Пятно на радаре отпрыгнуло так быстро, что на несколько мгновений Йонге потерял его – прибор не успевал обрабатывать информацию.
Затем пятно снова появилось – уже у другого конца арки, хотя никто поперек прохода не пробегал. Йонге это не смутило: маскироваться любили все, а в сверхъестественные способности вроде телепортации он не верил. Скорее всего, яут использовал что-то вроде преломляющей голографической завесы. Глаза не помогали, а вот аппаратура – вполне.
– Вот говнюк, не читал он, что ли, нашу записку? – риторически поинтересовался Рудольф.
Йонге хотел ответить, но тут в пыльном воздухе скользнули лазерные лучи и тремя дрожащими нитями света уткнулись ему в грудь.
– Ты глянь, какое старье! – вслух восхитился пилот. – Он же использует лазерное наведение, это ж позапрошлый век!
– Ага.
Рудольф наклонил ствол лайнера и снова переключил настройки. Теперь лайнер выдал рассеивающийся конус. Затем основной ствол надломился, и два вспомогательных ответвления наклонились в сторону противника.
Йонге с искренним удовольствием наблюдал за спецэффектами от мастера: целый рой лазерных нитей моментально сменил цвет с красного на голубой, затем они налились сиянием, лихорадочно пробежали по полу и потолку и вцепились в невидимую фигуру.
Пылающий ярко-голубым контур обрисовал высокий силуэт, даже отростки-дредлоки на голове выделились и засияли. Яут метнулся назад, лучи потеряли его, а Рудольф зычно расхохотался. Впрочем, быстро умолк, хватая воздух под респиратором.
Пару секунд спустя яут вышел из-за угла. Уже без защитного контура, во всем первозданном виде. Йонге отметил, что двигается он неловко, но после анабиоза в пару-тройку сотен лет, если не больше, удивляться не стоило.
В несколько широких шагов яут оказался рядом. Рудольф поставил лайнер опорным шнеком на пол и демонстративно прихватил за ствол. Словно копье держал.
Йонге сыграл в хорошего парня и помахал яуту. Охотник склонил голову, внимательно рассматривая обоих, а затем тоже поднял руку и сделал движение ладонью.
– Есть контакт, – процитировал Йонге крылатую фразу, чье авторство уже давно никто не помнил.
***
Несмотря на мирную встречу, до непринужденного дипломатического общения оказалось далековато.
Большинство разумных рас выражалось рычанием, шипением, свистом, бульканьем – в общем, чем угодно, кроме воспринимаемой на слух раздельной речи. Заморачивались над составлением лингвограмм и интеграцией их в мозги только совсем оголтелые ксенолюбы.
Сами инопланетчики зачастую могли копировать человеческую речь, но только в самых примитивных формах, да и то съедали половину слов, привычно начиная рычать или свистеть уже на втором предложении.
У команды «Фелиции» даже мало-мальски годного ретранслятора не было, поскольку они не планировали внезапно общаться со случайными залетными гостями.
– Давай ему напишем, что ли, – предложил Йонге, продолжая успокаивающе помахивать.
– Опять заряд тратить? – кисло уточнил Рудольф.
– Ну, если у тебя в запасе есть баллон краски…
– О!
Рудольф поднял палец и полез в карман. Оттуда он с торжествующим видом извлек лучевой маркер. При дневном свете он был бесполезен, но в местах скопления радиации можно было нарисовать что угодно – и пока сохранялся опасный для жизни уровень, маркер светился.
Гораздо более слабо, но все же работал он и в наэлектризованной атмосфере. Рудольф на пробу черканул по ладони, довольно кивнул и вручил его Йонге.
– А почему я?
– Потому что оружие у меня.
На всякий случай Йонге изобразил целую пантомиму с маркером, прежде чем идти на встречу с представителем чужой расы: покрутил, снял и надел крышку, порисовал им в воздухе и даже лизнул. Яут рассматривал его с невозмутимым видом, слегка подергивая клыками.
Йонге осторожно присел, подобрал кусок обшивки подходящего размера и, сверяясь со словарем-переводчиком, написал: «Читал нашу записку? Кивни, если да».
Развернул самодельную табличку и осторожно показал.
