— Вы скалитесь, и у меня улыбаться охоты нет, — все-таки не сдержался Микк и устало вздохнул, потирая пальцем висок и оставляя Уолкера наедине с двумя пустыми тарелками. — Спокойной ночи.
— До дня, — пропел в ответ ему капитан, и Тики, даже не видя его лица, был уверен, что тот противно растянул губы в лукавой ухмылке. — Нас ждут вели-и-икие подвиги, — хохотнул он, но до парня донеслись лишь глухие отзвуки его возни.
Как дошёл до каюты, Микк не запомнил — он думал об Уолкере, гневно сжимая челюсти и кулаки. Как же его раздражал и бесил этот чёртов мальчишка! Бесил до такой степени, что хотелось хорошенько врезать ему по роже, чтобы перестал кривить свои идиотские улыбочки, которые превращали шрам на щеке в уродливый набор произвольных размашистых линий.
Но Тики не решался этого сделать.
Он был трусом и признавал свои страхи. Пусть и поздно, пусть и с неохотой, но всегда признавал.
И сейчас на него находило странное оцепенение рядом с Уолкером. Рядом с мелким мальчишкой, который еле доставал ему до плеча.
И это бесило даже ещё больше, чем сам капитан.
Несколько последующих часов Тики посвятил чтению — Джонни отпустил его отдыхать, заверив, что помощь ему больше не понадобится: всю необходимую работу они закончили. Мари же сам вчера отыскал Микка и сказал, что с утра в зоопарк приходить не нужно — там проводилась какая-то вакцинация, проведение которой взяла в свои крепкие ручки Лоу Фа, терпеть не могущая посторонних при выполнении работы. Что касается Крори с его оранжереей, то тот никогда не требовал от него утренних появлений — Тики чаще помогал ему днём или даже вечером, хотя, честно говоря, ему среди цветов и деревьев было не особо интересно.
Книга была художественной: советского писателя Булгакова про странного то ли сатану, то ли дьявола и его свиту. Микк решил почитать что-нибудь принципиально новое (до этого ему на глаза попадалась только справочная и научная литература), а потому послушал совета Миранды — заядлой читательницы — и принялся за изучение мировой классики. Которая была классикой ещё четыреста лет назад.
Удивительно, но это его затянуло, и когда в каюту постучали, Тики не сразу заметил. А заметив, проклял свою новую черту отвлекаться от всего, когда занят чем-то интересным.
За дверью парила Хевласка в своём газообразном женоподобном состоянии.
Это было удивительно.
Хотя бы потому, что за всё это время Микк так и не удосужился поговорить с этим потрясающим его сознание существом. Не то, чтобы он стеснялся и побаивался её, хотя, конечно, что-то такое присутствовало, — здесь, скорее, было простое неудобство за своё чрезмерное любопытство.
Такое бывало, например, когда Тики слишком долго глазел на женщину с оторванной ногой. Или на мужчину с пузырочной болезнью (Тики плохо запоминал научные названия всех этих эпидемий — так много их было), которая поразила половину его лица.
Вот вроде бы и интересно, но как-то неудобно за свой интерес.
Странная ситуация, на самом деле.
— Аллен ждёт тебя на мостике, Тики, — отвлекла его от размышлений Хевласка, мягко колыхнувшись в воздухе. — Сразу же прошу прощения за его идиотское настроение сегодня, — фыркнула она, словно самая настоящая старшая сестра, недовольная поведением брата. — Так что просто не обращай внимания, у него всегда так перед охотой.
Тики благодарно улыбнулся ей в ответ и отложил книгу. В общем-то идиотское поведение мальчишки, который то ли просто таким был из себя, то ли за его счет самоутверждался, не было для него новостью.
— Спасибо, Хевласка, — произнес он и, стараясь не выдавать своего удивления (и волнения, чего уж греха таить), поинтересовался: — Значит, сегодня охота?
— А Аллен тебе не сказал, да? — женщина сморщилась, и черты ее лица стали на мгновение очень четкими.
Тики заметил, что у нее веснушчатый нос, и, сдерживая улыбку, покачал головой.
— Прямо — нет.
Хевласка фыркнула, плывя с ним по коридору вровень, и скривила призрачные губы.
