— Придержи ее, — тихо попросил его мальчишка, и Тики только открыл рот, чтобы что-то сказать о том, что не знает, как это сделать, но увидел его взгляд — мягкий, спокойный, ласковый взгляд.
Микк коротко кивнул, пряча глаза, и поспешил исполнить просьбу. Он осторожно приобнял девочку за плечи, всей душой надеясь, что если руки и дрожат, Уолкер этого сейчас не заметит, и мягко (и немного неуклюже на самом деле) погладил ее.
Девочка, тут же заметив, судя по всему, перемену, улыбнулась ему подрагивающими от боли губами.
— Это меня ты спас, да? — тихо спросила она. — Ты — черненький, да?
Тики закусил губу, пытаясь не улыбаться, но вышло плохо. Краем уха он услышал, как Аллен тихо-тихо усмехнулся, и все-таки кивнул, тут же подтверждая вслух.
— Д-да, я… черненький.
Идиотская кличка, на самом деле. Но Тики было настолько на это плевать сейчас, что словами не описать.
Девочка в его объятиях дернулась и снова захныкала. И — уткнулась носом ему в грудь, неудобно повернув голову.
— Тише, тише, — сам не зная зачем, зашептал Тики, сжимая ее плечи немного, может, сильнее, чем это требовалось, и до крови закусил изнутри щеку.
Капитан вытаскивал из руки у малышки железку, и сказать, что ей было очень больно — это еще мягко сказать. Но она только хныкала — почти беззвучно и как-то задушенно, будто страшилась наказания за свои слезы.
Маленькая слепая девочка.
— Ну, вот и всё, солнце, — спустя несколько минут облегчённо сказал Аллен, перевязывая тонкую ручку девочки, — ты ж моя умница, — довольно улыбнулся он, потрепав ребёнка по голове, отчего она снова потянула к нему ручки. — Иди ко мне, красавица, — разнеженно пробормотал Уолкер, поцеловав её в щёки. — А теперь мы промоем тебе глазки и забинтуем их, поняла? Это чтобы они потом не болели, — поспешно объяснил он, когда девочка испуганно дёрнулась. — Только не бойся, хорошо? Тебя никто в обиду больше не даст, — серьёзно заверил капитан, и ребёнок осторожно коснулся пальчиками его лица.
— Красный, — выдохнула она и провела по шраму, заставив мальчишку непонятно отчего замереть. — Почему?
Аллен погладил ее по запястью и чуть усмехнулся. Его губы дрогнули, как будто он сдерживал кривую болезненную ухмылку — ту самую, что его изменяла, уродуя донельзя.
— Это были плохие люди, — наконец глухо ответил он. — Такие же плохие, как твои, малышка. Только… только глупые.
— Глупые? — девочка склонила голову набок, а Тики замер в ожидании ответа, сам не зная почему. — Почему глупые? Мои были умные?
— У твоих плохих людей была цель, — мягко отозвался капитан, снова заправляя ей волосы за уши, и задумчиво хмыкнул. — Они считали ее великой. А у моих людей цели не было, — просто пояснил он. — Они это сделали просто так, от скуки. Потому они и глупые.
Тики сглотнул.
Это было прошлое капитана. Прошлое, о котором тот никому не рассказывал.
Микк вдруг понял, что перестал дышать.
— Тебе больно? — осторожно спросила девочка, и Уолкер всё-таки скривился, уродуя лицо сморщенным шрамом. Скривился так, словно ему было очень больно, но показывать этого было нельзя.
Но с ребёнком… он был донельзя искренним.
— Шрам уже давным-давно не болит, малышка, — мягко проговорил Аллен, промокнув полотенце в тазу с водой. — Лоу Фа, — обратился он к только что прибежавшей девушке, — давай сюда мазь.
Та тут же подчинилась, протягивая капитану белый тюбик, и снова отошла куда-то к столу. Аллен отвинтил крышку и вручил тюбик Тики.
— Нанеси мазь на вату, — велел он, — и я промою ей глаза, а ты наложишь на них мазь, ладно? И потом надо будет сверху перебинтовать.
Микк коротко кивнул — что ж, это было уже проще, с этим он способен был справиться — и взял с кушетки ватные тампоны, осторожно нанося на два из них мазь, чтобы потом приложить в глазам девочки. Капитан осторожно промывал ей лицо и глаза, и Тики подавленно закусил губу, увидев их цвет.
