— Пре-кра-ти, — в три приема простонала принцесса, когда смогла набрать
воздуха. Она сидела низко наклоняясь вперед, чтобы слезы не текли по щекам, а
капали вниз прямо с переносицы. — Жи-жи-живот болит.
Им потребовалось некоторое время на то, чтобы перестать хрюкать и
всхлипывать, и два раза по столько, чтобы восстановить урон, нанесенный
внешности. Глаза принцессе пришлось промыть и заново подкрасить ресницы
сажевой мазью.
На обед в центральном шатре они чуть не опоздали. Разумеется, их бы
дождались, но опоздание произвело бы неправильное впечатление на посла, а
принцессе надлежало производить как раз правильное. В конце концов, Хаардан был
раз в десять больше, чем ее королевство, посол был там важной шишкой, а Арранте
очень нужны были сильные союзники. Это называлось «политический момент», как
ей объяснял отец, король Эннер, почти всю дорогу от столицы до этого луга.
В пестрой хаарданской делегации принцесса сразу обнаружила новое лицо.
Пришлось мысленно отдать очко Нисе, которая в своих догадках оказалась ближе к
истине. Арманхан, сын посла, конечно, не был статным красавцем, но имел широкие
плечи, узкую талию, украшенную узорчатым золоченым поясом, и крепкую шею,
опять же с чем-то золотым на ней.
«Стой он ко мне спиной, я даже возможно обратила бы на него внимание», —
думала принцесса, приседая во всех положенных по ритуалу реверансах и потупляя
глаза в землю. Думала она так, потому что лицо Арманхана, несмотря на черные
брови, нос с горбинкой и жгучие черные глаза, в целом было весьма противным.
«Зазнайка», — решила принцесса. Впрочем, если она что-нибудь понимала в мимике
чужестранцев, сама она Арманхану тоже не понравилась.
За столом король Эннер восседал напротив посла, принцесса от него по левую
руку, а Ниса через пару человек по правую. Это обеспечивало женское присутствие
на обоих, так сказать, флангах. Напротив принцессы оказался скучный советник
посла в малиновом халате и смешной круглой шапочке. Принцесса вообще не
помнила, чтобы он когданибудь открывал рот. Обед был вкусным, но скучным.
Посол, который неплохо владел десятком разнообразных языков, вел беседу с
королем. С точки зрения принцессы, ни о чем интересном речь не шла. Ей оставалось
на разные лады улыбаться советнику, на что он каждый раз вежливо кивал.
Умопомрачительно весело!
— Должен искренне поздравить Величество Ваше! — растягивая гласные, вдруг
сказал посол Маарон громче обычного и поднял кубок. — Это истинное счастье иметь
дочь! Такое милое дитя — утеха для отцовского сердца!
Маслянистые глазки на одутловатом лице посла сверлили принцессу поверх
многозначительной улыбки. Утеха отцовского сердца вывесила на физиономии
выражение под названием «Ах, как я скромна и прелестна!» Несколько хлопков
ресницами в сторону Маарона довершили картину. Ничто из прозвучавшей у
принцессы в голове фразы: «Какое я тебе, шлак и пепел, дитя, капуста заморская?!»
— на лице не отразилось. Впрочем, может быть, самую малость что-то проступило
около уха, если судить по тому, как смотревший на принцессу сбоку король Эннер
приподнял бровь. «Ладно, ладно! — мысленно сказала ему принцесса. — Вслух его
капустой называть не буду». Принцесса вздохнула. К послу полагалось обращаться
«Ваше Сиятельство» и строить такие вычурные фразы, что язык узелком завязывался.
В какойто момент принцесса по диагонали через стол отыскала взглядом
Арманхана, который сидел через несколько человек от посла. «Зубищи-то какие! —
подумала принцесса. — Интересно, кого это он так глазами облизывает?» Принцесса
наклонилась вперед, чтобы над тарелками разглядеть объект его внимания. Могла бы
и догадаться!
