Она сидела рядом на постели, глядя на него во все глаза. Слегка растрепанные косы, размазанная косметика, волнение и тающая нежность в глазах. При свете утреннего солнца, льющегося в комнату, лицо девушки показалось знакомым.
— Ты? — вырвалось у Тиара. — Как ты тут…
— Ты все-таки меня не помнишь, — голос девушки дрогнул от разочарования. — Ты все забыл. А я… я помнила о тебе все эти годы, мой спаситель.
Покопавшись в памяти, юноша вспомнил её имя.
— Ты — Исмираль, — сказал он. — Не может этого быть! Я действительно не верил, что это возможно. Так не бывает!
Взгляд актера скользнул по комнате, сейчас залитой утренним светом. Сквозь распахнутое окно лились далекие звуки музыки. Он чувствовал себя неуверенно — понимая чутьём актера, что надо спасать положение и не представляя себе, как тут можно сымпровизировать. Ах, если бы нашелся кто-то, кто подсказал ему слова! Да, жизнь — не игра. Тут начать сначала не получится.
— А я о тебе помнила, — Исмираль зябко повела плечами. — Я всё это время думала только о тебе. Отец хотел как можно скорее выдать меня замуж, чтобы отбить у лорда Найлора охоту. А я отказывала всем женихам.
— Знаешь, — осторожно промолвил Тиар, — я тоже думал о тебе.
— Правда? — она встрепенулась при этих словах.
— Да, — кивнул юноша, с каждым словом опять обретая уверенность. — Только я думал, что вы… ты меня забыла давно. Кем я был — простым актером, без рода и племени. А ты — дочь высокого лорда. Богатая наследница. Мы играли пьесы, в которых принцам случалось брать в жены бедных пастушек из-за их ума и красоты. А иногда бывало наоборот — простой пастух спасал принцессу и брал её в жены, получая полкоролевства в придачу. Но это — сказки. В жизни всё не так — уж я-то знаю. Вот я и не думал… об этом. Помнил, конечно, но не думал, что ты могла бы…
— Стать твоей женой? — подхватила Исмираль. — Я только об этом и мечтала!
— Да, но… Ты меня совсем не знаешь! — отстранился Тиар. — Я же…
— Простой актер?
Юноша покачал головой. Ему вспомнился отец, лорд Варадар, от которого он сбежал, даже не пытаясь оправдаться. Он наверняка проклинает сына, решившего соблазнить собственную сестру. Мелькнула спасительная мысль о том, что наличие тайной возлюбленной послужило бы оправданием — вряд ли кто-то, хранящий верность в разлуке, станет изменять ей со своей родственницей — и могло примирить его с отцом.
— Нет, — сказал он. — Всё… очень сложно. Пойми, Исмираль, я на самом деле…
Замок давно уже проснулся — до собеседников время от времени долетали шаги и голоса, где-то хлопнула дверь. Но сейчас они оба вздрогнули, потому что снаружи послышался топоток маленьких ножек, и кто-то постучался к ним.
— Простите, миледи! — прозвенел голос альфары. — Но я услышала ваш голос и рискнула побеспокоить… Вы изволите вставать?
Исмираль бросила быстрый взгляд на Тиара, который невольно по привычке потянулся к окну — выскочить, пусть даже в чем мать родила, и бежать, пока не обнаружили. Другого такого случая представиться не могло.
— Пойди, доложи моему лорду-отцу, что я хочу с ним кое о чём поговорить! — громко произнесла девушка и крепко схватила Тиара за руку: — Не бойся! Всё будет хорошо!
Выскользнув из постели, они стали одеваться. Тиар чувствовал себя скверно. С одной стороны, девушка, о которой он только изредка мечтал, как о чём-то далёком и нереальном, вот она — только руку протянуть. И она полночи обнимала и целовала его, отдав самое дорогое — доказательство этому алело на простыне. Долг и честь предписывали признаться во всем родителям. Но как они это воспримут?
Уже одевшись, Исмираль подошла и обняла его за шею.
— Я люблю тебя, — прошептала она. — Я загадала в священной роще желание — встретить суженого. Духи леса исполнили мою просьбу. Если мои родители будут против нашей свадьбы, мы убежим. Проберемся на соседний Остров, где нас никто не знает, начнём новую жизнь — только ты и я!
