В оригинальной истории Мехмед II Фатих султан османский отправил свои войска в Крым только в 1475 году. Но тут ситуация несколько ускорилась. Поэтому его люди высадились в Кафе годом ранее. А вот Менгли Герай поступил много умнее, чем в оригинальной истории. Он обратился за помощью к хану Ахмату, благодарю которому и пробился к власти.
И тот не только отозвался, но и подтянув с собой союзный контингент Москвы под командованием Андрея Васильевича Молодого. Все-таки попадание Крыма в вассальную зависимость от Константинополя не устраивало нашего героя совершенно. Хотя и не являлось приоритетной целью. Поэтому основное войско он не выдвигал. А вот мало-мальски причесанную и тверскую да рязанскую дружины, вооруженные по уму, он отправил в поход. Ну и в нагрузку к ним выдал пятьсот генуэзских арбалетчиков, две сотни валлийских лучников и отряд ольденбургской пехоты. Само собой, не жалея денег и честно выплачивая им и жалование, и кормовые.
Да, наемники — полезные ребята. Но Иоанну прямо сейчас они были не нужны. И потерять их было в целом не жалко. Потому как принять к себе на регулярную службу и вписать в формат своей армии он вряд ли бы их смог. Не потому, что не хотел. Нет. Потому что характер этих персонажей не очень уживался с тем порядком и дисциплиной, которую король наводил в своей армии. И проиграть важную битву из-за того, что наемники бросили все и побежали грабить обоз, он совсем не желал. А так, почему бы и не применить?
[1]Russiavel Hispaniam orientale (лат.) — Россия или восточная Испания.
[2] Уже утвержденные Рязанская и Тверская провинция были также переработаны в рамках этой реформы.
[3] МТС в данном случае — это машинно-тракторные станции.
[4] Поташем долгое время называли не карбонат калия, а смесь карбоната калия и карбоната натрия. Так как после промывки из древесной золы получалась их смесь, а разделять ее еще научились только в XIX веке.
[5] Речь идет об административной реформе в провинции, реформе конно-упряжных станций и сортирной реформе. Первые две были взаимно связаны.
[6] Речь идет о титулярно-геральдической реформе.
Глава 3
1474 год — 9 июня, Салачик[1]
И пока в Москве и ее окрестности шла пертурбация административно-хозяйственного плана в Крыму лихо закручивалась драма, за которой пристально наблюдали все вокруг. Причем не только ближние соседи, но и очень дальние. Как-никак молодая Османская Империя уже успела стать немалым пугалом для Европы. Поэтому на собравшись у Перекопа, войска союзников, многие смотрели со снисходительной улыбкой. Дескать, пошумят, да и разойдутся. А те, не обращая на это никакого внимания, разделились на два корпуса и пошли дальше.
Хан Ахмат повел своих людей сразу на Кафу[2], где располагалась штаб-квартира османских войск и базировался флот, привлеченный к их переброске. К нему присоединился и Менгли Герай со своими сторонниками, каковых, впрочем, было немного.
Андрей Васильевич же повел за собой второй корпус, который направлялся к Салачику — столице ханства. Там должен был находиться гарнизон, который ему и предстояло разбить. Небольшой, по словам Менгли Герая. После чего, Андрей планировал соединяться с войсками Мангупского княжества и выдвигаться к Кафе, где не факт, что быстро и просто удастся все закончиться. К этой армии присоединился и отряд, выставленный Стефаном свет Богдановичем, господарем Молдавского княжества. Всего сотня тяжеловооруженной линейной конницы восточного типа и четыре сотни легкой.
Формально-то Стефан поддерживал родственников жены в Мангупе. Но это только формально, потому что на деле он хотел лишь одного — не дать поставить Крымское ханство под руку султана. Ибо в этом случае он окажется практически в окружении. А значит и без того сложная борьба с османами могла превратится в катастрофу. Так что, он выставил в этот поход все, что мог. Чтобы не так сильно оголять свое княжество, над которым постоянно нависал Дамоклов меч венгерского, османского и польско-литовского вторжения.
