– Интересно, что тут за триггерная система.
Рудольф возник за плечом совершенно бесшумно, и Йонге передернулся.
– В смысле?
– Активация. Не по запаху же.
Йонге машинально принюхался. В огромном помещении слегка похолодало. Пристальное рассматривание потолка, в котором нынче зиял темный пробой, не позволило определить, что творится снаружи. Йонге машинально прикинул, могла ли молния сквозь обшивку как-нибудь активировать капсулу. Следом его посетила мысль, приятной которую назвать было никак нельзя.
В краткосрочном угаре наживы он совершенно выпустил из головы титанические события, приведшие к его, Йонге, физическому ущербу.
– Я тут подумал, – он почесал в затылке. – А точно этот замороженный реликт поднимет то, у чего внутренности развалились?
Повисла пауза.
Наконец Рудольф хрюкнул, задрал респиратор и смачно плюнул. Йонге полностью разделял его чувства.
– Да ну его нахрен тогда, – наконец сказал Рудольф. – Пусть сам возится с этой развалиной. Значит, выдвигаемся. «Фелицию» черта с два расплавишь каким-то терминатором. Вернемся потом. Должен же я возместить потерю двух вездеходов.
– Пешком, – простонал Йонге.
– А ты на что надеялся? Мы вообще в скалы шли зарываться!
– Дай мне пострадать!
– Я могу и один пойти.
– Ну уж нет, – Йонге даже схватился за ствол лайнера. – Хоть ты мне энергорезерва и пожмотничал, но мне потеря целого механика вместе с ценным оборудованием невыгодна.
– Тогда еще пять минут на дорожку – и вперед, – Рудольф глубоко вздохнул. – Я даже согласен на химию.
– Еще бы, без нее не доползем, – проворчал Йонге.
Сто пятьдесят километров вытягивали на пару суток ходу с остановками только на отлежаться.
– Найдем, все починим, – оптимистично продолжал Рудольф, – если на ходу, то мотнемся прямиком сюда, если нет, третий вездеход возьмем…
– Если этот хмырь все-таки раньше нас не улетит. Вдруг я ошибался?
Рудольф молча наклонил лайнер и любовно провел по стволу. Йонге вздохнул. Гуманистический подход не годился.
– Ну тогда давай, стреляй уже, – Йонге недовольно подтянул штаны, чувствуя, как они застывают от крови. – Нет, стой.
– Чего?
Йонге рысцой отбежал за третью по счету капсулу. Рудольф терпеливо выжидал, не задавая вопросов. Он отлично знал манеру напарника периодически впадать в хаотические раздумья, обычно заканчивающиеся чем-нибудь интересным.
– Готово! – Йонге торжествующе вышел на свет, застегивая штаны. – Надо ж облегчиться перед торжественным мероприятием.
– Говнюк, – констатировал Рудольф и вскинул лайнер.
Йонге пропустил мимо ушей сотрясение воздуха, издаваемое ротовым аппаратом товарища, а потом еще и заткнул эти самые уши, чтобы не оказаться жертвой взрывного темперамента лайнера.
Рудольф с десяток секунд водил стволом по едва заметной траектории, выбирая место. Йонге отслеживал эти движения, чувствуя, как начинают слезиться глаза от невероятной концентрации – словно он сам был прицельным крестом на визоре.
И еще Йонге думал, что сейчас Рудольф выстрелит, и два с лишним метра прекрасно сложенного тела, слепленного из жил и мускулов, с большой гривастой головой – все они превратятся в атомную пыль…
– Стой!
Его крик совпал с выстрелом. Йонге зажмурился, а когда открыл глаза, чуть не засмеялся от облегчения и одновременно ощущения полной идиотичности произошедшего.
В последний момент Рудольф сместил прицел, и выстрел прошел по касательной, всего лишь расплавив бортовую механику капсулы. С грохотом посыпались барельефы в глубине зала. Бросив взгляд на потолок, Йонге присел на полусогнутых, готовясь уворачиваться. Но грохот стих, и больше ничего не происходило. Йонге выдохнул.
В тишине, наполненной потрескиванием остывающего металла, этот звук показался очень громким.
– Не могу, – признался механик, вешая лайнер за спину. – Красивый, зараза.
