Он ими смог «оплатить» сначала все предложенные ему военные припасы и компенсировал контракты на наемников. Потом «выбрал» двести пятьдесят тысяч флоринов наличкой, что у купцов имелось. А потом еще выдал им в двое к тому на реализацию.
Новгородские купцы, так как подключились только после Иоанна, могли сдавать генуэзцам товары только на реализацию. Но, оценив свои выгоды, сделали это без всяких переживаний с оглядкой на государя. Поэтому их мех, мед да воск также пошли на корабли. Что позволило в какие-то шесть каррак набить добра более чем на полтора миллиона флоринов. И это — по закупочной цене, существенно заниженной для Средиземного моря.
Засиживаться генуэзцы не стали. И свалили к себе домой в темпе еще до ледостава. Да и лишний раз нервировать ганзейских купцов им не хотелось. А то вдруг еще решаться на какой-нибудь отчаянный шаг, когда узнают, что к чему…
Решительная победа над Казимиром в генеральном сражении и столь массированный выход на рынок Западной Европы — это была заявка. Большая такая заявка на Большую политическую игру. Впрочем, Иоанн был уверен, что король Польши просто так не отступит. И с Ганзой ему придется как-то объясняться. Да и не столько с ней. Поэтому было бы не дурно бодаться с ними не один на один, а в коалиции с заинтересованными людьми, желательно большой коалиции…
— Если лев голоден — он ест. — Тихо произнес Иоанн, отложив свою тетрадь с записями и усмехнулся.
А где-то далеко Жан де Сегюр, докладывая Карлу Смелому свои наблюдения и впечатления от битвы под Ржевом, именно в этот момент сказал точно такие же слова. После чего приступил к описанию диспозиции и самому ходу битвы…
Глава 2
1474 год — 2 июня, Москва
Иоанн II свет Иоаннович сидел за столом и читал очередную бумажку, а его супруга — Элеонора, полулежа занимала диван поблизости. Но так, чтобы они могли были видеть друг друга. И наблюдала за ним. Молча. Из-под полуприкрытых глаз, просто получая удовольствия от нахождения с ним рядом…
Диван был для местной публики новинкой, как и кресла.
Дело в том, что в XV веке их не было еще даже в Османской Империи или у арабов. Там ведь как получилось? Слово «дивана» — это «записать», «вести записи» по-арабски. И изначально это слово, появившееся в начале XVI века, употребляли только так. Потом им стали называть реестр документов и помещения, где их составляют. А там, чтобы лучше работалось писцами, на лавки укладывали подушки. И, потихоньку, это название перекочевало на эти самые лавки с подушками. В современном же виде этот вид мебели явил себя свету не раньше XVII века. В общем — было еще очень далеко до естественного изобретения не только изделия, но и даже слова. Поэтому Иоанн не стал ждать столько времени и в частном порядке обставлял свои покои нужной ему мебелью. Благо, что ничего сложного в ней не было и плотники легко справлялись с заказами. Элеонора ничуть не возражала этой инициативе супруга. Ей подобная инициатива супруга очень даже пришлась по душе.
И не только ей.
Увидев и опробовав у короля новый вид мебели, аристократы зашевелились и стали повторять себе. Все лучше, чем на жесткой лавке сидеть…
Иоанн с Элеонорой теперь часто проводили время вместе. Поначалу-то он воспринимал ее довольно холодно и ограничивался лишь супружеским долгом. А вот с конца лета 1473 года все изменилось. Иоанну требовались знания своей супруги по политической обстановке в Европе. И он с ней стал часто беседовать. Тем более, что тот невероятный ворох феодальных титулов и отношений, который хранился у нее в голове, быстро не освоить. Кто кому кем приходится. Кто с кем дружит. Кто с кем враждует. Кто у кого любовник или любовница. И так далее.
Больше всего она, конечно, могла рассказать про Италию с Испанией. Но и про прочие земли ей было известно очень немало. Следствием того, что они больше времени проводили вместе, оказалась ее новая беременность. Первого ребенка по обычаям того времени она сама вскармливать не стала. Отдав кормилице. Поэтому довольно быстро пришла в себя и вновь понесла. И вот теперь возлегала недалеко от супруга, красуясь округлившимся животиком.
