Николас в задумчивости пожевал губами.
– Но я же не убил оленя, как вы хотели. Не смог!
– О, ты как раз должен был догадаться, что оленя убивать не стоит. Твои способности могут быть очень разрушительными, если ты не чувствуешь, что делать можно, а что – нельзя. Я, конечно, объясню тебе все правила, но разум лишь подскажет, как их обойти. А вот сердце, внутренняя суть сделать этого не позволит, если ты истинный Сумеречник. Слушай себя, доверяй своему чутью. Только оно подскажет правильный выход, когда все остальные чувства и даже разум подведут.
– Значит, я не зло?
– Нет! Что бы ни говорили Лучезарные, твои способности – не зло. Всё зависит от того, как ты их используешь, какие поступки совершаешь. Пока ты не сделаешь ничего плохого, злом ты не станешь.
– Но недавно я кое-что сделал, – Николас перебирал пальцами, не зная, как сказать. – Я спас демона-фомора. Он сражался с косатками-тэму, и мне показалось, что ему нужна помощь. Это было как с оленем. Просто… чутьё подвело?
– Возможно, это был не демон. Возможно, он окажется полезным в будущем. Он теперь в долгу перед тобой и однажды обязан будет его отдать.
– Чем? Похищенными детьми?
Николас не сдержал смешок и снова уставился себе под ноги. Как же это трудно, быть послушным и учтивым!
– Понимаю. Ты слишком долго жил среди обычных, а в наше время, когда всем заправляют единоверцы с Лучезарными, это очень непросто. Мы хотели забрать тебя в свою общину сразу после твоего рождения. Среди нас ты не чувствовал бы себя таким потерянным. Но по нашим традициям забирать детей от родителей можно, только когда они достигают восьмилетнего возраста. Тогда учим их жить самостоятельно и сражаться с демонами.
Как много, оказывается, о себе и окружающем мире он не знал.
– Но почему же единоверцы так ненавидят таких… таких, как мы? Почему Лучезарные называют Сумеречников демонами и жгут на кострах? Я видел Белого Палача, у него чёрное сердце!
– Чернее некуда! – рассмеялся Гвидион. Даже многомудрый наставник не понял. – Тебе рассказывали о Войне за веру?
– Отец говорил, что мой дед объявил капитуляцию и распустил орден.
– Люди потеряли в нас веру и приняли помощь от Лучезарных, небесных посланников Единого в голубых плащах. Но мало кто знает, что Лучезарные раньше тоже были Сумеречниками, только предали орден, чтобы возвыситься и получить власть. Оттого мы и проиграли. Нет врага хуже, чем бывший соратник, что знает все твои секреты. Они способны чувствовать дар Сумеречников и убивают каждого, в ком обнаруживают хоть каплю.
– Значит, истинное зло – они, а не мы? – поразился Николас.
– Зло – это демоны, но Лучезарных точно стоит опасаться, особенно Белого Палача. Когда-то он был лучшим учеником твоего деда. У Утреннего Всадника их было много, все доблестные воины, но Микаш Веломри был самым талантливым и любимым. Нищий сирота, без связей в обществе, его даже в орден принимать не хотели. Твой дед достал его из грязи, обучил и приблизил к себе, сделал маршалом, народным героем. Но Лучезарные предложили Микашу нечто большее, поэтому он предал орден и твоего деда.
Но ведь хорошего наставника, который может оценить ученика по достоинству и сделать из него героя, заполучить так трудно! Уж Николас хорошо прочувствовал это на собственной шкуре.
– Какая чёрная неблагодарность! – возмутился он.
– Не Микаш выносил приговор Утреннему Всаднику, но он не сделал ничего, чтобы остановить казнь. А после замучил и убил бессчётное число Сумеречников и тех, кто их поддерживал. Слышал о восстании в Зареченском крае Веломовии? Он всё там сжёг в назидание, даже обычных селян. А предводителя, Кымофея Ясеньского, уже осуждённого на казнь, избил до смерти прямо на эшафоте. Поэтому запомни ещё один важный урок – не дразни спящего дракона. Каким бы сильным и смелым ты ни был, тебе не выстоять против его ярости.
Николас сглотнул, вспоминая свою выходку. Нельзя так легко поддаваться на издёвки брата и пытаться доказать всем недоказуемое.
