Завтракали опять всей семьей, блинчиками со сметаной и клубничным вареньем, ну и чай ароматный, с какими-то травками.
— Скоро, скоро пойдем, мам, пап? — младшие дети поели быстрее и беспрестанно канючили, бегая вокруг стола.
— Сейчас позавтракаем и пойдем, — спокойно отвечала Мила. — Все равно на ярмарке раньше полудня делать нечего. Пока все соберутся...
— А что вообще за ярмарка? — поинтересовалась я. Вчера как-то было не до этого. — Она к чему-то приурочена или просто так?
— Праздник у нас большой, день основания Больших Перевертышей, восемьсот тридцать лет в этом году, — пояснила Мила с гордостью. — Будем гулять всю неделю! Сегодня открывается ярмарка на главной площади, потом будут всякие соревнования, гуляния, представления... В общем, будет весело. Тебе понравится, увидишь.
После завтрака все еще, наверное, час собирались. Эдик перед самым выходом успел измазать штанишки, пришлось переодевать. Потом Тата разбила коленку, как итог: перекись, пластырь и еще пятнадцать минут потерянных. Ко всему прочему Кира никак не могла выбрать наряд, несколько раз бегала переодеваться.
— Она надеется увидеть там парня, который ей нравится, — заговорщицки поделилась секретом дочери Мила. — Слава небесам, он тоже из енотов... А то эти смешанные союзы — сплошная морока.
Наконец покинули дом. Мне поручили приглядывать за Эдиком и Татой, поэтому я вела их за руки, Лину же в коляске везла сама Мила. Пока шли к центру города, я разглядывала окрестности. И особенно мне в глаза бросались ухоженные дворы и огородики, даже в самых скромных на вид домах. Деревья плодоносят, а овощи на грядках прямо как на подбор.
— Мам, смотри какого я жирного пикси поймал! — воскликнул вдруг Федя, и в его руках я заметила малюсенького, не больше полевой мыши, человечка в зеленом костюмчике и колпачке. Он морщил красное личико, явно злясь, вырывался и что-то возмущенно пищал.
Я думала, что меня уже после откровений Глеба ничем не удивишь, а тут такое... Гном какой-то. Или очередные глюки.
— Это, небось, Кабановых, — хмыкнул Жора. — Они и себя откармливают, и пикси своих...
А Мила строго произнесла:
— Федор, отпусти его, тебе своих мало? Мне ссоры с соседями не нужно.
Мальчик нехотя вернул непонятное существо на землю и тот, погрозив кулачком, умчался к ближайшему забору, где сразу протиснулся в дырку между рейками.
— Я ж говорил, Кабановых, — удовлетворенно заключил Жора.
А ко мне наконец вернулся дар речи.
— Кто это? — ошалело спросила я.
— Так это пикси, — старшая дочка моих новых друзей посмотрела на меня с легкой насмешкой.
— Кира, — мать зыркнула на нее с укором. — Аня не может знать, кто это такие. Она, видимо, и не сталкивалась с ними никогда...
— Никогда, — подтвердила я, растерянно качая головой.
— Пикси помогают по хозяйству, — продолжила Мила. — Есть огородные пикси, садовые и хлевные. Обычно каждого вида покупают по две-три особи, лучше семью, чтобы им не было скучно.
— Покупают? — меня это несколько покоробило.
— Да, может даже увидишь их сегодня на рынке. А чем ты так озаботилась? — усмехнулась Мила, поглядывая на меня.
— Мне показались они разумными, и покупать их как-то... — неуверенно начала я, пытаясь сформулировать свою мысль.
— Да они чуть разумнее кошки! — засмеялась Мила. — Все что им надо: дом, еда и работа там, где у них есть склонность. На воле они дичают и становятся злыми. И уж точно ни один не жалуется на свою долю. На всем своем веку не припомню, чтобы хоть один пикси сбежал от своих хозяев. Наоборот, они только и ждут, чтобы их кто-нибудь купил и обеспечил им комфорт. А потом еще и меряются между собой, у кого лучше хозяин. А за хозяина своего стоят горой. У нас, например, живут три огородных пикси и два садовых. Зато на грядках и в саду всегда порядок.
За разговорами мы незаметно подошли к центру города, где на главной площади, той самой, куда приводил меня Глеб, раскинулся целый городок из шатров и самодельных деревянных прилавков. Все вокруг украшали разноцветные флажки, воздушные шарики, ленты и даже цветы. Откуда-то несся аромат сдобной выпечки, сплетающийся с пряным запахом жареного мяса. Было шумно, многолюдно, весело...