Поход от Перекопа прошел относительно спокойно. Благо, что обозное хозяйство, каковым племянник снабдил дядю кардинально облегчало марши. И это в целом средневековое войско двигалось без особых проблем.
Однако недалеко от Салачика их ждал сюрприз…
— И что делать будем? — Напряженно спросил Холмский.
— Драться, — тихо, но уверенно ответил Андрей Васильевич.
— Да как же драться то? Их вона сколько! — Удивился Даниил. — И это не татары. Это османы. А слухи про них ходят — жуть какие.
— Про швисов[3] тоже слухи ходят. Однако наш государь их разбил, да погнал в хвост и гриву со своей землицы.
Узнав о подходе противника, османы выступили вперед. Ибо были уверены в себе. Да и крымских хан прекрасно знал, что у Салачика стоит довольно крепкое войско. Поэтому и подбил Ахмата на «героический» поход к Кафе, дабы зайти с тыла к неприятелю. Там ведь по его расчетам неприятеля почти что и недолжно было быть. Так. Мелочи. Какие-то отряды прикрытия. А московское войско? Его ему было не жалко. Даже если и погибнет — все одно потреплет османов, которых потом можно будет и добить. Вон сколько Ахмет конницы привел.
Хорошо, что Андрей Васильевич твердо усвоил пусть небольшую, но науку племянника. Поэтому имел и передовые дозоры, выдвинутые вперед достаточно далеко, и боковые заставы. Благо, что легкая конница, которую прислал Стефан, прекрасно для этого подходила. Что и позволило ему загодя узнать о приближении неприятеля.
Сколько и чего — не ясно. Поэтому он, на всякий случай развернулся в глухой оборонительный боевой ордер.
Спереди он поставил рогатки — те самые испанские козлы, что удалось быстро собрать и выставить довольно широким фронтом. По бокам — расположил обозные повозки. Со спины также прикрылся рогатками.
В результате получился довольно большой квадрат, в котором вольготно себя чувствовали и всадники, и пехота, и обозные лошади. И даже сортиры спешно стали организовывать.
Пятьсот генуэзский арбалетчиков разместились за своими павизами в десяти шагах от передовых рогаток. Внутри периметра. Валлийские лучники заняли позиции на обозных повозках с целью прикрытия флангов. А ольденбургская пехота встала за спиной арбалетчиков. Обеспечивая издалека видимость плотного строя. Конница же вся укрылась в тылу, чтобы при случае можно было выйти «со двора» через заднюю линию рогаток.
Османы, заприметив противника, также поставили полевое укрепление из повозок — вагенбург. А как завершили — выдвинули вперед конницу и попытались выманить неприятеля на контратаку.
Но не удалось.
Арбалетчики и лучники немного постреляли. Подбили с десяток османов. После чего те отступили.
Потом еще раз повторили прием. И опять — без толку. Андрей Васильевич не спешил подставляться. Он прекрасно был знаком с обычным для тюрков приемом выманивания. И сохранял хладнокровие. Да и что генуэзские арбалетчики, что валлийские лучники не сильно рвались преследовать конницу пешком по степи. Благоразумия им вполне хватало.
Наконец, поняв, что христианское войско не собирается атаковать и определившись с его численностью, османы перешли в наступление. Ведь там только янычар было полторы тысячи. А еще порядка пяти тысяч азапов, то есть, крестьянского ополчения. Конница же была представлена восемью сотнями тимариотов и тысячей беслов[4]. Что решительно превосходило силы Андрея Васильевича. У того имелось порядка тысячи ста пехотинцев, шести сотен линейной и пяти сотен легкой конницы. То есть, перевес по силам со стороны османов была радикальный.
Но бежать было уже поздно.
Даже конница, скорее всего не вырвется. Про пехоту можно было даже и не думать. Поэтому он начал призывать всех держаться, объявив этот бой чуть ли не Крестовым походом. Впрочем, слушали его все вполуха, стараясь не принимать слова слишком уж близко к сердцу.
Беслы вырвались вперед и закружились вокруг московского вагенбурга как индейцы Дикого запада. С дикими криками. Ведя беспорядочный обстрел неприятеля.