— И после этого он еще жалуется, что от него люди шарахаются, когда на борт приходят, — посетовала она как-то совсем обыденно, по-приятельски, и Тики не сдержал все-таки еще одной улыбки. Уолкер в устах членов экипажа и в его собственных глазах — два диаметрально противоположных человека, и парень предпочитал верить своим глазам, но… Игнорировать подобные высказывания было просто-напросто невозможно.
Рыжий капитан бесил, просто неимоверно, как будто специально стремясь сделать день Тики хуже каждым своим появлением. Он напоминал Адама почти до боли где-то даже и внешне — словно тот был его дедушкой или дядей. В общем-то Тики не знал, сколько лет Адаму и знать желанием не горел, но это ощущение не пропадало, а только усиливалось с каждой мимолетной встречей.
И это учитывая то, что особо они с Уолкером по сути-то и не виделись. Тот никуда силком не пихал его, не знакомил ни с кем… Члены экипажа сами с ним знакомились.
Что вообще можно сказать, если даже Канда сам затащил его в зал для тренировок пару дней назад перед ужином и потребовал показать, что Тики умеет.
Тики показал. Он не знал, остался ли доволен мрачный азиат, но вот Алма доволен был однозначно.
Как и сам Микк.
И да, Тики здесь действительно нравилось. Он даже начал привыкать к окружающим его людям. И он даже готов был здесь остаться. Наверное.
Просто этот рыжий капитан все портил.
Тики опасался его, боялся, что тот и правда как Адам — иначе зачем бы на Ковчеге запертые лаборатории? Тики интересовался как-то у Джонни невзначай — никто не знал, что скрывается в них. Ключи от таких лабораторий были только у самого Уолкера, но никто никогда не видел его входящим туда.
И это было по меньшей мере странно. И вызывало у Микка нездоровый озноб от мысли об этом.
Но вместе с тем Уолкер, бывший словно бы везде и нигде, как-то неуловимо притягивал. Он приковывал к себе внимание. Может, своим поведением, может — внешним видом, непонятно. В любом случае, зачастую Тики ловил себя на том, что перескакивает на мысли о нем даже когда целенаправленно старается от этих мыслей избавиться.
Они с Хевлаской вошли в кабину управления, и парень поднялся на мостик, все еще ощущая легкий холодок от парящей позади него женщины.
— Ну вот… Нормально парень улыбается, — буркнула она себе под нос, и Микк едва удержался от того, чтобы вскинуть бровь. Потому что создавалось такое ощущение, что говорила Хевласка о нем. — Приветливее с людьми надо быть потому что.
Уолкер, стоящий здесь же (правда, спиной к парню, потому тот еще не получил возможности его поприветствовать), кажется, тоже ее услышал. Потому что легко дрогнул плечами, когда оборачивался.
— А я будто не приветливый, — буркнул он, вновь скривившись, и Тики уже в который раз подумалось, что тот делал это будто специально, — да я же самый приветливый человек во вселенной, сестрица, — капитан широко ухмыльнулся, скрестив руки на груди.
Наверное, это должна была быть улыбка, потому что кончики губ у него напряжённо дрожали, словно он пытался держать их в нужном, непривычном для себя положении.
Правда, выходило слишком уж жалко и убого.
Тики даже позволил себе слегка приподнять брови в скептическом удивлении.
— Не старайтесь, капитан, вы всё равно скалитесь, — пробормотал он, уверенный, что его услышала разве что только Хевласка, но Уолкер сразу же разозлённо фыркнул и закатил глаза.
— Так, знахари подмостовые, — размеренно протянул он, стрельнув насмешливым взглядом в сторону Тики, — через полчаса мы приземлимся в Северной Америке, на территории когда-то прекрасной Мексики, а теперь — рассадника этих чёртовых скорпионообразных пауков. Дальше говорить — смысла нет, объясню всё на месте, ясно? — махнул рукой Уолкер и, обведя взглядом всех собравшихся (Канда, Алма, Лави и сам Тики, не считая Миранды за панелью), довольно усмехнулся. — Тогда садимся, чёрт раздери, — гадко засмеялся он, видимо, в душе радостный, но как-то странно показывающий это.
Хевласка рядом с Микком обречённо вздохнула, проведя ладонью по лицу, и, кивнув парню, растворилась, зеленоватым дымком впитавшись в пол.