Яут смотрел на нее не моргая, кивнул и протянул руку. Йонге подавил желание оглянуться – он и так знал, что Рудольф наготове. Вытерев «доску переговоров» о штанину, он положил на нее маркер и отдал яуту. Тот быстро зачиркал, потом стер все написанное и написал снова, но уже гораздо меньше.
«Кого-нибудь здесь видели?»
Йонге покачал головой, спохватился и просто выразительно развел руками, повертев пустыми ладонями. Яут снова кивнул. Маркер запорхал над «доской». Протянув Йонге инструменты общения, яут расправил плечи, упер одну руку в бедро и тряхнул гривой.
Йонге, прочтя написанное, еле сдержал смех.
– Рудольф! Иди сюда. Он спрашивает, почему тот, кто компенсирует мужскую гордость большим стволом, так робко прячется сзади.
– Я ему ща компенсирую по самые гланды, – зловеще пообещал Рудольф.
Убедившись, что конфликтов не будет, Йонге задумчиво хрустнул пальцами. Оставленное послание было довольно общим: что корабль тут лежит давно, яут пропустил как минимум несколько веков развития, и нынче не принято охотиться друг на друга с копьем.
– Йонге, – пилот похлопал по груди ладонью.
– Рудольф, – церемонно представился товарищ.
Яут мгновение переводил взгляд с одного на другого, а затем издал клокочущее взревывание.
– Это он рыгнул или представился? – напряженно спросил Рудольф, поглаживая лайнер.
– Возможно, блеванул, – предложил свою версию Йонге.
Яут взревел еще раз.
– Гхрбуэр? – переспросил Йонге.
Яут выбросил вперед руку и выхватил у пилота маркер. Доску Йонге отдал сам. Яут старательно нарисовал целый ряд символов, украсив их вспомогательными значками ударений и нисходяще-восходящих интонаций.
Напарники долго рассматривали именную конструкцию, потом Йонге осторожно стер несколько явно непроизносимых слогов и показал результат охотнику. Яут пощелкал челюстями и кивнул.
– Сайнжа, – проговорил Рудольф, тщетно попытавшись передать рычание.
Яут задумчиво поскреб себя по подбородку, щуря глаз, потом неожиданно махнул рукой и кивнул.
– Явно неправильно, – шепотом сказал Йонге.
– Пойдет, – так же негромко ответил Рудольф.
Обретший имя охотник постучал себя кулаком в грудь. Потом потянулся и похлопал по плечу сначала Рудольфа, а затем Йонге. Пилот недовольно отметил, что хоть он и первым пошел на контакт, но в таблице о рангах яута Рудольф ухитрился получить первое место.
Наверное, из-за лайнера.
Маркер и «доска» вновь перекочевали к нему.
«Надо выбраться, – написал Йонге. – Тут что-нибудь работает?»
Яут не стал дожидаться, пока ему покажут написанное, шагнул вперед и склонил голову, рассматривая. Протянул когтистый палец и стер последнее слово.
– Ну хоть запчасти? – с досадой сказал Рудольф.
Все трое стояли тесно друг к другу, вглядываясь в следы маркера. Йонге переписал вопрос. Яут опять все стер и отнял маркер.
«Я не пилот. Тут была катастрофа. Никого не видели?»
– Не может поверить, что все его приятели померли, – посочувствовал Рудольф без особой искренности.
«Нет, ты один выжил. Нам нужно наверх. Знаешь запасные выходы? Основные завалило».
Яут взял маркер, но ничего не написал, а начал накручивать волосы на палец. Йонге украдкой покосился на них – нет, все-таки не волосы. Кожаные жгуты, сросшиеся из множества жилок.
– Всю память отшибло в анабиозе, – прокомментировал Рудольф.
«Есть карта завалов?» – наконец накарябал Сайнжа.
«Проверили восемь коридоров и отводные штреки».
Яут жестом отказался от маркера, выпрямился и пошел в сторону криогенного зала, приглашающе взмахнув рукой. Йонге с Рудольфом переглянулись, механик пожал плечами и поднял лайнер. Йонге первым устремился следом за яутом.
– Интересно, можно ли забрать себе корабль, на котором остался только один чужерасец? – рассуждал Рудольф по пути, раскачивая стволом лайнера.
