Что с ними произошло? То ли они погибли в бою, то ли попали в плен, что по утверждению доктора Геббельса одно и то же.
Бехер при этих словах плевался и матерился по-русски сквозь зубы, Клаус кусал губы, сдерживая слeзы, а его дед ворчал, что «не стоит воспринимать всерьeз слова всяких пустобрeхов».
«Как же не верить, ведь он рейхсминистр и заслуженный член партии?» - спросил удивлeнный Клаус.
«Потому и не верь, что он рейхсминистр и заслуженный член партии», - зло бросил его дед, вгоняя мальчишку в ступор своим ответом.
Бывший свидетелем этого разговора обер-лейтенант Енеке сделал вид, что ничего не слышал. Фельдфебель Бехер рассмеялся. А унтер-офицер Гофман припомнил одну из старых эпиграмм, написанных лет сто назад, а то и побольше.
«Забудь за честь, забудь за стыд.
Ведь ты сегодня знаменит!
Стоишь ты у подножья трона.
Не подлежишь суду закона.
Но божий суд каналью метит.
В аду у Сатаны ответит!»
Дед Клауса после этих слов покачал головой и добавил, что «скорее мы к Сатане отправимся». Чем окончательно испортил настроение всем присутствующим при том разговоре.
Вот и сейчас старый Фридрих Мильке, вошедший вслед за внуком, которого он старался не оставлять одного, всe-таки мальчику всего лишь пятнадцать, недовольно сморщился при упоминании о визите командования. Старый солдат, заставший ещe колониальные войны в Восточной Африке, прошедший с первого до последнего дня Великую войну начала века, не испытывал большой любви к штабным офицерам. Легко рисовать стрелки на карте. А пройти под секущим огнeм пулемeтов столь малые, по представлениям тыловых сидельцев, расстояния. А вытаскивать с поля боя воющего от нестерпимой боли раненого друга, понимая, что надежды спасти его уже нет, что тянущийся за ним кровавый след однозначно вычеркнул твоего товарища из списка живых. А говорить слова соболезнования его жене, стыдливо пряча глаза от осуждающего взгляда, в котором написано - а почему ты здесь?
Обер-лейтенант встретился взглядом с начальником штаба. Тот только досадливо пожал плечами, поясняя, что и он не знал об этом визите.
Но нужно было встречать неожиданное начальство. Обер-лейтенант поднялся, надел фуражку и двинулся к выходу.
- Что там, Серeга? - Ефрейтор Лось подeргал за сапог сержанта Курочкина, поднявшегося по завалам кирпича на чердак склада, выбранного разведкой десантно-штурмовой бригады в качестве наблюдательного пункта.
- С этой стороны незаметно подобраться не получится. - Курочкин скользнул вниз, осторожно переступая по битому кирпичу спустился на пол склада. - Справа открытого пространства почти сто метров. А слева в теплицах битого стекла навалом, весь пол устлан. Ползти по нему не получится. А побежишь, хруст на все окрестности слышен будет.
- Тогда лучше на второй точке попробовать. - Предложил третий из их группы.
- Вот, ты Прохор, там и пробуй. - Отреагировал ефрейтор. - Две сотни метров по канаве ползти. С этой стороны она сухая, а ближе к немцам водичка светится. А где вода, там и грязь.
- Ишь, какой культурный нашeлся. - Рассмеялся Прохор. - По грязи ему ползти противно. Жить захочешь и в дерьмо нырнeшь.
- Ныряли уже. - Прервал их спор сержант. - Хватит напрасно языками молоть. Командиру доложим, а он без слишком брезгливых решит где идти.
Разведчики низко пригнувшись миновали пролом в стене, пробежали вдоль глухой стены склада до железнодорожного переезда, спрыгнули в ход сообщения, прорытый солдатами стоявшей на этом участке стрелковой дивизии, и заспешили в сторону расположения их роты.
В станционном пакгаузе, облюбованном разведчиками в качестве временной казармы, командир первого взвода лейтенант Сивцов знакомил морских пехотинцев с вооружением десантников.
- Это СКТ, самозарядный карабин Токарева. По сути дела, та же ваша СВТ, но переделанная под патрон меньшей мощности.
Лейтенант не торопясь разбирал карабин, поясняя каждое своe действие, а морпехи повторяли за ним, осваивая незнакомое оружие.