– Красивый, – медленно согласился Йонге.
Он сделал шаг, чтобы направиться к выходу, но потом круто развернулся и уставился на Рудольфа. Тот все еще не двигался с места, пялясь на капсулу.
– Слушай, по ходу, не помогла наша операция, – печально сказал Йонге. – Зря я в тебе ковырялся. Ладно, если заразы никакой не занес.
Рудольф махнул рукой и тоже потопал на выход. На стволе лайнера весело плясали огоньки электростатики. Проходя мимо Йонге, Рудольф неожиданно шлепнул его по заднице.
– Ты какого хера творишь? – заорал Йонге в удаляющуюся спину.
– Проверил, ушел синхрон или нет, – отозвался Рудольф.
– И что?
– Не ушел.
С трудом удержавшись, чтобы не сплюнуть, Йонге чуть ли не бегом поспешил за напарником. Хотя в весовой категории они были равны, периодически он ощущал себя менее значительным, чем Рудольф. Обычно помогало вызвать на любой подходящий экран их общие характеристики и повертеть трехмерную проекцию. Математика не врет.
Догнав широко шагающего Рудольфа, он уже почти беззлобно ткнул его локтем. Частично он готов был признать, что разъехавшийся, как дряхлый фильтр, синхрон в первую очередь висит на нем, на первой линии. Рудольф покосился на него, но промолчал – и на этом вопрос окончательно был исчерпан.
Они прошли ровно три яруса. Йонге кропотливо замерял уровень температуры с помощью уцелевшего на куртке микродатчика и строил благополучные прогнозы на возвращение. Однако на четвертом ярусе их поджидал сюрприз. Стихия доконала древний корабль. Коридор был полностью завален.
– Verdammte Scheisse!
Йонге промолчал, но на родном языке подумал то же самое. Рудольф вертел головой – медленно и непрерывно, словно машина, поэтому Йонге не спешил предлагать варианты. Напарник и без того искал, где можно попробовать прорубиться сквозь осевшие и частично расплавленные конструкции.
– Глухо, – наконец констатировал он.
– Пошли обратно, может, запасные выходы есть.
– Только если в главный зал, по стенам тоже тупик.
По пути обратно они все так же тщательно изучали, куда еще можно сунуться. Рудольф даже обнаружил пару технических ходов, но они тоже следовали судьбе общего коридора и в конце неизбежно оплывали в сплошную массу.
– Можно спуститься еще глубже, – с сомнением сказал Йонге. – Там будут сбросовые люки… Молчи, сам знаю, что идея так себе.
Рудольф кивнул и не стал зачитывать лекцию о вреде выхода прямиком в горную породу, куда, несомненно, сбросовые люки и упирались.
За время их отсутствия в зале произошли изменения: часть пола поднялась, словно готовилась встать дыбом, но так и застыла. Видимо, заело мощные механизмы.
Оба первым делом изучили капсулу. Сквозь стеклопластик уже не было видно внутренности, там клубился густой желтый пар, и вроде бы процесс выхода из анабиоза продолжался своим чередом. По общим прикидкам он уже должен был завершиться, однако выстрел из лайнера плохо сказывался на всем, что попадало под него, поэтому мероприятие рисковало затянуться.
– Есть план, – Рудольф попинал капсулу. – Мы все еще ищем выход, но на всякий случай ждем, когда выберется этот хмырь. Он должен знать какие-то альтернативные возможности. Пригрозим ему, что шкуру спустим, на все согласится. Неплохо, а?
– Сначала можно попробовать просто договориться, – Йонге не сдержал смешок.
– Не верю я в мирные переговоры с древним осколком цивилизации, – скептически отозвался Рудольф. – Говорю тебе, он еще застал те времена, когда мы только-только в космос выходить начали. Небось, до сих пор считает себя самым крутым охотником, а тут два трофея на подносе.
– Сейчас он себя точно никем не считает, – дотошно поправил Йонге. – Но я тебя понял. Давай, что ли, записку ему оставим. Вдруг раньше вылезет, чем мы явимся.
– Где? На чем?
– А вот, – Йонге махнул на застрявший сегмент пола. – Сразу в глаза бросается.
– И чем писать собрался?
– Не писать. Выжигать.
