"Отмычки" потеряли дар речи, и больше не проронили ни слова. Таким идиотом не был даже я, когда впервые пришел в Зону, однако в моем случае даже за небольшой просчет судьба строго меня наказала. В голове моей в этот момент мелькнула мысль о том, что если и суждено "отмычкам" погибнуть в аномалии по глупости - туда и дорога.
Наступившую тишину прервал надвигающийся шум мотора. Прямо за нами несся УАЗ с открытым верхом. Увидеть в Зоне гражданский транспорт на ходу - редкость, но чтобы за рулем сидела довольная харя Сидоровича - большая редкость. Скрип тормозов, и машина остановилась в полуметре от напуганного Феликса, который не удержался на ногах и упал.
- Такси на Дубровку, - послышалось из кабины.
Все вопросительно посмотрели на торговца, как будто он являлся восьмым чудом света, и чего-то ждали.
- Вы чего? - удивленно произнес я.
- Я с вами, - заявил Сидорович.
- Как это? - не понял я.
- У тебя какой IQ? "С вами" означает то, что я двигаюсь туда же, куда и вы. Только вот не надо задавать идиотских вопросов, типа: зачем и почему, ладно? Помощь я свою не предлагаю, а навязываю, так что ты не отвертишься. "Дуры" мне не хватит, поэтому подброшу до антенн. Все ж быстрее будет.
Я опешил и стоял, как вкопанный, но Сидорович открыл дверь и рывком усадил на переднее сидение. Сталкеры начали запихиваться назад, толкая и пихая друг друга, а Альпинист же заставил потесниться меня.
Наконец, продукт в виде девять человек был уложен в коробку, оставалась лишь праздничная ленточка. Удивительно было то, что с ездой у этого драндулета проблем не возникло.
- А? Машина зверь! - радостно завопил Сидорович. Это был единственный раз, когда я видел его, как ребенка.
- Давно этот зверь у вас? - спросил я, задыхаясь от придавленной локтем Альпиниста груди.
- Целых пять минут, - заявил торгаш. - Какой-то офицер-придурок бросил эту малютку одну с ключом в зажигании, а сам пошел отлить. Тут я и решил, что лучше будет на этих четверых, чем на своих двоих.
- За нами еще и военные гонятся? - широко раскрыв глаза спросил я. Однако глаза раскрыл я пошире не от удивления, а от того, что Альпинист случайно заехал мне в промежности локтем.
- Такой ерундой никто не будет заниматься, - успокоил меня Сидорович. - Они не могут терять людей ради машины. Они отчитываются за все перед командованием.
- А вертолет если отправят?
- Не отправят. Я слышал, последнюю неделю очень строго с этим. Нужно разрешение на боевые действия, а ради гражданского транспорта, который в Зоне запрещен, никто и пальцем не пошевелит.
- А если отправят в виде патруля? - вмешался в разговор Альпинист. - А нас пришьют, как враждебные элементы при патрулировании.
- Такого тоже не будет, - спокойно сказал Сидорович. - Патруль ходит по расписанию. Чтобы послать внеплановый рейд, нужно разрешение начальства. А оно ничего не будет делать, даже под давлением влиятельного дядечки хозяина авто, ведь сейчас там проверка. Неужели вы подумали, что я не знаю на что иду?
- Ладно, верю, - отмахнулся я. - Не буду отвлекать, а то…
Но закончить фразу мне не удалось. Машину резко дернуло и приподняло в воздух. Я сразу и не понял, что что-то произошло, а лишь крепче вжался в кресло. Судя по выкрикам позади, вся компания с заднего сиденья вытряхнулась наружу. Но я не сдвинулся с места. Сидорович отпустил руль - тот ворочался сам по себе.
- Сваливаем из машины! - крикнул Сидорович.
- А? - не расслышав его фразу, переспросил я.
Но торгаш уже выпрыгнул из машины, открыв дверь. Альпинист моментально попытался сделать тоже самое с нашей стороны, но дверь заклинило. Я сделал рывок к открытой Сидоровичем двери, но машину снова тряхнуло. Дверь захлопнулась, капот стал как-то неестественно загибаться вверх. Машину понесло в сторону. Мы с Альпинистом коротко переглянулись и оба поняли, что к чему. Машину тряхнуло, и перевалиться через дверь нам не удалось. Одного мгновения хватило нам на то, чтобы перевалиться на задние сиденья, пока наши тепленные места не превратились в места казни.