Светло-светло-голубой.
Глаза слепого человека.
Слепая безымянная девочка.
Теоретически Тики знал, что ей можно помочь. Но ведь Мари… Мари тоже был слеп, и ему никто не помог. Возможно ли, что помочь просто не успели? Возможно ли, что было еще не поздно?
— Ещё не поздно, — мягко отозвался Аллен, словно бы услышав мысли Микка. — Мы тебе поможем, так что не плачь, малышка, — нежно прикоснулся он губами к каждому глазу, вновь спрятанным под веком. На щеках у девочки блестели слёзы. — Вот, это было волшебное заклинание, которое снимает боль, так что просто подожди, хорошо? — уверенно и в то же время мягко улыбнулся Уолкер.
— Хорошо, — робко кивнула девочка и в ожидании поджала губы.
Тики моргнул, сдерживая шумный вдох, и осторожно потянулся к ней рукой, ласково поглаживая по голове и случайно ловя на себе взгляд капитана.
Глаза у того как-то странно мерцали. Словно бы одобрительно.
Тики постарался улыбнуться и попробовал еще раз.
— Так… какое имя ты себе хочешь? — негромко и как можно более мягко спросил у девочки он. Та тут же обернулась на звук его голоса и задумчиво пожала плечиками. Микк же, пользуясь тем, что она повернулась к нему лицом, осторожно приподнял ее голову. — Посиди так, малышка… Хорошо? Сейчас… глазкам станет прохладнее. Потерпи немного и подумай, какое у тебя будет имя, ладно?..
Он представлял, как у безымянной девочки жжет под веками. И еще — также хорошо он представлял, каково это — не иметь имени. Он сам не имел имени лет до пяти, пока Лулу Белл, одержимая идеей создания идеального человека, не назвала его так, как назвала, дав фамилию отца, которого Тики никогда не знал. Для нее это имя из-за своего значения было каким-то кодовым, но Микк понятия не имел о том, что оно несет в себе.
И не горел желанием знать, если честно.
И он бы выбрал себе какое-нибудь новое имя после побега, но… Все мужские имена, которые он знал, были именами мужчин, как-то связанных с Семьей.
Тики потянулся к бинту, осторожно, но крепко перевязывая девочке глаза и вновь отстраняясь.
Даже пресловутый Аллен Уолкер был связан с Семьёй — братья Кэмпбеллы говорили о нём чуть ли не постоянно.
Не то чтобы Тики хотел взять себе это имя, но одно время мысли такие у него проскакивали.
А потом он понял, что имя, на самом деле, не так уж и важно. Это же просто набор звуков. Какая разница, как тебя будут звать — Тики или Аллен? Человек от этого не меняется.
— Клара… — вдруг отвлекли его от воспоминаний. — Можно… Клара?
— О, какое красивое имя, — неподдельно восхитился Уолкер, прижимая смущённо улыбнувшуюся девочку к себе, и потёрся о её щеку своей. — Да ведь, Тики? — метнул он в него довольный взгляд.
Парень улыбнулся, чувствуя себя каким-то совершенно растерянным и выбитым из колеи. И — внезапно — счастливым.
— Очень, — он улыбнулся и растерянно запустил пальцы себе в волосы.
Кажется, этот день кончался все же не так уж и плохо.
========== V ==========
Тики проснулся с ясным чувством радости и благодушия. Даже кусающие его ноги цветочки не были способны испортить этого потрясающего настроения. Он смотрел в синий потолок, на кремовые облака, которые, казалось, так и норовили свалиться на него под тяжестью густо нанесённой краски, и чувствовал, как внутри у него поселилось тепло.
Ему хотелось улыбаться. И он улыбался — тихо, слабо, кротко, словно боясь этой улыбки.
Вчера он вернулся в каюту поздно — весь вечер они с капитаном провозились с Кларой, и Тики имел удовольствие наблюдать, как Аллен, отвлекая ребёнка от процедур, проводимых Лоу Фа, играл с ней, рассказывал разные байки и просто обнимал, целуя то в щёки, то в лоб, то в нос. Девочка под конец даже начала смеяться, сразу же смущённо прикрывая рот, словно боясь наказания за смех, и тогда капитан принимался щекотать её или задорно тереться, словно большая кошка, о девичий живот.
Такой Аллен Уолкер был странным. Он был искренним, нежным, каким-то домашним и очень уютным.
