«А что я голову ломаю и надеюсь на магию по делу и без? Можно же воспользоваться местным оружием, — пришла мне в голову новая мысль. — Конечно, без гарантии, что всё получится, но когда-то же надо совмещать одно с другим».
Придумано — сделано. Я пришёл к оборотням и потребовал предоставить мне несколько гранат или одну, но мощную.
— Именно гранату? Есть взрывчатка в шашках и с двумя типами детонаторов: от огневого шнура и обычный взрыватель. Только этот сразу срабатывает, как в минах, — уточнил Есин.
— Гранату. Со взрывчаткой как-нибудь потом поучусь управляться.
— А зачем? — влез с вопросом один из недавно обращённых волколаков.
— Слышите тарахтит? — я ткнул пальцем в небо. — Надоел, хочу взорвать.
— Самолёт гранатой?! — удивился тот. — А научишь, лорд?
Сразу несколько пар глаз установились на меня с интересом.
— Струкова научил бы, а с вами не выйдет.
— Жа-аль, — с досадой протянул новичок.
— Противотанковая подойдёт? — вслед за ним произнёс Есин. — Или лучше связку эргэшек?
— Танюша, что ли? — влез в разговор всё тот же новичок. — К чёрту её, самому можно подорваться. А уж если и не пользовался никогда, то… не, к чертям собачьим. Лорд, не советую.
— Что есть, то есть, — согласился с ним Есин. — Зато кило тротила внутри разнесут любой самолёт в щепки.
— Сам, что предложишь? — поинтересовался я у него.
— Противотанковая мощнее. Правда, она от удара взрывается. Да и капризная, это Колька правильно сказал, — чуть поморщился оборотень. — Лучше, наверное, связку сделать.
— К ней нож или стальной прут можно прикрутить?
— Э-э? Ну, да.
— Привязывайте с тем расчётом, чтобы можно было воткнуть острие одной рукой с размаху.
Спустя десять минут я получил связку немецких гранат внушительного размера. К её рукояти был прикручен тонкой проволокой четырёхгранный штык, вроде как от советской винтовки.
— Годится? — волколак вопросительно глянул на меня.
— С виду — да, — кивнул я. — А на деле будет видно.
Смотреть, как я стану разбираться с немецким самолётом, вышли все в лагере. Даже феи вылетели из домов и своих гнёзд, обнаружив нездоровую суматоху на улице.
На груди я закрепил кобуру с пистолетом ТТ, связка гранат устроилась на моём правом бедре на тонкой бечёвке, на левом же закрепил магический жезл, также накинув на него петельку тонкой верёвки, второй конец которой завязал на ремне. В зависимости от обстоятельств, воспользуюсь чем-то из этого арсенала. Защитный колпачок скрутил сразу же, чтобы не терять время на это в небе.
Пилоты «аиста», будто почувствовали скорую расправу и направились прочь. Вот только отпускать их я не собирался. Приготовиться и всё отложить? Ага, уже бегу. Активировав оборотный амулет, я взмахнул крыльями, оттолкнулся лапами и взмыл в небо. Очень быстро набрал высоту, поднявшись намного выше немецкого самолёта. Догнав его, я уравнял наши скорости, прицелился и рухнул в пике на него. Перед столкновением я распахнул крылья, тормозя, чтобы не разбиться о жёсткий фюзеляж самолёта. Приземлился сразу же после верхнего остекления кабины. И тут оказалось, что корпус-то тряпочный! Не дерево и не металл. Точнее, металл-то был, но в виде труб, которые прощупывались под обшивкой. Об этом мне не говорили мои подчинённые. Я же на таком не удержусь, когда стану человеком. Ах да, я ещё и оказался в нескольких метрах от пулемётчика. Наверное, если бы не очки, то у него бы глаза вылезли из орбит и упали бы ему под ноги — настолько он их выпучил от удивления.
«Вот же дракона вам в гости», — с раздражением подумал я про немцев в кабине, вновь взлетая. Некоторое время я летел над вражеским самолётом. Убедившись, что тот не думает сворачивать, я поднялся немного вверх, обогнал «аиста», развернулся, поймал момент, когда тело зависло в воздухе, и обернулся человеком. Почти сразу же рухнул вниз. Пару секунд ушло на стабилизацию падения, далее сорвал гранаты с бедра, дёрнул шнурок запала и уронил связку вниз. Миг спустя обратился в сокола и быстро заработал крыльями, возвращаясь на прежнюю высоту. Краем глаза успел заметить, что моя «авиабомба» вошла в корпус ближе к хвосту, прорвав обшивку. К счастью, там и осталась, а не вылетела снизу.