Приближалось обеденное время. Они вышли на полянку и расположились на поваленной сосне. Николас достал лепёшки с сыром и мясом, которые приготовила мама, и поделился с наставником.
– Жуй. Тебе самому крепчать и сил набираться надо, а то одни кожа да кости, – отмахнулся Гвидион и снова принялся рассказывать: – О Сумеречниках ты услышишь ещё многое, не всегда лестное. Но помни, главное не то, кем, в какой семье и с какими способностями ты родился, а то, как ты это используешь. Твой выбор. Стать таким, как Белый Палач или же?..
Николас проглотил кусок и покосился на наставника.
– Чего ты на самом деле хочешь?
Он посмотрел на кружащего над макушками сосен ястреба.
– Хочу никогда не ошибаться. Знать, что делать можно, а что нельзя. Хочу защищать людей от демонов. Хочу доказать всем, даже единоверцам, даже Лучезарным, самому Белому Палачу, что Сумеречники – герои. Что они достойны жизни.
Доказывать, доказывать, доказывать. Своё право на существование. Но всё равно от ощущения, что ты подкидыш с заляпанными кровью руками, никуда не деться.
– У тебя душа охотника, – усмехнулся Гвидион и ущипнул его за щёку. – Но без должной огранки пропадёт даже столь сильный талант, как у тебя. Ты должен упорно работать и не сдаваться перед трудностями. Есть столько, сколько положено, даже если невкусно и не хочется. Высыпаться по ночам, а не носиться по лесу. В точности выполнять всё, что тебе будет велено и даже больше. Не останавливаться на пути к совершенствованию. Ты готов?
Стряхнув с себя кроши в кулак, Николас высыпал их в рот и запил водой из фляги.
– Постараюсь. Вы верите?
– Почему ты всё время об этом спрашиваешь? Верить в себя, в свою силу и правоту прежде всего должен ты сам.
Николас потупился и принялся пинать ногой шишки.
– Что бы вы ни говорили, я всё равно чувствую зло внутри. На самом деле я хочу быть человеком, сыном Молли и Даррена Комри, братом Эдварда и Элизабет. Хорошим человеком, хорошим сыном и братом.
Гвидион тяжело вздохнул, сетуя, что ему достался такой трудный ученик.
– Это говорит твоя тень, твоя Сумеречная суть. В ней нет ничего страшного, если ею управлять и использовать во благо. Но если ты её не примешь, она загрызёт тебя изнутри. Начнём заниматься прямо сейчас. Сними с себя амулет Кишно.
– Кулон?
– Да, эта вещичка редкой мощи. Очень дорогая. Раньше ваше семейство могло позволить себе такие. Он скрывает свечение твоей ауры, делает тебя неотличимым от неодарённого. Но сейчас я должен видеть, как ты пользуешься даром.
– Ауры?
– Духовная оболочка. Она есть у любого живого существа, как сияние, что простирается за пределы осязаемого тела. Если она плотная и яркая, то человек здоров и счастлив, а если блёклая и прорванная, у него большие проблемы.
Николас в задумчивости сложил губы трубочкой и прищурился, то расслабляя зрение и глядя вдаль, то напрягая и фокусируясь на ближних предметах. Свечение он действительно видел, но не думал об этом, как о чём-то важном. У наставника оно наливалось жёлто-бирюзовыми разводами, как на песчаной отмели. Когда Гвидион выдыхал, цвет усиливался, и в стороны расползались лучи, когда вдыхал – они втягивались обратно и от свечения оставались лишь пульсирующие жилы.
– У одарённых ауры цветные, а у обычных – серые, – Николас покорно снял амулет и передал наставнику. – Я вижу.
– Хорошо! А теперь посмотри на свои пальцы, – как только Гвидион сжал амулет в ладони, его аура посерела. И правда, работает!
Николас растопырил кончики пальцев и напряг до дрожи. Их тоже окутывало свечение, правда, его цвет был куда более насыщенным от весенне-голубого до тягуче-свинцового. С пальцев сыпались искры. Именно их сгустки он видел, когда использовал способности.
– Когда я что-то делаю, это всё равно заметно, даже с амулетом, – заключил Николас.
– Поэтому без надобности не балуйся. Это запрещал тебе отец?
Он снова задумчиво кивнул.
– А теперь покажи, на что ты способен. Принеси самую большую вещь с самого дальнего расстояния, насколько получится.
