— Что вам нужно? — промолвила она, не надеясь на ответ.
— Нет, это я хочу у вас спросить, не нужно ли что-нибудь вам, милое дитя? — поинтересовался мужчина, стоявший за спиной у тюремщика. По голосу, он был еще молод.
— Я хочу домой, — пролепетала Жоанна, не надеясь на ответ.
— Увы, милое дитя, это зависит не от меня. Будь моя воля, вы бы уже через пять минут были бы свободны. Но — увы! — это не в моей власти.
— А в чьей же?
— Вашего дядюшки.
— Но… я не понимаю…
— Сейчас поймете. Вы знаете грамоту?
Жоанна невольно улыбнулась. Барон Пяст баловал единственную наследницу, не только не отказывая ей ни в чем. Он даже настоял на том, чтобы в монастыре девушку обучили читать и писать — обычно эту науку преподавали лишь тем девушкам, которые собирались в скором будущем принять постриг. И Жоанна умела неплохо читать и даже писала. Еще в монастыре она часто отправляла дядюшке письма, не подозревая, что многие из них перехватываются и внимательно читаются разбойниками.
— Знаю.
— Отлично. Тогда сейчас Бак принесет пергамент и перо, и вы напишете своему дядюшке письмо. Ступай!
Разбойник, державший факел, закрепил его в щели между камней и направился прочь. Атаман и девушка остались одни. Жоанна невольно отступила на шаг — в полутьме из-под капюшона так страшно сверкали глаза ее похитителя… Она бы не удивилась, если бы разбойник схватил ее и попытался изнасиловать. Он в самом деле уже сделал движение навстречу — но тут появление Бака все испортило.
Тот поставил на бочку баночку чернил, положил пергамент — судя по гербу и остаткам строчек, когда-то это был один из указов барона, из тех, что развешивают на столбах для почтенных горожан. Видимо, его сорвали со столба и соскребли предыдущую надпись. Жоанна посмотрела на остатки строчек, разбирая отдельные буквы. Более-менее уцелели лишь обрывки нескольких слов: «Сим изве… наг… ных мо…ме…рон П…» Она осторожно обмакнула перо — судя по всему, недавно вырванное из крыла гуся и плохо очиненное — в чернильницу:
— Что я должна написать?
— Я продиктую, — кивнул атаман. — «Дорогой дядя!» Или как там вы его зовете? Милостивый государь? Дядюшка Пяст?.. Итак… «Дорогой дядя! Спешу тебя известить, что меня держат в заточении и жизнь моя полностью зависит от твоей воли. Если ты хочешь застать меня в живых, прошу как можно скорее отдать подателю сего письма всё, что он попросит, иначе вы больше никогда не увидите меня живой. С любовью, твоя…»
Рука девушки задрожала, начертав всего несколько первых слов.
— Это шутка? — пролепетала Жоанна, оборачиваясь к разбойнику. — Вы же не можете…
— Чего? Убить женщину? — из-под капюшона была видна только нижняя часть лица ее собеседника, и тонкие губы улыбались. — Не беспокойтесь! Мы и не на такое способны… Но пишите-пишите! Только добавьте вот еще что: «Умоляю не чинить посланцу никаких препятствий и позволить ему выбраться из города до заката солнца. Иначе через час после заката мне отрубят голову!»
— О нет! — вырвалось у девушки.
— О, да! — улыбка под капюшоном стала еще шире. — И ваш дядюшка вскоре сможет сам в этом убедиться!
— А если я… не напишу? — Жоанна посмотрела на лист, где было пока написано всего несколько слов.
— Если не напишете, до заката не доживете точно. А так у вас есть шанс прожить хотя бы несколько часов.
Девушка тихо всхлипнула и принялась торопливо дописывать послание. Бак стоял рядом. Атаман зашел сзади, наклонившись через плечо так, что на щеке пленница ощущала его дыхание. Ей было страшно. Перо царапало старый пергамент, буквы расплывались, начертанные вкривь и вкось. Поставив подпись, Жоанна без сил опустилась на скамеечку и лишь вздрогнула, когда разбойник ножом быстро отрезал прядку ее волос:
— Это — чтобы сделать вашего дядюшку более сговорчивым! — усмехнулся он и вышел.