УАЗ стал сжиматься со всех сторон, образуя сферу, внутри которой оставались мы. Сфера эта рухнула на землю и укатила куда-то в сторону, подбрасывая нас с Альпинистом внутри, как мячики для пинг-понга. Уже через несколько секунд автомобиль (или то, что от него осталось) окончательно рухнул на землю, остановившись, по-видимому, из-за встретившего его дерева.
После того, как консервная банка успокоилась, наступила тишина. Я туго соображал из-за бившего мне в голову секунду назад покореженного металла. Было очень тихо и темно. И только напряженное дыхание Альпиниста разрывало эту тишину. Моя спина упиралась в то, что некогда называлось дверью. Широко раскрыв глаза, я пытался всмотреться в темноту, но, конечно же, ничего так и не увидел.
- Кто ж знал, что там "суперграви" был, - прохрипел Альпинист. - Теперь, вот, здесь, как в консервной банке, застряли.
- Китаец должен подойти с плазменной сваркой, - тихо произнес я.
- На то он и Китаец, что делает все по-китайски, - скептически заявил Альпинист.
Да уж. Где-то я уже эту фразу слышал. И, кажется, именно от Альпиниста и именно про этого Китайца. Может, перед выходом из дома? Нет, в темной комнате. Я точно помню, что в темной комнате, но я не был с Альпинистом в темной комнате. Чертовщина какая-то.
В этот момент раздалось громкое шипение, и перед глазами появились осыпающиеся искры. Я прикрыл лицо руками, чтобы искры не попали мне в глаза. Уже через полминуты мне на голову свалился кусок вырезанного металла.
- Я убью его когда-нибудь, - с ненавистью в голосе произнес.
- Это лишнее, - успокоил меня Альпинист. - Сейчас ты ему обязан свободой, а то и жизнью. А шишка на голове тебе послужит уроком. Брюзга ходячий. Оставь ты его в покое. Ты даже оружия ему не прихватил, так что молчи.
- Хорошо, мамочка, - зло бросил я. - Но помяни мое слово - этот окорок еще получит свое. Я это так не оставлю.
- Ну ты и брюзга!
Протиснувшись в довольно узкое пространство, оставленное нам Китайцем, я вспомнил, что рюкзак остался на переднем сидении, которое сейчас больше напоминало месиво. Альпинист вслед за мной вылез наружу, при том тоже без рюкзака.
По большому счету, "суперграви" закручивал предметы в баранку, оставляя лишь пространство внутри, величина которого зависела лишь от размера попавшегося предмета. Эта аномалия считалась экзотикой, так как обнаруживала себя крайне редко, ведь на людей она даже не реагировала. А вот УАЗу не повезло - он был слишком велик. Однажды в "суперграви" попал танк. Так там и остались заседать военные, пока не задохнулись от нехватки воздуха, ведь рядом никого не оказалось со сварочным аппаратом. Но и псевдогигант тоже мог скрутиться в рулет от этой штуковины. Как-то раз мне так и удалось спастись - меня "суперграви" не тронул, а вот громадную тварь разворотил. Самое поганое, что коль ты едешь в транспорте, то даже детекторы аномалий не зафиксируют опасность.
Я пощупал шишку на голове - больно все-таки. Но терпимо. Кровь есть, но не сильная. Тем более что мне после удара молнии, пореза спины об осколки стекла и прострела груди какое-то кровотечение?
Патроны, к моему сожалению, остались в рюкзаке, так что у меня был лишь один магазин в "Грозе" и один магазин в кармане. Еще одна граната была в подствольнике. Альпинисту повезло меньше - свою "Грозу" он оставил в погребении "рулета".
- Зверь приплыл, - монотонно произнес я.
Подоспевший Сидорович выступил из столпившихся "отмычек" и жалостно поглядел на то, что некогда называлось машиной.
- Пешком, значит, пойдем, - вздохнул торговец.
- Как? - недоумевал я. - Вы же собирались нас только подбросить до антенн. А раз подбрасывать не на чем, то и вам пора в свой бункер. Не так ли?
- Нет, не так ли, - спокойно ответил Сидорович. - Это я просто так ляпнул, чтобы ты вопросов лишних не задавал. Стой! - воскликнул он, когда я уже было приоткрыл рот, чтобы что-то сказать. - Даже не думай задавать вопросы. Я на них отвечать не буду. Усек?