После краткого, но яростного спора Рудольф согласился потратить заряд в качестве средства коммуникации, но потребовал от Йонге предельно кратких формулировок. Пилот поковырялся в словаре-переводчике, подбирая нужные фразы, и наконец показал Рудольфу результат.
– Словно палочник насрал, – дал определение Рудольф.
Йонге фыркнул, но вынужден был согласиться. Гигантские палочники действительно очень похоже раскладывали свои фекалии в местах гнездования.
Припрятав крошечную коробочку переводчика обратно в нарукавный карман, Йонге прищурился, сквозь ресницы глядя на точные движения лайнера.
– Готово, – Рудольф довольно отряхнул ладони, придерживая оружие локтем. – Заметно, да?
– Чтоб меня так после анабиоза встречали.
Оставив на металле дымящиеся красноватые следы, сложившиеся в общий синопсис последних событий в галактике, тандем из пилота и механика удалился на поиски выхода.
Корабль был большой. Где-то им все-таки должно было повезти.
***
– Тут, видно, только скорлупа целой осталась, – сетовал Рудольф. – Все остальное за хренову тучу лет обвалилось.
– Прорубиться, конечно, можно…
– Это надо знать, где прорубаться.
– Возвращаемся? – предложил Йонге.
Они уже полчаса как сидели возле очередного завала.
Йонге все еще чувствовал себя бодро, ненормальная эйфория отпустила, но Рудольф присматривал за ним вполглаза все это время и внезапно вынес вердикт о необходимости отдыха.
– Нет. Ты отдыхай, я присмотрю тут.
Усталость пока еще не подобралась вплотную, маячила за краем сознания, обещая потом отыграться за все разом. Йонге мог идти дальше, но Рудольф явно хотел отдохнуть, хоть и прикрывался заботой о ближнем.
Йонге покосился на прислонившегося к валуну напарника, подвинулся ближе, развернулся и улегся, наплевав на то, что сейчас происходит с его красиво забинтованной спиной. Рудольф сначала напрягся, когда пилот устроил затылок у него на коленях, но затем успокоился и даже неуверенно потрепал Йонге по волосам.
Жест получился совсем уж слюнявый и глупый, поэтому Рудольф немедленно отдернул руку и вообще заложил обе под голову. Йонге сонно смотрел в потолок, пытаясь разглядеть отдельные детали, но роящиеся частицы постепенно истаивали – чем выше, тем их было меньше, и потолок совсем терялся во тьме.
Йонге попробовал снять респиратор, но воняло тошнотворно, да и Рудольф тут же разразился пространной руганью, где «идиот» было самым мягким словом среди всех использованных.
– Ладно-ладно, – прервал Йонге. – Все, уже надел, смотри.
– В сиделки я еще не нанимался, – буркнул Рудольф. – Спи!
Йонге длинно зевнул, едва не сдвинув челюстью респиратор, моргнул пару раз, почесал бедро и очень быстро задремал.
Проснулся он, когда Рудольф заворочался. Йонге упорно не хотел открывать глаза, вдобавок ко всем несчастьям безобразно слипшиеся, но Рудольф сдвинулся окончательно и уронил его головой на камень. Йонге недовольно заворчал.
– Мне обоссаться, что ли? – немедленно среагировал Рудольф. – Сам-то успел побегать по углам, а я вот-вот лопну.
– Поосторожнее с единственным пилотом, – пробурчал Йонге, переворачиваясь на бок. – О Йезус Мария!
– Чего?
– Спина, говорю, болит! Мы долго спали?
– Пять часов, – сообщил удаляющийся голос Рудольфа. – Лажанулись по полной. Даже охранную камеру не подвесили. А если яут заявился бы?
– Не заявился же.
Йонге никак не мог продрать глаза, и в результате пришлось задерживать дыхание, стаскивать респиратор и выдавливать питьевую воду. Повозив грязными пальцами, он все-таки расклеил веки. Но видел все равно мутно и, скорее всего, в анамнезе теперь мог прописать еще и вирусную инфекцию типа конъюнктивита.
Философски съев таблетку антибиотика, Йонге сел и осторожно попробовал наклониться. Спина предупреждающе заболела – еще не очень сильно, но достаточно внушительно, чтобы немедленно прекратить все эксперименты.
