– Не особо люблю собак. Но. Я постараюсь сделать все, что в моих силах. Но ты же понимаешь… не все зависит от меня. Я человек подневольный. Приказ дан, я должен его исполнить.
– Кончай, Треф, – хлопнул его по спине Киви, – мы попробуем помочь. Даю слово.
– Спасибо, – мне сразу полегчало. И, улыбнувшись, парням, снова занялась поглаживанием пса. – Как он, доктор?
– Жить будет. Раны не смертельны, – недобро глянув на нас, все же удосужился ответить эскулап. Видите ли, не понравилось, что его припахали спасать какую-то псину. Плевать! Плевать на его вопли и ругань, что он человеческий врач, а не ветеринар. Организм у всех практически одинаковый. Базовых знаний для первой помощи хватить должно.
Встретили нас без лишнего шума. Собаку забрали специальные медики. Я не отпускала каталку с псом до тех пор, пока они клятвенно меня не заверили, что с ним ничего не случится. А хмурый Валентин Валерьевич, прекратив балаган, отправил нашу группу в душевые, пообещав, что позже разрешит мне навестить пациента.
Уже когда сидела на лавочке в раздевалке душевой, меня начало слегка потряхивать, отпуская нервное напряжение. Сама не могу понять, почему настолько близко восприняла смерть собак. Хрен его знает, что натворил со мной доктор, но я точно с отклонениями.
Сейчас мозг переключился на другое. Я находилась в общей душевой, где должна мыться вместе с мужиками. И вновь гормоны бушуют, внизу все аж скручивает от предвкушения. Ладно я, держать в руках себя проще, а парни… У них же физиология сразу голову поднимет. Нет, если они геи, то, конечно, все гораздо проще для них. А моему организму в башку же не вобьешь, что эти шикарные тела интереса ко мне как к женщине никогда не проявят. О, черт!
– Соберись, а то растеклась лужицей. Ох, черт, как же выворачивает.
В этот раз потребность тела в сексе что-то проявляется гораздо сильнее, чем раньше. На мужской запах реагирую, что ли? Или стрессовая ситуация так повлияла?
Пока рефлексировала, парни ушли в душевую. Чего сижу, кого жду? Мне пса проведать надо, убедиться, что с ним все в порядке. Раздевшись, зашла в душевую и замерла. В голове взорвалось сверхновая, мысли плывут плавно, между делом, тело моментально напряглось, накрывая диким желанием.
– Ох, мать моя, женщина, – еле ворочая языком, прошептала я, не в силах оторвать взгляд от шикарных смуглых рельефных тел, соблазнительно ласкаемых струями воды.
Шаг. Еще шаг. Тело движется без участия мозга. Настолько хочется прикоснуться к ним, что дышать тяжело. Мысли начинают путаться, уступая место чему-то звериному во мне.
Не отдавая себе отчета, действуя на голых инстинктах, постанывая от желания, провела языком по спине, ласково погладив напрягшиеся плечи.
– Ты чего?
Я буквально тону в ошарашенном взгляде черных глаз Трефа и впиваюсь поцелуем в его губы. Через секунду отстраняюсь, чтобы судорожно схватить глоток воздуха, и снова целую. Яростно, страстно. И не сдерживаю сладостный стон, когда Треф подхватывает меня на руки, сжимая в объятиях. Краем уха слышу чье-то движение. Куда?! Хватаю за руку решившего проскользнуть мимо Киви и впиваюсь в губы опешившему от происходящего мужчине. После того, как он мне ответил, я выпала из реальности. Вся круговерть сводилась к одному, к поглощающему меня желанию…
Когда дурман спал и мозги встали на место, я с удивлением узнала все ту же душевую и нас, спящих прямо на полу. Ничего себе занялись сексом?! Стены душевой с такой раздолбаной плиткой, словно в ней вели бои, красноречиво вопили о нашем напоре. Ладно, у меня мозг отключает, спасибо твари доктору, но парни-то как умудрились выжить?!
Я, испуганно глянув на обоих, проверила пульс, с облегчением удостоверившись, что парни живые и не покалеченные. Но, как бы то ни было, секс был фееричным! Я бы не прочь повторить. С наслаждением потянулась, разминая усталые мышцы, и, хихикнув, хлопнула по голым задницам, будя. Нечего на ледяном полу разлеживаться, простудиться можно.