А в следующую секунду я увидела Глеба.
Он стоял около лотка с сувенирами из дерева и лозы, а рядом Софья Ильинична придирчиво выбирала корзину. Глеб, точно почуяв, обернулся, и мы встретились взглядами. В груди защемило, перехватило дыхание. Лучше было бы отвести глаза, но я не могла. Секунды, которые мы безотрывно смотрели друг на друга, казались вечностью.
— Как дела? — спросил он первым. Его голос звучал глухо, незнакомо.
— Нормально, — я тоже не узнала свой голос.
— Я слышал, что ты остановилась у Полоскунов.
Я не сразу поняла, что это фамилия семьи оборотней-енотов, ведь до сих пор мне ее не называли. При других обстоятельствах меня бы развеселило такое совпадение, однако сейчас губы были словно заморожены.
— Да, пока поживу у них.
— Я рад, что у тебя все хорошо...
— Внучек, смотри, не маленькая? — Софья Ильинична потрясла огромной корзиной, а Глеб наконец оторвал от меня взгляд.
— Нет, не маленькая... — рассеянно отозвался он. — Бери.
— Точно? — лицо старушки выражало сомнение. Интересно, что она собиралась носить в такой гигантской таре?
— Точно, — ответил Глеб, вновь поглядев в мою сторону.
Софья Ильинична тоже заметила меня. Бросила, как ни в чем не бывало:
— Здравствуй, — и снова вернулась к изучению корзинки.
А между тем меня уже дергали за руки Эдик и Тата, призывая идти дальше. Остальные из нашей компании уже успели отдалиться, и я вместе с детьми поспешила за ними. От встречи с Глебом осталось тоскливое чувство недосказанности. Я уже сама не понимала себя, не понимала чего хочу. Запуталась в себе словно в паутине.
— Бусы, — протянула Тата, показывая на лоток с украшениями. Мила уже тоже остановилась около него и разглядывала колечки с полудрагоценными камнями. Дети отпустили мои руки и побежали к матери. Меня бижутерия привлекала мало, поэтому я стала оглядываться по сторонам в поисках чего-то более интересного. И увидела. Чуть в отдалении стояла палатка, а на ее прилавке — большие прозрачные коробы, похожие на аквариум, в которых что-то шевелилось. Приглядевшись, я узнала пикси. Убедившись, что дети заняты и рядом с мамой, я отошла к той палатке, чтобы получше рассмотреть диковинных существ. А они, и вправду, не выглядели несчастными. Один, похрапывая, спал на маленькой мягкой подушке. Два других дрались и пытались друг у друга стянуть колпачки. Еще один, точнее, судя по наряду, это была женская особь, с усердным видом что-то вязала, покачиваясь в кукольном кресле-качалке.
— Заинтересовал какой экземпляр? — около меч вырос худощавый мужичок с острыми глазками. — Остались только садовые пикси.
— Нет, спасибо, — я попятилась от него, затем выдавила из себя вежливую улыбку и устремилась к своим спутникам.
Мила с Кирой и Татой примеряли уже бусы, в коляске скакала Лина, требуя себе такие же, и только мужчины скучали в сторонке.
— Аня, а ты себе ничего не выбрала? — спросила меня Мила и продемонстрировала нить из розовых кораллов. — Смотри, какая красота!
— Да, очень красиво, — оценила я. — Но...
Что именно «но» я объяснить не успела, так как около меня вырос Игнат.
— Красивой девушке — красивая вещичка, — он схватил с прилавка браслет-цепочку с несколькими голубыми камешками-подвесками и потянул ее мне.— Это вам, Анна, не откажите. Милый скромный сувенир...
А женская часть Полоскунов, узрев Игната, уже млела и таяла как мороженое, даже Лина примолкла, улыбалась и хлопала ресницами.
— Спасибо, конечно... Мне очень приятно ваше внимание, но взять я его не могу, — ответила я твердо.
— Это ни к чему вас не обяжет, — местный Джек Воробей сверкнул улыбкой. — Повторю: милый, скромный сувенир... — и я не успела опомниться, как браслет оказался на моем запястье. — На память о Больших Перевертышах. Смотрите, как вам идет, — Игнат заглядывал мне в глаза, словно искал в них что-то, возможно, ответ или эмоцию, но не находил ее, потому чуть хмурил лоб, хотя улыбка продолжала играть на его губах.