— Больной ублюдок, — обреченно раздалось снизу, и Тики изо всех сил прикусил изнутри щеку, чтобы не рассмеяться. Он узнал голос Канды, явно терпеть не могущего такое поведение своего капитана, и слышать от него такое было действительно смешно сейчас (потому что слишком много смирения было в этом беззлобно-обыденном, судя по тону, оскорблению), однако Уолкер все же стоял ближе к нему, а не к охотнику. И Тики, честно говоря, даже представлять не хотел, что тот сделает с ним, засмейся он сейчас.
Однако рыжий капитан напротив как-то раздраженно фыркнул, бросив на него короткий взгляд.
— Ну если даже это не способно тебя рассмешить, тогда я не знаю, что способно! — отрубил он и, резко ткнув пальцем в какую-то кнопку на панели управления, вдруг с каким-то непонятным кличем перемахнул через заграждение и спрыгнул вниз. Судя по грохоту и забористому мату, оказавшись или рядом с Кандой, или, что еще хуже, на нем.
Тики не удержался и глянул на них, чуть усмехаясь — потому что при виде такого зрелища невозможно было удерживать серьезное выражение лица. Уолкер прыгнул точно Канде на спину и теперь заливисто хохотал, обнимая его руками и ногами и не давая себя сбросить.
И глаза у него так сверкали…
А потом он посмотрел вверх и лукаво прищурился. Тики повертел пальцем у виска, чувствуя, что уже начинает уставать от этого страха, и только хотел наконец поинтересоваться, что именно должен делать, как Ковчег резко ухнул вниз.
Полоумный капитан ржал как ненормальный, и Микк наблюдал обречённый и совершенно злой взгляд Канды, хитрые подтрунивания Алмы и истошный вопль Лави, который судорожно хватался за поручни.
— Капитан Уолкер! — отчаянно закричала Миранда, сидевшая в кресле, припаянном к полу, с ремнями безопасности, скорее всего, пришитыми именно для таких случаев.
Мальчишка продолжал хохотать, зацепившись носками за поручни мостика, и полы его потрёпанного бежевого плаща проворно колыхались в воздухе. Тики вцепился в один из проводов, ругая всё на свете.
Ну какого чёрта его вообще принесло сюда?! К этому сумасшедшему идиоту с улыбкой-оскалом и странным чувством юмора?!
И только стоило Микку подумать про то, какие бы цветы он хотел себе на могилку, как Ковчег вдруг остановился.
— Коне-е-ечная! — весело пропел Уолкер, спрыгнув со стола.
— Ебанутый Шпендель! — с чувством выдал Канда в резко наступившей тишине и отвесил возникшему перед ним мальчишке хороший подзатыльник. Тот не растерялся — потер затылок, недовольно шипя, и дернул охотника за его хвост так, что тот прогнулся в спине и заматерился как черт те что.
Тики поймал себя на том, что совершенно обескураженно улыбается, и наконец отпустил провода и поручни, почти чувствуя близящуюся истерику.
Алма внизу захохотал, и парень провел рукой по лицу, тихо вздыхая. Зачем он там хотел на Ковчег попасть? Чтобы сбежать от проблем с земли, так ведь?
Ну что ж, гордись, Тики Микк. Ты избавился от одной проблемы, но нажил другую, гораздо более масштабную, как показывает практика.
— Алма и Канда идут вперед, — между тем как ни в чем не бывало распорядился Уолкер, — а Тики и Лави, — он метнул новый хитрый взгляд на капитанский мостик, с которого Микк наблюдал за происходящим, — идут со мной.
— Кэп, а чего это я с тобой? — недовольно спросил Дик, показательно отряхиваясь.
— Тики — новенький, а ты идёшь с нами, чтобы ему скучно не было, — как ни в чём ни бывало ответил Уолкер, с абсолютно невозмутимым видом совершая какие-то манипуляции с голосферой управления. Кровь медленно двигалась ко столу, собираясь в узор-бахрому вокруг чаши.
— Да и ему и так скучно не будет, — фыркнул Лави, закатив глаза.
— Ну так я же не смешной, — возмущённо буркнул капитан, и Тики удивлённо приподнял брови.
