– Инцидент будет вскоре исчерпан, – продолжил Виктор. – Я хочу, чтобы вы прибыли сюда в назначенное время, как и планировалось. После чего, мы воссоединим Предков и поместим их в Колыбель. Всем вам известно, ее строительство недавно было завершено. Все упоминания, о существовании Колыбели, ликвидированы, ровно, как и наймиты, строившие ее. Колыбель неприступна, в ней сон Предков станет непоколебимым, а нам останется только запечатать ее и ждать прибытия остальных.
– Это не единственное, что тревожит нас, Верховный Хранитель Виктор, – начал еще один, шелковый голос, видимо, принадлежавшей особе женского пола. – Нам стало известно, что некто обратил человеческое существо.
Виктор собрался поделиться историей и своим решением, касательно Гавриила, но его еще не начавшуюся речь прервал звук цокающих о черную гладь пола высоких каблуков, доносящихся из-за массивных закрытых дверей, а спустя секунды двери покоев вновь небрежно распахнулись.
В них вальяжно вошла молодая, невиданной красоты длинноногая девушка, одетая в некоторое подобие платья, оголяющее все прелести ее идеального тела, но в то же время изящно скрывая все самые интимные места. Ее светлые, цвета пшеницы, почти золотые прямые волосы свисали по непристойно обнаженной спине до самой поясницы. Медленно проходя Клима, она нежно коснулась его черствого лица, провела своими ярко красными ноготками по его прямому подбородку, как по грубому камню, но великан остался неподвижным.
– Да, братец, – сонным, но в тоже время очень сексуальным, почти интимным голосом начала златовласая девушка, – Расскажи о нем и мне. Как сам Верховный Хранитель Виктор допустил подобный произвол и неповиновение? – с явной ноткой сарказма добавила она.
– Твое появление сейчас весьма некстати, Катерина, – сухо ответил Виктор, не оборачиваясь к незваной гостье.
– У моего, вечно занятого благополучием нашего рода, брата совсем не остается времени на сестренку, – с наигранным сожалением проговорила она.
Катерина игриво подошла и демонстративно, крепко прижавшись, обняла Виктора со спины, упершись своим остреньким подбородком в его плечо. – Сестренка так за тобой скучает, а ты вечно занят и не хочешь делиться новыми игрушками.
Виктор, сдерживая гнев, и так же мастерски его скрывая, опустил голову.
– У тебя более семи миллиардов игрушек, Катерина, будь добра, выбирай из них.
– Они быстро ломаются и с ними очень скучно, – она наивно похлопала глазками.
С трудом выбравшись из крепких объятий сестры, Виктор, обеими руками, стряхнул появившиеся складки со своего одеяния и те, вмиг испарились каким-то электрическим разрядом. Виктор уделял внимание не только своему внешнему виду. Дисциплина, порядок и беспрекословная верность во всем, именно это он ценил больше всего, а легкомыслие и поверхностность Катерины даже близко не имели с этими качествами ничего общего. Катерина, хоть и приходилась Виктору младшей сестрой, в тоже время была его полной противоположностью, ей было чуждо все, так ценимое братом. Всем думалось, что Катерину абсолютно не заботило ничего кроме ее собственной беспечности, приносящей ей бесконечное наслаждение. Всем, кроме Виктора, уже давно свыкшимся с поведением своей младшей сестры.
Ему уже давно было все равно.
Виктор просто перестал обращать внимание на выходки своей младшей сестры и точно усвоил одно: проще дать Катерине желаемое, чем бесконечно слушать ее изнурительную болтовню, подкрепленную спонтанным и очень переменчивым настроением, угодить которому было задачей весьма непосильной, почти невозможной.
Катерина прекрасно понимала это и довольно часто злоупотребляла этим, а так же и высочайшим положением Виктора. Однако она с легкостью могла добиваться своих целей и другими, весьма общеизвестными способами. Красоту Катерины было невозможно скрыть ничем, даже ее вульгарным нарядом, который в свою очередь, наоборот, еще больше подчеркивал ее непередаваемую красоту, вызывая у любого мужчины традиционной ориентации желание овладеть ею. Наверняка и последний гомосексуалист, увидевший Катерину, стал бы натуралом быстрее, чем та успела бы заговорить с ним.
