— Внимание, замечен мощный поток гамма-квантов! — Пчела зарегистрировала скачкообразное изменение режима работы реакторов эсминца и незамедлительно мне сообщила. Генераторы судна за пару секунд стали выдавать на порядок больше энергии.
— Неужто прыгать собрались? — задал я еще один вопрос, оставшийся без ответа.
Несколько минут ничего не происходило, прибывающие в систему транспортники все так же огибали застрявший эсминец, но не рисковали подходить ближе — на связь корабль так и не вышел. Все остальные суда замерли в ожидании дальнейших действий имперцев.
— Сенсоры, ИК-режим! — в оптическом диапазоне разглядеть ничего не удавалось, но вот по нагреву возможно удастся понять куда уходит энергия.
В кормовой части эсминца сияло маленькое солнце, если верить датчикам, то температура обшивки там достигала уже двух сотен градусов и продолжала стремительно повышаться — там определенно находился реактор, работавший на пределе возможного. Что-либо еще разглядеть на его фоне не представлялось возможным, но вот на носу имелось еще три тепловых сигнатуры. Именно они сейчас собирали всю энергию, а если мне не изменяет память, то там находились пресловутые фемтосекундные лазеры…
— Опасность! Мощность щитов — 45 % от нормы! — взывала автоматика на аргонских вратах.
— Матерь божья! — я хоть и не верующий, но мне отчаянно захотелось перекреститься — эсминец стрелял по открытому реактору, поддерживающему прокол пространства. Силовые щиты удерживали кольцо плазмы, питавшее воронку, а корабль стремился дестабилизировать термоядерную реакцию. Словно находясь в тире, Прометей непрерывно бомбардировал пучком фотонов один из секторов гиперврат.
— Бежим! — все окружающие корабли постарались оказаться как можно дальше от ставшей нестабильной конструкции. Сотни транспортников и шахтерских кораблей бросились врассыпную, мгновенно ввергнув систему в хаос. Эсминец же, убедившись, что реакция пошла вразнос, медленно развернулся и приступил к обработке вторых врат.
— Пчела, отключить сенсоры, перевести всю энергию на щит! — послал я мысленную команду, осознав, что сейчас последует… Это ведь не маленькая воронка, а целый пробой пространства диаметром в километры! Разрушительный поток частиц, вырвавшихся из другого пространства, грозил принести колоссальные разрушения, а за оставшиеся сорок секунд маршевый двигатель не запустишь…
После отдачи приказов оставалось лишь молиться да уповать на отсутствие ударной волны в космосе. Чтобы не потерять сенсоры, пришлось их заранее обесточить и убрать под защиту броневых плит, поэтому Пчела сейчас плыла в неведении о происходящем вокруг. Время медленно утекало в небытие, даря кораблям драгоценные секунды для спасения. Вот прошло тридцать секунд… сорок… пятьдесят… маршевый двигатель завершил предстартовую процедуру, но запустить его Пчела не успела. На судно обрушился поток высокоэнергетических частиц, в мгновение ока разъев силовой щит и испарив верхний слой обшивки. К счастью, продолжительность вспышки вышла совсем небольшой, поэтому Пчела отделалась всего лишь оплавленной обшивкой, а вот более близким к вратам кораблям повезло, скорее всего, гораздо меньше.
— Включить сенсоры! — приказал я, когда буря снаружи окончательно улеглась.
— Предупреждение: отсутствие навигационных ориентиров, — взывала Пчела, не обнаружив в системе ворота гипертуннелей.
— Отбой! — обрубил я причитания бортового компьютера, это сейчас не главное… Совсем не главное.
Вовремя скрытые датчики показывали совсем не жизнеутверждающую обстановку: на месте проколов пространства сейчас светились две быстро гаснувших звезды — это все что осталось от обоих врат. Корабли, оказавшиеся в момент схлопывания гипертуннелей в радиусе десяти километров от врат, превратились в расплавленные глыбы металлов, двигающиеся по неуправляемым траекториям.
