По замыслу создателей лайнер был стационарным оружием. Его не носили при себе как обычный разрядник. Громоздкое и дорогое оборудование возили на мини-платформе, на вездеходе, на глайдере – и работал он через бортовые системы наведения. Рудольф пошел на огромный риск. Конечно, он справился, ведь самый лучший механик Вселенной не мог облажаться. Но перегрузка, легшая на сопряженные с глассами зрительные нервы, оставила его почти слепым.
Экран хорошо отображал степень потери зрения: прозрачная дуга помутнела до неразборчивого серого, по нему шли разводы и пятна. Иногда появлялся чистый проблеск, но тут же его затягивало серой мутью.
Позабытый Сайнжа, слегка шатаясь, подошел к обоим, пару секунд внимательно рассматривал лайнер, неподвижного Рудольфа и все еще держащего его за руку Йонге, а потом решительно, хотя и с осторожностью, похлопал механика по плечу.
– Он говорит, что ты крутой парень, – с усмешкой «перевел» Йонге.
– Да еще бы.
Рудольф помотал головой и начал подниматься. Неуклюже, хватаясь за лайнер. Но с каждым движением он действовал увереннее, и, утвердившись на ногах, уже совершенно без проблем собрал лайнер в первоначальную версию. Пустые батареи остались валяться на запорошенном стекле.
– Йонге, глянь, сколько там заряда?
– Хмм, процентов десять. Ты тут устроил хренов апокалипсис.
– Мелко не работаем, – довольно сказал Рудольф. – Давай, веди меня, чтоб я на своих же соплях не поскользнулся. Обидно будет шею свернуть.
Прежде чем Йонге успел приступить к нелегкому делу конвоирования, Сайнжа скользнул за спину Рудольфу, толкнул того под колено и тут же подхватил. Механик изумленно крякнул, крепче вцепляясь в лайнер. Приклад грохнул о стекломассу.
– Вот и тебя покатают, – почти весело сказал Йонге. – Пушку отпусти.
– А потянешь?
– Тебя не спрашивал.
Вооружившись тридцатью килограммами смертоносного железа, Йонге максимально удобно для себя разместил громоздкое оружие на спине, и вышел вперед.
Яут даже с грузом на руках был способен передвигаться достаточно быстро, и Йонге вовсе не хотелось бежать за ним, спотыкаясь и падая.
Пепел продолжал сыпаться, хотя уже гораздо меньше. Йонге на всякий случай потряс радар, тот пискнул и зажегся на несколько мгновений – показал успокоительную пустоту и тут же снова сдох. На ходу Йонге вытащил маркер, встряхнул, написал на ладони «чисто» и через плечо показал Сайнже. Яут довольно зарокотал.
– Чего это? – беспокойно спросил Рудольф.
– Я ему сказал, что ты тут всех вычистил.
***
Холмы уже почти привычно ложились под ноги. Оставив за спиной пепелище, Йонге почувствовал себя гораздо бодрее. Сайнжа тихонько клекотал себе под нос, и Йонге невольно подстраивался под эти звуки – в них явно угадывался ритм, точно яут решил спеть боевую песню. Например, во славу изничтожения целых двух стай неопознанных тварей.
Рудольф кашлянул. Йонге сбился с шага, недовольно нахмурился, и снова встроился в ритм. Рудольф прочистил глотку и раскашлялся еще более выразительно.
– Чего? – промычал Йонге. – Антибиотики возьми.
– Я, конечно, может и мозгами перегрелся, – осторожно сказал Рудольф. – Но… Чуешь? «Фелиция» совсем рядом.
– Перегрелся. Слишком мало прошли.
– Я вот так же думал, – с сомнением протянул Рудольф. – Но все равно, я ее слышу. Заждалась, бедная.
– Крыша у тебя едет, – отмахнулся Йонге.
– Спорим на сто мультиен?
Рудольф, судя по голосу, ухмылялся, и Йонге досадливо фыркнул. Он чувствовал то же самое, а глейтер усиливал взаимное волнение и помогал понять, о чем думает напарник. Йонге тоже совершенно иррационально чувствовал, что «Фелиция» неподалеку. Словно сама снялась с места и прилетела за ними.
Он невольно ускорил шаг, но лайнер тут же дал ему по затылку.
– Правее, – сказал Рудольф.