Тиар поскорее заткнул ей рот поцелуем. Наивная! Она ничего не знает о жизни! Она думает, что это так легко — бросать всё, что тебе так привычно, что окружало тебя с детства, чтобы круто изменить свою жизнь. Она даже не представляет, как ему порой в уютном теплом замке не хватало продуваемого всеми ветрами фургона и бесконечных дорог. Как порой хотелось вместо чопорных разговоров соседей-лордов послушать пустую болтовню родных и друзей. С тихой робкой Винирель ему было легко и весело потому, что брат мог часами рассказывать сестре о том, как жил среди бродячих артистов и вспоминать прежнюю жизнь. А девушка, из-за болезни никогда не покидавшая замка, вслух мечтала о том, чтобы хоть раз пройти по тем дорогам. Только она могла слушать бесконечно его рассказы о странствиях, радоваться его радостями и переживать о его невзгодах. Соседи, знатные лорды и их домашние, ничего не знали — при них Тиар играл другую роль, сочиняя истории о том, как воспитывался у дальней родни.
— Ах!
Они отпрянули друг от друга, прервав поцелуй. На пороге замерла альфара. Несколько секунд она стояла, оцепенев, а потом опустилась на колени:
— Госпожа! Простите или накажите! Я во всем виновата… Я должна была постучать… Я дурная, глупая! Простите! Я никому ничего не скажу!
— Напротив, — Исмираль взяла Тиара за руку, — ты сейчас пойдешь к моему отцу и скажешь, что я хочу немедленно поговорить с Домом Элестаром об одном очень важном деле!
Тиар, на которого она при этом посмотрела, задержал дыхание и кивнул.
Дом Элестар ожидал дочь в передней комнате. Он несколько удивился её спокойному и вместе с тем торжественному виду. Исмираль едва ли не впервые показалась ему такой взрослой. Девушка, словно в нерешительности, остановилась у порога, не спеша закрывать за собой дверь — только что придержала створки.
— О чём ты хотела поговорить со мной, дочь моя? — поинтересовался лорд.
Она оглядела комнату:
— А Элестара нет?
— Он приглашен на завтрак к Наместнику. После этого они поедут кататься на ладьях. Мы надеялись, что ты тоже примешь приглашение, но…
— Отец, мне не хочется обсуждать столичные увлечения. Я пришла, чтобы сказать кое-что очень важное, — Исмираль быстро обернулась, бросив взгляд через плечо. Её отец заметил, что в коридоре кто-то стоит. — Отец, я должна сообщить вам, что нашла своего избранника.
— Что?
— Я встретила того, кого полюбила с первого взгляда и надеюсь, что вы тоже полюбите его, и что он станет вам с матушкой еще одним сыном, а Элестару — братом.
Дом Элестар с удивлением покачал головой:
— Дочь моя, не слишком ли ты торопишься? С чего это вдруг? То мы несколько лет не могли заставить тебя даже заинтересоваться предлагаемыми женихами, а то с первого взгляда — и замуж… Мы всего четыре дня в поместье-столице, и ты уже сделала свой выбор!
— Свой выбор, отец, я сделала уже давно. Вчера мы встретились снова, и я посчитала это знаком судьбы, — торжественно изрекла девушка. — Именно о нём я когда-то просила духов леса в священной роще. И рада, что они вняли моей мольбе!
— Хм… Я знаю этого… твоего избранника?
— Меньше, чем нужно, отец, но, надеюсь, у вас будет время узнать его получше… Тиар, — позвала она.
На этот призыв через порог шагнул молодой актер. Он был ещё в своём сценическом костюме героя Реймира, и по этому наряду лорд Элестар его и опознал.
— Но ведь это… артист! — воскликнул он. — Дорогая, как можно…
— Можно! — с жаром кинулась в бой девушка. — Ибо, если помните, именно этот артист спас меня от рук лорда Найлора! Если бы не он, неизвестно, что бы со мной стало! Он совершил подвиг, достойный того, чтобы о нём пели баллады!
— Да-да, припоминаю, — закивал ее отец. — Но, кажется, с этими артистами мы сполна расплатились за ту… услугу, которую они нам оказали.