Если я ожидала чего-то не того в их поведении, то слаженных действий с утра пораньше предугадать не вышло. В четыре руки меня повалили обратно и жаркими поцелуями подавили мнимое сопротивление с моей стороны. И меня снова повело… в меньшей степени, чем ранее, но тоже весьма ощутимо. Повтор вышел не менее сладостно запоминающимся.
Хорошее долго не длится. Кто бы сомневался. Стоило нам выйти из душевой, как меня сразу же взяли в оцепление, для чего-то защелкнув на руках наручники. Им мало контрольной капсулы во мне? И почему не сделали этого раньше? Чего ждали?
Трефа и Киви, как ни странно, не тронули, позволив одеться. Мне такой роскоши не дали. Кто же такой умный, решивший унизить меня тем, что проведет голой по базе? Дурак, я давно лишена стеснительности. На пыточном кресле во время очередного теста ты не только способен устроить лужу и измазать себя соплями и слезами, но и обгадиться пару раз. Какая стеснительность после того, как убивают твою гордость, оставляя один незыблемый инстинкт всего живого: выжить любой ценой.
Надеюсь, парни позаботятся о псе…
Без каких-либо возражений забралась в вертолет. Усмехнулась, представив выражение лица доктора, когда я выйду из вертолета. В таком виде я еще не летала. Тело немного подмерзло, благо, что на улице лето, а не зима. А то было бы вообще забавно. Охрана в этот раз была не в меру молчалива и в масках, полностью скрывающих лицо. Вытягивать их на разговор желания не было, и я просто наслаждалась, возможно, последними мгновениями своей свободы. Никто не гарантировал мне, что я проживу долго и, в конце концов, шагну через портальное окно в другой мир.
У самого входа на базу, подняв голову к небу, последний раз вдохнула полной грудью и пересекла невидимый порог.
– Сокровище моё! – от этого голоса что-то внутри испуганно дернулось. – Я следил за тобой! Ты меня повеселила! Увлекательные кадры! Ты подбросила мне гениальную идею. Каждому совершенству необходим личный охранник! Как такая простая мысль не пришла мне в голову раньше?!
Небрежным жестом руки отпустив всех сопровождающих, кроме своих бессменных амбалов, и дождавшись, пока с меня снимут наручники, повел в сторону лаборатории, не замолкая ни на секунду.
– Люблю животных. Они неприхотливы в содержании и менее эмоциональны, чем люди. Создам тебе поистине удивительного спутника. Совершенному существу питомец должен быть под стать! Если он, конечно, выживет.
У меня закралась боязливая мыслишка, а не про ту ли раненую собаку он говорит? Неужели и ее отдали на опыты?
– Что это? – взвизгнул он, резко остановившись и брезгливо ткнув пальцем на мои ноги.
Где? Кровь, что ли? Провела рукой по ноге и фыркнула. Ученый, а забыл, что я женщина в первую очередь, и критические дни никто не отменял. С другой стороны, их у меня еще ни разу не было за все время моего пребывания в этом месте. И тут вдруг – на тебе. Произошел какой-то сбой в организме? Что-то пошло не так после приключения в душевой?
– Нет, неприемлемо! – словно ополоумев, заорал он. – Это слабость. Приманка! Непозволительно! Отвратительно!
Взбешённый непонятно чем, доктор влетел в лабораторию, тут же устремившись к своему компьютеру.
– Доктор Вирцег, а что с ней? – боязливо проблеяла одна из сотрудниц, бросая взгляд то на меня, то на своего шефа.
– Не сегодня! – рявкнул он, не отвлекаясь и что-то спешно печатая.
Вернувшись в свою комнату, я быстро сходила в душевую и впервые воспользовалась нижним бельем с женскими премудростями, любезно предоставленными обслугой. Надела халат и, расслабленно завалившись на кровать, сразу же уснула.
Странные пять дней: все, что мне было позволено делать, это есть и спать. Никаких тестов, никаких тренажеров и посещений меня доктором.
Но на шестой все пошло по накатанной. На шею вернулся ошейник после извлечения капсулы. Возобновились бесконечные тесты и, если я была в состоянии, тренировки. Помимо этого, кровь стали брать гораздо чаще. И еще… я старалась больше не смотреть на себя в зеркало, боясь увидеть чудовище, в которое я превращаюсь. Недаром даже видавшие виды мои товарищи по несчастью, сидящие со мной за одним столом, каждый раз при моем появлении испуганно дёргались. Мне же хватило одного раза, коснувшись языком зубов и определив, что они приняли заостренную форму, чтобы не рваться на себя посмотреть. Отчего они стали такими, не знаю и совершено не помню вмешательства стоматолога.
