Он обвёл рукой лес, реку, небо.
– Куда она спешит? Вот! Это вы в городах, как в муравейниках, позапирались и копошитесь всё, суетитесь! Жизни иной не знаете!
Я хмыкнул:
– Ну а ты? Знаешь иную жизнь, кроме этой? – я повторил его жест, обводя зимние просторы.
– А нет другой, сынок! – улыбнулся дед, показывая ровные зубы. – Всё другое и не жизнь вовсе.
– А что ж тогда? Существование?
– Не-е-ет, – вздохнул он. – Много хуже. То смерть медленная, не иначе.
Он наклонился. Оказывается, у его ног был небольшой старый рюкзак. Из него дед достал термос. Тоже старенький, как бы ещё не «советский». Потом мне была протянута пластиковая чашка и большой бутерброд с маслом и сыром.
– На вот, всё равно, мне столько не съесть. А чаёк у меня хороший. На травах. Сам летом собирал. Угощайся!
Очевидно, второй кружки у путника не нашлось. Себе он чай налил прямо в крышку термоса. Потом достал ещё один бутерброд – для себя.
– И что может быть лучше, чем обед на воздушке? Ты ешь-ешь, а то в городе привыкли, небось, на бегу всё хватать, да пылью дышать. Тут-то воздушек хороший, с морозцем.
– Какой тут мороз? – я откусил от бутерброда. Натуральное масло не растекалось по хлебу в любую погоду, как то, что продаётся в супермаркетах, а откусывалось, даря свой неповторимый привкус. – От силы минус пять!
– А вон у тебя щёки заалели! – рассмеялся дед. – Кто ж их, как не мороз, щиплет?
Я отхлебнул горячего напитка. Чай, и вправду, был восхитительный. Коричневато-зелёного оттенка с насыщенным вкусом мяты. Но угадывались тут и другие травы. Я, конечно, не знаток, но землянику учуял.
– Ну? – спросил он. – Как?
– Горячий! – ответил я.
Меня снова одарили смехом:
– Смотри, не обожгись.
– Уже поздно, – констатировал я, вдыхая и пропуская по языку холодный воздух. – А чай вкусный!
Дед оказался очень разговорчивым. Он рассказывал о рыбалке, о ягодах, о травах. Всего мне было не запомнить. Мы ещё съели по бутерброду. Сам не замечая того, я начал его искренне слушать и спорить в тех местах, где он был не прав. Конечно же, меня называли «молодым» и «городским», но звучало это как-то не зло. Даже придраться не к чему.
– В городе, всё равно, смерть медленная, – продолжил он. – Вы там, как на динамите сидите. А фитилёк-то уже подожжённый!
– Динамит, – хмыкнул я, – это, как раз, очень быстро!
– Ну! Я ж тебе сравнение привожу. Вот вы, вроде как живёте, а не в полную силу. Дышите, а не в полную грудь! И потом бац! И всё.
– Что «всё»?
– То «всё», что «всё», – объяснил дед. – Травите вы там себя каждый час.
– С этим не спорю. Травим! – согласно кивнул я. – Только как быть иначе? Из городов все в деревни не пойдут, по хуторам и сёлам не расселятся.
– А не надо никуда идти. Только в городе надо не смерть пестовать, а жизнь. Вон, я слышал, ребятки какой-то школы решили в центре вашинского города аллею каштановую посадить. Это надо, это правильно. А вот один биз… бзи… предпри…ниматель, – в итоге выговорил дед, – ещё одну заправку строит. Это плохо. На кой городу их столько? Это всё деньги, сынок. Коли умом деньги правят, там разума уж нет. А где нет разума, там и жизни нет. Смерть одна!
– И как же узнать, где разум есть, где нет? – совершенно серьёзно осведомился я, когда дед начал собираться дальше.
– А всё просто, – улыбнулся он, снова демонстрируя потрясающие зубы. – Ум извращённые вещи может навыдумывать. А разум никогда их не поддержит, коли душа против.
Он встал, поправил рюкзак на спине. Протянул мне руку.
Я тоже встал, пожал тёплую не по возрасту сильную ладонь.
– Будешь жить по разуму, будешь жить . А по уму, так и песенка твоя почти спета. – Строго проговорил он и медленно пошёл дальше по берегу незамерзающей реки.
Я тоже пошёл. Только в противоположную сторону. И что мне дался этот дед с его жизнью, смертью, умом, разумом? Сказано, старый человек. В его возрасте на всё смотришь иначе. Тянет на философию. Но за чаёк ему искренняя благодарность. Вкусный.