Йонге обернулся, но Рудольф на него не смотрел: экран был по-прежнему серый, а сам механик напряженно вытянул шею, даже слегка подергивал головой, будто принюхивался.
Йонге послушно чуть изменил курс, а следом за ним и Сайнжа.
– Еще чуть-чуть, – добавил Рудольф.
Йонге снова послушался. Слепота Рудольфа, при всей ее неприятности, сыграла им на руку. Потеряв одно чувство из пяти, механик настроился на сигнал корабельного маяка и мог задавать курс с точностью навигационного приложения. Вся теория киберпротезирования строилась именно на этом: не просто заменить отсутствующе, а предельно усилить нейроотклик.
Опять начала ныть нога, отдавая до самой спины, не замедлившей присоединиться к ансамблю боли. Усиливающийся сигнал почти стонал в нем, перебирая нервы виртуальными пальцами.
Йонге терпеливо стискивал зубы и внимательно смотрел, куда идет, страхуясь от идиотизма начинающих – бежать к цели, сломя голову и не отрывая взгляда.
Тем более, холмистая равнина плавно начала делаться все более холмистой, и вскоре обоим ходокам пришлось пробираться в натуральных ущельях, где вдобавок искажалась перспектива.
«Фелиция» действительно оказалась ближе, чем они думали.
– О, черт, – вздохнул Йонге, едва они выбрались из очередной лощины.
– Что? «Фелиция», любовь моя, я слышу тебя!
Рудольф вывернулся из хватки яута, спрыгнул, поскользнулся и был позорно изловлен за шкирку. Яут демонстративно приподнял его на цыпочки, удерживая одной рукой. Рудольф заматерился.
– Заткнись! – не выдержал Йонге. – Помолчи, Руди!
Механик сразу же заткнулся. Йонге не слишком жаловал сокращенные варианты имен, потому что раньше за ним прочно ходило дурацкое прозвище «Большой Йо» – и именно поэтому он сокращал имя приятеля довольно редко. В основном, когда кругом творилась полная жопа.
– Матка боска! – почти со слезами произнес Йонге и схватился за голову.
Сопение Рудольфа сделалось почти громовым – на родном языке Йонге поминал черта и бога ненамного чаще, чем сокращал имена.
– Да чтоб тебя, что случилось-то? – не выдержал механик.
– Перетрясло нашу «Фелицию», перекувыркало как коробочку, понял? Сколько же тебя тащило, крошка, за что с тобой так жестоко?
Сигнал, до сих пор блуждавший в стеклянном лабиринте, наконец нащупал их.
– А-а! – Рудольф тоже схватился за голову. – Ей больно!
Йонге уперся в колени, тяжело дыша. Сайнжа что-то ворчал, щелкая и шипя, но у Йонге не хватало сил поднять взгляд.
Грузовой разведывательный корабль из серии «М-прыжок» был крепким орешком, способным исследовать различные планеты, приспосабливаясь под широкий ряд экстремальных показателей. Но на какой-то занюханной Калисее вступившие в заговор силы природы протащили настоящий межпланетный корабль почти на сотню километров.
Преступно эгоистичная мысль, что им не придется больше идти, погасла под грузом вины. Рудольф сопел и хрипел, больше не говоря ни слова, но Йонге тоже чувствовал, как глейтер перекидывает отчеты об ошибках, как «Фелиция» отчаянно нуждается в их внимании, чтобы исправить то, на что у искина не хватает прав и самого главного – рук.
Это и впрямь ощущалось как боль.
«Фелиция» полулежала на боку гигантского наплыва, жалобно задрав две посадочные опоры, и Йонге готов был бежать к ней и стенать у каждой опоры отдельно. Он физически чувствовал страдания корабля. «Фелиция» основательно слилась с пейзажем, в самом буквальном смысле – стеклянные наросты превратили ее в монолит, в памятник механике, вырастающий из мутного океана застывшего песка.
Йонге сделал шаг и остановился. Сердце почти обливалось кровью, но разум продолжал оберегать хозяина. Йонге увидел, как под стеклом что-то движется. Между ними и «Фелицией». Движется вовсе не в сторону, а прямиком к ним.
Сайнжа заворчал у него за спиной. Йонге услышал характерный щелчок выдвигающегося лезвия.
– Дай лайнер, – хрипло приказал Рудольф. – Ты что-то видишь, но стрелять не умеешь.
– А ты слеп как червяк.
