Вот, пусть бы и командовали гарнизоном, городом, королевством, почему им обязательно надо командовать ею — юным, нежным и совершенно безобидным созданием, которое всего-то и собралась, что посетить урок музыки! Принцесса собралась пинком открыть дверь из тронного зала в канцелярию, но вспомнив, что она еще и хорошо воспитанное создание, сделала это руками.
— Граф! — с порога начал принцесса, но осеклась, потому что комната оказалась забита людьми: барон Фальт, незнакомый лейтенант, господин в темно-синей бархатной куртке, и еще несколько человек.
— Ее Высочество, леди Маунтенар Декрой. — представил ее граф всему собранию.
Те, кто сидел, встали, те, кто стоял, поклонились. Принцесса ответила кивком и слегка обозначенным приседанием.
— Прошу прощения, — воспитанно, но напористо, сказала принцесса, — но некоторые обстоятельства требуют неотложного внимания! Меня не выпускают из замка!
— Сегодня вам лучше оставаться здесь! — сказал граф. — Жители города взбудоражены бунтом рабочих соляных шахт, и я бы не хотел, чтобы вы пострадали…
— Мне нужно проехать всего несколько кварталов до Тряпичной улицы под охраной вооруженных всадников! И вы не представляете, как я пострадаю, если пропущу занятие!
— Я распоряжусь, чтобы учителя музыки доставили в замок. — граф попытался интонацией поставить точку в этом обсуждении.
Точка принцессу никак не устраивала. Она на мгновение собрала губы колечком и подвигала кончиком носа, отчего стала похожа на кролика, изучающего капусту. На столе перед графом лежали бумаги: схема каких-то улиц, списки, ведомость с цифрами. Лица у всех были напряженные, а на бароне, вообще, была кираса. В теплый весенний день это железное ведро на себя по пустякам не надевают. Особенно такое! Там, где у нормальных людей кираса сужалась к талии, у барона она расширялась колоколом, мучительно пытаясь прикрыть огромное чрево. Наверное, ее перековывают не реже, чем трижды в год, каждый раз как барон наберет еще немного солидности. Принцесса, по привычке, покрутила на пальце левой руки серебряное кольцо — подарок мамы, которой у нее уже давно не было. Бить надо по больному месту. Если им всем так важно продолжить их очень серьезное совещание, значит надо не дать им этого сделать!
Принцесса чуть-чуть приподняла свои темные брови, трогательно надула губы и, положив ладошки на грудь, сделала полшажочка к графу.
— Ваше Сиятельство! Вы знаете, я учусь играть на флейте! Это духовой инструмент! — важно было говорить не спеша, а очень доходчиво. — В замке, в любом помещении звук сильно отражается от стен! А это так неудобно для начинающего музыканта! Видите ли, я должна очень отчетливо слышать каждый звук, потому что если он нарушен, значит неправильно был расположен пальчик! А я как раз отрабатываю их постановку, особенно безымянного на левой руке. — принцесса для убедительности продемонстрировала собравшимся розовый пальчик. — Важно с самого начала правильно его ставить, потому что переучиваться потом будет гораздо сложнее…
По виду барона Фальта было ясно, что будь принцесса его дочерью, он бы уже выкинул ее в окно. Остальные терпеливо шевелили желваками. Только граф оставался невозмутимым — он сел и слушал всю эту морковную ботву на полном серьезе. Это его и выдавало. Он знал принцессу не первый день, и она могла поклясться, что в старых голубых глазах затаилась ухмылка. Он хотел досмотреть представление до конца. Хорошо, хочешь — получишь!
— Я вам объясню! Представьте, что это флейта, — принцесса вытянула правую руку влево, — а я на ней играю, — она поставила пальцы левой в позицию, — то безымянный пальчик, видите, он не должен перекашиваться вбок! Он должен закрывать отверстие ровно, всей подушечкой. Подушечка — вот она. — палец вновь прошел по кругу и был протянут графу.
Граф молча и сосредоточенно его осмотрел.