Прицел скользил на уровне яутских лопаток.
– Если его отсюда выселить – запросто. Не их же корабль.
– Ну тогда я буду следить, – многозначительно пообещал механик.
Не в силах избавиться от соблазнительных цифр, начавших прокручиваться в голове, Йонге закивал.
Оказалось, криогенные камеры яут разбил. Все одиннадцать штук. В тусклом свечении суетливых пылинок разбитое оборудование зияло мрачными провалами. Даже сквозь респиратор пробивался тонкий запах давно случившейся смерти.
Пока напарники с молчаливым недоумением рассматривали одну за другой – и Йонге никак не мог отделаться от вопроса: неужто яут осуществил весь этот вандализм голыми руками – Сайнжа пробовал раскочегарить автоматику.
То ли анабиоз действительно плохо влиял на умственные способности, как гласили основные постулаты отказа от криогеники, то ли Сайнжа был чистым охотником – но он явно понятия не имел, как правильно обращаться с захваченным кораблем. Шарахался он по залу довольно долго, пока не остановился у непримечательного участка стены. Долго тыкал в него пальцами, прикладывал ладонь и нажимал на различные комбинации узоров.
– Примитивная техника, – негромко заметил Рудольф. – Как думаешь, его такого назад свои примут?
– Он же реликт, еще как примут. И изучат. Черт бы его драл, они вообще летали на этом корабле?
Сайнжа наконец нашел нужную комбинацию, и в стене образовался темный провал.
Свет там ожидаемо не горел, а пыль недостаточно проникла, чтобы образовать приятную иллюминацию. Яут оглянулся и пошел первым.
Сомнения все еще оставались, но напарники предпочли рискнуть с проводником, нежели самостоятельно изучать огромную пустую колымагу.
– Я все больше убеждаюсь, что этот реликт только на блошиный рынок выставлять, – прошипел Йонге на ходу. – Вот засада!
Рудольф вышел вперед, и экран перед ним позеленел целиком от интенсивного сканирования. Йонге взял на себя обязанность по отслеживанию биологических объектов. Настойчивые вопросы яута про неведомых других навевали подозрения.
Коридор прихотливо извивался. Йонге по привычке попробовал сосчитать изгибы, но в темноте, едва подмазанной искусственным освещением, расстояния тоже смазывались, и он дважды сбивался со счета.
Он почти не смотрел по сторонам и опомнился, лишь когда ударился плечом о стену. Оглянувшись, Йонге даже при слабой подсветке радара понял, что коридор сузился. Маячившие впереди тенями яут и Рудольф, судя по всему, чувствовали себя не слишком-то удобно – Рудольфу пришлось тащить лайнер в наклоне, а Сайнжа сгорбился и согнулся.
Чем дальше, тем сильнее опускался потолок. Чертовы барельефы, напиханные даже в сугубо утилитарный проход, задевали по макушке. Когда движение стало совсем затруднительным, а у Йонге начала развиваться клаустрофобия, он остановился и взял Рудольфа за плечо.
– Я в эту кишку не полезу, – заявил он.
– Слушай, если яут собирается тут пролезть, то для нас места хватит, – попытался утешить его механик.
– Мне больше кажется, что он не знает, куда лезет. Вперед, можешь идти за ним, я подожду.
Пока они разговаривали, яут, успевший вырваться вперед, явно почуял назревающий бунт, и вернулся. Протиснулся к ним, заставив Рудольфа развернуться, и буквально вжал того в стену. Йонге не сразу понял, что означают вращения кистью в воздухе, но потом сообразил и отдал Сайнже маркер. Фыркнув на Рудольфа, яут потянулся и накарябал на стене очередное послание.
– Не понял, – Йонге обвел пальцем последнее слово.
– Да вы раздавить меня решили в ходе переговоров? – просипел Рудольф.
Яут поправил написанное.
– О, вот это уже лучше, – Йонге забрал маркер. – Ладно, я согласен продолжать. Впереди распределительный узел. Насколько я помню…
– Это я помню, а не ты. Оттуда можно попасть много куда. Хватит ковыряться в моих знаниях!
Йонге улыбнулся и кивнул.
