свободными? Или его целью являются только нечистые? Но это даже ещё более странно… если только он сам не один из них.
Xотя Джи слышал, что в республике Интертеге нет права собственности на людей – но с другой стороны, ганда там и за людей и не считают. В общем, в каждой стране свои порядки и уже очень и очень давно…
Ладно, не всем людям живётся хорошо. И лично Джи ничего против свободы для угнетённых не имеет. Например, тот же Сунил – не будь он пажом, имей он возможность выбирать – стал бы библиотекарем или писцом, или даже настоящим писателем… и не умер бы там, в пустом коридоре, совершенно один.
Но Рохан – спаситель? Рохан – освободитель?.. Да разве способен тот, кто убивает невинных, сделать хоть что-то хорошее? Или его справедливость и спасение направлены лишь на чернь?! Даже звучит очень глупо.
Но какими бы благими не были его цели – это не значит, что всё можно простить.
Так странно. Джи уже и забыл: он согласился отправиться в Интертегу лишь потому, что при одной только мысли о мести становилось легче дышать, а воспоминания о смерти матери и чувство вины – отступали. Ведь он мог тогда выскочить из укрытия, сделать что-нибудь… и кто знает, быть может, у владеющей магией королевы появился бы шанс… Нет, хватит. Если снова начать думать об этом, остановиться будет уже невозможно. Как невозможно остановить оползень, даже если он вызван лишь маленьким камнем. Но как же больно от этих мыслей! И единственный способ сбежать от них – вновь подумать о мести. Замкнутый круг.
Но месть… в конце концов, ведь императора необязательно именно убивать.
Нет, не следует загадывать наперёд. Сначала нужно сосредоточиться на том, чтобы выйти отсюда. Хотя, даже не так – достаточно получить возможность покидать это место. В замке Зоа Джи часто натыкался на разные каморки, где сплетничали слуги, или подслушивал разговоры вельмож – не то чтобы специально, просто на него обращали мало внимания. И не исключено, что ему и здесь удастся стать таким же незаметным и узнать что-нибудь важное…
Страшно. Сейчас, когда Джи думает об этом, всё кажется вполне выполнимым. И даже безопасным. Ведь если он станет ближе к императору, к нему уж точно не посмеет прийти какая-то стража.
Но сможет ли он?
Хватит ли сил?
***
Когда Джи открывает глаза, в лампе горит уже свежее масло, а ещё на столе стоит кувшин с утренней порцией воды и несколько тарелок и чашка. И судя по тому, какие они холодные – время уже ближе к обеду. Надо же, он всё же заснул, да ещё так крепко, что даже не услышал, как приходил слуга.
А если бы это был кто-то ещё?..
Нет, хватит. Сначала надо поесть и привести себя в порядок. Вон и одежда… А потом…
Обед приносит Лал. Но когда тот уже заканчивает собирать пустую посуду и разворачивается к двери, сидящий на кровати Джи выпрямляет ногу и загораживает ему дорогу.
– Г-господин Ситар? – противно испуганно косится на него существо, не способное даже толком расчесать свою сальную чёлку.
– Я хочу видеть Джохара.
– С-смотритель занят… он не сможет прийти…
– Не сможет? Или не захочет?
Слуга почти не дышит. Может, стоит быть с ним помягче? В конце концов, до сих пор тот не причинял Джи зла по собственной инициативе…
– Но ты можешь ему передать?
– Да, конечно, г-господин Ситар!
Задерживать его и дальше незачем. Джи опускает ногу и, как обычно, укладывается на кровать, пытаясь рассмотреть, что именно слуга делает у стены, чтобы заставить её сдвинуться с места. Но – тоже как обычно – видит лишь круговое движение рук. Он пытался их повторить. Бесполезно. Наверное, там не просто какой-то механизм, а чары. Ну да ладно, ему остаётся лишь ждать.
И ждать безуспешно, потому что проходит день, потом второй – а смотритель так и не появляется.
А Лал клянётся, что передал ему просьбу, и второй раз тоже, и третий.
И тогда Джи решает, что настало время воспользоваться любезным предложением Рагху. Хотя ещё неизвестно, чего от него вообще можно ждать и каковы его цели. Но терять время и дальше нельзя – решимость Джи тает, ведь чем больше он читает приносимые Лалом книги, тем сильнее погружается в придуманную реальность, опять забывая о том, что действительно важно.