Вслед за ним ушел и Бак, унеся чернильницу, но оставив пленнице факел. После их ухода девушка упала на охапку соломы и дала волю слезам.
Турнирная арена опять была заполнена народом. Два дня на ней уже шли поединки и потешные групповые бои, и люди иной раз забывали забежать в торговые ряды, отдавая должное зрелищам.
На сегодня был назначен турнир лучников, и в толпе зрителей было полным-полно вооружённых людей. О том, что призом будет шлем из чистого золота с узорами из серебра, разговоры шли третий день, и каждому хотелось узнать, кто же станет его обладателем.
Шлем тоже тыл тут. Он возлежал на помосте под охраной четырех стражников, открытый всем взорам.
В толпе беседовали двое — мужчина среднего роста, в надвинутом на глаза капюшоне, и верзила, возвышавшийся над толпой на целую голову.
— А может, не стоит рисковать? — говорил верзила. — Итак мы уже…
— Риск слишком велик, — соглашался тот, что в капюшоне. — Но посмотреть, как будут развиваться события, мы можем! А ты держись поблизости!
— Но сам-то ты не пойдёшь?
— Посмотрим! С одной стороны, столько золота нам не помешает. А с другой было бы неплохо…
Он не договорил. Взревели трубы. Люди смолкли, обратившись в слух и зрение. Многие вставали на цыпочки, чтобы лучше видеть.
С места поднялся барон Пяст Старгородский и поднял руку, привлекая к себе внимание. Впрочем, это было лишним — все взоры и так обратились к помосту.
— Бревно бесчувственное, — прошептал мужчина в капюшоне. — У него племянницу похитили, а он, как ни в чем не бывало, турниры устраивает…
— Жители славного Старгорода! — крикнул барон. — Гости нашего города и все те, кто слышит меня! Турнир лучников объявляю открытым! Пусть выйдут те, кто захочет показать своё искусство. Все — ратники и простолюдины, лесничие и наёмники. Все, кто умеет держать лук и знает, как поймать ветер, пусть покажут своё искусство!
Несколько человек только того и ждали, и тут же вышли вперед. Зрители приветствовали некоторых из них криками — троих прекрасно знали в Старгороде и окрестностях. В прошлом они не раз побеждали на турнирах, и часто вели соперничество между собой, отодвигая остальных на второй план. Всего набралась дюжина желающих. Барон свысока оглядел их и кивнул:
— Вижу, вы все люди достойные. Однако, сегодня вы будете соревноваться ещё и с моим бойцом! Приведите его!
Оруженосец бросился за сцену, и через пару минут на турнирной арене показался Янсор в сопровождении стражи. На эльфе всё ещё были цепи, и его появление вызвало у толпы громкий вздох.
— Этот человек, — голова бывшего браконьера была повязана так, что заострённые уши скрывались под тканью, — многим из вас хорошо знаком. Не все видели его лицо, но многие о нём слышали. Позвольте представить — знаменитый разбойник Белоручка, известный также под именами Хоррен, Макс, Волтон и еще парой других.
— Вот это да! — верзила пихнул своего спутника локтем. — Врёт и не краснеет!
— Позавчера ночью он пытался похитить золотой шлем, назначенный призом самому меткому стрелку, — продолжал барон. — Наверное, он поступил так потому, что сам не в силах выиграть его честным путём. Но удача на сей раз отвернулась от разбойника. Он был схвачен и сегодня предстанет перед судом. Но ради вас, мои добрые горожане, я даю этому проходимцу шанс. Хоррен или как его там Белоручка будет сражаться на турнире стрелков вместе с остальными. Если он выиграет, я перед всем народом обещаю сохранить ему жизнь. Если нет — ему здесь же, на ваших глазах набросят петлю на шею.
Один из стражников уже прилаживал на перекладину, поддерживающую полотняный навес, верёвку. Янсор смотрел на нее через плечо так пристально, словно это могло что-то изменить.
— Я согласен, — промолвил он. — Только у меня есть одно условие.
— Что? — не понял барон. — Какое ещё условие? Мы так не договаривались!
— А вот такое, — подбоченился бывший браконьер. — Пусть мне принесут мой лук! Без него, — он подмигнул сразу всем, — я отказываюсь участвовать в этом представлении и ищите себе другого актёра на эту роль!