Рудольф выдохнул, и Сайнжа протиснулся обратно вглубь хода, уже больше напоминающего лаз. Йонге пропустил Рудольфа вперед, малодушно предпочтя возможность отступить в случае чего.
Через десять минут им пришлось опускаться на четвереньки. Йонге уже помогал тащить лайнер, который Рудольф бросать упорно не собирался, хоть и матерился при каждом звуке соударения со стеной.
Йонге в красках представлял, как сейчас их начнет, например, внезапно заливать техническими жидкостями, и принюхиваться начал вдвое внимательнее. Пол под руками был шершавым, но сухим – и только пару раз Йонге явственно вляпался в капли чужого пота.
Проход закончился, когда Йонге уже приходилось экономить воздух, дыша по чуть-чуть – иначе начинало давить на сгорбленные плечи, а самое главное – на спину.
Задница Рудольфа исчезла из виду, а потом и сам Йонге вывалился в свободное пространство. Здесь было светло – знакомая уже электрическая пыль кружилась в воздухе, а вдобавок на стенах красовались световые узоры.
– Торжественная иллюминация… в честь дипломатической миссии! – прохрипел механик.
– Проспонсировано грозой, – согласился Йонге. – Уф!
Сайнжа проследовал к огромной консоли, сделанной чуть ли не на светодиодах.
– Спорим на сто мультиен, что тут уже давно все сдохло и…
Рудольф едва начал, а на консоли уже загорелись незнакомые желтые символы.
– Я выиграл, – радостно сказал Йонге. – Гони валюту.
Рудольф показал ему внушительную фигу, однако Йонге не впечатлился – сам он мог показать не меньшую. Манипуляции яута были куда интереснее. Особенно потому что язык на управляющих контурах был явно чужой. Сайнжа только что пальцем по кривым символам не водил.
Йонге сел, оттянул респиратор, убедился, что дышать все так же трудно – и прихлопнул мокрую резину на лицо.
Рудольф опирался на лайнер всем весом. Глядя снизу вверх, Йонге увидел, как дергается кадык – Рудольф жадно глотал воду. Йонге тоже глотнул и поморщился. Лучше за последние пять часов конденсат не сделался.
Яут негромко заклекотал, и консоль разделилась пополам. Йонге вытянул шею. Видно было плохо, пришлось вставать.
Сайнжа нетерпеливо постукивал ногой, и едва на свет явилась допотопная клавиатура – Йонге прищурился, разглядывая ее и пытаясь разобрать, не прикручена ли она часом через переходники – немедленно опустил на нее все десять пальцев. Когти сухо пощелкивали по клавишам. Над консолью монументально засветился гигантский экран. Не голографический – монитор был попросту встроен в стену. На экране сложились привычные уже фекалии палочников.
– Говорит, есть выход, – перевел Йонге, сверяясь со словарем. – Если пройти через… А, ладно, лишние детали. Выберемся.
«Никого не было на твоем устройстве слежения за живыми объектами?»
– А вот это меня уже нервирует, – задумчиво сказал Йонге.
– Чего?
– Он постоянно спрашивает, не видели мы тут кого…
– Думаешь, шифруется?
Йонге неопределенно повел плечами. Для Рудольфа этого оказалось достаточно.
– Ну так мы сейчас все узнаем, – механик ухмыльнулся.
– Погоди, что ты там собирался узнавать?
Йонге содрогнулся, ощутив, как заработала синхронизация. Ему еле удалось выстоять прямо, когда Рудольф нагнулся и аккуратно положил лайнер. А когда механик выпрямился, они стали одним целым. Теперь в свою жалобу по инстанциям можно было вписывать претензию – глейтер не вырубается, даже если перепилить ему лапки. Оставшееся тельце живет, радуется и портит жизнь носителям.
Они чувствовали друг друга почти идеально. Йонге словно дышал двумя парами легких, видел двумя парами уставших и слезящихся глаз и вдвойне был готов вытрясти из Сайнжи правду.
Раздражение, усталость, боль, приглушенное удовольствие, еще больше раздражения, страх, нетерпение, голод, жажда, боль, зависть, раздражение, ксенофобия, раздражение, зависть, зависть, злость.