– Когда ты мне его покажешь, Вик? – своим приятным, точно бархат, голосом Катерина, наконец, дала понять чего хочет.
– Мы тоже с нетерпением ждем ответа, Верховный Хранитель. – Добавил силуэт пронзительным голосом.
Виктор оправился и принял удобную позу, такую, которая бы максимально позволила ему сосредоточиться на рассказе:
– Известно, что обратить смертного подвластно лишь нам – Хранителям, и я предполагаю, что тот из нас, кто так и не явился, имеет к этому непосредственное отношение. И если вина его будет установлена, то он, пренебрегая нашими законами, поставил под удар наше дело и создал угрозу разоблачения, в наказание лишится всех данных ему привилегий, титула и головы.
Виктор был отменным оратором: его спокойный, монотонный голос звучал уверенно, властно, с неоспоримым чувством собственной правоты и непоколебимости.
– Мною было принято решение сохранить жизнь смертного и возложить на него задачу, целью которой является нахождение виновного и последующее его наказание. В данной ситуации, я не могу позволить себе распыляться еще и на это. Главный приоритет – поиск и возвращение второй капсулы, поскольку первая, в сохранности, ожидает своей отправки в Колыбель.
– Как всегда мудро, Верховный Хранитель, – одобрил голос, – а, что если он не справится?
– Умрет, так или иначе, – безразлично и холодно ответил Виктор. – Вопрос лишь в том, от чьей руки. Мы же, в любом случае, выявим и по заслугам воздадим изменнику.
После небольшой паузы, голос вновь заговорил:
– Мы полностью поддерживаем это решение, Верховный Хранитель и не смеем более задерживать.
Виктор, вновь глянув на часы, одобрительно кивнул.
– Я хочу, чтобы вы, как было условлено, прибыли сюда для процесса. Вход в Колыбель Сна будет запечатан с помощью нашей крови, а поскольку собрать нас вместе не представится возможным никому, открыть его вновь, без всех нас, будет невозможным.
Силуэты, склоняя головы, постепенно исчезали во мраке, пока стена вновь не оказалась пустой и темной.
Катерина, со свойственным ей безразличием, демонстративно похлопала в ладони безукоризненному выступлению Виктора:
– Я все еще хочу увидеть его, Вик.
– Клим, – окликнул великана Виктор, – приведи его, – немного помедлив, он добавил: – и Лидию. Она нужна.
Великан безмолвно и немедля отправился исполнять данное ему поручение.
ГЛАВА 3
Гавриил продолжал осматривать свои новые покои – три серых бетонных стены и прочная решетка вместо четвертой. Потолок был довольно низким, казалось, если вытянуть руки и подпрыгнуть, даже совсем немного, то можно без труда дотянуться до него. Он сдавливал, давил прямо на голову и аккуратно, в нее же, вкладывал мысль о том, что оказавшись здесь, ты непременно лишишься какой-то частички себя, а может частичка эта просто изменится – станет другой. Помещение отдавало сыростью и влагой, но отвращения не вызывала, она пробуждала страх. Стальные прутья, казавшиеся крайне крепкими, проходили от потолка и намертво уходили в холодный, бетонированный пол. Клетка явно не была предназначена для человека, она служила заточением для кого-то или чего-то куда более сильного и свирепого, о чем свидетельствовали глубокие царапины на стенах. Гавриил, с интересом разглядывая эти выщерблены, невольно приложил к ним руку и как только мог, растопырил пальцы, но даже этого не хватило, чтобы представить, насколько велика была лапа существа, оставившего их. Стало ясно одно – так изувечить стену не мог ни один человек.
Гавриил почувствовал чье-то присутствие и, обернувшись, увидел Лидию, молча наблюдавшую за ним.
– Чьи они? – поинтересовался Гавриил, указав головой на многочисленные царапины.