Ровно напротив Арманхана трепетала кудрями Ниса. Принцесса
почувствовала, как у нее расширяются глаза, и ползут вверх брови. Ниса не просто
сидела напротив, она активно работала глазами, выгибала шею и демонстрировала
лучший набор манер из своего запаса. Мизинчик-то как отгибает, вы подумайте! А
кусочки какие маленькие в рот кладет! Видел бы Арманхан, как Ниса, слизывая жир
с запястий, в одиночку уделывает баранью лопатку, когда им доводится ужинать без
свидетелей, он бы ей так не улыбался.
Ниса, сияя и поднимая ветер ресницами, изящно повернула головку и
уткнулась в изумленный взгляд принцессы. Милая улыбка еще немного повисела у
Нисы на лице, а потом мгновенно исчезла. С выражением, называющимся «Я
случайно тут проходила», Ниса отвернулась и стала делать вид, что это вовсе не она,
а какая-то другая незнакомая фрейлина. Так-так!
Принцесса отклонилась назад, и за спинами сидевших за столом нашла
взглядом золотистую гриву. Она поджала губы, выдвинула вперед подбородок и
прищурившись стала ждать. Расчет оправдался. Очень скоро один беспокойный глаз
Нисы выглянул из-за плеча соседа и, уколов принцессу, тут же скрылся. Принцесса
набралась терпения. Через пару мгновений из-за плеча выглянула вся Ниса, поджала
плечи и расширила глаза. Это означало: «А, что, собственно?» Принцесса сморщила
нос и, высунув язык, подергала головой: «Не прикидывайся кочергой!» Ниса свела
глаза к кончику носа, а потом скосила в сторону: «Просто, он такой милый!»
Принцесса глянула на Арманхана и, вернув взгляд к Нисе, сдвинула брови домиком:
«Милый?! Вот этот слащавчик?» Ниса приоткрыла рот и закатила глаза так, что они
должны были бы смотреть в затылок: «Все тебе, Высочество, не так!»
Принцесса обдумывала изобразить ей «Прекрати немедленно!» или «Все мне
потом расскажешь!», как вдруг услышала, что к ней кто-то обратился. Она качнулась
обратно к столу. Что? Кто? Все лица были повернуты к ней. «С приездом, Ваше
Высочество!» — сказала себе принцесса. Пауза затягивалась.
— Конечно! — скромно улыбнувшись, сказала принцесса и рискнула: — С
большим удовольствием!
— Прекрасно, — сказал посол, выдержав крохотную паузу. — В таком случае,
мы представим его сразу после обеда.
Застолье продолжилось своим чередом, и все оставшееся время принцесса по
обрывкам разговора безуспешно пыталась выяснить, на что именно она подписалась.
Обед закончился десертом из моченых ягод, сливок и сушеного меда. Король
Эннер поднялся первым, за ним посол, а следом и все остальные. Покинув шатер, вся
компания неспешным послеобеденным шагом отправилась в сторону хаарданского
лагеря. Ниса, продолжавшая весь обед строить глазки Арманхану, на прогулке
ухватила его под локоток и продолжала внимать каким-то его нашептываниям.
Принцессе пришлось идти одной. По дороге она неодобрительно хмурилась Нисе в
спину. Так облепиться на ходу вдоль мужчины, надо еще исхитриться!
И только, когда процессия подошла к хаарданским шатрам, принцессе удалось
понять, что к чему. Навстречу им из лагеря вывели коня. Публика расположилась по
границе условного круга, по которому конюший вел скакуна на короткой корде.
Зрелище и впрямь было необыкновенное. Черный как ночь скакун, блестя шкурой в
лучах вечернего солнца, высоко поднимал колени тонких ног и с восхитительным
достоинством нес благородную голову. Ему, очевидно, нравилось общественное
внимание, хотя с его точки зрения народу могло бы быть и побольше. Это был
представитель азгорской породы, о которой слышал каждый, но в северных краях
мало, кто видел. Казалось, что его копыта касаются земли только по привычке. Он не
опирался на них, а просто парил над землей демонстрируя полное пренебрежение к
такой мелочи, как вес.
Принцесса тайком огляделась. Это был редкий случай, когда никто из
большого количества мужчин не смотрел на Нису. Даже Арманхан, казалось, забыл
о ней и не отрывал глаз от коня.