— Там, где я занимаюсь, хорошее помещение, и мне в ухо… — демонстрация уха, — попадает только звук от самой флейты. И это очень помогает. — продолжала принцесса, чувствуя, что начинает выдыхаться. — Сегодня это особенно важно, потому что я буду играть гамму эф-мажор, а в ней безымянный палец…
— Ваше Сиятельство, надо успеть оцепить склады, — наконец-то не выдержал господин в синей куртке, — если мы хотим арестовать зачинщиков сегодня днем. Иначе мы их упустим. Возможно, надежная охрана, действительно, решит затруднения Ее Высочества!
Граф посмотрел на него так, что принцессе показалось, он вот-вот скажет: «Эх ты, солома!». Но граф только спросил:
— Барон?
— Шесть всадников. — буркнул барон.
Принцесса подняла плечи, расширила глаза и посмотрела на графа разведя ладошки в стороны, мол, это же не я говорю, это же важные господа сказали! В глазах у графа что-то блеснуло.
— Хорошо, — сказал он. — Возьмите с собой шесть всадников и можете ехать на урок.
Принцесса сделала книксен и повернулась к белобрысому:
— Благодарю вас за мудрое решение, господин…
— Хильмас, владелец концессии на добычу соли.
— Ах, концессия! Благодарю, господин Хильмас! — тепло сказала принцесса специальным грудным голосом.
Она развернулась, так что подол платья раскрутился солнышком, и вышла, напоследок победно стрельнув глазами в графа Меамольда. Когда она закрыла за собой дверь, граф был на середине тяжелого вздоха.
Спускаясь из своей комнаты по главной лестнице в обнимку с деревянным, обтянутым темно-серой кожей футляром для флейты, принцесса удержала себя от того, чтобы перепрыгивать через две ступеньки, но не смогла удержать исходившего от нее общего сияния. Ну и что? Имеет право. В своем любимом платье, и в своих любимых туфлях, разве она не хороша? Будучи уверенной в положительном ответе, принцесса вышла во двор, села в открытый возок и в сопровождении шести всадников выехала из замка.
В конце концов, что такого в том, что человеку нравится заниматься музыкой? Это же очень интересно, красиво и для саморазвития полезно! Примерно такие аргументы принцесса готовила на случай, если кто-то удивится степени ее увлеченности, но со вздохом признавала, что звучат они слабовато. Это как пытаться убедить кого-нибудь в том, что мельница крутится, потому что ей нравится молоть зерно, а не потому что ей в крылья дует ветер. Возок потряхивало на булыжниках городских улиц, но принцесса не замечала ни этого, ни того, как нежно она поглаживала пупырчатый футляр на коленях. Ветром, дующим в крылья самой принцессы, был учитель музыки.
Затеяла все сама мадам Дено — невысокая строгая женщина, приставленная наблюдать, чтобы из дочери короля выросла именно принцесса, а не что получится. Без малого год назад, она ни с того ни с сего объявила в присутствии короля: — Ее Высочеству необходимо получить уроки музицирования, для ознакомления с гармониями и нотной грамотой!
— Музыка?!
Принцесса даже задохнулась. Мадам Дено была неутомима на учебные выдумки и каждый раз исхитрялась сделать из этого неприятный сюрприз! Принцесса, правда, уже не думала, как в детстве, что мадам нравится мучить маленьких детей, но была уверена, что она выдумывает все новые и новые занятия просто от скуки. Сидит, наверное, по ночам, листает манускрипты в королевской библиотеке — уж не пропустила ли она чего-то, что еще можно вколотить в голову несчастной пленнице, брошенной ей в лапы родным отцом!
Музыка! Можно подумать, что танцев, манер, риторики, конной выездки, логики, стрельбы из лука, арифметики, физиогномики, истории, трех языков и чистописания недостаточно! Принцесса напомнила себе, что это только краткий список основных дисциплин!
Она набрала в возмущенную грудь воздуха, но встретила взгляд родного отца и, зажав губы, медленно выпустила его обратно через нос. Получилось неплохо, но не совсем так, как было велено в «Руководстве по благочинию для благородных девиц» — любимой книге мадам Дено — темные глаза принцессы под съехавшимися бровями остались сверкать негодованием, а должны были быть скромно потуплены.
— Ваше Высочество может выбрать инструмент. — капнула мадам меда.