Никто спорить со стариком не стал. Судя по его виду, он все равно не доживет и до Припяти. Слишком слаб. А это значит, что он просто решил покончить жизнь на героической ноте. Каждый в Зоне сам выбирает цвет, материал и размер своего гроба. Почему бы Сидоровичу, какой бы он ни был легендарной личностью, тоже не сделать свой выбор? Хотя, мне казалось, что это был не тот человек, который готов умереть. Это значило, что возможно были иные цели.
Какие бы у Сидоровича не были цели, скорее всего мы все равно умрем. Отключим мы "выжигатель" или нет, но "О-сознание" позаботится о том, чтобы мы все погибли. И Сидорович, я думаю, это прекрасно понимал. Но понимали ли остальные? Альпинист мог мне поверить на слово, как он это часто делал в дет.доме. Медик вообще просто помешался на "поле артефактов", поэтому мог не осознавать всего. Китаец, похоже, не въехал еще до конца во все аспекты похода. А про "отмычек" и даже не заикаюсь. Они вообще ничего не понимали. Не значило ли это то, что я подвергал их опасности? Больше всего я беспокоился за Альпиниста. Он еще тогда хотел отказаться, возле дома, а я уговорил его. Заставил успокоиться. Медика мне было не жаль, несмотря на то, что он лечил меня и Шарика, потому что он уже давно превратился в ходячую алчную копилку. Он настолько изменился с момента нашего знакомства, что мне иногда становится даже страшно.
Сам Медик сейчас шел по дороге, с улыбкой на лице разглядывая "Винторез". В чем дело, Медик? Еще год назад ты оружие вообще не жаловал, а обходился пистолетом с транквилизаторами. Ты же в Зону с тех пор лишь пару раз ходил, да и то по полдня. Значит не Зона постаралась.
Но ведь не только Медик переменился. Альпинист был слишком немногословным, нежели обычно. Да и оружие до "суперграви", вопреки обыкновению, держал не в руках, а за спиной, как будто бы он выпил снотворного, и сейчас просто был очень спокоен и хотел спать.
А что с Китайцем? Вначале был такой задиристый, а теперь ни слова не говорил, а все внимательно слушал наши разговоры и прищуренными глазами смотрел на всех нас, как будто кто-то в его голове щелкнул выключателем, и теперь перед нами был не сталкер Китаец, а агент 007.
Но и Сидорович странно себя вел. Сидел себе в своей конуре двадцать четыре часа в сутки, лишь изредка выбираясь на поверхность, а тут на тебе - медом запахло, а он тук как тут. Не спроста это все. На веку Сидоровича уже столько народу собиралось к центру Зоны, а торгаш даже в ус не дул. Тут-то другой случай.
Зона, Зона. Ты-то мне ответишь на мои вопросы?
Предательство
На свалке мы решили разбить лагерь. Феликс и Протокол натаскали дров, и мы развели костер. Усевшись на траву, я внимательно стал наблюдать за "отмычками". Протокол все не мог насмотреться на свою новенькую винтовку, и даже не думал смотреть по сторонам или под ноги, что в Зоне было просто необходимо, если хочешь остаться жив. Феликс болтал с ГряГой и тои дело заливался беззаботным смехом, впрочем, как и сам ГряГа. Один лишь Разрыв сидел тихо, положив на колени снайперскую винтовку и внимательно глядя куда-то вдаль. По моему мнению, он один среди "отмычек" имел шансы остаться в живых, хотя бы до Припяти. Спокойный, рассудительный, да и, судя по тому, как он завалил бегущего к нам кабана с полтораста метров, стрелял хорошо. Хотя, для снайперки это, в принципе, несложно. А ведь кабана некоторые ветераны Зоны не могли убить и в упор. Даже с крупнокалиберного оружия.
Как же быстро начало смеркаться. Казалось, еще только что было утро, а сейчас наступает ночь. Время летело быстро. Пока мы шли к Сидоровичу, да и у торгаша я немало просидел за чашечкой чая и душещипательной беседой, пока Кордон пересекли, пока бандитов обходили - вот тебе и день ушел. Несмотря на летнее время, в Зоне темнело довольно рано. В любое время года в один и тот же час. Как будто бы в Зоне законы внешнего мира не действовали. Здесь никогда не было лета, весны или зимы. Была лишь вечная ранняя осень. Идя через Периметр зимой можно было улицезреть занимательную картину: вот ты шел, пробираясь через сугробы, которые тебе по колено, а за "колючкой" снег резко заканчивался, и становилось довольно-таки тепло.