Его звонкий голос далеко разнёсся по турнирному полю, и многие рассмеялись. Этот Белоручка прекрасно держится. Наверное, где-то поблизости притаились его друзья, чтобы выручить в нужный момент. Хотя здесь и сейчас, безоружный, в цепях, с разбитой губой и синяком на скуле, он был полностью во власти жестокого барона. И не одна из зрительниц, особенно тех, кто стоял в первых рядах, вздохнула украдкой: она столько слышала про этого знаменитого Белоручку, а вот теперь увидела и поняла, какой он красивый!
— Ах, подлец, — прошептал тем временем верзиле его спутник. — Так обманывать простой народ!
— Тебе-то что, Хоррен? — изумился тот. — Ну, повесят этого типа заместо тебя, ну так…
— Цыц! А если он выиграет? Ты не смотри, что весь в синяках и хромает. Это самый настоящий эльф!
— Да ну? — верзила тоже встал на цыпочки, что при его росте было совершенно излишним. — Никогда бы не подумал!
— Он выиграет, — уверенно сказал Хоррен. — Его отпустят и…
Не договорив, он ужом ввинтился в толпу — верзила даже не успел сказать и слова.
Глава 4 и 5
Глава 4.
На помосте времени даром не теряли. Пока слуги сбегали и принесли лук, кузнец сбил с узника цепи. Янсор потёр запястья, размял кисти, готовясь к стрельбе. За те две или три минуты, что смотрел на соперников, он понял, что серьёзных противников среди них нет. Как и знакомых лиц.
И только он так подумал, как оное лицо появилось, легко, одним прыжком, перемахнув ограду и подбежав к помосту.
— Ваша милость, — человек припал на одно колено, — соблаговолите разрешить и мне принять участие в турнире!
Барон Пяст с интересом подался вперед, рассматривая опоздавшего:
— А ты кто такой? Первый раз тебя вижу!
— Я… издалека, ваша милость, господин барон! Из Заболотья. Охота больно с самим Белоручкой рядом постоять! Внукам своим буду рассказывать…
Судя по возрасту мужчины, до внуков ему еще лет двадцать не дожить, но говорил он так уверенно, что барон кивнул:
— Да будет так. Скажи только своё имя, чтобы его внесли в списки!
— Полдо! — быстро откликнулся новичок. — Полдо из Заболотья, сын Тинто. Так меня зовут!
Янсор даже не посмотрел на новичка. Старый самодельный лук ему всё-таки принесли — вместе с остальными вещами, фургоном и лошадьми он все это время находился на заднем дворе баронского замка. Едва коснулся старого дерева, отполированного частыми прикосновениями, весь мир перестал для него существовать. Бывший браконьер не обращал внимания и на остальных противников, пропуская мимо ушей их ехидные шуточки. Они не знали, что этот лук из простой ветки не раз спасал беглецу жизнь. Жаль только, стрелы вместе с ним принесли бутафорские, с тупыми наконечниками. Но да ничего!
Первые выстрелы, по обычной мишени, были пристрелочными. Просто для того, чтобы зрители могли оценить, кто сколько раз ошибётся. Янсор спокойно вогнал все три свои стрелы в круг, даже не тратя времени на выцеливание и игру с ветром. Заметив, с какой скоростью он стреляет, остальные лучники перестали усмехаться, а один, пожилой, заметил:
— Тебе подбитый глаз не мешает целиться?
— Наоборот, — Янсор вовсе его закрыл и усмехнулся разбитыми губами, — ничего не отвлекает!
После пристрелки мишени отнесли на пять шагов дальше, и соревнование началось всерьёз. Выбывали те, кто не попал в пределы очерченного на мишени ярко красного круга. Эльф не стал выделяться, пустив три своих стрелы практически в то же самое место. А вот из тринадцати остальных участников выбыли двое — у одного две стрелы не долетели до мишени, а у другого лишь одна стрела оказалась на самой границе, а еще одна упала, воткнувшись слишком слабо, чтобы удержаться — лишь «клюнула» кончиком деревянный щит.