Ругнувшись, напарник внял справедливому, хоть и оскорбительному замечанию. Йонге не нужно было оглядываться, чтобы понять, что Рудольф отпущен и застыл на месте: шею наконец-то перестала сдавливать виртуальная хватка яутской лапы.
По стеклу заскрежетали когти, и яут встал у Йонге за спиной. Постучал по лайнеру, но Йонге мотнул головой: слишком мелкая дичь, чтобы грамотно поджарить ее, не испарив заодно пару кубометров песка.
Двигавшееся под стеклом пятно притормозило. Йонге переступил на месте.
Пятно ринулось вперед и раздвоилось. Йонге сообразил, что кроме лайнера у него оружия нет. Пятна двигались так стремительно, что глаз не успевал рассмотреть. Оставалась пара метров, Йонге сделал еще шаг, и стекло лопнуло.
Вырвавшись на свободу, маленькие и плоские копии многоногов синхронно ударили хвостами. Бледные тела упруго взлетели, растопыривая ножки. Йонге четко увидел, как брюшки раздвигаются, выпуская хоботки.
Ступор отпустил его, когда сбоку в поле зрения сверкнуло сдвоенное лезвие. Первая тварь летела прямо на выставленный металл, а вторая – в лицо Йонге. Хвост мотнулся членистым хлыстом, бледные лапки хищно подогнулись, словно уже вцеплялись в добычу.
Йонге поймал прыгуна раскрытой ладонью. Суставчатый хвост обернулся вокруг запястья и сжался с такой силой, что кость едва не хрустнула – Йонге в последний момент успел напрячь мышцы. И одновременно отскочил в сторону.
В отличие от гигантских собратьев, эти твари могли издавать звуки – насадившаяся на лезвия дрянь визжала и хлестала хвостом, разбрызгивая желтую жижу. Там, куда попадали кипящие капли, стекломасса плавилась, исторгая вонючий пар.
– Парни?
– Назад!
Рудольф попятился, потерял равновесие и хлопнулся на стекло. Под приглушенный мат берлинца Йонге попытался сбросить тварь. Руку сжало как клещами. Йонге выхватил скальпель, до сих пор бережно несомый на поясе, и уже собирался подцепить многонога тупым концом. Боль в запястье усиливалась. Йонге развернул скальпель лезвием вперед.
– Харр!
Его ударили по плечу. Снова отскочив и автоматически выставив немудреное оружие, Йонге увидел, как Сайнжа отчаянно мотает башкой. Тварь все еще болталась на лезвии. Йонге машинально удивился, как блестит металл, словно коррозия на него не действует – и тут же отшвырнул скальпель. Кислота!
В ладонь тыкалось омерзительно влажное, настойчиво билось, словно хотело пробуравить дыру. Йонге сжал немеющие пальцы, сдавливая упругое жесткое тело. Ох, и не хотелось раньше времени показывать Сайнже весь арсенал, но…
Йонге сцепил зубы и напрямую обратился к глейтеру. Защитный протокол немедленно среагировал. Тонкие иголочки кольнули в позвоночнике, а затем Йонге почувствовал, как срабатывает его секрет.
Электрическую бурю внутри себя.
Накопленные в тумане заряды текли по нервам, вонзались в волоски, заставляя каждый из них вставать дыбом, сжимали сердце и крутились в легких… И, наконец, Йонге собрал их все и швырнул в руку.
Многоног тонко, противно заверещал. А может и не он, а горела и трескалась толстая кожа и каркас, сдерживающие кислотную кровь. Длинные ножки бесновато мотались, раскрутившийся хвост хлестал во все стороны, но Йонге не отпускал.
Последний заряд втянулся в сморщившееся тельце, и лапы безжизненно повисли, стремительно чернея.
Йонге разжал пальцы, медленно повернул руку, и обгоревший кусок инопланетной пакости шлепнулся на стекло.
– Парни, может, вы мне объясните, что происходит, и стоит ли ссаться в штаны? – жалобно спросил Рудольф.
***
Получить доступ к «Фелиции» удалось далеко не сразу.
Рудольф из-за сообщенных новостей даже частично восстановил зрение – в экране появился пробел, и сквозь него Рудольф изо всех сил щурился на окружающий мир и ненаглядную «Фелицию».
– Лучше бы я так ничего и не видел, – с горечью сказал он. – Следующие четыре года мы будем пахать на ремонт!
