— Надеюсь, вам не больно? — поинтересовался он.
Эрик прислушался к своим чувствам:
— Нисколько. Вы настоящие специалисты в своей области. Я чувствую себя прекрасно.
— Сэр, теперь вы можете встать, если хотите, — разрешил второй.
Оба были на несколько дюймов выше Эрика и гораздо шире в плечах. На них были длинные и свободные комбинезоны сероватого цвета. Санитары, изощренные в защите и нападении, догадался Эрик. Вероятно, в здании больницы располагается прекрасно оборудованный спортивный зал, где им надлежит тренироваться.
Пока Эрик вставал на ноги, в нагрудном кармане белого халата мужчины, который его расспрашивал, запищал мобильный телефон. Очевидно, полученное сообщение было срочным, потому что он быстро пошел по одному из коридоров, ведущих прочь от купола, предварительно снабдив пару дюжих молодцов краткой инструкцией.
— И что теперь? — спросил Эрик, одарив санитаров несколько подобострастной и, как ему казалось, очаровательной улыбкой.
Он рассудил так: парочка явно не на его стороне, но стоит попытаться сделать вид, что он находится на их.
Хотя они отличались колоссальным телосложением, зато были достаточно вежливы, и, какие бы ни были у них злокозненные намерения (по причине коих они избрали подобную профессию), они хорошо держали себя в узде. От попытки отнестись к ним дружески хуже не будет, а вот восстанавливать против себя явно не следует.
— Мы проведем вас в лаборатории, — ответил один.
— В лаборатории? Какие лаборатории?
— В лаборатории отделения. Находятся вон там. — Он ткнул пальцем вверх.
Внутренние стены, сообразил Эрик, поддерживают вес многих громадных листов выгнутого стекла, образующих громадный пузырь простирающегося над ними купола. Раньше он понятия не имел о существовании пятого этажа, да и ведущей туда лестницы не было видно.
— А как называются лаборатории?
— Там всякие разные.
— Как вы думаете, зачем мне туда?
— Вероятно, надо сдать анализы.
— Анализы?
Пока Эрик размышлял над тем, что бы это значило, двое провожатых решили, что пора идти. Один пошел впереди, а другой сзади, и вскоре они оказались в наружном дугообразном коридоре, где Эрик прежде разыскивал Джаспера Джонетта. Первый остановился и знаком приказал Эрику сделать так же. Затем, неуклюже ощупав поверхность стены большим пальцем, он нажал совсем невидимую кнопку.
— Заходите, — велел он, когда перед ними открылась дверь лифта.
Эрик колебался. Стоящий позади мужчина подтолкнул его вперед.
Делая шаг к лифту, Эрик увидел, как симпатичные медсестры прямо на кроватях вывозят в коридор пациентов. Все направлялись к аркам, ведущим к куполу. Ему показалось, что на одной из кроватей лежал Джаспер, но времени убедиться в этом не осталось. Двери лифта закрылись.
Эрик бесконечно долго смотрел в потолок, и как же ему хотелось посмотреть на что-то, ну хоть на что-нибудь другое! Но повернуть голову не удавалось — она была словно зажата в тиски. Пошевелить он мог только руками, и то лишь от локтя и ниже. Обнаружилось, что когда он поднимает руки на максимально доступную высоту, то видит кончики пальцев. Периодически Эрик покачивал в воздухе руками и сам себе демонстрировал, что пусть хоть немного, но все же тело его слушается.
Остальная часть тела не повиновалась ему, при малейшей попытке шелохнуться создавалось ощущение, что его словно придавили сверху и к тому же удерживают в нужном положении снизу. Из-за давления на грудь дышать было очень сложно. Эрик понял, что, если заставить себя расслабиться, дышать станет легче, просто надо делать неглубокие вдохи, но не так-то просто расслабиться физически, когда пребываешь в состоянии крайнего смятения. Он был один, растерян и никак не мог понять, как тут очутился. В памяти случился провал.