Принцесса, почти не глядя, ткнула пальцем в небольшой список и попала во флейту. «Какая это была бы трясина, — улыбнулась принцесса полоске весеннего неба над крышами узкой улицы, по которой проезжал ее возок, — если бы она тогда попала во что-то другое!»
Несколько месяцев ушло на то, чтобы специально для принцессы заказать флейту аппалийской работы и доставить ее в Арранту. За это же время определился и кандидат в наставники по рекомендации одной из придворных портних, которая слышала от своей знакомой, что у ее работницы… Принцесса не вдавалась в детали.
На прослушивании учителя принцесса, предчувствуя скуку, с кислой гримасой развалилась на стуле. «Развалиться» в присутствии мадам Дено, организовавшей все мероприятие, означало, что принцесса не сидела, как полагается, на краешке, а почти касалась лопатками прямой резной спинки, да еще ноги стояли не рядом, а одна перед другой. Впрочем, первый интерес к музыке принцесса ощутила, как только вошел, снял островерхую шляпу и поклонился будущий учитель — высок, молод, улыбчив, одет скромно, но аккуратно. Принцесса составила ножки вместе. Он поклонился, взял в руки ее новенькую флейту и показал свои умения коротким, но разножанровым концертом.
Вслед за флейтой принцесса то отправлялась в поход за славными подвигами, то уходила бродить в одиночестве по северным холмам, то пускалась в пляс на деревенском празднике, грустила над старой любовной балладой и поднималась ввысь в торжественном строе звуков достойных церемонии коронации.
Однако, та часть принцессы, что оставалась в комнате, не забыла тщательно разглядеть темно-коричневые с красным отливом крупные кудри над высоким лбом, четко очерченные скулы, серые глаза с ресницами, которым позавидовала бы даже Ниса — первая красавица из фрейлин, и длинные ловкие пальцы, безостановочно колдовавшие над клапанами и отверстиями. К концу представления принцесса чуть не упала со стула, так сильно она сместилась вперед, сама того не заметив. Музыкант, по имени Акон Лавайенн произвел должное впечатление, запросил умеренную плату и был утвержден в должности.
Возок въехал на Тряпичную улицу. Она была довольно широкой — могли спокойно разъехаться два экипажа — но настолько заполненной народом, что процессия продвигалась с трудом. Вокруг гомонили торговцы тканями, покупательницы, бездельники, воришки, лоточники и продавцы жареных каштанов.
Принцесса не сразу стала ездить сюда, первые уроки она получила в замке. Оказалось, что при игре на флейте главное, это не пальцы, и даже не губы, а ровное и сильное дыхание для полноты звука. Оно должно было идти от самого живота вверх сплошным воздушным столбом.
На втором уроке Лавайенн пытался объяснить, как правильно устанавливать осанку и фиксировать боковые мышцы.
— Ваше высочество, позволите показать? — принцесса позволила.
Лавайенн задрал свою льняную рубаху до самых плеч, и вертелся то боком: «Видите, как выгнута поясница?», то передом: «Видите, как напряжены мышцы пресса?»
Принцесса видела.
Очевидно, что у нее не очень получалось повторить, потому что ближе к концу урока Лавайенн протянул руку к ее талии:
— Ваше Высочество, позволите помочь? — принцесса сглотнула и позволила.
Лавайен положил ей одну руку на спину, а другую на живот:
— Напрягитесь, чувствуете сопротивление?
Затем он встал сзади и взял ее за бока:
— Наберите воздуха, вот здесь, чувствуете?
Принцесса чувствовала.
Весь вечер того дня она посвятила размышлениям о том, то ли она видела и чувствовала, что он имел в виду? А также — имел ли он в виду только то, что имел в виду, или ей только кажется? В ходе размышлений пришлось несколько раз сосредоточенно возобновлять в памяти вид его торса и ощущение ладоней на животе. Засыпала принцесса в приятном волнении.
На следующем занятии очередь дошла до постановки локтей. «Чего не сделаешь ради музыки!» — думала принцесса, то и дело позволяя себя выгибать и распрямлять, как сама проделывала это в детстве с тряпичными куклами.