— Давай, — кивнул Андрей Васильевич Холмскому.
И тот, вскочив на коня, повел линейную конницу в атаку. Все шестьсот всадников.
Защитники быстро растащили рогатки и Холмский, пришпорив коня, рванул вперед. Прямо в эту кашу из мельтешащего неприятеля.
Рывок.
И сразу заварилась «собачья свалка», в которой хорошо экипированные всадники тяжеловооруженной конницы получили кардинальное преимущество. Из-за чего беслы прыснули в разные стороны и попытались отступить.
Их решили прикрыть тимариоты.
Но Даниил Холмский повел своих людей в контратаку. Лоб в лоб. Ведь Иоанн свет Иоаннович не отправлял эти дружины на юг просто так. Он им всем выдал нормальное снаряжение. Кому-то поверх кольчуг нацепил зерцальные доспехи, негодные в сочетании с чешуей. Кому-то просто выдал новую ламеллярную чешую. И пики новые дал. И седла с кожаным ремнем-упором. Что совокупно обеспечило серьезное преимущество этой его конницы над ее оппонентами из степи и востока. Особенно по вооружению. Ведь длинная пика с упором — это сила! Да, по уму построиться этим ратникам не удалось после «собачьей свалки». Но последовать за своим командиром они смогли. Как и пики скинуть с плечевой петли, на которой они болтались, перехватить должным образом и зажать под мышкой.
Сшибка вышла на загляденье. Тимариоты почти все из седла повылетали. А те, что остались, просто рванули кто куда, оказавшись полностью деморализованы.
Холмский же, увлекшись атакой, повел ее дальше, преследуя отступающих всадников беслы. А те, без всякого стеснения ринулись под защиту пехоты. Крепкой такой колонны, которую просто так и не пробить. Да еще и открывшую стрельбу из лука[5]. Отчего Даниил оказался вынужден отвернуть и вернуться в лагерь. Но теперь уже имея на плечах всадников беслы. Которые, впрочем, не приближались, будучи готовыми в любой момент дать деру.
Командир османов остановил продвижение своей пехоты. И задумался.
Да, попавшие под обстрел всадники неверных понесли потери. Не очень большие, но понесли. Однако их натиск на тимариотов был феноменальный. Раз — и все, тех больше нет. Да и беслы после рубки у вагенбурга и перестрелки со стрелками христиан потеряли с треть. Оттого стали очень неустойчивы.
А ведь вон — всадникам неверных в вагенбурге опять выдают те страшные пики. Что будет, если они вновь выйдут в атаку? Не убегут ли беслы? Не оставят ли его пехоту без прикрытия? А если оставят, то не дрогнет ли она? Вон — азапы уже волнуются.
Поэтому, взвесив все за и против, командир османов скомандовал отступление. В конце концов, время работает ему на пользу. Запасы продовольствия у него имелись. А подкрепление от Кафы могло решить вопрос самым радикальным образом. Прежде всего за счет тюфяков, которыми он мог бы разворотить вагенбург неприятеля. А значит, что? Правильно. Он просто пошлет в Кафу гонцов, а сам заблокирует этих неверных тут…
Андрей Васильевич не знал планов своего оппонента.
Но подобный сценарий он с племянником разбирал. Поэтому провел беседу со своими людьми, и начал готовиться к решающей фазе боя…
И вот, как стемнело, а ночи на юге темные, князь повел своих людей в атаку. Тихо и осторожно. Стараясь не спугнуть жертву.
Обозники остались в лагере создавать видимость присутствия войска и мельтешить перед кострами. Как и раненные. Каковых имелось более сотни. А остальные выступили через задние рогатки.
Легкая молдавская конница сразу осторожным шагом двинулась, обходя неприятеля по большой дуге слева. Да так, чтобы их силуэты не просматривались на фоне ночного неба. Из-за чего им пришлось идти пешком, ведя своих лошадей под уздцы. А чтобы хоть как-то ориентироваться в этой мгле, они поглядывали на османский лагерь, который ярко светился от костров.