Он сидел в маленькой комнатке недалеко от лифта, который привез его на пятый этаж. Над дверью горела надпись "Аварийный выход". Для забора крови на анализ Эрик протянул руку врачу в белом халате, который сказал, что это необходимо сделать для его же собственного спокойствия, поэтому пришлось снять пиджак и с готовностью закатать рукав. Затем он очнулся здесь, крепко-накрепко зафиксированный на твердой высоченной кровати, нос едва ли не упирается в потолок, и от этого в поле зрения оказывается лишь маленький кусочек потолка. Большая палата или маленькая — неведомо.
Эрик понятия не имел, сколько времени прошло между тем, как он вырубился и очнулся. Но он был голоден как волк, значит, пропустил несколько приемов пищи. В поле зрения попадали какие-то трубки, вероятно воткнутые в его тело, но ни одна из них не несла капельное питание. Эту догадку, протестующее урча и бурля, подтверждал желудок.
В палате раздавались лишь недовольное бурчание живота и неровное дыхание Эрика. Больше — ни звука. Значит, он в палате один, какой бы большой или маленькой она ни была. И по-прежнему все в том же плачевном, недвижимом состоянии с тех пор, как пришел в сознание. Сколько же времени он так лежит? Ему казалось, что прошло много-много часов.
Эрик безуспешно пытался заснуть, чтобы хоть как-то убить время. Послышались шаги, тихо приближающиеся к его постели. Наверняка кто-то шел в таких же парусиновых туфлях на резиновой подошве, которые он давеча видел на том мужчине под огромным куполом.
Звук шагов приблизился вплотную и смолк. Женский голос произнес:
— У доктора Мэллори сложилось впечатление, что с этим вот могут возникнуть проблемы. Следует проявлять крайнюю осторожность. Не хотелось бы, чтобы такие, как он, бродили по отделению.
Эрик решил, что рот женщины находится совсем близко — в нескольких дюймах — от его левого уха.
— Никто из нас даже не предполагал, что развесили указатели, — отвечал мужской голос. — Какая-то не в меру ретивая проныра из главного здания больницы самовольно проявила инициативу.
— Но теперь-то их убрали?
— Конечно. Я недвусмысленно дал понять администрации, что в течение некоторого времени мы не будем готовы к открытию.
— Долго готовы не будем. Так им и скажите.
— Также я намекнул, что на отделении, может статься, некая слабая форма инфекции, все под полным контролем, поэтому распространяться нет смысла, а вот рисковать здоровьем общественности не стоит. Лучше на некоторое время закрыть сюда доступ, не объявив официального карантина. Думаю, несколько ярких преграждающих лент в коридорах вполне хватит. Директор больницы сразу все уяснил. Ведь он отлично понимает то, что малейший намек на непорядок обернется открытой демонстрацией людей наподобие тех, что размахивали флагами перед входом. Неприятностей будет куда как больше. И администрация это знает. Директор даже принес извинения за недосмотр с указателями и пообещал наложить взыскание на виновника. Они пугаются при малейшем намеке на скандал.
— Рада услышать это, — смягчилась женщина.
— Какого черта вы сделали со мной? — попытался крикнуть Эрик, но голос прозвучал едва ли громче шепота.
— Хотите взглянуть на него? — поинтересовался мужской голос.
Женщина, чьи мысли были заняты другими, более насущными проблемами, а голос звучал так, словно она жует жвачку, задумчиво произнесла:
— Нет, не думаю. Не сейчас.
— Все же лучше осмотрите его. И отметьте в карточке, чтобы ни у кого не закралось подозрения, что вы пренебрегаете обязанностями.
— Конечно же, вы правы.
— Много времени не отнимет.
С гидравлическим вздохом кровать вместе с пациентом поплыла вниз. В поле зрения Эрика оказались верхушки стоящих по обе стороны от него кроватей. Обладатели мужского и женского голосов склонились над ним, и теперь Эрик смог их разглядеть. Он поднял руки настолько высоко, насколько это было возможно в его состоянии, и приветствовал их движениями пальцев; вышло похоже на то, как женщины сушат только что накрашенные лаком ногти.
Лысый мужчина с усами янтарного цвета сказал:
— Он был совершенно здоров, когда попал к нам. Но теперь, и это зафиксировано в медкарте, он уже прошел большую часть подготовительных процедур. Кто знает, может быть, ему найдется применение?