— Ваше Высочество, постарайтесь держать плечевой пояс ровно! — вежливо говорил Лавайенн одной рукой упершись ей в лопатку, а второй отводя левый локоть назад и вверх так, будто хотел выломать руку из плеча и выкинуть ее, как слишком неловкую.
— Пояс! Конечно! — старалась принцесса в точности запомнить то ли положение локтя, то ли указующие прикосновения учителя.
— Почему вы дышите так часто? — спрашивал Лавайенн, разглядывая принцессу, как скульптор, решающий, где еще надо бы отрезать.
«Отличный вопрос!» — думала в ответ принцесса, стараясь не меняться в лице, отчего казалось, что глаза живут от него отдельно, будто наблюдая за происходящим через прорези маски из папье-маше.
— Пожалуйста, постарайтесь сделать дыхание глубоким и ровным!
Принцесса старалась, и, видимо, от обилия воздуха, начинала плыть голова. К реальности ее возвращала то мадам Дено, которая периодически заходила проверить, как идут дела, то какая-нибудь фрейлина, которая тоже делала вид, что зашла проверить, как идут дела, хотя это было совершенно не ее дело.
— Ваше Высочество, на следующем занятии мы разберем правильное сложение губ в амбушюр и направление потока воздуха. Понимаете?
Принцесса понимала.
Не все слова были ей знакомы, но ухватив общую идею, принцесса почувствовала, как теплеют целевые объекты следующего занятия.
Губы! Отправляясь в свою комнату, принцесса подумала, что складывать их во что бы то ни было в присутствии мадам и любопытных фрейлин будет решительно невозможно! Нужен был план действий и — как водилось у принцессы — он был готов еще до того, как она вошла в комнату.
Воплощая план в жизнь, принцесса за несколько дней использовала значительную часть своих знаний по риторике, декламации, физиогномике и отчасти демагогии, чтобы убедить мадам Дено и прочих, что заниматься музыкой лучше не в замке, а в подходящем помещении где-нибудь в городе. Логика не пригодилась, но принцесса справилась и без нее. Помогло то, что к этому времени Его Величество король-отец уже отбыли на север.
— Где именно в городе? — спросила мадам Дено, почти готовая сдаться.
— Например, в зале для музыкальных занятий господина учителя! — сказала принцесса, поводя в воздухе кистью, будто брала из него эту мысль.
— У него есть такой зал?
— Конечно! Он дает там уроки другим своим ученикам.
Конечно, зала у Лавайенна не было. Принцесса предвидела этот вопрос и предприняла меры заранее. Еще два дня тому назад она с помощью Нисы, той из любопытных фрейлин, которая умела держать язык за зубами, передала Лавайенну почти половину своих личных собранных по случаю то там, то тут средств и заставила его найти и арендовать подходящее помещение. Это были две большие комнаты в торговом, а потому довольно богатом и ухоженном, районе, в Игольном переулке, второй дом слева от угла Тряпичной улицы, наверх по наружной лестнице с торца.
Как раз в этот переулок сейчас и втягивались ниточкой шесть всадников и возок принцессы. Последние два месяца она проделывала этот путь трижды в неделю в сопровождении двух или трех человек. Они ждали в первой комнате, пока принцесса осваивала навыки игры во второй — большом помещении со светло-желтой штукатуркой на стенах. Посередине комнаты лежал зеленый шерстяной ковер, имелись стол и два старых, но начищенных, окованных сундука. Два решетчатых окна без стекол выходили на солнечную сторону. При открытых ставнях комната наполнялась светом и выглядела весьма нарядно.
Здесь принцесса не без успеха приобретала навыки музицирования. До старинных баллад дело, конечно, еще не дошло, но небольшие произведения с названиями вроде «Козочка прыгает по крыше» или «Пастушок танцует на лугу» принцесса уже исполняла вполне сносно.
Она научилась правильно вдувать воздух: приопускала вниз челюсть на расстояние прикушенного мизинца, складывала губы маленьким хоботком, ка кдля буквы «У», верхней губой нацеливала поток в легко касающийся подбородка мундштук. Во время тренировок труднее всего пришлось мизинцу.