– Яйца были вчера, – невозмутимо поясняет смотритель. – А с кем тогда?
– С императором.
– И о чём же?
– Секрет.
Пристальный взгляд смотрителя Джи игнорирует, беря ложку и приступая к неспешной трапезе. Каша на самом деле отличная, но на такой диете он скоро вообще обессилит, и так уже с кровати слезать неохота.
– Ситар Кайлаш, вы представляете, как я обращаюсь с подобным предложением к самому императору? Как думаете, что он мне скажет в ответ?
– М-м-м, не знаю… Ну ты можешь… предложить ему пригласить меня снова?.. Ну знаешь… как в прошлый раз?
– Я служу императору, а не вам, Ситар. И врать я ему не намерен. Тем более, что ваши мотивы мне не ясны, как и ценность информации, которую вы можете сообщить моему господину.
Ценность информации… Похоже, снова попасть в ту комнату с книгами не так-то и просто. Надо что-то придумать. Что-то, о чём император точно захочет услышать… Эх, знал бы Джи заранее, перед отъездом из Зоа бы постарался что-нибудь эдакое разузнать. А вообще, он не предполагал, что встретиться с императором снова будет так сложно.
– Скажите ему… скажите, что это насчёт «Джитендры».
Джохар хмурится. Не похоже, что ему знакомо это имя. Значит, в курсе лишь некоторые, типа того гиганта Васу. Конечно, лучше придумать что-то получше, но Джи прямо сейчас в голову ничего не идёт. Но поможет ли тут настоящее имя Джи? Ведь императору оно давно известно, и даже если смотритель всё-таки согласится и передаст просьбу о встрече…
А ведь Рохан, должно быть, с самого начала догадывался о его целях…
Теперь даже кажется, что у императора личная неприязнь к Торилу и его роду. И всё случившееся с Джи – лишь её результат. Словно Рохан просто жаждал помучить единственного выжившего из королевской семьи. А ведь они даже не родственники…
Но жребий брошен, смотритель ушёл. И снова впереди ожидание. Ну почему он сразу не придумал чего-нибудь более убедительного? Ведь если в этот раз не выйдет, второго шанса ему могут и не дать, да и Джохар не будет вечно бегать посыльным.
Действительно, проходит день, потом второй, а на третий Джи опять отводят в купальню, только там он снова не один: Рагху держится в стороне, Дурга не отпускает от себя маленькую зеленоволоску, Санджи щебечет, плещется и выводит Саши Секара из себя – это всё ещё ново, да и после четырёх стен здесь так просторно и светло… но Джи даже расслабиться не может – изнутри его грызёт нетерпение. И он еле дожидается, пока Джагжит отведёт всех обратно и вернётся за ним, снова оставшимся в купальне последним. Но когда слуга наконец появляется, двери тут же закрываются за его спиной, а сам он идёт к столу и достаёт из застенка масла и знакомую тонкую трубку.
– Вам помочь, господин?
– Не надо, – сжимает Джи зубы. – Я сам.
***
Странно, но вместо простых, но толстых дверей перед ним высокие и украшенные искусной резьбой. Знакомая картина: Индра с мечом и щитом. А ещё Джохар не стучит, а просто останавливается рядом с одним из стражников.
– Его Величество один?
– Нет, – мотает головой полностью облачённый в доспехи человек. – Господин Первый Советник пришёл несколько минут назад.
Из-за забрала не видно его лица, но голос кажется знакомым. Или это нервы сдают? А на Джи опять сорочка до пола и с завязками сзади на шее, а на ногах мягкие сандалии. Только вот мокрые волосы пришлось расчёсывать самому, как и заплетать косу… правда, вернувшийся через час Джигжит наградил его творение снисходительным взглядом и тут же принялся расплетать обратно, но переделал всё удивительно быстро.
В коридоре очень свежо, а сорочка такая просторная и тонкая, что Джи быстро покрывается гусиной кожей. Но они продолжают просто стоять. И как назло, из-за двери не доносится ни звука. А когда она наконец отворяется, держащийся за ручку человек в высоком чёрном колпаке вдруг спотыкается на пороге, уставившись на Джи, и оборачивается назад. Кажется, он удивлён.
– К вам пришли, Ваше Величество…
– Пусть заходят.