– Может быть, только два, – с наигранной бодростью ответил Йонге. – Подумаешь, корочкой покрылась.
На ходу Рудольф прижал обе руки к лицу, делая себе обзорный сектор.
– Корочкой? Вход где?!
Йонге проскользил по наплыву, присел, и выкатился под самую опору.
– Здесь, – уверенно сказал он.
Рудольф невнятно матерился — Сайнжа опять ухватил его за шкирку. По-прежнему вонзаясь когтями в стекло, охотник со скрежетом прошествовал к опоре.
– Оцени мою экономность, – торжественно сказал Йонге, кося взглядом на лайнер. – Теперь эти десять процентов понадобятся нам, чтобы аварийно освободить аварийный шлюз.
Рудольф почти нежно погладил приклад и уверенно опустил лайнер на выдвинувшийся упор. Сайнжа заворчал и прикрыл глаза. Этому Йонге откровенно обрадовался, поскольку последние пару минут читал в неподвижном взгляде желтых плошек страстный патологоанатомический интерес.
Чтобы все-таки пробиться внутрь потребовалось много скверных выражений дуэтом, слаженная хирургическая работа лайнером, а также весь набор лезвий, которыми был обвешан Сайнжа.
Шлюз тяжело раскрылся и медленно опустил пандус.
– Добро-о пожалова-ать на бо-орт, экипаж.
Голосовой модуль сбоил, вытягивая басы.
– Фелиция! – страстно возопил механик. – Как ты?
– Основные фу-ункции в норме-е, первый меха-аник.
– Мы тебя вылечим, – Рудольф карабкался по пандусу, грохоча собранным лайнером. – Я уже иду!
– Со спи-иском основны-ых поврежде-ений вы сможете ознако-омиться…
«Фелиция» бубнила, начитывая данные по ущербу. В служебном режиме они скользили с краю сознания, не вызывая алертов срочной надобности, и Йонге с облегчением вздохнул.
– Фелиция, снимай защиту. У нас гость, раса — яут.
Бормотание прекратилось.
– Приня-ято, первый пило-от.
Рудольф, матерясь, шумно возился за порогом.
Йонге достал маркер, снял с пояса переговорную табличку и торжественно вывел строгие глифы.
«Добро пожаловать на борт»
Сайнжа кивнул и ударил себя кулаком по плечу.
Уже внутри, не стесняясь присутствующих, Йонге расцеловал обшивку, сел на пол, вытянул ноги и блаженно закрыл глаза.
– Нормальный воздух! Жратва! Душ! Йезус Мария!
Рудольф прислонил лайнер, похлопал по стене и решительно направился в медотсек. На ходу громко оповещая всех, как именно он будет снимать сканер и что потом сделает с тем, кто изобрел синхронизацию между устройствами.
– Про общий модуль не забудь! – крикнул вслед Йонге.
– Дай себя подлатать!
На корабле ощущения усиливались – неправильно работающий передатчик был совсем рядом.
Сайнжа беспокойно вертел башкой, норовя заглянуть в каждый темный угол.
Йонге снисходительно наблюдал за ним – на «Фелиции» стояла защита, добросовестно включенная перед отбытием. В первую очередь посторонним потребовалось бы прорваться сквозь броню. Во вторую — столкнуться с бортовыми. Рудольф настроил протокол без затей: любой биологический организм, не имеющий метки слияния, либо гостевого статуса, будет немедленно аннигилирован наиболее оптимальным для конкретного вида способом.
Сайнжа не выдержал и полез отнимать маркер.
«Одному покалеченному нельзя!»
– Ну так иди за ним, – благодушно ответил Йонге и, наткнувшись на непонимающий взгляд, повторил предложение уже в пантомиме.
Яут кивнул, прихватил маркер и устремился в сторону медчасти.
Йонге еще немного посидел, размышляя, почему это одному Рудольфу идти нельзя, а вот одному Йонге вполне сидеть можно, а затем, неподдельно кряхтя и наслаждаясь каждым звуком, начал подниматься.
Теперь он мог хвататься за поясницу, сгибаться в три погибели, охать и стонать как угодно.
Он был дома.
Пострадав в свое удовольствие, Йонге принял мужественное решение направиться на мостик и попробовать расправиться с синхронизацией самостоятельно. Шестое чувство подсказывало, что модуль пострадал физически, но до момента, пока Рудольф не начнет видеть, нужно было как-то подстраховаться.