Тиар тихо хмыкнул. Один скакун на всю труппу и сомнительная честь для Янсора метателя ножей отныне именоваться рыцарем и сэром Янсором — достойная награда за спасение дочери!
— Он достоин большего, — возразила Исмираль. — Во все времена наградой спасителю были рука и сердце той, которую он избавил от смертельной опасности. Думаю, если я брошусь к ногам Наместника Ровилара, он не откажет мне в этой просьбе и сделает меня женой того, кто…
— Женой рыцаря! — перебил ее отец. — Женой лорда! Но никак не простого актёра, который к тому же…
— Прошу прощения, — Тиар решил, что настал благоприятный момент, — но вы ошибаетесь. Я отнюдь не простой актёр. И если играю на подмостках — то лишь потому, что так распорядилась судьба, — он гордо вскинул голову, неосознанно, по привычке, начиная говорить и вести себя так, как вёл бы на сцене, играя роль перед единственным зрителем. — Мой отец — высокий лорд. Я убежал из дома, от отца, оклеветанный мачехой, которая несправедливо обвинила меня в неподобающем отношении к моей сводной сестре. Я, из-за своей внешности, воспитывался далеко от своего настоящего отца, он совсем не знает моего характера и поверил клевете. Но я… я посчитал себя оскорбленным и…
— И попросту отпраздновали труса, юноша? — сверкнул глазами Дом Элестар. — Ничего не скажешь, отличная рекомендация для того, кто желает стать мужем моей дочери!
— Признаю, что допустил ошибку, — пожал плечами Тиар. — Но не мог же я воевать с женщиной? Тем более, моей мачехой? Моя собственная мать умерла вскоре после моего рождения, и эта женщина… она должна была стать моей новой матушкой, которую любой сын обязан был почитать хотя бы за то, что на нее пал выбор его родителя. Кроме того, у меня не было доказательств моей невиновности… Моя сестра… она выпала из окна и разбилась. А Видящая сказала, что якобы она решилась на такое от отчаяния. Но я не мог так поступить. Я, — Тиар посмотрел на Исмираль, — всё это время хранил верность вашей дочери. У меня и в мыслях не было обращать внимание на других женщин! Тем более, на своих сестер! Да спросите хоть у моего воспитателя, мастера Боара! У него тоже есть дочь, немного младше моей сводной сестры. Спросите, я хоть раз позволял ли себе лишнее в ее отношении?
— Спрошу, — кивнул Дом Элестар. — Но сначала хочу спросить тебя об имени твоего отца?
— Высокий лорд Варадар, глава Дома Варадар, — честно ответил Тиар.
— Варадар? Я знаю всех высоких лордов Острова, но такого имени…
— Это не на Сапфировом Острове. Я родился на Топазовом…
— Ах, вот как? И если отыскать этого лорда и спросить о тебе, что он скажет?
Тиар покачал головой:
— Не знаю. Наверное, отец всё ещё гневается на меня.
— Это можно проверить. Надеюсь, ты докажешь, что не такой уж трус и не сбежишь вторично?
Юноша вздохнул. В конце концов, если Дом Элестар выступит посредником между ним и отцом, глупо не воспользоваться шансом и не попытаться оправдаться. Пусть отец его не примет обратно, но хоть простит.
Замок стоял на излучине реки, и с его стен была отлично видна вся речная пойма, холмистая равнина, поросшая лесом и дальний берег, где растительности было не в пример меньше. При желании и в хорошую погоду можно было даже рассмотреть небольшое селение на горизонте.
Гарнизон приграничного замка был большим — три десятка конных рыцарей и почти полсотни пехотинцев, не считая мирного населения — кузнецов, шорников, конюхов — и прислуги. Всё мужское население крепости умело держать в руках оружие, сражались наравне с мужчинами и некоторые женщины. Исключения не делалось даже для альфаров — невысокие, хрупкого сложения, они, конечно, не могли стать рыцарями, но вот лучниками были. Буквально в десятке шагов от крепостных стен проходила граница Сапфирового Острова и самого Радужного Архипелага. Расположенные тут Внешние Врата требовалось тщательно охранять, ибо селение на горизонте было человеческим. По иронии судьбы, это было такое же пограничное селение, только людское. И там тоже жили воины, готовые в любое время взяться за оружие. Их противниками были эльфы.