Смотритель склоняет голову, когда человек выходит в коридор, оставив дверь приоткрытой. Человек этот стар, кожа его похожа на тонкий сморщенный пергамент, но вот её цвет, а ещё волосы и глаза… Джи поспешно отводит взгляд. Он впервые встречает кого-то с кожей почти настолько же светлой, как и у него самого, и с такими же чёрными волосами, длинными, но распущенными. А вот глаза у этого советника красные. Точнее, красная лишь радужка, но ощущения от его взгляда – как и от Рагху. Тоже полукровка? И, похоже, мандега. Не слишком ли много бессмертных собралось в этой башне? А ведь говорят, их почти не осталось из-за охоты. Ведь кровь мандега – лучшее лекарство. Не только от ран или болезней, но и от старости…
Смотритель первым переступает порог. Джи совершенно не хочется оставаться в коридоре наедине с стражниками и этим советником, но его не позвали… хотя нет, вон Джохар придерживает дверь… значит, можно зайти.
Здесь тоже много книг, только вместо полок огромные шкафы, в них отделения с дверцами, явно запертыми… а у забранного решёткой узкого окна расположился массивный стол, заваленными бумагами – почти такой же, как у Торила в кабинете. Но что же это получается? Император не только иногда ночует, а вообще постоянно живёт в этой башне, а не во дворце? Но почему?
Кстати, в этот раз он не в халате. Откинувшись в кресле, император демонстрирует широкую грудь, затянутую в белую атласную ткань и вышитую золотой нитью, невысокий ворот и лежащую на плече медную косу… а глаза у него… да, тёмно-зелёные, как сочная трава, но не молодая, а уже готовая пожухнуть. Склонив голову к плечу, Рохан рассматривает Джитендру, застывшего позади смотрителя.
– Джохар, можешь идти, – произносит он наконец.
– Н-но…
Еле заметное движение рыжей брови – и смотрителя сдувает с места. Джи только слышит, как негромко закрывается дверь.
– Итак, в этот раз ты захватил с собой нож? Или снова попробуешь воспользоваться моим?
Неправильное начало. И вообще – всё совсем не так, как Джи планировал. Во-первых, почему не опочивальня? Так, конечно, спокойнее, даже в голове прояснилось, но он же настроился! И эти водные процедуры… А во-вторых, после слов Рохана Джи начисто забыл, с чего хотел начать. Значит, император заметил, что он тогда намеревался сделать? И согласился дать аудиенцию, прекрасно зная, что у его заложника на уме?
Впрочем, неудивительно.
– Зачем вам понадобилась смерть Торила Третьего?
Вот так, без подготовки. Всё, что он планировал, всё, что собирался сделать… По спине скатывается жаркая волна, горло высыхает, и воздух вдруг начинает казаться слишком густым и затхлым. А император лишь склоняет голову к другому плечу.
– И на что ты готов, чтобы узнать ответ на свой вопрос?
– На всё.
Джи закрывает глаза. И чувствует, как плечам становится тяжелее от увеличивающейся груди, и как рубашка натягивается сильнее. А когда открывает – встречается с пристальным и настороженным взглядом. Только что вольготно развалившийся в кресле император уже выглядит весьма напряжённым, словно на него вот-вот спустят смертельные чары. И Джи неожиданно чувствует прилив смелости.
– Может быть Ваше Имперское Величество желает позабавиться и с этим телом тоже?..
– Нет, – доносится из кресла дрожащий голос. Дрожащий от ярости. – И никогда больше не смей этого делать.
_______________________________
Глава 8. Унизительное наслаждение
***
Пoказалоcь, что eго сейчас удаpят. Хотя Джи от императора отделяет огромный стол и не меньше пяти шагов, воздух явно сгустился, и не осталось ничего, кроме пронзительных глаз, потемневших до черноты.
– H-но… почему?
Cобственный голос не громче писка мыши.
– Потому что на башню наложено сторожевое заклятие. И любой инициировавший неразрешенные чары по идее должен тут же упасть замертво. Но ты… почему-то стоишь, как ни в чём ни бывало. Интересно, почему?
Джи тоже интересно. Но погодите, как это «любой»? Да быть такого не может, та же дверь в его камеру или «Шакти Pавана»… Но с воздухом и правда что-то не так – его уже можно почувствовать кожей.