Рвануло по моим ощущениям через полминуты. Впрочем, в том состоянии, в котором я пребывал (да ещё и восприятие времени в теле птицы заметно отличается от человеческого), это могло быть ложным ощущением.
Хвост самолёта мгновенно превратился в бесформенную конструкцию, на землю полетели куски чего-то, лоскуты обшивки. Заднего лётчика взрывом убило на месте, кажется. Вроде бы ещё и пилоту досталось. Более-менее целыми остались крылья и лобовая часть «аиста», всё прочее было похоже на голый скелет какого-то мутанта, не то рыбы, не то змеи. Да и тот переломанный и деформированный. Несколько секунд самолёт ещё держался в воздухе, а потом он, вернее, его остатки камнем рухнули вниз вместе с пилотами. Те так и не сумели покинуть кабину, в итоге взорвавшись в ней после столкновения с землёй.
«Семи гранат явно много, тут и четырёх за глаза хватит», — подумал я. Некоторое время я нарезал круги над местом падения «аиста», а потом полетел назад в лагерь.
— Это было красиво! — первым сообщил мне Прохор, когда я приземлился и вернул себе человеческий облик. — А бомберы также можно взрывать?
— Почему бы и нет? — хмыкнул я. — Но лучше пусть они не прилетают, так спокойнее. Вот ещё на них своё время тратить.
— Во Пашка будет счастлив, когда ему расскажем об этом. Он же теперь настоящим истребителем станет, — заявил беролак.
Струкова я утром направил в Лепель к Тишину с рядом указаний. Вернётся он только завтра или ночью.
— Кстати про бомберы, — воспользовался поднятой темой Есин. — Когда в Минск пойдём? Всё узнали, всё готово.
— Через два дня, — ответил я ему.
Глава 10
Паша-Сокол вернулся не один и гораздо позже, чем должен был. Самое главное — не один пришёл.
— Это кто? — нахмурился я, рассматривая троицу худых-прехудых молодых мужчин. Небритые, в вонючем, рваном тряпье и в новеньких (на фоне их остальной одежды) немецких шинелях.
— Из лагеря Кулябякина, — отрапортовал Паша. В его ауре смешался стыд, огорчение от моего раздражения, чувство вины и ощущение правильности своего поступка.
— Зачем? — задал я новый вопрос.
— Это лётчики и они готовы дать клятву в обмен на возможность стать соколами. Нам же нужны они, ты сам говорил. Но остальные наши не хотят, всё волки да волки, — торопливо ответил парень.
— М-да, — крякнул я. — А со мной посоветоваться?
Тот виновато опустил голову.
— Хотел, как лучше, а вышло, как всегда, — негромко прокомментировал Прохор, стоящий в отдалении и готовый дёрнуть прочь во все лопатки, если я решу построить его за компанию с Павлом.
— Ты иди-ка отсюдова, — отмахнулся я от него.
— Слушаюсь, лорд, — и пропал, словно растворился в воздухе.
Кстати, обращение его ко мне вызвало у бывших военнопленных нездоровое бурление в аурах. Ах, ну да! СССР же сравнительно недавно возник, а раньше это была монархическая империя. И вот те, кто её таковой делал, то есть, дворяне, те же лорды, гнобились со страшной силой: их вешали, топили, расстреливали из пулемётов, закалывали штыками и так далее. Пусть и не всех, как раз-таки значительная часть выжила, те кто уехал из страны, кто присягнул новому правительству. Но при этом раздражение на дворянское сословие в стране осталось сильное.
— Это точно? — я посмотрел на неизвестных. — Вы будете мне служить? Учтите, клятву, которую вы мне дадите, нарушить нельзя. Это не просто слова. Полагаю, вы уже видели его способности, — я указал на Струкова. — Так вот, клятва мне из той же системы.
— Если откажемся, то что дальше будет с нами? — простуженным голосом просипел один из них.