А ещё, оказывается, только дети удостаивались великой чести получить такого капитана. Лоу Фа обмолвилась, что Уолкер просто без ума от детей. Никому не известна причина этого, но все факты, как говорится, были налицо.
Тики смотрел на него и просто не мог понять, как к нему теперь относиться. Потому что вредный мальчишка его бесил. Наглый, фальшивый и лживый до самого основания, он его раздражал и вызывал желание заехать ему по роже.
Серьёзный Уолкер его восхищал — своей надёжностью, спокойствием и готовностью всегда поддержать.
А ласковый и мягкий Аллен вызывал странное желание поклоняться и выполнять всё, о чём тот попросит.
Совершенно идиотское и неправильное желание. От которого следовало бы избавиться немедленно.
Тики сел на кровати, мельком глядя на электронные часы, показывающие, что время близится к полудню, и прикусил губу, крепко задумавшись.
Его никогда не учили чему-то такому — что у одного человека по отношению к другому могут возникать такие желания. И это казалось сейчас таким… ненормальным, что парень совершенно терялся.
Вчера, когда он смотрел на Аллена, внутри словно что-то загоралось. Под конец Тики бросило в пот от одного только взгляда капитана — сияющего, дружелюбного. Почти ласкового — по отношению к нему, к Тики Микку.
И это парень игнорировать уже не мог. Этого было слишком много просто для поощрения за хороший поступок. Это было слишком… слишком тепло. Слишком западало в сердце и в мысли.
Интересно, все члены экипажа Ковчега так попались в ловушку глаз Аллена Уолкера, или с Тики все немного иначе?..
Микк поднялся на ноги и рассеянно прошелся по комнате, не имея ни малейшего понятия о том, зачем вообще встал с постели, а потом все же решил отправиться в душ и после — в столовую. У Джерри наверняка осталось что-то перекусить с завтрака — насколько уяснил Тики, он заботился об аппетите всех членов команды, а потому никогда не скармливал Уолкеру всего наготовленного.
И огромный холодильник, даже запертый на специальный ключ с опознавателем отпечатков, был тому доказательством.
Джонни даже как-то проболтался Тики, что Уолкер вообще не имеет доступа к холодильнику и что Джерри кормит его строго определёнными порциями и в строго определённое время. И именно поэтому капитан постоянно голодный шляется по Ковчегу в поисках еды, выпрашивая хоть какой-нибудь перекус у всех членов экипажа.
Дилемма была в том, что повар строго-настрого запретил кормить Уолкера под страхом лишения обеда. Но всё равно все его подкармливали помаленьку — так, чтобы Джерри не заметил.
В столовой, куда Тики пришёл спустя почти час, находились только Миранда с Мари, мило беседовавшие друг с другом, и сам повар, что-то читающий за стойкой.
Заметили парня сразу. Джерри отложил книгу и хлопнул в ладоши.
— Утро задалось, Тики? — дружелюбно поинтересовался он, тут же на минуту исчезая на кухне и возвращаясь обратно с полным еды подносом. — Вот, я оставил тебе на завтрак! Как спалось?
Микк качнул головой, чувствуя, как настроение, и без того бывшее рассеянно-счастливым несмотря на некоторые не слишком веселые мысли, еще стремительно повышается, и рассмеялся, принимая у повара поднос и присаживаясь за стол поближе к стойке — чтобы не мешать Миранде и Мари, поприветствовавшим его кивками, и не кричать с другого конца комнаты.
— Замечательно, — ответил он. — Спал как убитый, даже урчания собственного желудка и то не слышал!
Джерри рассмеялся в ответ и покачал головой.
— Радостно видеть, что ты осваиваешься, — наконец сказал он. — Что, капитан перестал надоедать?
Тики неловко пожевал губы, не зная, что ответить.
— Надеюсь, что ему не взбредёт в голову чего похуже, — наконец признался он, пожав плечами.
— О, ну, знаешь, капитан как-то разыграл целое представление с роботами и душещипательной драмой, когда кто-то пустил слух, что Линали нравятся театральные постановки. Правда, всё это происходило в руинах, кишащих то ли этими змеями-переростками, то ли теми вот синими медведями, и в итоге всем пришлось отбиваться от этих тварей, а капитан наш хохотал и говорил, что всё шло по сценарию, — поделился Джерри, вздохнув так, словно рассказывал о непутёвом друге, проделки которого полны идиотизма, но расстраивать его этим фактом не хочется. — Так что мы все надеемся, что ему ничего в голову не придёт, — пробормотал он, приподняв брови в жесте бессилия и надежды на то, что именно так и будет.