Великий Хаос! Я же сюда не чай пришёл пить, а обдумать то, во что вляпался наш Круг и я вместе с ним. Дед со своей философией совсем с толку сбил! Смерть, жизнь…
Точно, тот самый Марк Витальевич Боргезов, с которым мы все дружно заключили сделку, тоже распинался про жизнь. Вернее про то, что она не ждёт. Он говорил, что Кругу и нам угрожает опасность, которую мы сможем преодолеть только благодаря его, Марка Витальевича, помощи. Вот тут и начинались смущающие меня вещи. Вернее, одна. Самая главная.
Как один колдун может защитить целый Круг???
Одних хитрости и ума мало. Даже если приплюсовать сюда информацию об ангелах, которая, по словам Боргезова, абсолютно правдива, шансы прикрыть Круг от бессмертных ничтожны. В самом плохом варианте, ангелы нас перебьют, никакой Марк Витальевич не спасёт! Но если есть возможность спастись, необходимо её использовать.
Интересно, неужели мы одни выступили так открыто против бессмертных? Если нет, как держатся другие Круги? Или у них есть свои «Боргезовы»?
Клод, помнится, упоминал, что толком никто не давал отпор ангелам за последние сотни лет. Если мы первые, это, конечно же, многое меняет. И нам необходима «крыша». Но Боргезов!.. Что-то с ним не то… Вкус его магии… Она холодная и тёмная, как омут. Затягивает, как болото.
Нет, от помощи я не отказываюсь. Всегда лучше тратить чужие ресурсы, чем свои собственные. Говори хоть о природных, магических или информационных.
Охота на ангелов меня, правда, не слишком воодушевляет. Личные претензии у меня только к одной бессмертной…
Стоп.
А не пытается ли господин Боргезов загрести жар чужими руками? И так понятно, что тот «покровитель», о котором периодически упоминал Клод, это Марк. В своей клятве мы обязались отдавать последнему пятую часть силы ангелов…
Отдавать силу ангелов.
Так-так. Сила Ксанки, которую у неё отобрал Клод, тоже, получается, пошла на нужды Марка? И тех ангелов, что когда-то выслеживали Миру и Клода? Выходит, ритуал призыва, проведённый мной и Клодом, тоже был нашёптан нашему главе этим златоволосым? И львиная доля энергии мальчишки-бессмертного перекочевала Марку!
В бешенстве я ударил кулаком ближайшее дерево. Не рассчитал, вложив в руку колдовскую силу, и ствол треснул.
Я на многое закрываю глаза. Не могу простить лишь, когда используют меня или мой Круг. Только вот Клода не так-то просто использовать. Получается, учитель тоже ведёт двойную игру?
– Великий Хаос, что дал мне силы! – взмолился я, хотя делал это очень редко. – Вразуми! Как быть теперь? Что за игру ведут твои дети?
Ответа не последовало.
Ничего. Главное, не торопиться, и я распутаю этот клубок.
Я порадовался тому, что Таня ещё очень слабая колдунья. Вряд ли её будут для чего-то использовать. Хотя бы за неё не стоит сильно тревожиться. А остальные? Грег – целитель, в первую очередь. Вряд ли выбор падёт на него. Мира – одиночка. Но воинственная одиночка. И не слишком умная, скажем прямо. Её использовать будет не трудно. При условии, что рядом нет Грега. Но Мира от англичанина не отходит. Любое действие будет с ним согласовывать. Остаюсь я. Мою силу применяли два раза. Первый раз с Роксаной, второй – в подвале у Клода. Чует моё сердце, третий раз не за горами. Но если до этого я не знал всей правды, то теперь полог чуть приподнялся.
Учитель-учитель, во что ты играешь?
А во что играет господин Боргезов? И не сыграть ли мне с вами?
Кое-какие мысли стали приходить в голову. Они ещё не оформились в чёткую идею, но пройдёт какое-то время, и я сделаю свой ход. Никому не позволю использовать себя… или Таню.
С такими думами я вышел к машине. Одним жестом снял огненную защиту и сел за руль. Мотор завёлся сразу.
Полный решимости, я отправился к Клоду. Послушаем, что он расскажет любимому ученику.