Словно завороженный, я наблюдал, как потерявший управление транспортник класса Мамонт несется прямо на ослепшую и оглохшую Матрону. Несмотря на значительно меньшие размеры, транспортник вызвал чудовищные разрушения — несколько десятков килотонн, это не то о что можно проигнорировать. Словно по злому умыслу, нос с выпирающими антеннами дальней связи угодил точно в жилые отсеки Матроны. Переборки отсеков не выдержали нагрузок и беззвучно треснули, выпустив в космос облако пара, похоронив при этом всякую надежду экипажа на выживание — транспортник разрушил все жилые отсеки.
— Имран же сейчас там! — я вспомнил про немного замкнутого паренька, отправившегося служить на Матрону.
— И он тоже… — я не смог заставить себя произнести очевидное.
— Что же я бездействую, надо помочь пострадавшим! — усилием воли я временно позабыл о погибших и стал выискивать выживших на фоне картины всеобщего разрушения.
Взгляд переключился на пролетавший мимо транспортник, потерявший управление. Небольшое расстояние позволило сенсорам снять подробную картину повреждений на нем. Будучи гораздо больше в размерах, он принял на себя не только энергетический фронт, но и поймал несколько металлических обломков. Куски врат прошили насквозь грузовой трюм, захватив часть жилой зоны, о чем свидетельствовала обнаруженная утечка кислорода. Находившийся на посту экипаж погиб мгновенно, но сканирование выявило наличие живого существа в одном из изолированных отсеков. Также о присутствии выжившего члена экипажа сообщал бортовой компьютер контейнеровоза. Убедившись, что большинство судов в зоне досягаемости ослепли и вряд ли быстро придут на помощь, я приступил к спасательной операции, не ожидая прибытия спасателей.
— О чем имперцы только думали? Они же фактически начали боевые действия! — размышлял я, несясь по коридору к воздушному шлюзу.
— ООН точно не оставит это без внимания! — проговаривая эти слова, я успокаивал расшалившиеся нервы.
— Да их точно накажут! Надо только передать в ООН весточку о случившемся… — на этих словах я осекся.
— Как передать? Старые врата ведь уничтожены, а строительство новых не закончено и наполовину! Система отрезана от всего мира! — по спине пробежал сковывающий нервы ужас — ведь сам факт, что можно оставаться без помощи неделями, для современного обывателя казался дикостью! Спасатели, действовавшие под эгидой ООН, всегда прибывали в течение полусуток или меньше, но в нынешнем случае все будет по-другому…
— Нам остается надеяться только на самих себя, — в памяти всплыли слова Мато, простые напутственные слова, но сейчас они описывали ситуацию в полной мере.
— В таком случае, придется выложится по полной! — процедил я сквозь зубы, сбрасывая с себя оцепенение.
Выплеск адреналина в кровь затуманивал разум, поэтому я без колебаний запрыгнул в скафандр, схватил плазменную горелку, оставленную техниками в ангаре, и выпрыгнул из корабля в безмолвный космос. Лишившись поддержки Пчелы, я перестал видеть на сотни километров, и теперь в поле зрения остался только корабль, с которого надо забрать выжившего…
Хвала создателям транспортника, продублировавшим основные узлы управления. Перезагрузившийся после многочисленных сбоев бортовой компьютер судна погасил вращение вокруг своей оси и сделал стыковку возможной. Расположенные глубоко внутри лазерные гироскопы уцелели, чего не скажешь о внешних датчиках и сенсорах. Не уловив эха гиперврат, автоматика не смогла сориентироваться в пространстве, и теперь корабль несся в неизвестность.
— Вот и пригодилась база пилота третьего уровня, — подумал я, с легкостью рассекая пространство в скафандре.
— Иначе что бы я сейчас делал? — навык владения таким летательным средством, как скафандр, входил именно в третий уровень знаний, где давался уже больший спектр умений, а не только самые важные.
Если вынуть из контейнеровоза перевозимый им груз, то останется лишь раскрывающаяся обшивка, рама и небольшая жилая зона, расположенная на корме. В большей части корабля обшивка не удерживала воздух, а лишь защищала внутреннее содержимое от ударов микрометеоритов и прочей гадости, поэтому искать вход стоило именно в кормовой части корабля. Во время полета вдоль контейнеровоза я вполне осознал долгую историю существования судна — на металлической обшивке, достигавшей полметра в толщину, имелись многочисленные кратеры и следы столкновений, что выдавало преклонный возраст старичка — его начали эксплуатировать еще до массового распространения силовых щитов, то есть он мой ровесник. И эта сторона транспортника еще не поймала поток высокоэнергетических частиц, а вот что творилось на другой стороне — мне даже и не хотелось узнавать.