— Похоже, Игнат, эта девушка тебе не по зубам, — в этот момент появился еще один «персонаж», Денис Серов. Или Ден.
Он поравнялся с нами и насмешливо уставился на Игната.
— Я и сам не понимаю, что с ней не так, — Ден пожал плечами. — Но любопытно, не правда ли? Раньше была только Акулина, а теперь и она... Анна, ведь так? — он неожиданно повернулся ко мне.
Я от растерянности кивнула, потом немного пришла в себя и быстро сняла браслет, отдав его продавцу:
— Извините, но я не возьму его...
Игнат выглядел обиженным и раздосадованным. Он нервно повел шеей, тряхнул своими дредами и, резко развернувшись, быстро пошел прочь.
Глава 14
Вокруг на несколько мгновений образовалась тишина. Серов продолжал поглядывать на меня с любопытством, женская часть Полоскунов приходила в себя, провожая глазами спину Игната, а Жора, кажется, молча злился. Первым подал голос Эдик:
— Хочу ягод, — и показал куда-то в сторону.
— И я! — подхватила Тата.
Проследив за их взглядами, я на миг лишалась дара речи. Сразу перед глазами встал лошадиный зад в малиновых зарослях, который, я думала, мне померещился, затем фактурный мужчина все в тех же зарослях, что указал мне дорогу до Перевертышей... И только сейчас эти две картинки сошлись в одной. Как пазл. Нет, как детские кубики, который ребенок соединил неправильно, получив, например, какого котопса. Так вот, невдалеке от нас стоял мужчина-конь. Его мощный торс, заключенный все в ту же клетчатую рубашку, плавно переходил в туловище гнедой лошадки. Кентавры. Да, именно так они называются в сказках или мифах. Значит, и они тоже существуют в реальности?
А между тем кентавр, заметно прихрамывая, двинулся к нам. Впереди он катил тележку, на которой стояло несколько ведерок с лесными ягодами: малиной, черникой, ежевикой.
— Синеглазка, рад вас видеть, — кентавр улыбнулся мне первой. — Как освоились в Больших Перевертышах?
— Нормально освоилась, спасибо, — еще пребывая под впечатлением, сдавленно отозвалась я. И никак не могла отвести глаз от его лошадиной части.
— Я рад, – он снова улыбнулся и принялся здороваться с семейством Полоскунов.
— Генрих, а что у тебя с ногами? — обеспокоенно спросила Мила. — Ты так хромаешь!
— Да ничего, ерунда, — отшутился тот, но поморщился как от боли, и быстро перевел тему: — Чего желаете?
Дети обступили его, на все голоса требуя разных ягод, я же перевела взгляд на его ноги, которые обеспокоили сердобольную Милу. В своей ветпрактике мне почти не доводилось сталкиваться с болезнями крупных животных, в частности парнокопытных, я все больше по собачкам-кошечкам-попугайчикам, но недуг, которым страдал кентавр Генрих определила почти сразу. Грязевая лихорадка. Помню, именно по ней мне как-то пришлось готовит реферат во время учебы, поэтому-то и смогла разглядеть знакомые симптомы. И судя по тому, что обе задних ноги распухли внизу, болезнь зашла уже далеко.
— И давно вы так мучаетесь? — спросила я серьезно. О том, что еще минуту назад пребывала в шоке от знакомства с кентавром, я уже забыла.
— Я же сказал, ничего страшного, — отмахнулся было Генрих, но тут снова сморщился и со стоном подогнул задние ноги. — Уже почти месяц, — наконец признался он.
— Целый месяц! — воскликнула я. — Почему не лечитесь? Это же опасно!
— Не преувеличивайте, — Генрих все еще пытался усмехаться. — И не ставьте меня в неловкое положение, Синеглазка.
Он попытался встать, но у него не вышло.
— Так, вам надо домой и срочно обработать ноги лекарством, — категорично произнесла я. — Далеко вы живете? И есть ли вы у вас аптеки в Перевертышах? Мне нужен будет антисептик и, желательно, антибиотики.
— Вы врач? — теперь пришла очередь удивляться кентавру.
— Можно сказать и так, — в этот момент я несколько смутилась. — Ветеринар. Поэтому в болезнях вашей... э-э-э... нижней части тела немного разбираюсь.
Надеюсь, я не оскорбила его этим?
— И можете помочь? — уже колеблясь, уточнил Генрих.