- Короче, легче, ухватистей. Отдача поменьше, но и дальность прямого выстрела, соответственно уменьшилась. - Лейтенант прервался, взял сигарету из выложенной на снарядных ящиках пачки, закурил и продолжил. - На километр стрелять не советую, но метров с четырeхсот можете открывать огонь. Пока немец до вас добежит, успеете не торопясь все пятнадцать патронов выпустить. Магазин можно поменять за несколько секунд и ещe пятнадцать патронов есть.
- А у него рожок длиннее. - Старшина, бывший у морпехов вторым по старшинству после старшего лейтенанта, кивнул полуседой головой в сторону десантника, снаряжавшего патронами магазины неподалeку от них.
- У него не карабин, а автомат под этот же патрон. - Сивцов повернулся в указанную сторону. - Миронов, неси сюда свой «коробок». И скажи Малахову чтобы ижевский вариант тоже притащил.
Вскоре два бойца выложили на импровизированный стол два автомата отличающиеся от карабина наличием пистолетной рукоятки, более коротким стволом, да магазином раза в два длиннее.
- У нас на испытании два автомата под укороченный промежуточный патрон. - Лейтенант Сивцов поднял левый автомат. - Вот этот создали на Ижмаше. Отличается простотой конструкции и большой надeжностью. Пыли, грязи, воды не боится. За пару часов можно любого бойца обучить сборке, разборке, чистке. Вот, только длинными очередями стрелять нельзя - ствол вверх уводит.
Десантник взял автомат лежащий справа.
- Это ТКБ - тульский Коробова, другой вариант автомата под укороченный промежуточный патрон. Будет полегче. Кучность при стрельбе больше, чем у первого образца. Но устройство у него сложнее и ухода он требует более тщательного.
- Так, какой же лучше? - Подал голос один из морских пехотинцев.
- Трудно сказать. И там и там и хорошие качества есть и плохие. - Лейтенант перевeл взгляд на ижевский автомат, вернулся обратно к тульскому образцу. - Тут больше от бойца зависит. Бывалому солдату я бы ТКБ выдал, а неопытным новобранцам больше ижевский автомат подойдeт.
Лейтенант Сивцов отложил автомат в сторону и взял карабин.
- Автоматы у нас на войсковых испытаниях и только в разведроте, а главным оружием нашей бригады являются карабины. Я вам показал карабин Токарева, им вооружены первый и второй батальоны. А в третьем и четвeртом батальонах основным оружием является СКС - самозарядный карабин Симонова. По внешнему виду они похожи, на первый взгляд и не отличишь. Созданы под один боеприпас, прицельные приспособления одинаковые, штыки и магазины одного образца. Боевые характеристики не сильно отличаются.
- А по мне лучше чем ППС для разведчика не придумаешь. - Высказал своe мнение командир морских пехотинцев.
- Полностью с тобой согласен, Саша. - Ответил ему капитан Сергиенко. - В поиск мы с ними и ходим. А карабины используем, как замену снайперским винтовкам.
- Тем более, что новые автоматы брать в разведку запрещено. Они у нас чуть больше месяца назад появились, и противник про их существование пока не знает. - Дополнил своего командира лейтенант Сивцов. - А этими карабинами мы пользуемся с августа прошлого года. Первый раз в Словакии применили.
Старший лейтенант Максимов взял карабин и без особых затруднений провeл неполную разборку. Его бойцы тем временем набивали магазины патронами, готовясь использовать новое оружие в намеченном совместном с десантниками поиске. Брать длинную и тяжелую СВТ в разведку было просто неразумно, а ограничится одними ППШ и ППС не позволяли поставленные перед обеими командами разведчиков задачи. На этот раз нужно было не только языка притащить, но и организовать в немецком тылу как можно больше шума, вызвав у противника уверенность, что началось полноценное наступление. Скорее это можно было назвать диверсией, а не разведкой.
- Ещe чем-нибудь удивите? - Спросил командир морпехов, откладывая собранный карабин.
- Недавно пулемeты под этот же патрон привезли. - Откликнулся на его вопрос капитан Сергиенко. - Но мы их в бою проверить не успели. А брать незнакомое оружие в поиск, сам понимаешь, неразумно. Ограничимся «дегтярями».