— Вот он, — сказал посол, — драгоценный дар нашего повелителя моему сыну!
— Эль-Тарайя, — хрипловато сказал Арманхан, — Его звать ЭльТарайа.
Услышав свое имя, конь взметнул хвостом и еще выше поднял голову.
«Хвастун!» — подумала принцесса. Конь только делал вид, что не замечает людей.
Будто услышав принцессу, он вдруг покосился на нее задорным глазом и чуть ли не
подмигнул. Принцесса едва заметно скорчила коню рожицу и отвернулась. Ниса попрежнему придерживала Арманхана и на принцессу не смотрела. Среди общего
восхищения принцесса вдруг почувствовала усталость. Настроение шло вниз.
Неожиданно, во втором ряду, за Нисой, принцесса увидела Клифа, сына
королевского конюха, с которым она разделила немало детских игр и конных
прогулок. Принцесса посмотрела на Эль-Тарайю.
— Ваше сиятельство, — услышала она свой голос, к собственному удивлению,
— позволено ли будет спросить, сколько стоит этот чудесный конь?
— Прошу простить мою дочь, — сразу сказал король Эннер, но посол перебил
его.
— Это несложный вопрос! — сказал Маарон и повернулся к принцессе. — Этот
конь не стоит ничего.
От неожиданности наступила тишина.
— Дар нашего повелителя нельзя продать или подарить кому-то еще. Это будет
преступным неуважением! — и посол склонил голову, видимо, перед величием
далекого дарителя.
— Я была бы счастлива опробовать коня на небольшой прогулке, — не
унималась принцесса. — Надеюсь это не будет сочтено за неуважение?
Посол помолчал, потом слегка покачал головой. Однако, сказать он ничего не
успел.
— Пускай ехать! — сказал Арманхан, и все посмотрели на него. — Это подарок
для меня. И я разрешать!
Арманхан отклонил голову назад и смотрел на принцессу как будто свысока,
с не очень понятным прищуром. Пока принцесса пыталась сообразить, что бы это
могло значить, Арманхан вдруг глянул на вечернее солнце и повторил:
— Я разрешать! — он опустил глаза на Нису и вдруг похлопал ее по руке, — Я
оставить заложник!
Все вежливо посмеялись. Посол пошевелил губами, но ничего не сказав,
только снова склонил голову.
Прошло совсем немного времени, ровно столько, сколько нужно приличной
принцессе для того, чтобы переодеться в костюм для верховой езды. Успели оседлать
Эль-Тарайю и еще пять лошадей, собрать двух стражников короля и двух хаарданцев
для сопровождения — этого конкретного коня, может и нельзя было продавать, но
вообще представитель азгорской породы стоил, как половина королевского замка. На
пятой лошади разместился Клиф, который так восхищался Эль-Тарайей, что даже на
всякий случай умылся. И лошади, и люди всего пару раз успели подумать: «И долго
нам еще тут стоять?», а принцесса уже появилась из-за полога своего шатра. Ей
помогли подняться в седло, и кавалькада тронулась в путь.
Невесомой походка Эль-Тарайи казалась не только со стороны. Принцесса не
могла не оценить, как плавно конь нес ее над луговой травой, а позже над ухабами
полудороги-полутропинки, широко огибающей луг по окрестному лесу.
Клиф, едущий рядом, раз в четыре шага интересовался: «Нравится? Как он на
ходу? Ведь правда красавец?» Ему казалось, что принцесса не так рада, как должна
была бы быть. И ему казалось правильно.
Удивительным образом принцесса была раздосадована поведением Нисы. Это
было глупо, и от этого было еще досаднее. Ну состроила она глазки посольскому
сынку, и что? Не уедет же она с ним в Хаардан, какой там, женой? Восемнадцатой?
Тем не менее была в глазах Нисы нота, которая придавала забавному флирту оттенок
настоящей увлеченности. «Предательница!» — хмыкнула принцесса, хотя и не была
вполне с собой согласна.
— Ты чувствуешь? Чувствуешь? — снова спросил Клиф.