Рудольф топтался за поворотом и ругался, и Йонге подавлял неуместное желание крикнуть: «Помощь нужна?» – но, к счастью, Рудольф справился быстро, аж застонав от счастья.
Йонге плюнул и заткнул уши.
То ли после длительного сна синхронизация разладилась окончательно, то ли влияла еще одна из миллиона возможных причин, но спокойно выслушивать такие звуки он был не в состоянии.
Вернувшийся Рудольф странновато посмотрел на него, зачем-то вытер руки о штаны и тут же спрятал их за спину.
– Обратно идем? – полувопросительно сказал он.
– Угу.
По молчаливому уговору впереди на этот раз был Йонге с биорадаром. Рудольф старался не сопеть слишком громко, чтобы не мешать товарищу пялиться в экран, но когда им оставалось совсем немного – остановился, предварительно глухо кашлянув.
– Чего?
Йонге обернулся, стараясь следить сразу в двух направлениях.
– Глаза болят, – признался Рудольф. – Как проснулся, слезятся и залипают, не вижу ни хрена. Я так даже не прицелюсь.
– Вот и допрыгался с очками, – зловеще сказал Йонге.
– Да иди ты! Я с ними и по месяцу ходил, когда ты еще ковырялся в пердушках летающих на своем Гауссе.
– А ты…
Йонге оборвал сам себя. Беспредметный спор, касающийся предыдущих сфер деятельности обоих, был еще одним давно прискучившим занятием. Снова вглядевшись в радар, он убедился, что никакого движения нет, и полностью перенес внимание на Рудольфа.
– Дай посмотреть.
Рудольф сдвинул экран, насколько мог, Йонге включил на переводчике карандашную подсветку и безжалостно полез с ней в глаза напарника. Тот явственно стиснул зубы, честно стараясь не моргать – аж респиратор сдвинулся. Глаза у Рудольфа были красные, с желтоватой пленкой на ресницах и волоконцами гноя, плавающими по белку.
– Жри ацехалин, у тебя тот же конъюнктивит, что и я подхватил. Пылища тут такая, что откуда хочешь гной полезет.
Рудольф еще раз усиленно поморгал и, судя по странным движениям под респиратором, начал искать нужный податчик.
– Аптечка где? – наконец спросил он.
– Бросил в главном зале. Все по карманам распихал.
– И диагност тоже?
– Его раздолбало. А что, он тебе нужен?
– Аккумулятор вынул? – угрожающе-ласково спросил Рудольф.
– Нет, он тяжелый, да и не нужен особо, – с достоинством ответил Йонге.
– Чего? – Рудольф поднял голос, но поперхнулся и продолжил злым сорванным шепотом: – Тебе лень полтора лишних кило утащить? Совсем зажрался, herr Jonge?
– Если б не я, ты бы сейчас с дырками в затылке валялся, – хладнокровно парировал пилот. – Мне по правилам вообще в штопалке лежать надо, а не по чужому космическому корыту ползать.
Рудольф снова засипел, а потом махнул рукой, уступая. Йонге опять перевел все внимание на радар. И невольно напрягся.
Пока они мерялись должностными обязанностями, на самой границе радара появился объект. Он двигался по коридору в их направлении.
Йонге сделал шаг назад и ткнул экранчик под нос Рудольфу. Тот пару секунд всматривался, затем кивнул и пробежался по клавишам настройки лайнера. Йонге не сильно разбирался в характеристиках плазменного оружия, только знал, что существует около восьмидесяти тактических комбинаций, позволявших управлять плотностью, скоростью и характеристиками заряда. Кажется, Рудольф перевел его в режим веерного огня.
– Сначала предупредительный, – прошипел Йонге.
Респиратор съел все звуки, но Рудольф кивнул и показал три пальца. Йонге ни хрена не понял, однако переспрашивать было некогда – объект на радаре медленно, но уверенно приближался. Видимо, тоже хотел выбраться наверх.
Рудольф еле заметно кивал головой, словно отсчитывал шаги, и, когда объект подобрался к повороту за угол, щелкнул предохранителем. Лайнер тонко, почти беззвучно пискнул, и широкая полоса прочертила всю коридорную арку поперек.