Морпехи согласно кивнули, признавая правоту командира десантной разведроты. Бойцы разбились на группки, десантники помогали своим «земноводным» собратьям подгонять под новые магазины разгрузочные жилеты. Кто-то знакомил моряков со стандартными, для десантников, маскхалатами. Офицеры изучали захваченную в предыдущем поиске немецкую карту. Правда, она оказалась «пустой», то есть не содержала информации о расположении вражеских подразделений, но позволяла определиться с расположением улиц и переулков в районе будущего поиска. Неугомонный ефрейтор Лось выпытывал у Самсонова, того самого богатыря, что жаловался на узкие двери, какой самый большой груз он сможет поднять. Тот хитровато сощурился и сказал, что «больше одной лошади подымать не пытался», вызвав своим ответом врыв хохота у всех присутствующих.
Капитан Сергиенко посмотрел на часы, показал их циферблат старшему лейтенанту Максимову и повернулся к бойцам.
- Пора собираться.
Мгновенно стихли все лишние разговоры, солдаты приступили к сборам, натягивали маскировочные комбинезоны, одевали разгрузочные жилеты, наполняли их многочисленные карманы боеприпасами, проверяли наличие индивидуальных пакетов, наполняли фляжки водой, распределили между собой сухой паек. Два гранатомeтных расчeта, необходимость в которых возникла из-за своеобразных условий нынешней операции, увязывали вьюки с выстрелами для своего оружия. Радисты проводили последнюю проверку аппаратуры. Сапeры упаковывали взрывчатку. Вскоре сборы подошли к концу. Офицеры придирчиво обследовали своих бойцов, заставили их попрыгать на месте, проверяя не звякнет ли предательски какая-нибудь железка в самых неподходящий для этого момент, демаскируя разведчиков, осмотрели оружие.
Капитан Сергиенко построил бойцов сводной разведгруппы в колонну и повeл их к выходу из пакгауза.
6 мая 1942 года южнее Берлина (вечер)
- Какой «жирный гусь»! - С восхищением произнeс сержант Курочкин и передал бинокль капитану Сергиенко.
Командир десантников долго рассматривал так понравившегося сержанту немца, переводил бинокль на окрестные улицы, вернее на остатки того, что раньше называлось кварталом, сверялся с картой и часами, наконец отложил их и сказал:
- Не возьмeм. Даже если сможем захватить, то не сумеем уйти.
Капитан откинулся на спину, прикрыл глаза и затих. Оценив такую реакцию командира, расслабились и остальные разведчики. Только сержант Курочкин, назначенный наблюдателем, по-прежнему рассматривал немецкого офицера, проводившего регконсценировку неподалeку от их засады. Был немец высок, красив и элегантен, щеголял не очень подходящим для данного места длинным кожаным плащом, погоны на котором, вот ведь незадача, отсутствовали. С прекрасно видимым в бинокль брезгливым выражением лица, немец старательно обходил возникающие на его пути препятствия, слегка кривя усмешкой краешки губ, что-то говорил сопровождающим его офицерам, пару раз махнул рукой в сторону Берлина, вернее громадного облака дыма, обозначающего местоположение германской столицы. Окружающие его офицеры облик имели под стать своему предводителю, явно не фронтовой и уж тем более не боевой, своим поведением напоминали толпу наряженных в военную форму женщин на новогоднем маскараде, который сержанту удалось один раз посетить перед войной. Впрочем, одна женщина в свите присутствовала. Затянутая в узкую форму угольно-чeрного цвета, с длинной тонкой сигаретой в ярко накрашенных губах, с кокетливо сдвинутой набок пилоткой на белобрысой голове, являла она собой зрелище, выделяющееся даже среди этой опереточной толпы.
Настораживало одно. Что этой толпе нужно было на фронте? Тем более на ничего не решающем второстепенном участке. Соблазнились мнимой тишиной, и решили отметиться посещением передовой, которым можно будет похвастаться перед такими же тыловыми «вояками».
- Что нужно здесь этим клоунам? - Высказал аналогичные сомнения старшина морпехов.
- Генеральский сынок зарабатывает очередную награду геройским посещением передовой. - Старший лейтенант Максимов отложил трофейный цейсовский бинокль, сдвинулся под прикрытие выщербленной осколками стены и откинул прикрывающий лицо кусок маскировочной ткани.