— А, ну… окей, — обречённо вздохнул рыжий и пробормотал уже себе под нос так, чтобы Микк, стоявший рядом с ним, смог услышать: — Очередная навязчивая идея, чтоб его.
Это было странно. Тики впервые видел капитана в таком настроении — каком-то… весёлом, наверное? Как можно было назвать приступы идиотского юмора и шуток, он не знал, но, скорее всего, именно предвкушением и весельем это и было.
Странные увлечения у странного человека.
Тики скривил губы, чувствуя, что отвращение к мальчишке только выросло. Показушник. Лживый. Наигранный. Неискренний. Словно бы всё на публику.
Бесит.
Микка бесило всё, что хоть как-то напоминало о Семье.
А Уолкер, пугающий и пропитанный ледяной ложью до самого основания, напоминал о ней слишком часто.
Когда они покинули Ковчег, спустившись на землю, Тики впервые ощутил себя как-то не так. Непривычно, некомфортно, неуютно.
Это было похоже на то, как он в первый раз оказался вне бункера. В смысле — на его ощущения после побега. Тогда сразу Тики особо не задумывался об этом, потому что главным было сбежать как можно скорее и как можно дальше от точки входа в блок, но впоследствии он много раз анализировал свои ощущения и теперь понимал, что чувствует то же.
Ту же… оторванность? Наверное. Это отчуждение, обособление от всего остального мира.
Страшно было поверить, что он так привык к Ковчегу за такое короткое время. Это грозило чем-то определенно неприятным в будущем, и Тики, как настоящий трус, не собирался этого допускать.
Нет, он точно должен был стать охотником — просто ради того, чтобы приобрести возможность чаще покидать корабль и заиметь тем самым пути к отступлению.
Поэтому он сделает всё, чтобы убедить Уолкера в своей «охотничьей» компетенции.
— Так, — начал капитан, усмехнувшись, после того, как раздал последние команды Хевласке, и обернулся к оставшимся, — обчищаем всё, что можем, но самое главное — найти тут фрески с изображением жертвоприношения богу дождя, Чаку. Кто не знает, — мальчишка взглянул на Канду, хотя Тики отчего-то был уверен, что это должен был быть камень именно в его огород, — это такой коротышка с четырьмя лицами, а в руках у него горящий факел и топор. Можно ещё и его статуи поискать, но я не уверен, что они сохранились, — пожевал он губы, скривившись, и пожал плечами. — Всё, пошли, время — деньги и еда.
Тики прошелся вслед за мальчишкой, прыгая по обломкам разрушенных зданий, и огляделся. Солнце палило как в пустыне, и вокруг не было ни единой живой души. Бежать некуда, и это было главным минусом данного приземления.
— Осторожнее, Тики, — Лави придержал его за локоть, и Микк поморщился, только тут заметив, что едва не наступил на острый кусок потемневшего от времени металла, торчащего из-под кое-где искрошенных кирпичей.
— Спасибо, — негромко вздохнул он, оборачиваясь. Дик кивнул и понимающе улыбнулся.
— Все нормально. Сам такой был как в первый раз вышел — пришибленным себя чувствуешь!
Тики слегка нервно хохотнул. Пришибленным — это верно. И только он хотел сказать об этом, как откуда-то сбоку до него донеслось:
— Ну вот! То есть у меня шутки не смешные, а у Лави — очень даже?
— Да успокойся уже, кэп, просто признай, что чувство юмора у тебя… — рыжий неопределённо скривил губы, словно подыскивая нужное слово, — хреновое.
Уолкер лишь фыркнул в ответ, ничего не сказав, и Лави, весело хохотнув, доброжелательно хлопнул его по плечу.
— Да ладно тебе, кэп, мне твои шутки очень даже нравятся, — поделился он доверительно и сразу же задумчиво нахмурился. — Правда, тот розыгрыш с полтергейстом был явно лишним, Миранда слегла после этого на месяц, — пробормотал парень.
Уолкер в ответ лишь скривился, пожав плечами, и молча направился вперёд.
— Охрененное у него чувство юмора, ну конечно! — с иронией отозвался откуда-то спереди Алма. — Юу до сих пор тебя проклинает, капитан, чтоб ты знал!
— Да идите вы нахрен, неотесанные идиоты! — огрызнулся на них Уолкер. — Много вы понимаете! Все настроение испортили…