Тики негромко расхохотался, так и не донеся вилку до рта, и с негромким стуком опустил ее обратно на тарелку, силясь успокоиться. Его смеху вторил тихий грудной смех, как видно, услышавшего разговор Мари.
На самом деле со стороны это казалось действительно веселым. Но только со стороны (о, будь проклят тот момент, когда Тики впервые счел шутки капитана смешными — кажется, тогда он стоял на капитанском мостике). Например, когда об этом кто-то рассказывал. Да и в общем-то — как угодно, лишь бы сам Тики в этом никоим образом не был замешан.
— Я слышал, ты вчера нашел девочку, — внезапно произнес Мари. — Из… этой лаборатории. Как она?
Микк сглотнул, нахмурившись. И рассказал, что девочка оказалась слепа, что её рука более уже не дееспособна, что Лоу Фа обнаружила наличие сывороток, связанных с деторождением и повышением способности рожать. А также вспомнил, как в ответ на это взбесился Аллен, со всей злости ударив кулаком по столу и испугав Клару до полусмерти, из-за чего потом ещё полчаса баюкал её и шептал на ухо разные сказки и небылицы.
— А, это больная тема у капитана, — заметила Миранда. — Он очень трепетно относится к женщинам. А тут ещё и ребёнок. Неудивительно, что он так взбесился. Да ещё и… эта лаборатория, — пробормотала она, и Тики вновь серьёзно заинтересовался, откуда же на корабле появились женщины.
Спрашивать про это при Миранде он, однако, не стал. Собственно, он не сомневался в том, что девушка ему расскажет, но стоило ли бередить чужие раны ради собственного дурного любопытства? Он мог спросить об этом у Мари, когда они уйдут в зоопарк, или у самого капитана (благо теперь, после вчерашнего, Тики уже не так опасался задавать ему вопросы). Сейчас же Микк только задумчиво кивнул в ответ и рассеянно повозил вилкой по тарелке, на секунду совершенно выпав из реальности и позабыв, что пришел поесть, а не побеседовать на вечные темы.
— Лоу Фа сказала, эта девочка… Клара… ты ей понравился, — осторожно заметила Миранда. — Она что, так и потянулась к тебе там, в лаборатории?
Парень кивнул, снова отвлекаясь и сначала даже не замечая, что улыбается.
— Да… — он помедлил, прикусывая губу и не зная, тактично ли говорить про это при Мари, но в итоге продолжил. — В общем-то… она не совсем слепа — теоретически ей еще можно помочь. Она… различила нас с капитаном по цвету. Назвала меня… черненьким, — снова эта по-идиотски широкая улыбка; ну сколько можно? — А капитана — красным.
— Иронично, — заметил Мари, хмыкнув, и Тики недоуменно приподнял бровь. — Мне уже нравится эта девочка, — улыбнулся он и обратился к Миранде: — Пойдём навестить её?
— Ох, конечно! — радостно хлопнула в ладоши девушка и, улыбнувшись Микку, кивнула. — Тогда мы пойдём, хорошего тебе дня.
— А, да, конечно, — запоздало пробормотал он в ответ, — вам тоже хорошего.
Тики доел свой поздний завтрак в одиночестве, в очередной раз наслаждаясь стряпнёй Джерри, и вновь подумал, что ему здесь нравится. Ему хочется здесь остаться. Хочется разговаривать с Мари, строить различные механизмы с Джонни, пробовать кулинарные шедевры, смотреть на перепалки между охотниками и, чего уж греха таить, узнавать о капитане всё больше и больше.
И Тики понимал, что это желание ужасно. Оно подчиняло его, заставляло перестать искать пути отступления.
Он остервенело мотнул головой.
Нельзя так думать. Необходимо всегда быть начеку и, если что вдруг случится, сразу же дать дёру.
Микк вздохнул, запивая всё крепким чаем, и подошёл к Джерри с грязной посудой.
— Гм, Тики, у меня тут одна проблема есть, не поможешь? — помялся на месте повар, и парень с готовностью кивнул. — Капитан не приходил ни ночью, ни утром, я волнуюсь за него, — огорчённо проговорил он. — Не мог бы ты поискать его и отнести ему завтрак?