Именно благодаря ее подсказкам Иоанн по весне не только главу миланской делегации с сопровождающими спровадил за консультациями к сюзерену, но и еще несколько «оперативных групп» отправил в Европу. У каждой — своя задача. Прежде всего обсуждение торговых дел. Ну и мастеров вербовать по возможности. Хотя и без особого рвения. Не эта задача стояла сейчас в приоритете. Иоанн старался максимально заинтересовать Западную Европу торговлей со своей державой.
Кроме того, требовалось действовать на опережение в делах пропаганды. Казимир ведь, без всякого сомнения, станет рассказывать байки и всячески очернять Иоанна, а вместе с тем и его Русь. Если уже не стал. Но пока — устно. И в узких кругах. Поэтому с этими опергруппами в Европу поехало несколько сотен рукописных брошюр, под названием «Russia vel Hispaniam orientale[1]». На латыни, разумеется. Но в формате едва ли не лубка. То есть, очень кратко и доступно.
Маленькая такая брошюрка. Всего в две дюжины страниц небольшого формата, в которых описывалось где находится держава, откуда пошла и чем живет. Выставляя ее главным щитом христианского мира от безграничной Дикой степи. Также Иоанн в этой брошюре особо подчеркивал, что во время вторжения монголов два века назад именно Русь стала грудью на защиту христианского мире. Из-за чего, также как и в свое время Испания, оказалась почти полностью завоевана, но, если бы не она, то… Ну и пара слов там проскакивала про «продажных литовцев-язычников, что в тяжелую годину…». Поляков же, он вполне целенаправленно не трогал, стараясь внести раздор в их лагерь.
Этим шагом наш герой старался первым «набросить на вентилятор» с лопаты. Потому что прекрасно понимал — тот, кто оправдывается — тот всегда находится в слабой, уязвимой позиции. А значит нужно наступать. И вот такие брошюры, без всякого сомнения, будут довольно популярны хотя бы потому, что рассказывают о чем-то неведомом, далеком и незнакомом.
Ведь борьба между восточной точкой кристаллизации Руси и западной перешла в новую стадию. И теперь, пользуясь передышкой, король старался как можно лучше подготовиться к предстоящей кампании. А в то, что Казимир отступит Иоанн не верил. И был убежден — следующий заход у него будет намного серьезнее. А значит, что? Правильно. Он постарался в темпе проводить давно назревшие реформы, чтобы не остаться без тылов во время войны. Возможно, что и затяжной. Ведь дипломатия дипломатией, а кушать всем все одно хочется, какими бы замечательными не были успехи в международных отношениях.
Образованных людей, умеющих хотя бы читать-писать-считать, у нашего героя было категорически мало. Поэтому замахиваться реформами сразу на всю свою державу он не мог и помыслить. Так что еще по осени завершил писать указы, благодаря которым сформировал десять провинций[2]. Включив в них, разумеется, только земли королевского домена, не трогая частные владения аристократов. Те же вотчины боярские и прочее. Это было сделано для того, чтобы не плодить их недовольство. А вся реформа проходила как можно более гладко.
Кроме того, всех этих аристократов он решил «причесать», то есть, разложить на своего рода средневековую табель о рангах по титулам и гербам. В лучших традициях западноевропейской геральдики и ранжира. Может это было и неправильно, но порядок среди всех этих деятелей требовалось навести. Да заодно перетрясти их. Им ведь нужно было в течение пяти лет подтвердить свое состояние посредством грамоты какой. А были они не у всех. То есть, через «неофициальное» и «задним числом» оформления их положения, можно было недурно состричь с них ресурсов, ослабляя.
Но мы отвлеклись. Учредил наш герой провинции, а потом назначил в них губернаторов, чтобы управляли ими от имени короля. Но власть теперь имели они не полную, как поначалу замыслил Иоанн, а только гражданскую, полицейскую да фискальную. В поддержку им выделял он воеводу из числа опытных дружинников, что должен был управлять вооруженными силами провинциями и ведать всеми военными делами, а также судью.