— Во всяком случае, постараюсь. Но первым делом вам показан покой, пока не спадет отек. У вас получится дойти домой самому? Или... Как же вас транспортировать-то? — я попыталась оценить габариты кентавра. Крупный экземпляр, однако.
— Могу я чем-то помочь? — раздался вкрадчивый голос за спиной.
Я обернулась: Серов. Он разве не ушел?
— Я помогу, — а этот голос я бы узнала среди тысячи. Сердце екнуло раньше, чем взгляд упал на Глеба. А он что здесь делает? Впрочем, мы же на ярмарке...
— Генрих, — Глеб уже обратился к кентавру. — Как насчет прокатиться в телеге? Тут неподалеку Миша Косолапый со своим «транспортом» стоит. Уверен, он не откажет тебя подвести.
— Одна лошадь повезет другую? — хмыкнул кентавр. — Это будет забавно...
— Зато совсем не будет забавно, если болезнь пойдет дальше или чего хуже лишит вас конечностей, — вставила я.
— Да, хромая лошадь — уже не так забавно, — с кривой улыбкой отозвался Генрих. — Ладно, поехали домой...
— Я сейчас, — Глеб тут же куда-то исчез, а кентавр все же сделал усилие и поднялся.
— Ну что ребятки, налетай! — весело бросил он детям. — Сегодня я угощаю всех ягодами.
Дети радостно загалдели, запуская ладошки прямо в ведерки с ягодами. А Мила все же украдкой сунула кентавру несколько купюр, сурово предупредив:
— Только попробуй не взять.
— Вы же без меня справитесь? — спросила ее уже я.
— Конечно! — всплеснула та руками. — Не волнуйся. Лечи нашего Генриха и возвращайся домой, я приготовлю что-нибудь вкусное на ужин.
Вскоре вернулся Глеб:
— Миша стоит за лотками. Дойдешь сам?
— Дойду, — Генрих отказался от его помощи. — Не смущай меня перед девушками.
— Что еще нужно? — Глеб теперь смотрел на меня.
— Лекарства, — ответила я, решив на время забыть все наши разногласия. — Если есть куда, давай напишу какие...
Глеб протянул мне свой телефон, где были открыты заметки, и я быстро набрала названия и возможные аналоги. Он перечитал и кивнул:
— Я постараюсь быстро. Ты пока езжай с Генрихом, я вас догоню.
Хозяин телеги внешне полностью соответствовал своему имени Михаилу Косолапому, а попросту медведю: большой, с крупной головой и покатыми плечами. Он помог печальному Генриху залезть внутрь телеги, где как раз находилось мягкое сено, затем легко подсадил меня. По дороге мы в основном молчали. У меня же в голове кружили совершенно разные мысли: от того, как лечить кентавра, до Глеба, который вызвался мне помочь. А еще о том, что ведь на телеге тоже можно доехать до города. Почему я раньше не подумала о таком варианте? Конечно, Михаил может и не согласиться, но попытка не пытка, правда? Ладно, об этом подумаю позже. Сейчас надо сосредоточиться на лечении кентавра. Я нервно усмехнулась: ни один из моих коллег в ветлклинике даже и представить не может о таком опыте.
— А у вас что, врачей нет в Перевертышах? — спросила я у Генриха. — Почему так запустили болезнь?
— Акулина у нас за врача, — ответил он. — Отвары делает, настои заговаривает...
— Так что ж к ней не обратились?
— Да поссорились мы, — вздохнул Генрих. — Пасеку не поделили... Я вообще думаю, — он понизил голос до шепота, — это она на меня болезнь навела... По срокам сходится.
— Болезнь эта от грязи бывает, в смысле, влажной, — отозвалась я. — Вы же по лесам ходите, как я понимаю? А если еще и болотистые места... Возможно, плохо вымываете ее... А у лошадей, простите, кожа выше копыт очень нежная, чувствительная. Она, если за ней не ухаживать, сохнет, трескается, и в нее могут попасть определенные бактерии, которые вызывают эту болезнь, а с ней воспаление, влажные раны, а потом и опухание, боли. На будущее смазывайте ноги оливковым маслом или вазелином, чтобы кожа не трескалась...
— То есть вы думаете, это не Акулинка?
— Стопроцентную гарантию дать не могу, — я несколько замялась. Кто знает эту Акулину? Доверия она не особо внушает, да и звания «ведьмы» не так просто удостоена. — Но все же склоняюсь к тому, что заболевание возникло само.