Остальные же, включая спешившуюся линейную конницу рязанцев, тверчан и молдаван, выдвинулись пешком. Тоже по приличной дуге, но обходя неприятеля уже справа. Андрей Васильевич был уверен, что османы поставили многих наблюдателей вглядываться в тьму со стороны, обращенной к его лагерю. Поэтому обходил их стороной, чтобы не спугнуть.
Маневр удалось реализовать только из-за того, что князь отправил большую часть своих воинов спать сразу, как понял — продолжение битвы не будет. Во всяком случае, сегодня. Поэтому его ребята были относительно отдохнувшие. И за пару часов они относительно тихо сумели обойти лагерь противника, приблизившись к нему с противоположной стороны.
— То, что нужно, — довольно улыбнувшись, произнес Андрей Владимирович, увидев, что пара повозок не была скреплена. С тыльной стороны. Это образовывало своего рода ворота вагенбурга, через которые нестроевые таскали воду и вообще — шныряли с определенной регулярностью. Причем не только пешком, но и с мулами на поводу или лошадьми.
— Пошли, — довольно громко прошипел Холмский и полез вперед. Ему надоело ждать. Тревожно это. Андрей Васильевич при этом ничуть не возражал против того, что Даниил полезет вперед. И ничего ему на это не сказал. Просто молча последовал за ним. Как и остальные бойцы.
Особенно радовалась ольденбургская пехота, предвкушающая грабежи столь сочного и вкусного лагеря османов. И генуэзские арбалетчики да валлийские лучники, которые были также тут. Больше всего же нервничали всадники, каковым крайне неловко и непривычно казалось сражаться в пешем порядке. Даже несмотря на хорошие доспехи.
Сначала это войско двинулось шагом, чтобы шума не производить. Потом же, когда до вагенбурга уже осталось с полсотни шагов, ребята рванули вперед бегом, не выдержав и заорав многоголосицей. А дальше была резня…
Хорошие доспехи и доброе оружие ольденбургской пехоты вкупе со спешенными всадниками сделали свое дело. Азапы почти сразу бросились врассыпную, стараясь как можно скорее покинуть лагерь. Их боевой дух упал еще днем, да так и не поднялся. А янычары оказались не готовы к тому характеру боя.
Ведь, несмотря на индивидуальную выучку, им не давали строевую подготовку. Из-за чего они не могли организовать никакой устойчивой формации. Да и доспехи их были довольно скромны, в лучшем случае ограничиваясь кольчугой. Они ведь являлись по своей сути легкой стрелковой пехотой. И были не готовы вот так вот — лоб в лоб — сталкиваться с тяжелой европейской пехотой…
А легкая молдавская конница, что караулила все это время неподалеку, сразу с началом атаки забрался в седла и отправилась рубить беглецов…
Через час битва закончилась полным и решительным разгромом неприятеля. Сам бы Андрей Васильевич до таких вещей не догадался бы. Он так не привык воевать. А вот племяшка его, уделив дяде целую неделю для импровизированных командно-штабных игр, сумел все продумать. И это сражение, что произошло недалеко от Салачика, было одной из его наработок, которую дядя реализовал практически без внесения поправок…
[1] Салачик был первой столицей Крымского ханства до 1532 года.
[2] Кафа (ныне Феодосия) практически все Средневековье и фактически Новое время был самым значимым городом Крыма. Именно там находился самый большой рынок рабов в регионе. В него стекались рабы со всей Восточной Европы, Кавказа и даже частью из-за Урала.
[3] Швицы — имеется в виду швейцарцы.
[4] Беслы — были легкой конницей, отряды которой формировались с целью совершения набегов на территорию противника. Являлось частью войска сераткулы, то есть, провинциальных, территориальных отрядов.
[5] Янычары поначалу были вооружены луками в качестве стрелкового оружия. Им же были вооружены многие азапы. Поэтому плотность лучного обстрела была весьма на уровне. Переход к ручному огнестрельному оружию сначала у янычар, а потом и у азапов произошел только в начале XVI века.
Глава 4
1474 год — 10 июня, Милан