— Хорошо. Пока оставим его на этой стадии, — решила женщина, которая оказалась гораздо более привлекательной, чем, по мнению Эрика, она того заслуживала. — Кто следующий?
Кровать вознеслась в прежнее положение, внизу остался шелест бумаги. После краткой паузы мужчина произнес:
— Надо взглянуть на пациента из палаты Д-двенадцать.
— Что, проблемы?
— По-видимому, да. Мистер Джонетт один из первых обратился к нам самостоятельно, у него красная карточка, но сейчас он хочет получить доступ к своему банковскому счету.
— Ах вот как. Я подумаю об этом.
— Он ведь ваш пациент?
— Мой и доктора Мэллори. Мы ведем его вдвоем.
— Должно быть, вам очень приятно работать вместе, — сказал мужчина.
Эрик решил попытать счастья еще раз.
— А как же я? — попробовал крикнуть он, но вместо громкого возгласа вышел слабый стон. Такое чувство, что язык сморщился и ссохся, а рот превратился в громадную пещеру. — Я хочу есть. И пить. Пожалуйста.
— Доктор Стренгхейвер, неудивительно, что он голоден. Может, дадим ему немного питания, — предложил мужчина.
— Разрешаю, если вы считаете, что он того стоит. Но введите ему что-нибудь такое, что вы ему там колете, чтобы он вел себя тихо. Надо немного передохнуть и пожить спокойно.
Врачи отошли от кровати Эрика. Уже выходя из палаты, доктор Стренгхейвер спросила:
— Этот Джонетт. Я его несколько дней не видела. Как вы оцениваете его состояние? Как он продвигается?
— Очень хорошо, — ответил мужчина. — Как вам известно, случай чрезвычайно непростой. Просто замечательно сложный. Чудный пациент. Изумительный.
— Нет ли опасности частичного восстановления? Я немного обеспокоена. Во время последнего осмотра он выглядел несколько лучше, и я не нахожу этому объяснений.
— Нет. И сейчас вы в этом лично убедитесь. Просто временный сдвиг.
— Ах вот как. — Доктор Стренгхейвер была удовлетворена объяснениями.
Эрик попытался снова подать голос и взмолиться о помощи, но из горла вырвался лишь хрип, напоминающий предсмертное карканье ворона. Звук шагов врачей удалялся.
Через какое-то время кровать опустилась вновь. Над Эриком, слегка улыбаясь, склонилась молодая особа в медицинской форме салатного цвета. Улыбались только губы, а в глазах затаилась тревога, если не сказать хуже.
— Я — Кристабель из отдела ухода и комфорта, — представилась она. — Вы — счастливчик, сейчас я вас накормлю.
Пухлые девичьи руки кружили вокруг него, изменяя что-то в невидимых Эрику устройствах и его собственных частях тела. Он опять пытался заговорить и на этот раз издал столь жуткий звук, что и сам испугался, и девушку из отдела ухода всполошил.
— Что это, кашель? Или вы задыхаетесь?
Эрик умудрился еле заметно покачать головой. Он широко разинул рот и так приподнял правую руку, что смог пальцем указать на горло. И высунул совершенно сухой язык.
Кристабель непонимающе вскинула брови и тоже покачала головой.
— Гхххххааа!
Эрик схватил одну из колдовавших над его грудью рук и крепко сжал запястье девушки. Впился в ее глаза взглядом, изобразив самое трогательное выражение лица, вполне отдавая себе отчет в том, что на самом деле вид у него может быть весьма устрашающий. Постаравшись совладать с голосом, предпринял последнее усилие сложить непонятные звуки в членораздельное слово:
— Во-оы.
— Ах вот чего вы хотите. — Кристабель даже не сделала попытки вырвать руку. — Никаких инструкций относительно питья не получала. Мне поручили накормить вас и дать успокоительное, но о напитках не говорилось ни слова. — Свободной рукой девушка взяла планшет, прикрепленный в изножье кровати, просмотрела записи и даже показала ему. — Вот, можете сами убедиться. Тут сказано: никаких жидкостей.
Эрику показалось, что очертания стоящей рядом медсестры стали нечеткими, ее словно окутало легкое облачко тумана, и он понял: в глазах стоят слезы. Он смежил веки и отпустил запястье девушки.