Лидия выдохнула, и Гавриил услышал, как углекислый газ высвобождался из ее легких, услышал и то, как он проходил через трахею, выпускался ртом. Звук ее спокойного дыхания казался слуху Гавриила весьма приятной и своеобразной мелодией – несравнимой, уникальной, а биение ее сердца – неспешное, но сильное, живое, добавляло этой мелодии ритма. От его тонкого слуха теперь не ускользнуло и то, как Лидия вынула из кармашков своих широких рукавов небольшую стальную сферу. Она слегка сжала ее в своей покрытой старческими пятнами руке и та вмиг поднялась вверх, и уже плавая в воздухе, начала изливать теплый свет. Гавриил удивился. Сначала тому, что стальная сфера оказалась своеобразной летающей лампой, а уже потом, тому, что прежде чем Лидия активировала ее, он находился в полнейшей тьме, но видел в ней настолько хорошо, что казалось, будто всю камеру освещали лампы дневного света. И пока Гавриил терялся в догадках о том, почему же он так отчетливо видел в беспросветной темноте, сферическая лампа неторопливо подплыла к стене и осветила глубокие царапины теплым светом. Лидия без особого удивления обвела их глазами, а затем одарила Гавриила многозначительным взглядом, кажется, она даже немного расстроилась.
– Из всего сегодня увиденного, тебя беспокоит только это? – искренне удивившись, спросила она.
На лице Гавриила проскочила немного глуповатая улыбка.
– Ну, кажется, я уже в камере, значит, меня вот-вот начнет отпускать.
Гавриил искренне верил и полагал, что все случившееся с ним этой ночью, результат его не на шутку разыгравшегося, от выкуренной самокрутки, воображения, предложенной Рамилем в порту. Лидия подошла ближе к решетке и ухватила Гавриила за руку:
– Пойми ты уже, наконец, – она сделала небольшую паузу, пытаясь подобрать нужное слово. – Тебя не "штырит", Гавриил. Все реально. Ты все еще одной ногой в могиле и в любую секунду твоя жизнь может закончиться.
Он рассмеялся, сознание не позволяло ему принять правду, а разум отвергал то, чего не мог понять. Потому Гавриил и дал всему происходящему единственное, по его мнению, логичное объяснение – галлюцинации, от выкуренной ранее самокрутки. Гавриил уже не то чтобы не исключал, а скорее, даже надеялся, на наличие в ней какого-то наркотика. Иначе, все случившиеся, ну никак, не укладывалось в его давно устоявшемся порядке вещей и скорее походило на бред сумасшедшего. Он был заложником двух привычек: сигарет и собиранием своих бесформенных сальных прядей волос цвета бронзы в небольшой хвост на затылке. Он нервничал, а сигарет в куртке, по какой-то, причине не оказалось. Потому, чтобы хоть как-то совладать с собой и подступающей нервозностью, он машинально собрал волосы в хвост; обычно это означало предстоявшие физические усилия, например, работу, или уборку в его съемной квартире, даже перед сексом Гавриилу не всегда удавалось принять душ, но вот волосы собрать – обязательно получалось. Ему казалось, что так он будет более сосредоточенным и задуманное непременно удастся осуществить. Внешне же, с этим собранным на затылке хвостом Гавриил отдаленно напоминал самурая. Сам Гавриил, разумеется, и не подозревал об этом сходстве, поскольку имел весьма поверхностное представление о внешнем виде самураев, а уж о том какие прически они носили, он не знал и подавно; он знал о них только то, что те были воинами с мечами, остроту которых проверяли, отрубая головы крестьянам. Впрочем, в достоверности этого факта он всегда сомневался и уже даже не помнил, как эта информация оказалась у него в голове.