В голове имелась типовая планировка средних транспортников, но вот незадача — стыковой шлюз и прилегавший к нему коридор превратились в железное месиво, поэтому знания о местонахождении стандартного входа сейчас бесполезны.
— А зачем искать нормальный проход, когда у меня есть плазменная горелка? — внутренний голос советовал пойти коротким путем.
— Или может вообще воспользоваться лазерными бурами на Пчеле? — спросил я себя, но после некоторых колебаний пришел к выводу, что это слишком радикальные меры.
— Тут же работы всего на десять минут, — подумал я, обнаружив сквозную дыру размером с автомобиль — это осколок врат на скорости в десятки км/с пробил расплавленную обшивку с той стороны, преодолел наполовину пустой трюм и покинул корабль, оставив рваную рану. Мне оставалось лишь залететь через этот провал и выпилить одну внутреннюю переборку, чтобы попасть внутрь жилой зоны, сейчас уже лишившейся атмосферы.
Спустя пятнадцать минут…
— Кто говорил, что ломать — не строить? — пробурчал я про себя, вскрыв, наконец, металлическую стенку, ну ни в какую не резавшуюся под струей ионов.
В отличие от внешней обшивки, где использовали обычное железо, на стенах жилых кают не поскупились и сделали их почти неприступными. В условиях тотального энергодефицита я уже раздумывал, не вернуться ли обратно на Пчелу и начать работать лазерами, но решил не бросать уже наполовину сделанное отверстие.
— Что ж, теперь-то я знаю, что это не так, — повторял я под нос, словно считалочку, чтобы отвлечься от грустных мыслей.
Выдавив внутрь остатки стенки, разделявшей меня и потерпевшего бедствие, я прошел через переборку, являвшуюся потолком, и оказался на кухне, где меня ожидал первый труп. Холодные остекленевшие глаза словно смотрели на меня с укором, но я счел это игрой воображения и отправился дальше по кораблю. Генератор гравитации не работал, поэтому перемещался я исключительно используя ионные двигатели скафандра — наиболее быстрый способ передвижения в условиях нулевой гравитации.
В кольцевом коридоре, залитом предупреждающим красным огнем, меня ожидал еще один неприятный сюрприз — здесь отдал концы еще один член экипажа, и его тело висело сейчас под потолком. Для внутреннего спокойствия я даже не стал вглядываться, кто это был — молодой или старый? Женщина или мужчина? — Какое мне дело до трупов, когда рядом есть живой человек.
Размеры обитаемой части корабля лишь в несколько раз превосходили Пчелу, да и то, большая часть отсеков с атмосферой отводилась под деликатные грузы, не выдерживающие космического вакуума. Классическая компоновка космического корабля подразумевала вертикальное деление внутренних отсеков, когда пол и потолок перпендикулярны главной оси корабля, поэтому расположенный на корме двигатель являлся нижней точкой суда, а нос — наоборот, самой высокой. Все жилые отсеки расположили в одной плоскости, соединив их кольцевым коридором, в центре которого примостилась рубка, по доброй традиции располагаемая в самой защищенной части корабля.
Это все так, лирическое отступление, экипаж не выжил по одной простой причине — человеческая халатность, вкупе с недоверием к автоматике. Если подумать, то самое смертельное сочетание из всех возможных. Механическую дверь в рубку просто не закрыли, и при разрушении стыковочного шлюза волна декомпрессии докатилась и до мостика. Заглядывать туда просто-напросто бесполезно — выживших там точно нет, а путь лежит к медицинскому отсеку, изолированному от всех остальных.
— Так, посмотрим, кто же тут выжил, — пробурчал я, добравшись к полупрозрачному окошку отсека.
— Черт, ничего не видать! — по ту сторону от двери стояла одинокая медицинская камера с опущенной матовой крышкой. Кем бы ни был выживший, он сейчас спрятался в капсуле с замкнутой системой жизнеобеспечения, что вполне разумно на корабле, лишившемся атмосферы в большинстве отсеков.