Дни привычно неслись сумасшедшим галопом, измеряясь от теста до теста. Радовало, что болезненность проводимых опытов значительно снизилась.
– Почти совершенство, – вздохнул доктор, с восхищением разглядывая мое обнаженное тело, намертво зафиксированное в пыточном кресле. – Я в предвкушении. Мой эксперимент подходит к завершающей стадии. Сегодня – важнейший из дней! Все изменения будут закреплены на уровне твоей ДНК и станут передаваться наследникам. Конечно, если репродуктивная функция восстановится. Не уверен. В записях об этом ничего нет. Ну, ничего, тем интереснее. Кстати, перестройка всего организма займет около месяца. Ты будешь идеальна! Вершина эволюции человечества! Я буду с нетерпением ждать результат всей моей жизни! – от его маниакальной бравады меня начинает не по-детски потряхивать, накрывая чувством неминуемого кошмара. Слишком разговорчив сегодня доктор, а это не к добру. Будет больно. – Хочу сказать тебе, что я горжусь тобой, тридцать первая, лучшее из моих творений. После долгих лет поисков и неудач я создал тебя. Хочу поделиться с тобой, откуда моя уверенность в успехе. Подсказку дала одна очень и очень древняя вещица. Глиняная книга. Удивительно, да?! Какое научное открытие по усовершенствованию человеческой природы было спрятано на хрупких, практически разрушенных временем пластинах?! Я бы с удовольствием встретился с коллегой из того времени. Знания их поистине должны быть грандиозными! Я нисколько не исключаю, да нет, я даже утверждаю, что все знания, воплощённые мною в тебе, моя Жемчужина, принадлежат иномирянам! Поэтому не передать словами, с каким предвкушением я хочу увидеть то, что я создал!
Во время этого монолога ассистентки вовсю готовились к завершающему штриху, фиксируя особо сильно. У меня от этих приготовлений душа ушла в пятки, а сердце начало биться в бешеном ритме. Еще немного, и меня накроет сильнейшая паника.
– Ты когда-нибудь слышала о прекрасной окаменелой смоле, янтаре? Вижу, слышала. Сколько внутри нее встречается разнообразных насекомых, известно всем. И они настолько превосходно сохранились, и это удивляет. Я не совсем об этом. А теперь представь, что кто-то очень и очень давно использовал эту смолу, чтобы законсервировать одну единственную каплю крови, спрятанную в небольшую, размером с иголочную булавку капсулу? ДНК древнего существа! Существа, жившего настолько давно, что сложно представить. Существа, которое было способно создать подобный контейнер из искусственного материала и столь крохотного размера. Захватывающе, не так ли? Ты представляешь, сколько стоит эта капсула?! И вот сегодня мы ее вскроем, и именно ты будешь первой, кто испробует на себе этот божественный дар.
– Не надо, – с ужасом холодея, прошептала я.
– Готова?
Ошарашенно глянув на доктора, я попыталась испуганно сжаться. Будет больно…. Жопой чую, в этот раз все будет очень-очень больно…
– Чуть не забыл, – оскалился он, – твоя собака прошла тестирование успешно. Мой гений и здесь превзошел все мои ожидания.
– Ч-что?
Но ответ получить я не успела, да и не собирался он со мной разговаривать, вкалывая одновременно со своими помощницами десяток уколов. И я еще успела отметить, уплывающим сознанием, сияющего улыбкой умалишенного Вирцега, с небольшим, словно игрушечным шприцом, с фосфоресцирующей ярко бирюзовой жидкостью, которую он мгновенно вколол мне в шею. Боль накатила лавинообразно. И когда она достигла апогея, я заорала, пытаясь вырваться и разодрать свою кожу, чтобы добраться до внутренностей и вырвать их все.
Меня сжигало заживо. И только на какой-то миг боль прекращалась, но тут же возобновлялась с новой силой… Я потеряла счет времени… Я попала в Ад… И он все длился и длился…
Закончилось все как-то резко, в одно мгновение. Я прислушалась к себе, боясь, что это временное затишье. Но прошла секунда, вторая, третья… и ничего. Тело не болит. Огонь больше не сжигает.