Принцесса рассеянно посмотрела на него. Позади пыхтели и гремели
копытами лошади охранников. Принцесса вдруг действительно ощутила под собой,
как дышит и волнуется сдержанная мощь огромного животного. Не успев сообразить,
что делает, принцесса наклонилась вперед, привстала в стременах и встряхнула
поводья.
ЭльТарайа не меняя ритма двинулся вперед. Ничего не изменилось, он просто
неумолимо набирал скорость. Было ясно, что ему уже надоела мерная ходьба, и он
только рад этой пробежке. Сзади послышался хриплый хаарданский окрик. Судя по
шуму, всадники понукали своих лошадей, в попытке догнать принцессу. Ровно с тем
же успехом они могли бежать пешком или вовсе стоять на месте. Азгорский скакун
с легкой ношей, а принцесса хотела бы думать о себе именно так, был недосягаем.
Последнее, что слышала принцесса, был затихающий голос Клифа:
— Высочество… Лина… жди…
В медленно сгущающихся сумерках навстречу бесшумно мчались ветви,
почти цепляя принцессу за волосы. Она привстала в стременах и порою ей казалось,
что она действительно летит над дорогой. Сопровождение осталось уже за целой
чередой поворотов, когда принцесса вдруг потянула поводья и опустилась в село.
ЭльТарайа остановился.
По верхам крон еще дрожали последние лучи солнца, но внизу, из-под
деревьев уже растекалась темно-синяя мгла. Похолодало.
Принцесса пустила коня шагом и за следующим поворотом увидела знакомое
место, где от дороги отходила узкая тропа. По ней она и направилась через лес. Здесь
ветки смыкались прямо над головой, приходилось иногда пригибаться или отводить
их руками. Через некоторое время принцесса и конь оказались на небольшой круглой
полянке.
Спроси кто-нибудь принцессу в этот момент, о чем она думает, она бы не
ответила. Она просто замерла в седле, посередине сумеречного леса, глядя куда-то
между ушей Эль-Тарайи. Конь, будто понимая ее состояние, стоял тихо, приопустив
голову на выгнутой шее. Может быть, принцесса думала о дружбе? О том, что друзья
остаются друзьями, лишь пока у них не появляются собственные интересы? Или о
том, как можно разобраться — подруга ей Ниса или просто добрая подданная? Где та
мера, когда уже можно назвать человека другом или, скорее, наоборот, когда он им
быть перестает? На полянку выехал всадник.
— Ваше Вы… Лина! — в голосе Клифа одновременно слышались облегчение и
негодование. — Так же нельзя! Все с ума посходили, ищут тебя по всему лесу.
— Нашли. — кивнула принцесса в темноте.
— Поедем в лагерь, — сказал Клиф. — Как тебе конь?
— Хороший, — сказала принцесса и погладила коня по шее.
Они выбрались из леса и не спеша поехали к лагерю южан. Вдалеке у
центрального шатра видны были факела, доносился обрывистый визг волынок.
Точно! Сегодня же хотели устроить вечер песен, чтобы каждая сторона похвасталась
своими музыкантами! Ниса тоже, наверняка, там, вместе со своим…
— Слушай, — сказала принцесса Клифу, — можешь отвести этого коня к ним в
конюшню?
— Могу, — неуверенно ответил Клиф, — а ты?
— А я… — принцесса неопределенно махнула рукой в сторону музыки.
Она соскочила с седла, отдала поводья Клифу и пошла через ночной луг на
свет факелов.
Принцесса подошла достаточно близко, чтобы видеть, что происходит, но
осталась в тени, так чтобы ее не заметили. Два бородача закончили какойто
ритмичный звон, который они извлекали из больших деревянных инструментов с
натянутыми жилами, и снова уступили место королевским волынщикам. Оказалось,
что под хаарданскую музыку не только пели, но еще и плясали, и теперь несколько
раскрасневшихся человек расходились к своим местам на деревянных скамьях,
расставленных по кругу. Среди них была и Ниса, которую вел за руку Арманхан. Они
уселись на скамью, и Ниса что-то оживленно зашептала. Волынщики затянули
балладу о добром короле Муне, который, если верить легендам, приходился