5
Я сидел в глубоком кресле в гостиной в доме Клода. В комнате, выдержанной в тёмных тонах, царил идеальный порядок. Два кресла, небольшой диван и мягкий ковёр бордового оттенка. Деревянная мебель, а именно небольшой столик и шкаф с книгами, сделанная под красное дерево, усиливали ощущение роскоши. Зная учителя, можно предположить, что это и есть красное дерево. Обычно, он не любил и не воспринимал подделки. Тяжёлые шторы, скрывающие окно, украшали золотые лилии. Каждая книга в шкафу стояла на отведённом ей месте. Клод всегда раскладывал рукописи по алфавиту.
Кстати, в этом шкафу были именно рукописи. На французском и староанглийском, норманнском, латинском, турецком, английском и русском языках. Все книги, так или иначе, повествовали о ритуалах давних времён. Клод не боялся незваных гостей. А из званных никто такой коллекции не удивился бы. Вот и хранил колдун важные вещи под рукой.
– Мальчик мой, о чем ты хочешь поговорить? – осведомился Клод, опускаясь в кресло напротив. Даже дома колдун ходил в тёмных наглаженных брюках и рубашке с галстуком. Исключение составляли те дни, когда он готовился к какому-то большому ритуальному колдовству.
– Конечно же, о Марке Витальевиче, учитель, – не стал скрывать я. – У меня масса вопросов, но я не хотел их задавать в присутствии других.
– И что же это за вопросы? – в глазах Клода мелькнули холодные искорки. Плохим бы я был учеником, если б не знал наперечёт состояния учителя. Он скрывает, но ему не по себе.
– Клод, – я помолчал, выискивая нужные слова. – Господин Боргезов, действительно, стоит нашего доверия? Я хочу знать именно твоё мнение. Почему ты решил нас с ним познакомить?
– Мальчик мой, – колдун пристально посмотрел мне в глаза. – Прежде, чем я отвечу, скажи своё мнение. Думаешь, стоит доверять Марку?
Учитель любил поиграть в такой вот словесный пинг-понг.
– Его магия потрясающая на вкус, – принял я игру. – Всем своим видом он излучает власть. Если б, – я снова стал подбирать правильные слова, – если б я больше знал его, возможно, я бы ему и доверился…
– И ты пришёл за этим «больше». – Удовлетворённо кивнул Клод. – Я понял. Дмитрий, я не ошибся в тебе, взяв в ученики. Ты достоин моих знаний. Спрашивай.
– Он, действительно, маг-одиночка?
– Он одиночка, это да… Но магом или колдуном его назвать сложно…
– Так кто же он? Против ангелов могут помочь разве что демоны. – Усмехнулся я. – Или общемировое правительство.
Клод тоже усмехнулся. Его губы расползлись в хищном оскале:
– Не совсем, мой мальчик. Но ты близок к истине. Ангелы называют их не-людьми.
– Кем? – Я удивился. – Первый раз такое слышу.
– Это оттого, что ты никогда не сталкивался с сильными бессмертными. Они постоянно твердят, что мы, колдуны, служим не-людям и сами становимся не-людьми.
– И кто такие эти… не-люди? Что-то я у Марка ни рогов, ни хвоста не заметил, – мне вдруг стало не по себе, по рукам и спине пробежал озноб.
Клода позабавили мои слова. Он снисходительно улыбнулся.
– Не-люди, или как они сами себя называют, первые, единственные, кто могут заткнуть даже небесных за пояс.
– Тогда почему они этого до сих пор не сделали? – резонно заметил я.
– Им не хватает рук. Поэтому они и вынуждены обращаться к нам, колдунам. И за это нам хорошо… платят. Если ты меня понимаешь.
Кажется, мои догадки по поводу того, что Боргезов пытается загрести жар чужими руками, верны.
– Зачем им истреблять бессмертных? Ангелам не нравимся мы, а не эти… первые.
– Ошибаешься, мой мальчик, – Клод загадочно потёр пальцем подбородок. – Ангелам нужны не-люди. Многих колдунов выпестовали именно они, первые. Да, природный талант, врождённая сила всё это имеет значение. Но без знаний мы никогда бы не достигли и половины своего могущества. Понимаешь, о чем я?
– Значит, бессмертным не нравится то, что кто-то может оказаться сильнее их?
– Да, – кивнул Клод. – Ангелы всеми силами пытаются остановить распространение знаний от не-людей. От первых. Если кто-то сравняется силой с бессмертными, они перестанут быть уникальными, перестанут вершить судьбы простых людей. А им это не нравится.
В задумчивости я кивнул. Одно не укладывалось в моей голове:
– Почему тебе или Марку не рассказать это остальным? Круг имеет право знать.
Клод откинулся на спинку кресла, забарабанил пальцами по мягкому подлокотнику.