Служивший здесь лорд Салаор с ревностью относился к своим обязанностям — близость людского жилья не давала расслабиться ни на минуту. Кроме того, в паре лиг на той стороне пролегал торговый тракт, ведущий вглубь широкой полосы Ничейной Земли, отделявшей Радужный Архипелаг от Орочьих Гор. Всего десять-двенадцать дней пути — торговому каравану придется потратить немного больше времени, не менее месяца — и впереди встанут предгорья. На памяти лорда Салаора темноволосые орки приходили оттуда дважды — и это не считая мелких стычек с небольшими разведывательными отрядами.
Один такой отряд они перехватили практически неделю назад. Большая часть орков была убита на месте, лишь нескольких захватили в плен. Удалось ли кому уйти — неизвестно. Живущая в гарнизоне Видящая уверяла, что никого из находников на свободе не осталось, и это радовало лорда Салаора. Всю жизнь он боялся, что орки как-то объединятся с людьми и нападут совместными усилиями. Просто удача, что этого пока не произошло.
А сейчас в подвалах крепости сидели на цепях шесть военнопленных. Видящая попыталась допросить их, но ей удалось выяснить лишь одно — как оркам удалось открыть Внешние Врата. Дело в том, что они были настроены так, что лишь тот, в чьих жилах течёт кровь Перворожденных, мог проникнуть на территорию Радужного Архипелага. И среди темноволосых нашёлся один квартерон. Конечно, четверти эльфийской крови было недостаточно, но этот внук предателя оказался шаманом. Он как-то сумел распутать охранное заклятье, сняв защиту. Впрочем, не до конца — у волшебницы в келье сработал сигнальный кристалл, о чём было незамедлительно доложено лорду Салаору. Тот отдал приказ — и три десятка рыцарей, посадив на крупы коней лучников, устремились на перехват.
Короткий бой закончился полной победой пограничников. Видящей пришлось лишь пару раз воспользоваться боевой магией — чтобы нейтрализовать орочьего шамана. Лорд Салаор собственноручно срубил ему голову — единственному из пленных.
У этого шамана среди его вещей нашлось кое-что интересное, заставившее командира гарнизона забить тревогу. Под рубахой шаман хранил старую растрёпанную рыжевато-белую косицу, сплетённую из эльфийских волос. С одного конца она была закреплена суровой ниткой, а с другой — и это было самым главным! — волосы держал вместе высохший от времени клок кожи от скальпа того, с чьего черепа была срезана коса.
Лорд Салаор в Смутные Века орочьего восстания был оруженосцем, и многие ужасы той давней войны прошли мимо подростка. Однако, и он наслушался о зверствах восставших рабов. И эта отрезанная у кого-то из эльфов коса служила лишним тому доказательством — орки снова готовы развязать войну.
Взятым в плен оркам предъявили вещественное доказательство и допросили. После допроса, который проводила сама Видящая, в поместье-столицу был отправлен гонец. Вернулся он очень быстро, задержавшись у Наместника Ровилара ровно настолько, чтобы его секретарь сказал, что великолепному лорду недосуг сейчас решать посторонние проблемы. В столице как раз начинались празднества, связанные с помолвкой наследника, и донесение лорда Салаора осталось валяться где-то в канцелярии.
Лорд Салаор приготовился к долгому ожиданию — тем более, что вскоре должна была начаться осень, когда по традиции никто не воюет — и был порядком удивлён, когда несколько дней спустя из поместья-столицы прискакал посланец от Наместника.
Приезжий чеканным шагом вошёл в кабинет командира крепости, козырнув на пороге. Одного взгляда на его белоснежный мундир с синими вставками и эмблемой на груди было достаточно, чтобы все признали в нём одного из Преданных Наместника.
— Лорд Салаор? Это ваша депеша? — с места в карьер начал он.
— Да, — тот сразу узнал своё письмо, правда, с уже сорванной печатью. — Но кто вы и почему…
— Дом Охтайр, — коротко отрекомендовался приезжий. — По особому распоряжению от великолепного лорда-Наместника. Я приехал, чтобы забрать пленных.
— Всех? — от неожиданности моргнул лорд Салаор. — Но…
— Обстоятельства чрезвычайной важности, — туманно ответил Охтайр. — Только что лорд Ровилар получил аналогичное донесение с другой стороны границы.