Николас почесал в затылке и огляделся по сторонам. На границе зрения к стволу притулился замшелый валун. Мальчик прищурился и направил к нему сыпавшиеся с пальцев искры. Никогда не пробовал, стало любопытно, сможет ли.
На такую тяжёлую ношу понадобилось больше сил. Продолжая смотреть, Николас закусил щёку изнутри и принялся массировать виски. Вокруг цели оплелась сеть, мощная и толстая. Прозрачный канат тянулся у него из груди, мышцы напряглись до предела. Вот-вот треснут и порвутся.
Не моргая, не открывая рта, Николас старался дышать как можно чаще, будто всасывал в себя воздух, из которого плелись канаты. Больше, надо больше, ещё чуть-чуть!
Камень с тихим шорохом сдвинулся с места и медленно пополз к поляне. Хрустели попадавшие под него сучья и шишки. По лбу катил пот, в глазах темнело, грудь разрывалась и холодела от перенапряжения, но валун ещё был так далеко.
– Хватит! – встряхнул его за плечо Гвидион.
Николас глотнул ртом воздух. Сосредоточение нарушилось, сеть исчезла, и валун замер. От перенапряжения дрожали руки и ноги.
– Своего предела ты пока не чувствуешь, – покачал головой наставник. – Но это ничего, научишься со временем. Выпей.
Гвидион протянул ему флягу с терпким зельем. Николас покрутил её у носа и приставил к губам.
– Пей до дна! – заставил его опорожнить флягу наставник.
В животе забулькало, но немного отпустило. По крайней мере, голова перестала кружиться и пропало чувство, что он вот-вот рухнет без сил.
Пока Николас потягивался и пытался очухаться, Гвидион отошёл с поляны к зарослям брусничника. Собрав в подол балахона спелых ягод, он вернулся и принялся запихивать их мальчику в рот. Тот кривился от кислого сока, но все же жевал, чувствуя, как вяжет нёба.
– Лучше? – Гвидион ободряюще улыбнулся.
Николас повёл челюстями, стараясь избавиться от неприятного привкуса.
– Ничего! До дома совсем недалеко осталось. К вечеру будем на месте. А пока я покажу тебе то, чего ты боишься.
Но ведь он не говорил ничего про свой кошмар, да и не хотелось возвращаться в него, особенно теперь, когда Николас ослаб и стал уязвимым.
Гвидион вышел в середину поляны и сложил ладони на груди лодочкой. Морщинистые веки сомкнулись, лицо едва заметно вытянулось. Свечение ауры разрасталось.
Вокруг стемнело, словно сумерки наступили посреди бела дня. Тени удлинялись и росли, искажались очертания деревьев и кустов, даже воздух становился более плотным. Николас терял ощущение силы внутри. Её заменяло что-то другое, неуправляемое, яростное, как день сменяла ночь.
Выползали из закутков причудливые твари: собаки с акульими пастями, огромные хорьки, ходящие на передних лапах, с масками на клыкастых крысиных мордах, девятихвостые белые лисы, с которыми Николас сражался в своих выдумках. Падали с неба длинноклювые поползни, жирные тетерева вытягивали шеи, токуя оглушительно громко.
Холодный пот струился под рубахой, накатывал страх. Николас потянулся за лежавшей рядом палкой. Первой на него прыгнула собака, он чудом оттолкнул её. Подскочил на ноги и завертелся на месте, глядя в сверкавшие отовсюду злобой глаза.
Наставник пропал, мальчик остался совсем один! Никогда лес не пугал его настолько, никогда Николас не видел его с этой опасной стороны. Может, лес разозлился за то, что он недостаточно почтительно относился к его обитателям? Но прощения явно не вымолить! Что же делать?
Какая-никая сила у него всё же осталась, нужно хотя бы попробовать, раз уж это в последний раз. Николас позвал её, как раньше звал ветер. Из ночи появилась тень – его тень, только больше и сильнее. Достаточно было лишь дёрнуть за соединявшие их нити, и тень покорно затанцевала между тварями.
Один взмах палкой-тенью – и тетерев разлетелся на осколки, второй удар поразил хорька, и того поглотил воздух. Собаки набросились на тень со всех сторон, но стоило сбросить их наземь, как они тоже исчезли. Николас закружился по поляне, упиваясь своей силой. Никто больше не посмеет назвать его слабаком!