— Отправлю в другой лагерь, где живут те, кого я однажды забрал из Лепеля. Кулебякин за них попросил. Потом… потом пойдёте к нему опять, когда придёт время сражаться и устроить им побег.
— Я от своего слова не отказываюсь. Но только, чур, обязательно научить становиться соколом, — произнёс его товарищ слева. — Был сталинским соколом, стану соколом сапсаном, хех.
— И я, — поддержал его последний из троицы.
— Так я не отказываюсь тоже. Просто спросил из интереса, — сказал тот, что самым первым начал разговор. — Разрешите спросить!
— Слушаю.
— А когда учёба начнётся?
— Сначала отдохните, помойтесь, отъесться не мешало бы тоже, — сказал я, затем увидел в их глазах и ауре разочарование с тоской и добавил. — Но если не передумаете, и клятва будет искренней, то уже через десять дней подниметесь в воздух. Но повторюсь: назад у вас дороги не будет! Со мной до самой смерти. Паша вам ещё раз всё пояснит, чтобы не случилось трагедии. А теперь мне пора.
На следующий день я с оборотнями отправился на минский аэродром, где базировались немецкие бомбардировщики. Прохор с волколаками в зверином обличии, мы с Пашей в птичьем. По карте расстояние смотрелось внушительным. Но в реальности времени мы затратили совсем немного. Мало того, мне и Струкову пришлось ещё несколько часов ждать товарищей. Совсем без дела мы не сидели: полетали над аэродромом, оценили зорким взглядом, подслушали чужие разговоры, посчитали врагов, технику и так далее. После соединения некоторое время ушло на повторную разведку, распределение ролей, осмотр самолётов и выбор каждому свой, чтоб без накладок обошлось.
Всё прошло практически так же, как и в прошлый раз. Разве что предварительная подготовка и знание, что стоит ожидать от немцев, убрали часть нервотрёпки. Десять самолётов и четыре десятка опытных авиаторов — вот чего лишились немцы в ходе нашей операции. Большая часть лётчиков погибла ещё на земле за несколько минут до взлёта. При этом я (да и все остальные после моего приказа) давили фашистов без крови и прочих физиологических выделений, чтобы не испачкать тёплую и хорошую одежду на них. Все эти зимние куртки и штаны, комбинезоны с меховыми сапогами, шапки с перчатками пригодятся моим союзникам. Как и пистолеты, хотя лично мне оружие авиаторов совсем не понравилось. Слишком слабое. То ли дело длинноствольный пистолет, с которым ходила Маша. К нему для удобства стрельбы на дальние расстояния можно было прикреплять приклад-кобуру.
Кстати, я заметил один интересный факт за всё то время, что воюю с немцами. Не так-то всё и хорошо в войсках Германии, которые разделены на несколько родов, каждый из которых достаточно самостоятелен и не любит остальные. Например, Вермахт — основная боевая мощь армии оккупантов. В отличие от СС и Люфтваффе командиры «пехоты» наплевательски относятся к обеспечению подчинённых самым необходимым. В особенности это заметно с тёплой одеждой. Вон лётчики и танкисты ходят в удобных комбинезонах, куртках и тёплых сапогах. Их командование заранее позаботилось о том, чтобы не дать замёрзнуть своим подчинённым, знали в какую страну едут. А пехотинцы выглядят подчас бандой мародёров-дезертиров в разном тряпье. Шинели, кепи и пилотки в морозы за двадцать градусов не помогают совершенно. Но вместо того, чтобы решить эту проблему путём выдачи солдатам зимних вещей, офицеры вермахта «согревают» их приказами и алкоголем. Тишин от штабсинтенданта узнавал, что тому приходилось не раз принимать и комплектовать составы у себя на складах грузы с вином, которое слали из Германии для согрева солдатам. При этом в самих частях категорически запрещалось греться алкоголем, только в казармах, а не на боевых выходах, где солдаты проводили большую часть времени. Возможно, в окопах на передовой, куда шла большая часть составов, дела обстоят немного по-другому с выпивкой. А ещё вино с наступлением сильных морозов, банально замерзало и разрывало бутылки. Тот же штабсинтендант ругался, когда приходили грузовики с ящиками, полными битого стекла и разноцветного льда, в который превратилось вино.
Впрочем, я уже немного отвлёкся.