Написал указы, значится Иоанн. Выбрал эти многострадальные троицы. И отправил их подальше, то есть, к местам отбывания службы. И так было всюду, кроме Московской провинции, за которую взялся самолично.
Для начала он собрал самых уважаемых жителей Москвы и предложил им выбрать приматора — градоначальника главного города провинции. Потом аналогично поступил с малыми городами провинции, обозвав тех выборных лиц просто головами. И завершил это процедуру утверждением в селах старост.
С последними оказалось все посложнее.
На Руси к тому времени уже утвердилась система из сел, с окружающими их маленькими деревнями буквально в три-четыре, максимум пять дворов. Почти что хуторов. Вот староста и ставился не только над самим селом, но и над этими деревушками и прочими мелкими поселениями, что находились в округе. И это получившаяся территория называлась уездом. Волостью же, как и прежде, именовалась округа городская, состоящая в том числе и из уездов.
Бумажной и административной волокиты изрядно. Но Иоанн не замахивался на вот такое структурирование сразу всей державы. А только брался за Московскую провинцию, что по размерам выходила даже меньше, чем Московская область XXI века.
Так или иначе, но он сумел кое-как разобраться с этой возней к началу 1474 года. Утвердил выборных людей в должностях. И даже провел с ними несколько встреч, ознакомив с должностными инструкциями да разъяснив их самым подробным образом. Причем со старостами сельскими общался в присутствии городских голов и приматора, дабы те ясно понимали права и обязанности села.
Ключевой ролью всех этих выборных персонажей стал учет населения, обратная связь, ну и налоги. Куда уж без них? А они были к этому времени чрезвычайно запутаны и непрозрачны. Отчего собираемость их страдала, как и благополучие простых граждан, ибо система позволяла изрядно злодействовать с злоупотреблениями.
По монгольскому обычаю налоги на Руси с крестьян взымали с пашни. Преимущественно. Иоанн же посчитал, что это очень плохо, так как не мотивирует людей распахивать и обрабатывать больше земли. «С дыма» вводить налоги он не стал, хотя такой подход ограниченно практиковался еще со времен взыскания дани. Причина проста — слишком легко уходить от налогов. В 1473 году крестьяне на Руси жили преимущественно в землянках или полуземлянках семьями в полтора поколения, то есть, родители и их малолетние дети. Если же ввести налоги «с дыма», то люди начнут скучиваться в большие семьи и ставить большие дома. В какой-то мере это и неплохо. Но учитывать такие дворы будет в целом бессмысленно из-за категорической «пляски» численного состава. Там вот двор, где живет вдова с двумя малолетними внуками, а вот там двор, где только взрослого населения было более десятка «лиц». И как их ставить вровень? Как облагать налогом? Для них тот налог будет непосильным бременем, а для других — пушинкой. А ведь на бумаге все гладко станет получатся…
Поэтому Иоанн и обязал старост, городских глав и градоначальника в том числе и население вверенных им поселений контролировать. И ежегодно отчет держать. Во всяком случае, постоянно. А налоги взыскивать пусть и небольшие, но подушно. Без оглядки на пол, начиная с пятнадцати и заканчивая пятью десятками годков. Продукцией ли, монетой ли, барщиной ли — не важной. Да с круговой порукой такого платежа. То есть, если кто уклонялся, недоимок за него вносило община сельская или иная. А уж как она там промеж себя разбиралась — ее дело.
Подушная подать платилась из расчета стоимости одного рабочего дня в две недели. То есть, крестьянин за пятьдесят две недели года должен был отработать на Государя двадцать шесть дней. Или оплатить свой труд ему монетой али произведенной продукцией. И тот же староста должен был следить за этим особенно. Аналогично обстояло дело в городах.
Понятное дело, что внедрить эту систему разом во всей провинции не получалось. И не получилось бы. Поэтому наш герой начал со столицы и ближайших к ней волостей да уездов. Просто потому, чтобы можно было их проще контролировать и отлаживать в ручном режиме.