– Ни Мира, ни Таня сразу не осознают глубину противостояния сил бессмертных и не-людей. Они не поймут нашего места в этой ситуации. А Грег и так знает. Он очень много знает. Иногда я и сам ему удивляюсь.
– По отношению к девчонкам это нехорошо, – я упрямо взглянул на колдуна. – Они импульсивны, и многого не знают. Но сокрытие правды ведёт к смерти Круга.
Довольная улыбка вползла на лицо Клода.
– Однажды, мой мальчик, ты сам возглавишь Круг. Ты станешь мудрым главой. Хорошо, я поговорю с Грегом. Пусть донесёт всю правду до Миры. А ты, в свою очередь, поболтай с Татьяной. Если считаешь моё решение несправедливым…
– Нет, учитель, – согласился я. – Таня моя… – мне хотелось сказать «кошка», но спохватившись, я закончил, – ученица. Ядолжен ей всё разъяснить.
Домой я вернулся поздно.
Серые снежные тучи расползлись. Засветились звёзды. Дороги и тротуары подёрнуло морозцем. Только колдовство чуток согревало.
На пороге меня никто не встретил. Свет не горел, да и вообще, похоже, Татьяна спала.
Оно и к лучшему.
Не сказать, что я горел желанием говорить с ней прямо сейчас. В голове не укладывалось столько вещей. И, одновременно, всё было кристально ясно.
Марк использует Круг в борьбе с ангелами. Ключевое слово «использует».
Он предлагал нам силу, но… Чувство, будто я продался, меня не покидало. Мне это не нравилось. Было противно от осознания, что я ничуть не лучше шлюх. Однако сила и знания Марка меня манили.
Раздвоенность души опустошала.
Из бара я достал коньяк и один пузатый бокал. Пристроившись на широком подоконнике в большой комнате, я сделал глоток, второй. А потом залпом осушил содержимое бокала.
По горлу царапнул когтями алкоголь. От желудка расползалось приятное тепло. Не такое приятное, как колдовское, но тоже сойдёт.
Один минус. Колдуну напиться очень сложно. Разум ясный. Мысли стройные. Эх, избавиться бы сейчас от всех этих дум.
– Дим, – на плечо опустилась узкая ладошка Татьяны. – Ты давно вернулся?
Я не заметил, как она подошла. Свет не горел, и во тьме комнаты девушка казалась призрачной. Только глаза немного отливают желтизной.
– Не очень, – ответил я, не в силах отвести от неё взгляда. – Разбудил? Извини, не хотел.
– Нет, – она мотнула головой. – Я сама встала.
Потом её взгляд скользнул по ополовиненной бутылке.
– Хреново?
– Есть такое. Только не помогает.
Снова наполнив бокал, я сделал небольшой глоток. Таня опустилась на подоконник с противоположной стороны.
– Злишься на меня? – спросил я, глядя мимо неё. – За то, что поддержал Боргезова.
– Злюсь, – ответила Таня. – Только какая разница? Нам ведь, всё равно, поддержка нужна. Круг не так дружен, как хотелось бы.
– А это ты верно подметила.
– Только не хочу я с ангелами сражаться, – будто не заметя моих слов, продолжила Таня. – Не хочу, и всё.
– Если ты вдруг встретишь свою подругу, – в который раз начал я, – всё, что вас…
– Да не я её встречу! – неожиданно вспылила Таня. – Не я! А ты! Очень скоро! И она тебе вреда не причинит! Вот увидишь!
Вскочив, колдунья убежала, шлёпая босыми пятками по паркету.
Недоумённо я проводил её взглядом. Поставил бокал, отодвинул бутылку и пошёл следом.
Она закрылась в спальне. Открыть простенький замочек для меня труда не составило. Я зашёл в комнату.
На прикроватном столике горела маленькая гелевая свеча. Сама Таня сидела спиной ко мне на кровати. Я обошёл её, сел рядом. Оборотн ица, не мигая, смотрела на огонь:
– Я не знаю, откуда, но я знаю… – сказала она очень тихо. – Ты мне не веришь?
Татьяна перевела на меня взгляд. Зелень её глаз в свете фитилька играла жёлтыми искорками.
– Ты уверена, что я встречу… Роксану? – хрипло спросил я.
Она кивнула.
– Как ты узнала об этом?
– Говорю же! – с нажимом ответила Таня. – Не знаю! Просто ощущение такое. И картинки… как в воображении. Только это не фантазии. Я уверена .
С каждым часом моя жизнь становилась веселее.