Так глупо. И так позорно… всё же он настоящий слабак, готовый сбежать в выдуманный мир от страхов и даже собственных решений.
– Шакти Равана, – произносит Джи негромко, почти одними губами.
Если это тоже чары, то громкость значения не имеет. Но как долго ждать? Рагху – не саубха, а значит испариться из своей камеры он не способен… Наверное, стоило подумать об этом раньше. С другой стороны, уже вечер – совсем, как в тот раз.
Наконец от стены доносится щелчок и сразу шуршание. Но когда в комнату через узкую щель просачивается человек, а дверь тут же закрывается обратно, Джи даже не сразу находит, что сказать.
– Джагжит?.. – всё же он первым нарушает молчание. – Или мне можно звать тебя «Джигги»?
– Как вам будет угодно.
Вид у него недовольный. Причём настолько, что Джи забывает про своё удивление. Но поразительно, как всё встаёт на свои места: «Джигги» рассказал о нём Санджи, «Джигги» же позвал Рагху… Какой, оказывается, разговорчивый этот «Джигги»! А с Джи только и делает, что угрюмо пялится сверху вниз. А эти его торчащие во все стороны волосы? Словно и не императорская прислуга, а так, помощник конюха. Впрочем, он же прислуживает не императору, а всего лишь его заложникам…
– Да, мне будет так угодно. Итак, Джигги, если ты пришёл вместо Рагху, значит должен мне помочь.
Красноречивое молчание слуги буквально кричит, что никому и ничего он не должен, но Джи продолжает:
– Можешь уговорить смотрителя прийти ко мне? Или отвести меня к нему?
– Зачем?
Откуда столько наглости в этом долговязом? Впрочем, есть у него какое-то сходство с Рагху… Да, он выше, мощнее, и в области головы явно волосатее, но эти длинные жилистые конечности, узкие бёдра и не такие уж широкие плечи… Однозначно похожи. Но не настолько, чтобы утверждать что-то наверняка.
– Хочу поговорить, – терпеливо поясняет Джи, решив, что и так испорченные отношение портить ещё сильнее не стоит.
В ответ Джагжит вдруг вздыхает и пятернёй зачёсывает назад стоящие дыбом волосы, и тяжёлым взглядом узких чёрных глаз буквально придавливает Джи к кровати.
– Господин, – произносит он чётко, и от того слово это звучит, как оскорбление. – Если вы соизволите хотя бы примерно сообщить, о чём именно желаете переговорить со смотрителем, возможно… возможно я смогу быть более убедительным, передавая ему вашу просьбу.
– Я…
Что выбрать? Позицию Санджи? Аля «мне плевать, что вы обо мне подумаете»? Нет, у Джи такое не выйдет. Но и показывать слуге, кем бы тот ни был, робость или страх точно нельзя.
– … хочу встретиться с императором.
Новый вздох.
– Зачем?
Этот Джагжит ведёт себя так, словно имеет дело с ребёнком! Весь такой снисходительный и терпеливый! Как же он его бесит! Ни грамма почтения! Одно сплошное самодовольство!
– Скажи, что это касается заговора в Зоа.
Узкие глаза на миг становятся шире. Возможно, слуга ожидал чего-то другого, но зря. Джи не доставит ему удовольствия, называя истинную цель. Он просто не может позволить себе опуститься в его глазах ещё ниже… Кто такой вообще этот Джагжит? Слуга, обычный раб. Но откуда в нём эта внутренняя сила? С самой первой встречи он казался гордым жеребцом, и с тех пор ничего не изменилось, но не может быть, чтобы его ни разу не секли за подобные выкрутасы.
Джи вдруг понимает, что завидует ему.
– Хорошо, господин Ситар, я передам это Джохару-инха. Что-нибудь ещё?
Ещё… ещё Джи хотел бы задать ему целую кучу вопросов, но сейчас он слишком ошарашен своим открытием и просто зол, поэтому молча кивает на дверь. И Джагжит так же молча уходит.
А утром завтрак приносит смотритель собственной персоной. Всё ещё похожий на ссохшееся и хрупкое дерево, с ввалившимися глазами и чёрными кругами под ними. Ставит поднос на стол, но ничего не переставляет с него, как обычно это делает Лал, а просто отходит к стене, прислоняется к ней и сцепляет перед собой пальцы.
– Вы хотели со мной о чем-то поговорить, Ситар Кайлаш?
– Не с вами, – мотает головой Джи, рассматривая тарелки. – Опять каша?..