Посланница отдела ухода и комфорта развернулась, пошла прочь и скрылась. Сразу после ее ухода Эрик почувствовал, как глубоко внутри шевельнулись семена теплого умиротворения, которые буквально пустили корни в его внутренностях, отсылая сытость и здоровье в каждую клеточку тела. Наконец-то слизистая оболочка рта хоть немного увлажнилась, и он заработал языком, пока рот не наполнился слюной. Эрик затих, расслабился и стал засыпать, скользнул за некий край и растворился в небытии. Или же небытие поглотило его.
На Эрика пристально смотрел уже знакомый человек — тот, который первым встретился ему под куполом.
— Итак, что нам известно о нем, Гендрикс? — спросила невидимая доктор Стренгхейвер, стоявшая в изголовье кровати.
Эрик выгнул шею назад, но подушка мешала, и ему не удалось увидеть женщину. Он видел лишь купол и верхушки высоких растений. С тех пор как он побывал тут в последний раз неведомо сколько дней назад, появилось много новых ярких бутонов. Сладкий и тяжелый, но отнюдь не неприятный запах, вероятно аромат распустившихся цветков, густым туманом висел в чистом теплом воздухе.
— Не так уж и мало, — ответил тот, кого доктор назвала Гендриксом. Под куполом метались грохочущие и одновременно странно приглушенные отзвуки громкого голоса доктора Стренгхейвер и высокого, пронзительного — мужского. — Эрик Джон Кондон ничего особенного собой не представляет. Имеет небольшой бизнес, занимается подержанными книгами, в основном из дома через Интернет. Ничего нелегального. И он сам, и его клиенты предпочитают оставаться анонимными. Только номера почтовых ящиков, и все. Умело налаживает весьма изобретательные неординарные финансовые отношения. Достаточно безопасен.
— Итак, по части бизнеса никаких тесных отношений. Ну а семья? Друзья?
— У него несколько давнишних друзей, в основном такие же беспутные, как и он сам, рассеянные по всей стране. Один из них здесь, наш пациент. Не совсем ясно, что между ними происходит. Думаю, Джонетта из палаты Д-двенадцать можно с большим успехом назвать нашим клиентом. Что касается семьи, мать Кондона умерла много лет назад, а умалишенный отец упрятан в сумасшедший дом в Солихалле.[61] Наш подопечный был женат, но детей нет. Жена бросила его и вместе со строителем-подрядчиком переехала в Австралию, в Брисбен, то есть укатила от Англии как можно дальше, так что скучать по нему явно не будет.
Ошеломительно красивая доктор Стренгхейвер обошла вокруг кровати, и теперь Эрик мог созерцать ее верхнюю часть вплоть до талии. Он видел, слышал и даже обонял запах женщины, а также понимал все не хуже, чем прежде, но ни на какие внешние раздражители реагировать не мог. Безмолвный, недвижимый и абсолютно спокойный, Эрик лежал на спине и отстраненно созерцал разворачивающееся вокруг него действо. Словно во сне. Но Эрик был уверен, что все происходит наяву.
Доктор Стренгхейвер прижимала к груди молодой лист из числа тех, что росли тут повсюду. Время от времени она рассеянно отрывала от него маленькие кусочки, разминала между пальцами и, положив в рот, медленно пережевывала.
— Так что ж, у него нет женщин? — уточнила она, протянув лист собеседнику.
Тот покачал головой, потому что уже достал из кармана часть точно такого же листа. Оторвал кусочек.
— По крайней мере пока наши расследования таковых не выявили. Что весьма странно, потому что в прошлом он заслужил репутацию местного Казановы, да и мужчина он привлекательный.
— Вам, Гендрикс, так кажется?
— Я имею в виду, он был привлекательным до того, как попал к нам. Я видел фотографии…
— Из прошлой жизни, — вставила доктор Стренгхейвер. — Ну а деньги?
Гендрикс сунул в рот очередной кусочек зеленого листа.
— Где-то должна быть некая сумма. — Он жевал и говорил одновременно. — Дела у него шли хорошо. Однако на банковском счете сумма незначительная.
— Ключи от дома в нашем распоряжении, верно?