Следующим шагом он начал формировать в волостных центрах своеобразные МТС[3]. Но тракторов у него не имелось, как и машин. Поэтому он распорядился ставить там конюшни да формировать парк фургонов и сельскохозяйственного инвентаря. За государев счет, разумеется.
И опять-таки, не всюду, а только в тех уездах, где уже была введена новая система налогообложения. А крестьяне, что привлекались к барщине, трудились в том числе, посредством координации этими организациями. Собственно, часть селян и так там работала на постоянной основе. Остальные же отрабатывали барщину, выполняя дорожные работы, ремонт мостов и прочий тяжелый, но неквалифицированный труд.
На эти станции Иоанн закупал в вассальном Касимовском ханстве мелких, но совершенно неприхотливых степных животинок. И плуги кузнецы делали, с боронами и прочим. И телеги для того, чтобы продовольствие да лес возить. И волокуши. И иное.
Важнейшей функцией этих станций стало оказание услуг крестьянам уезда в распашке земли, ее обработки и транспорте. Также, через эти станции шли помочи во время посевной и жатвы, что позволяло производить концентрацию рабочих. Ну и дорожные работы? Куда уж без них? Иоанн возлагал очень большие надежды на то, что отработка подушной подати хотя бы частью населения позволит привести в порядок дорожную сеть, а кое-где и фактически создать ее чуть ли не с нуля.
Первый блин вышел, конечно, комом. Но с горем пополам в семи уездах по весне 1474 года работа таких станций пошла. Еще в двух десятках планировалось ее запустить к осени — под жатву. А в общем и целом развернуть их во всей провинции лишь к 1476 году.
Иоанн мало что смыслил в сельском хозяйстве. Поэтому не спешил совать свой нос в этот вопрос. Однако имея технический склад ума не думал, что некая механизация и централизация сельскохозяйственного труда помешает. Так-то он, конечно, уже завел несколько опытных станций, еще в 1472 году, на которых посадил людей заниматься селекцией и ставить эксперименты по севообороту. Какой-то «звон» о таких вещах он слышал. Однако без проверки не спешил рисковать.
Другой архиважной реформой короля Руси стали общественные уборные. Выглядит смешно. Но нашему герою было совсем не до него. Оказавшись перед угрозой остаться без пороха вынудили Иоанна очень серьезно и вдумчиво подойти к этому вопросу. Поэтому в Москве и всех городах провинции были поставлены бесплатные общественные уборные со строгим запретом справлять свою нужду где попало в черте города. Кроме того, были введены должности службы с содержанием за счет города, на которые возлагались функции чистить эти сортиры, собирать органический мусор с улиц, а также помои и вывозить все это «добро» к селитряницам.
Для обслуживания селитряниц также была создана специальная государева служба. Небольшая. Плюс по всем городам и селам вводился сбор древесной золы из печей. Которую должно было промывать для получения поташа[4]. Ибо слишком уж поганая была селитра с тех куч перегнойных. В XV веке, правда, о том, как улучшать аммиачную и кальциевую селитру до натриевой и калиевой не знали. Но Иоанн знал. Слышал. И опыты все подтвердили.
Более того, стремясь зайти дальше, он даже одну пороховую мельницу на Яузе начали строить. Водяную. Хотя королю больше импонировали ветряные мельницы на Воробьевых горах у Москвы, так как они могли работать круглый год. Но пока мастеров по ним не было. А как поставить водяную мельницу мало-мальски разбирающиеся специалисты имелись. Поэтому — пока так…
За все сразу Иоанн не хватался. Понимал — ресурсов у него имелось очень мало. И, прежде всего людских ресурсов, в которых он был крайне ограничен. Поэтому для начала сфокусировался на трех наиболее приоритетных для него направлениях в своих реформах, два из которых были взаимно переплетены[5]. И потихоньку «пилил» четвертое в факультативном порядке[6]…
А где-то там, уже у Перекопа, хан Ахмет вел свои войска по помощь Крымскому хану Менгли I Герай.