– Это не чары.
Он почти не врёт. В конце концов, при превращении внешность Джи меняется не особо, разве что бёдра становятся шире, лицо – круглее, да и в теле прибавляется жирка… но на магию он не способен. По крайней мере, когда бы Джи не пытался изобразить что-нибудь эдакое, у него ничего не получалось. Говорят, у каждого саубха свои собственные, уникальные чары, и хотя бывают и схожие по свойствам или эффекту, открыть их можно только самостоятельно – но Джи уже шестнадцать, а ничего нового он так в себе и не обнаружил, поэтому… Поэтому остаётся лишь смириться: ибо сила матери явно обошла его стороной, и это превращение – максимум, на что он способен. И всё же, это не чары, придающие лишь видимость, и которые, скорее всего, имел в виду император, ведь Джи изменяется не только снаружи, но и внутри.
Но не станешь же объяснять такие тонкости всем подряд?
– Значит, сейчас ты настоящий, а чары были до этого? Не ври. Стены твоей комнаты аннулируют любую магию, какой бы сильной и продолжительной она не была.
Eщё один кусочек информации… а вот полезной или нет – время покажет.
– У воды есть несколько состояний, – всё же решает пояснить Джитендра. – Она бывает жидкой, твёрдой, как камень, или невесомой, как воздух. Tак же и со мной.
– Ты тоже становишься газообразным?
«Идиот».
Джи вздыхает, оглядывается и замечает диван у стены. A рядом с ним низенький столик на изогнутых ножках, на нём какие-то бумаги… письма? Нет, нельзя отвлекаться. Сейчас, когда Рохан кажется заинтересованным, важно не дать ему разочароваться и прогнать себя. Но что сказать? На прямой вопрос он не ответил, спросил, на что Джи готов ради ответа… Итак, он знает? И просто играет, наслаждаясь его муками?
«Сволочь».
– На само деле… – Джи сплетает руки под грудью, заставляя её подняться выше и ещё больше натянуть светлую ткань. – Я приехал сюда по приказу дяди. Он для этого и усыновил меня, чтобы не подвергать риску своих сыновей. Да и в убийстве моей… моей семьи… я думаю, виноват тоже он. Так что вам не о чем беспокоиться… в прошлый раз я просто…
Джи опускает взгляд. Он не притворяется, ему действительно не по себе вспоминать о случившемся, да и сохранять спокойствие становится всё сложнее. Но когда не смотришь в глаза – врать значительно легче.
– … в общем, я повёл себя глупо. Вы изволили уделить мне своё драгоценное время, а я…
– Зачем ты всё это говоришь мне?
Так, и что теперь? Продолжить смотреть себе под ноги или поднять взгляд на Рохана? Его тон такой холодной и равнодушный, ещё немного и точно прикажет Джи убраться. Ладно… девушка его не заинтересовала? Ну и отлично. На самом деле, решиться на это было довольно сложно, и если бы император вдруг полез к нему… кто знает, выдержал бы Джи? Или начал бы снова позорно скулить?
– Я… я просто слышал, что вы благосклонно относитесь к… ганда. Так почему заставляете нас торчать в этих каменных ящиках? Чем мы провинились?!
Тишина вместо ответа. Но горло словно сдавливает что-то невидимое, и Джи не решается произнести больше ни слова.
– Это всё? – поднимает брови Рохан. – Ты пришёл сюда лишь за этим?
Нет-нет-нет. Только не сейчас. Но что бы Джи не сказал – императору становится лишь скучнее, да ещё и в голосе его теперь звенит раздражение. Неужели придётся отказаться от остатков гордости и упасть на колени? Начать ползать и умолять? После ночного разговора с Рагху Джи неожиданно почувствовал прилив сил и желание жить, и даже решился на активные действия – но есть граница, через которую он не переступит. Хотя, тоже самое он говорил себе и раньше, но с тех пор эта самая граница сильно сдвинулась со старого места… а значит, не за горами тот день, когда невозможное станет возможным, а неприемлемое – вполне допустимым. Раньше он твердил себе: «Уж лучше умереть!» – но сейчас почему-то продолжает цепляться за жизнь и падать всё глубже.