Снова мишени отнесли подальше, заменив исколотые на новые. Янсор оставался спокоен — только целился чуть дольше, чем остальные и, улучив миг, немного подтянул тетиву, чтобы бутафорские стрелы летели дальше и били сильнее, чем настоящие. Но, если в следующий раз мишень отнесут еще хотя бы на три шага, у его лука просто не хватит дальнобойности. То есть, стрела-то долетит, но нужно намного больше силы, чтобы воткнуть в деревяшку тупой наконечник. И новых стрел не попросишь — это верный проигрыш. Признаваться посреди состязания в том, что ты не готов к соревнованию — верный способ проиграть. А проигрыш — это казнь. Петля никуда не делась. Вон она, болтается на перекладине. Барон еще до начала «представления» дал ему понять, что эту «пьесу» они в любом случае доиграют до конца. То есть, он либо на самом деле выигрывает это состязание, либо умирает по-настоящему в петле.
— Чего ты туда уставился? — пожилой лучник заметил, что его соперник всё время оглядывается. — Боишься?
— Кто ж не боится смерти? — усмехнулся Янсор.
— Бессмертные, кто же еще?
— Это ты, дед, про эльфов?
— Да какой я тебе дед? Мне сорок пять зим всего! Сорок шестую вот встречать скоро буду… Щенок!
Янсор прикусил губу, чтобы не проговориться, что не сорок, а пятьдесят шесть зим тому назад он бросил своего лорда, подавшись в леса.
— Он меня повесит! — вместо этого сказал бывший браконьер.
— Что, понял, что проиграл? — старый лучник пустил точно в центр мишени еще одну стрелу.
— А ты бы не проиграл вот с этим? — эльф сунул под нос человеку свою, тупую, стрелу.
— Ого! Это кто ж тебя так?
— А как ты думаешь? — Янсор прицелился, зло оскалив зубы, натянул тетиву чуть ли не до затылка, чувствуя, что еще чуть-чуть — и она порвётся.
Выстрел! Тупой наконечник с глухим стуком вонзился в деревяшку.
— Ничего себе! — человек полез в затылок.
— Да, есть еще немного…
— Ну, если ты такой стрелок, то… Попробуй моими стрелами!
— Дед, — расплылся в улыбке бывший браконьер. — Да ты своими руками отдаёшь мне победу!
— А я тебе только три стрелы и отдаю, — прищурился тот, и улыбка у Янсора слегка померкла. Выстрелов оставалось больше трёх. И остальные ему придётся сделать своими собственными, тупыми.
Хорошо ещё, что после этого еще несколько лучников выбыли из соревнования, и всего противников осталось шесть.
Янсор не смотрел на Хоррена, который, вопреки своему заявлению, тоже не смотрел на легендарного «Белоручку», целиком сосредоточившись на стрельбе. Они вообще не обращали друг на друга внимания, как будто их здесь и не было. Каждый подходил, когда наступала его очередь, доставал стрелу, целился, ловя ветер, натягивал и отпускал тетиву — и всё. Шум зрителей, крики герольдов, яркое солнце, то поднимающийся, то снова стихающий ветерок — как назло, сегодня облака разошлись, и небо было чистым — ничего как бы не существовало.
Перед финалом их осталось всего четверо — тот старик, еще один наёмник с мощным кривым, явно орочьей работы, луком, Янсор и Хоррен. Последний выстрел дался эльфу нелегко — он натянул лук на пределе возможности, чувствуя, как дрожит под пальцами тетива и зная, что больше выжать из него не сможет. И, если устроители отнесут мишень ещё хотя бы на один шаг, у него не достанет сил пустить в цель свою тупую стрелу так, чтобы она воткнулась и осталась торчать в раскрашенной деревяшке.
Он опять обернулся на трибуну. Там сидел барон со своим гостем, на перекладине покачивалась петля.
— Что, боишься? — наёмник скривился и сплюнул сквозь зубы.
— Ещё чего, — фыркнул Янсор. — Боятся дети. Я просто представил, какое лицо будет у барона Пяста, когда ему придётся меня отпустить!
— Отпустить в свободный полёт — в петле, — намекнул человек.
— Ничего не получится, — эльф заставил себя быть беззаботным. — У меня лук заговоренный. Мне его подарил настоящий эльф! Из него любой попадёт в мишень…Даже тупой стрелой.
— Это ты на что намекаешь? — нахмурился наёмник.
— Что твои стрелы тупые! — подбитый глаз делал физиономию бывшего браконьера хитрой без каких бы то ни было усилий с его стороны.