— Эммм, а как мне туда попасть-то? — спросил я себя, но тут же несколько подправил вопрос: — Точнее, как мне туда попасть и вытащить пациента, не угробив последнего при извлечении?
— Да и второй скафандр я взять забыл! — рука попыталась машинально стукнуть себя по лбу, но лишь напоролась на забрало шлема — выплеск адреналина явно не способствовал повышению умственных способностей, раз я не позаботился о такой мелочи.
— Вот ведь, собирался взять второй скафандр в шлюзе, а про то, что от него осталась лишь гора металлолома, я как-то подзабыл! — злился я на себя. — Ну и что теперь делать, бежать за ним на Пчелу?!
— Нет, сначала надо полностью продумать план, чтобы повторно не допускать ошибок, — приказал я себе, и тут же начал выполнение этого плана с серии дыхательных упражнений.
— Вдох-выдох… Вдох-выдох… — после нескольких повторов голова вроде очистилась, и я направился к рубке, намереваясь узнать текущее состояние судна.
Мостики всех судов принципиально не отличались — четыре кресла с висящими перед ними мониторами, расположенные вдоль стены, и место для капитана корабля в самом центре. Технология прямого подключения здесь не использовалась, поэтому капитан если и присутствовал, то выполнял чисто формальные функции в виде отдачи указаний. Местный же экипаж решил обойтись двумя членами вместо положенных пяти.
— Транспортник "Стрекоза" — общее состояние критическое! — гласила медленно мигающая красным цветом надпись на экране перед капитанским креслом.
— Надо посмотреть подробней, — я присел на место техника, брезгливо выкинув сухой труп, и принялся стучать по клавиатуре.
— Так, оптические датчики — отказ… Сенсоры квантового поля — сбой… Радарная система — отказ… Система жизнеобеспечения — сбой! — на последнем пункте сосредоточимся повнимательней — есть всего три отсека с атмосферой: медицинский и два опечатанных грузовых. В первом есть течь, поэтому автоматика ежеминутно тратит драгоценный кислород на поддержания ненужной, в принципе, атмосферы.
— Отключить систему жизнеобеспечения, — отстучал я потеющими руками, еле попадая пальцами в перчатках по клавишам.
— Перевести реактор в режим ожидания, — следующий приказ кораблю во избежание всяких осложнений. Для облегчения работы спасателей статус любого человека на борту в случае аварийной ситуации изменялся на близкий к капитанскому, позволяя практически все. Поэтому приказы выполнялись незамедлительно.
— Посмотрим, кого предстоит спасти… Медицинская капсула… Пациент… Общие сведения.
— Пациент — Кия… Текущий статус — погружен в анабиоз… Общее состояние организма в пределах нормы… — утратив ориентацию в пространстве и получив серьезные повреждения, транспортник автоматически законсервировал выжившего члена экипажа, скорее всего изучавшего базы под ускорением.
— Черт! Черт, черт, черт! — я стукнул кулаком по столу.
Процедура анабиоза использовалась именно в таких ситуациях, позволяя протянуть время в ожидании помощи месяцами, а то и годами, но вот само пробуждение требовало присутствия высококвалифицированного медика, способного проконтролировать процесс. Конечно, когда с момента засыпания не прошло и суток, осложнений не возникнет, но все равно капсула требует присутствия аттестованного медика. А попытка вскрыть ее грубым способом практически равносильна убийству пациента — слишком много электроники, опутывающей тело, поддерживает летаргический сон, не давая тому перерасти в клиническую смерть.
— И где мне взять медика квалификации IV или выше? — оставался лишь один вариант, добраться обратно до Пчелы и запросить Лазарь.
Пожав руками, я покинул корабль, предварительно отдав приказ подправить траекторию — Стрекоза хоть и ослепла, но вот воспользоваться данными Пчелы могла. Пришлось рискнуть и включить двигатели и реактор, иначе судну грозило или падение на планету, или путешествие в неизведанные дали без шансов вернуться назад. Как это ни прискорбно признавать, но моя спасательная операция, растянувшаяся на целый час, почти полностью провалилась.