Взлетев, «мои» самолёты держались в строю десять минут, после чего стали один за другим сообщать по радио о проблемах и невозможности продолжить полёт. Далее ломали построение и поворачивали назад. Неприятной неожиданностью оказалось то, что остальные бомбардировщики решили последовать за нами.
— Какого демона, дракона вам в гости? — возмутился я, видя, как к моим самолётам пристраиваются оставшиеся четыре. — Эй, что они делают?
— Их мало для выполнения задачи, тем более, летим без прикрытия истребителями. Поэтому решили возвращаться вместе с нами, — ответил мне пилот, к которому был обращён мой последний приказ.
— Тьфу, — я плюнул на пол. — Что ни полёт, то одни проблемы и нервы.
Несколько минут я думал, что делать. В итоге выбрался через люк, превратился в птицу и… понял, что скорость этих летающих аппаратов и того, который я недавно подбил связкой гранат, несопоставимы. Будь я обычной птицей и не имей возможности помочь себе магией, то просто-напросто не сумел бы догнать вражеские самолёты.
Бил я их магией из жезла, на полминуты возвращая себе человеческий облик над целью. Первые два «юнкерса» уничтожил без проблем стрелами Диронна. Костяные спицы с лёгкостью пробивали прозрачную кабину и поражали живые цели. А потом совершил ошибку: ударил огненной стрелой в двигатель третьего самолёта. Урона нанёс мало, зато — как позже узнал — немцы подняли жуткий гвалт и панику в эфире. Быстрая смерть двух предыдущих экипажей и падение самолётов осталось для прочих незамеченным. А вот огненная вспышка на одном из моторов мгновенно привлекла их внимание. Мало того, они ещё и краем глаза заметили полёт заклинания и посчитали, что их атакуют советские истребители. Итог: вскоре рядом оказались четыре немецких перехватчика. Пришлось возвращаться, браться за радио и на русском отдавать команды своим помощникам, надеясь, что этот язык не понимают немцы в «чужих» самолётах. Приказ дал простой: занять места стрелков, выбрать момент и гарантированно поразить истребители, чтобы те не помешали нам приземлиться. Сделать это нужно было незадолго до посадки, чтобы после уничтожения лишних попутчиков до нас не успели добраться новые. Самостоятельно сбить их опробованным способом я не стал даже и пытаться — скорости не те. Это бомбардировщик я в обличии сокола да с магией худо-бедно настигаю, выкладываясь по максимуму.
Что ж, всё у нас получилось, хотя нервов нам немцы сожгли немало. А ещё был ранен один из оборотней. Ему оторвало левую руку и тяжело ранило в грудь пулемётной очередью «мессершмитта», решившего ответить на обстрел из бортовой пулемётной турели. К счастью, матёрые оборотни от таких ран не умирают.
Приземление проходило привычным способом: бомбардировщик плюхался на снежную посадочную полосу, где его мгновенно принимали в свои крохотные и крепкие ручки феи. И так десять раз. В итоге мы лишили немцев суммарно шестнадцати самолётов и более полусотни лётчиков. Один бомбардировщик ушёл от нас ещё до прилёта истребителей. То ли стал что-то подозревать, то ли ему не понравилось, что мы отклонились от маршрута далеко на север. Ещё один истребитель, после того, как три его товарища были уничтожены, крутился в отдалении, ведя за нами наблюдение до самого леса. Там его сумел уничтожить магией, подловив его на встречном курсе в образе сокола. У нас же потерь не было, не считая руки и дырок в груди у волколака. Зато прибыток в виде примерно ста тонн различных металлов, которые «ценились» Очагом намного дороже древесины, земли и даже камней, которые по весу даже превосходили авиационный сплав. Тут дело было в том, что чем больше был обработан исходный материал (руда, чугун, сталь, чистый элемент вроде алюминия и меди), тем лучше он давал профит во время трасфигурации.
— Пулемёты во второй лагерь, в мастерскую. Патроны от них на склад, туда же и пистолеты, — принялся раздавать я приказы, оказавшись на земле, где был прикрыт защитными амулетами от взгляда с неба. — Купава, Василиса! — позвал я двух старших фей, заметив тех неподалёку.
— Слушаю, Лорд!
— Я здесь, мой Лорд!