Но быть может, стоит приложить ещё немного усилий?..
Хотя… хватит с него этой комедии и этих унижений.
– Нет, я пришёл, чтобы вы меня снова трахнули, венценосный убл… Ваше Величество.
Улыбка. Он сам не заметил, как уставился на императора. Но совершенно упустил тот момент, когда губы Рохана начали растягиваться. Улыбки не было, и вот она уже есть – неширокая и надменная.
– Я так и знал, что тебе понравилось. А упирался-то…
«Да неужели?»
– Ну так что же ты торчишь у двери? Или мне опять идти к тебе самому?
Что случилось? С чего вдруг такая резкая перемена? Пока Джи мямлил и обвинял, император лишь скучал и раздражался, а тут и тон сменился, и в глазах зажёгся огонёк. Или он и правда поверил, что заложник не смог забыть «волшебную» ночь с ним в главной роли, вот и пришёл за повтором?! Теперь по спине Джи вместо жара пробегают мурашки, а ноги прочно прирастают к полу. В животе же появляется противное ощущение, будто внутренности обмотали верёвкой и стягивают в пучок.
– Ну же!
Рохан поворачивается в кресле боком, уперев локоть в стол и уложив острый подбородок на кулак. И Джи на ватных ногах сдвигается с места. Пять шагов. Всего пять. Как же это мало. Но с каждым шагом в ушах шумит всё громче, а когда он начинает обходить стол, от пота сорочка прилипает к спине и животу. Император следит за ним уже безо всякой улыбки. И вдруг встаёт, усаживается на край стола, берётся за ткань на плечах Джи и резким движением разрывает сорочку почти до подола. Отпускает. Смотрит.
– Разве я не сказал тебе больше так не делать? Это значит, что ты должен убрать эти… штуки.
Джи вздрагивает только сейчас, осознав, что всё ещё в женском обличье. Но вместо того, чтобы прикрыться, распрямляет плечи и, подняв взгляд и глядя Рохану прямо в глаза, позволяет своему телу вернуться в изначальное состояние.
Но император не отвечает на взгляд, он даже не смотрит Джи на лицо, когда вновь касается его плеча. Его пальцы сжимаются, ладонь скользит выше, к шее, забирается под основание косы… и вдруг император спрыгивает со стола и рывком заставляется развернуться. И упасть на стопку бумаг.
– Эх, вряд ли ты чему-то научился с прошлого раза… – разочарование в голосе Рохана звучит, как насмешка. – Так что хотя бы выпяти зад нормально.
Нет, это неправильно. Сейчас его опять просто насадят на член – как кабана на вертел, а потом отправят обратно.
– В-ваше… величество… – произносить слова удаётся с трудом, слишком мешает чернильница под щекой и снова сдавившие шею пальцы, но Джи умудряется немного прогнуться в пояснице и даже почти что расслабить ягодицы, благо к ним император пока что прижимается одетым. – Вы можете… не так торопиться?..
– Эй, куда делась твоя внезапная наглость? Что за учтивый тон? Хотя лезть с указаниями, как именно мне развлекаться – это уже что-то с чем-то!
Сразу за словами раздаётся треск ткани. Похоже, у Рохана страсть рвать одежду, причём и на себе тоже… занимает у него это ровно пару мгновений – и вот уже сзади вновь прижимаются бёдра, но теперь они обжигают. Джи сжимает зубы. Он почти готов к резкой боли. Но вместо неё чувствует лишь нетерпеливое прикосновение пальцев.
– Отлично… как Джохар и сказал, у тебя тут всё цело.
– Что?
Ему даже почти удаётся оторваться от стола, но император наваливается сверху и касается дыханием шеи:
– В прошлый раз ты так скулил, что мне пришлось позвать этого старика, и он тебя осмотрел…
Внутрь проталкивается палец, за ним второй. Рохан словно специально позволяет Джи прочувствовать каждое своё движение, будто и правда следует просьбе не торопиться. И пусть так почти что не больно, но унизительнее в сотни раз! Но надо вытерпеть это. Ведь пока император доволен – ещё есть надежда.
– Ах!..
Это происходит неожиданно. Молния прошибает позвоночник от копчика до затылка. А всё потому, что Рохан сделал что-то… как-то…