Твари уже исчезли, а тень никуда не делась. Николас попытался стряхнуть её с пальцев, но ничего не вышло. Она поднималась с земли, приобретая всё более чёткие контуры, знакомые черты. Вороновы волосы, полыхающие штормовой яростью глаза. Обманчиво маленький, но внутри такая мощь, что сметёт ураганом. Собиралась ли тень избавиться от неудачливого хозяина? Николас не мог даже бежать, словно нити марионетки спеленали его по рукам и ногам.
Палка в руках тени обратилась в меч, лезвие взметнулось над головой и неумолимо приближалось к шее.
Нет, это как ночной кошмар, игра света. Им можно управлять.
Клинок замер, холодил прикосновением кожу. Николас смотрел тени в глаза, и та не смела шелохнуться. Как Белый Палач на Площади наказаний.
Пришло озарение: «Всем, что со мной происходит, управляю я сам!»
Дышать стало легче, засвистел в ушах старый друг – ветер. Николас и сам был им, за спиной словно расправлялись крылья. Сила потекла по жилам, скопилась на кончиках пальцев светящимися шарами и выстрелила в противника. Нет, не чтобы убить. Нельзя убить свою тень, потому что без неё не будет и жизни. Можно усмирить, обуздать, заставить склониться перед хозяином.
Просветлело. Николас передёрнул плечами, оглядываясь по сторонам. Он всё так же сидел на бревне, до онемения сжав в ладонях флягу. Рядом улыбался Гвидион.
– Видишь, как легко ты усмирил своё зло? Главное, не поддаваться ни соблазнам, ни страху.
– Это же было не по-настоящему? – засомневался Николас, пряча флягу в мешок.
– Иллюзорный мир. В нём нельзя навредить ни себе, ни окружающим. Я создам для тебя ситуации, из которых ты будешь искать выход самостоятельно. Так ты получишь тот опыт, который приобрести в реальном мире очень сложно. Как твоё сражение с тенью. Скажи, теперь она беспокоит тебя меньше?
Николас посмотрел на тёмную вуаль на земле. Поднял руку, и полупрозрачная фигура тоже подняла, поболтал ногами, и фигура повторила за ним.
– Я… я буду стараться изо всех сил!
– Вот и молодец! – Гвидион принялся собираться.
Вскоре они двинусь дальше. Слабость постепенно отступала вместе со страхом. Даже лямки мешка не резали плечи так сильно.
========== Глава 5. Дом под холмом ==========
1556 г. от заселения Мунгарда, Авалор, Озёрный край
Солнце уже скатывалось за скалистый берег, когда они вышли на поросшую вересками пустошь. Плавными волнами изгибались изумрудные холмы, на севере возвышались покрытые хвойными лесами Каледонские горы. Из них серыми проплешинами проглядывал голый камень, блестело вдалеке озеро.
Гвидион замер перед одним из холмов, и Николас чуть не врезался в спину старика.
– Пришли!
– Но здесь же ничего нет, – мальчик удивлённо оглянулся по сторонам.
– Вот ты мне и скажи, где здесь что-то есть.
Николас побродил по округе. Прислушивался к своим ощущениям, он разглядывал кроличьи норы, птичьи гнёзда, пожухлую траву и жёсткие, царапающие ноги кустарнички. От самого высокого холма едва различимо тянуло теплом. Запах парного молока до щемления в груди напоминал о чём-то забытом в далёком детстве.
– Здесь, – Николас ткнул палкой в дугообразный корень.
Загрохотали камни, зашевелилась земля, и на месте корня образовался круглый проход. На пороге показалась красивая высокая женщина с огненно-рыжими волосами. Поверх светлой туники с широкими рукавами на ней было надето платье из тёмно-зелёного сукна и передник с цветастой вышивкой по подолу.
– Сколько можно ждать?! Мне уже три раза пришлось еду греть! – накинулась она на Гвидиона, но заметив на пороге Николаса, подобрела.
Тёплые ладони коснулись его щёк и перемазали их в муке.
– А вот и ты, мой мальчик! Как же вырос-то за эти годы! Я помню тебя таким крохой, что ты помещался у меня на руках.
Николас зарделся. С трудом представлял себя ещё меньшим крохой, чем сейчас.