Ответом ему было молчаливое согласие. Ничем другим, кроме желания покрасоваться перед тыловыми сидельцами, объяснить поведение немцев было нельзя. Какую серьeзную информацию можно добыть, разгуливая на фронте таким многочисленным стадом. Да и фронтом ту наблюдательную площадку, которую выбрали немцы, назвать можно было с большой натяжкой. Даже собственной передовой с данной точки увидеть невозможно, а уж советские траншеи и подавно.
- На приманку похоже. - Высказал своe мнение Самсонов. - Мы в Румынии так их разведчиков отлавливали.
Богатырь с трудом протиснулся в эту полуразрушенную комнату через пролом в стене, едва не обрушив держащиеся на честном слове остатки кирпичной кладки. Собирались использовать его при захвате языка, назначив на эту роль кого-нибудь из немецких связистов, выманить которых в данное место должен был обычный разрыв провода. Уже собирались рвать линию, когда к их засаде вышла столь колоритная группа немцев.
- Во-первых, тут не Румыния. Во-вторых, мы тогда точно знали, куда румынская разведка выйдет. - Отмeл его подозрения старший лейтенант Максимов.
- Неделю тогда за ними следили. - Поддержал старлея старшина, его заместитель. - А сюда мы в первый раз заявились. Да и нашли это место случайно.
- Для приманки хватило бы и пары человек. - Капитан Сергиенко открыл глаза, поeрзал, выбирая более удобную позу, и добавил. - А такой толпой кого угодно насторожить можно.
Капитана Сергиенко мучили сомнения, правильно ли он сделал, что повeл разведгруппу сам. Хватило бы и командира взвода. Но вот же глянул на Максимова и пошeл сам. Раз командир разведроты морских пехотинцев не брезгует ходить в тыл противника, то и ему не грех. Сам Сергиенко ходить в поиск любил, но командир бригады требовал его участия в разведке только в самом крайнем случае. Вряд ли сегодняшний случай подходил под определение случая крайней необходимости.
Комбриг конечно взгреет, отчитает перед всей ротой, напоминая о том, что у каждого офицера есть свои обязанности. И не след командиру выполнять работу своих подчинeнных. Было уже такое три месяца назад в Померании. Тогда ему присвоили капитана и назначили командиром роты разведчиков. Бывалые спецы разведывательного дела смотрели на переведeнного из линейного батальона нового командира без особого восторга. Приказы командования, конечно, не обсуждают. Но кто сказал, что солдаты не имеют право высказать своe отношение к этим приказам. Ну, если не высказать, то хотя бы показать поведением или лицом. Они и показали. Симпатии подчинeнных капитану Сергиенко пришлось буквально завоевывать. За месяц в три рейда сходил, одного языка лично взял. Заработал орден от штаба фронта и нагоняй от командира бригады.
- Твоя задача людьми командовать, действия своих подчинeнных контролировать, а не самому всю их работу делать. - Отчитывал его полковник Маргелов. - Я тоже финкой махать умею, что ж мне теперь поперeд всех лезть, удаль в рукопашной показывать.
Правда, перед строем разведроты не столько ругал, сколько хвалил за умелые действия. За махание ножом тоже. Да и не было у капитана Сергиенко в тот момент выбора. Наткнулся на них немецкий дозор в самый неподходящий момент. Бойцы как раз языка захватили, немецкого лейтенанта, и пеленали его для транспортировки. Оставшиеся не занятыми прятали трупы сопровождающих офицера солдат. Свободным только Сергиенко оставался, пришлось выхватить нож и показать всe, чему его война научила.
Война есть война. Если ты не убил, то тебя убили. Выбор небогатый.
Мутило потом. Одно дело в горячке рукопашной нож в своего врага воткнуть. И совсем иной коленкор с холодной головой человеку горло перехватывать. Двое из немцев и сообразить то толком ничего не успели, а вот третий понял - и испугался. Этот полный ужаса взгляд капитану до сих пор снится. Молоденький совсем парнишка был. Из «очкариков», так на фронте немцев из последнего пополнения называют. Среди тотального призыва этого года солдат в очках действительно много, непропорционально много. Немецкие генералы подгребли всех, кем сознательно пренебрегали все предыдущие месяцы.