До сна было еще далеко, и я отправил "отмычек" патрулировать местность. Пока Альпинист давал указания незадачливым сталкерам (незадачливым, не считая Разрыва), а Медик и Китаец с интересом за этим наблюдали, у костра остался только я да Сидорович. Торгаш достал из своего рюкзака большой портсигар, откуда ловким движением выловил сигару. Свет от костра падал на лицо Сидоровича, выставляя его в виде грозного старика.
- Зачем вам все это нужно? - задал я вопрос, надеясь все же получить на него ответ.
- Тебе это надо? - скептически сказал Сидорович.
- Надо, - кивнул я.
- Скучно тут, понимаешь, скучно, - вздохнул торгаш. - Мне надоело, что жизнь проходит в этом треклятом бункере. Так жить не интересно. Я уже много времени ждал стоящего случая. И вот он представился.
- Я не верю вам, - заявил я. - Уже было столько случаев, что и представить страшно. Тем более, вы насобирали уже такое состояние, что пора бы возвращаться на большую землю и жить там.
- А налоги? - спросил Сидорович в лоб. - Откуда у меня такие деньги? Государство спросит…
- Какого черта вы водите за нос? Думаете, никто не знает, что тут вы совершенно официально. От какой-то корпорации. И ваши деньги по возвращению налогом не облагаются. Вы получили свои деньги, корпорация получила свои проценты. Я не верю вам.
- А я не верю, что тебе действительно надо это знать, - взъелся старик. - Я тебе ничего говорить не буду.
- Тогда вон отсюда, - неожиданно для самого себя заявил я. - В нашей команде не должно быть людей, которым нельзя верить.
- А тебе можно верить? - прищурившись, спросил Сидорович. - У вас есть крутая "Д.У.Р.А". Зачем отключать "выжигатель"? Тем более, его все равно включат через несколько часов, и все сталкеры, что ринутся к центру, погибнут от "выжигателя". Как это уже было несколько лет назад.
- Такое уже было? - удивился я.
- Было, - кивнул торгаш. - В 2012-м. Сталкер отключил установку, но назад так и не вернулся. Впрочем, как и все те, кто после отключения "выжигателя" рвался к центру. Даже если кто-то и добрался до АЭС, где установка не действовала, то они уже были отрезаны от дороги домой.
- Кому вы рассказываете эти сказки? Меченый - легенда.
- Сказки? Я был лично с этим Меченым знаком. "Выжигатель" был отключен, но лишь на восемь часов.
- Тогда я ваших мотивов вообще не понимаю. Разве что самоубийство. Но это на вас не похоже.
- А что ты вообще про меня знаешь? Ты знаешь только ту легенду, которую знают все. Я не тот, кто вы думаете.
- А кто тогда?
- Просто другой. А мотивы у меня очень веские. Я кое-что возьму оттуда.
- А как вы унесете это назад?
- А я и не понесу назад. Ты потом все поймешь. Вдобавок ко всему, мы все умрем, как герои.
- Или как глупцы. Геройство в Зоне не прощается.
- У нас разное представление героизма и глупости. Тем более, геройство и героизм это разные вещи. Я иду, потому что в этом есть смысл. А ты идешь только потому, что идут твои друзья.
- Я иду, потому что я не хочу делать две вещи - оставаться в Зоне и жить другой жизнью, - неожиданно для себя нашел я ответ на один из моих вопросов. - Поэтому мне ничего не остается, как умереть. Если в жизни у меня смысла не было, то пускай будет смысл в смерти.
- Ты еще не видел жизни, сынок, - совсем по-отцовски сказал Сидорович. - А уже умирать собрался. Я прожил довольно долгую насыщенную жизнь. У меня было две жены и три любовницы. Есть три сына. Я повидал мир. У меня было много интересных знакомых. Теперь жизнь моя пуста, но я жил. А ты?
Этим вопросом он застал меня врасплох. Только теперь я понял, что никакого ответа для себя на самом деле я не дал, а лишь придумал его, чтобы вопрос этот больше не мучил меня. Какую же я сейчас совершал ошибку? Я совершал их всегда. Совершал и сейчас. Нет, я не собирался умирать. Но что-то заставляло меня идти дальше.