Прислушалась – тишина. Открыла глаза, уперевшись в привычный белый потолок, и шумно втянула носом воздух, теряясь от разнообразия запахов. Чихнула. Стало полегче. Нос перестал свербеть, но запахи никуда не делись.
А комната-то моя. Все прошло удачно?! Попыталась сесть, готовясь к головокружению, как обычно бывает после тестов. Но, на удивление, организм отреагировал спокойно. Тело, словно накачанное энергией, требовало движения.
– Ай, – непонятно, что я придавила, из-за чего голова дернулась, слепо пошарила рукой и схватила ЭТО. Не веря собственным глазам, коснулась пряди волос, лежащей на руке. Завороженно дотронулась до головы и подскочила к зеркалу. – Не может быть…
Я изменилась. Очень сильно изменилась. От той женщины, что попала в руки сумасшедшего эскулапа, ничего не осталось. Совсем ничего, разве что память. Судя по уровню шкафа, я значительно прибавила в росте. Волосы, такие же густые, как и раньше, белые, как снег в горах, свободно доставали до середины бедра. Лицо стало более мужественным, хищным. Раньше я о таких ресницах мечтать не смела. Пушистые черные опахала, а не ресницы. А брови? Это же идеальный изгиб. И горбинка на переносице, которая была с самого детства после падения с качелей, исчезла. Губы прежние, так и остались пухлыми. Вроде изменились мелочи, но в целом лицо совершенно не женское. Самое приятное, татуировка с номером исчезла, аж на душе полегчало.
– А? – дернувшееся ухо привело в изумление. Хихикнув, пальцем дотронулась до заострившегося кончика. Щекотно. – Оу! – не верю своим глазам! Ухо дернулось, совсем как у кошки! Проверила еще раз. Точно! Я теперь в полной мере могу шевелить ушами!
Но больше всего изменились глаза, притягивая внимание своей чуждостью этому миру. Они стали больше и приобрели необычную форму – слегка удлиненные, с приподнятыми вверх внешними уголками. Сам же цвет глаз, наконец, приобрёл однородность. Чистейший, насыщенный цвет молодой листвы подчеркивал треугольный черный зрачок, ставя крест на моей вольной жизни. Кожа сменила пятнистость на ровный смуглый цвет, немного темнее, чем у Киви. Но больше всего испугали руки с заостренными, очень прочными на вид, глянцево-черными когтями. Взгляд плавно перешел на грудь.
– Не поняла? – мысль как-то слишком замедленно формировалась в мозгу, а когда доперло, то воспринялась с равнодушием. Я не ожидала, что вообще выживу, так что никакие изменения меня уже не пугают. Смело взглянула ниже, уже представляя, что именно я там увижу и чего больше никогда увидеть не смогу. Между ног…
Я шокировано огладила пах, и ничего не нашла. Но самое ужасное, что я не нашла вообще никакого отверстия. Словно мне вообще не требуется никакие человеческие надобности. Ни в туалет, ни секс. Как такое возможно?
– А в туалет как? – заторможено прошептала я пялясь на себя в зеркало, и все пытаясь сообразить, как теперь жить дальше-то? Это все, что я съем или выпью, оно само по себе утилизироваться будет? Только бы не через кожу, иначе лучше сразу сдохнуть, чем смердеть. – А оно куда пропало?
И не единого шрама, как будто все так изначально и было. Или мое сознание перенесли в другое тело? Кажется, я уже ни чему не удивлюсь. Пару раз проведя рукой снизу живота, стараясь не поцарапать себя когтями, ощутила знакомое томление, и вроде как внутри что-то шевельнулось. Не знаю, встали ли у меня вновь отросшие волосы дыбом, но я с ужасом наблюдала как кожа в паху вертикальным разрезом отходит в сторону и на свет появляется вполне человеческий мужской орган во всей своей красе. А ничего так, гигиеничнее, чем снаружи. Если мне его пришили, и создали ложную складку в паху, то доктор явно выбирал с присущей ему тщательностью. Размер впечатлил.
– Все же мужик, – убито констатировала я, проведя ладонью по совершенно плоской груди. И снова ни одного шрама, указывающего на то, что раньше грудь у меня была. Видел бы меня сейчас Витя, интересно, что бы он сказал? Тупо улыбнувшись, что хоть не «оно», уже флегматично отметила изменения в улыбке. Хищно заострившиеся зубы как ничего не значащий довесок ко всем моим проблемам. С другой стороны, хорошо, рожать не заставят. Пусть довольствуются, суки, только мной.