– Прекрати, пожалуйста, прекрати, – собрав хвост, но, все еще не опустив рук с головы, начал Гавриил, с трудом сдерживая подступающий к горлу смех, – Какие-то монахи, вооруженные мечами, огромный до безобразия человек с черными, как мои легкие глазами, бледнолицый зубастый блондин, это реально? Перестань, я просплюсь и…
Что-то во рту, словно большая заноза, застрявшая где-то меж его зубов, помешала ему договорить. Безуспешные попытки нащупать ее языком не увенчались успехом, и он попытался сделать это пальцами рук – безрезультатно. Лидия ухватила его за куртку и сильным рывком потянула на себя. Старушка оказалась гораздо сильнее, чем казалась на первый взгляд. Гавриил всем телом и лицом уперся в холодную решетку, а плавающая в воздухе лампа тут же сосредоточила на нем свой свет – он сменился, стал ярче и холоднее, прямо, как люминесцентная лампа, видимо для того, чтобы Лидия могла лучше разглядеть его.
– Открой рот, – с явным удивлением проговорила Лидия, рассматривая уже широко открытую полость рта Гавриила. – О-о, это будет очень занимательно! – не скрывая радости и удивления, воскликнула Лидия, достав какой-то кусочек желтоватого оттенка изо рта Гавриила. Она аккуратно держала его окровавленный зуб в своих пальцах, прямо перед его удивленным и несколько испуганным лицом.
Гавриил запаниковал, его мимолетно охватил озноб.
– Что это? Что со мной? – дрожащим от страха голосом произнес он.
– Поздравляю! – звонко, с непередаваемой почти детской радостью ответила Лидия. – У тебя будут новые чудесные и крепкие зубки!
Паника окончательно захлестнула Гавриила. Он чувствовал ком воздуха, застрявшего где-то в груди, чувствовал, как застучало его сердце, болью отдавая в горло.
Вырвавшись из рук Лидии, он начал метаться по камере, точно лев, загнанный в клетку – такой же свирепый, яростный, но в то же время, абсолютно беспомощный. Гавриил и не заметил, как за долю секунды, он преодолел пять метров и метнулся от стены до решетки. Точно так же он совершенно оставил без внимания и то, чего никогда прежде не чувствовал – импульс настолько скоротечный и молниеносный, что его едва удалось бы заметить. Он, будто электрический разряд, пронесся по всему телу Гавриила с головы до пят прямо перед тем, как он умудрился сотворить юркий скачок до решетки. Обеими руками он схватился за стальные прутья, сжал их, а обезумевшими глазами впился в Лидию.
– Что со мной происходит? – с каждым словом он говорил все громче. – Что происходит? Я тебя спрашиваю! – уже крича во все горло, продолжал Гавриил, но в глазах Лидии не было ни капли страха, скорее наоборот, она наблюдала за ним с интересом, но совершенно точно не была удивлена и напугана. Казалось, ей уже приходилось видеть нечто подобное. Но вот вены, сильно взбухшие, сеткой охватившие руки Гавриила, ей показались странными и необычными настолько, что заставили ее немного отступить.
– Прекрати истерику, – со свойственным ей спокойствием настояла Лидия, – Возьми себя в руки и подумай, проанализируй все, что произошло этой ночью, и ты получишь ответ.
Гавриил невольно последовал ее совету точно заговоренный.
Отпустив решетку, покачиваясь, он все так же прихрамывая, отошел на несколько шагов. Лидия же мельком окинула взглядом прутья клетки, сжатые Гавриилом – они немного деформировались под его натиском.
Гавриил прокручивал последние события в голове, пытаясь разобраться в случившемся. Образы Главнокомандующего, людей в балахонах, Клима, Виктора беспорядочно всплывали перед его глазами, сменяя один другой. Сосредоточив внимание на деталях, Гавриил вновь увидел шрамы на лице седовласого человека, глубокие, наполненные чернотой глаза великана и белоснежные, неестественно большие клыки Виктора, так выделявшиеся на фоне его беспросветно черных глаз и худощаво-хищного лица.
Гавриил одернулся, потряс головой, будто силой прогонял из нее эти образы.
– Вы… Вампиры? – затянуто, с глубокой опаской произнес Гавриил.
Жадно предвкушавшее ответ выражение лица Лидии пополнилось легкой улыбкой. Она смотрела на Гавриила так же, как матери смотрят на своих невинных и наивных детей, а после, звонко и по-девичьи рассмеялась.
Гавриил с негодованием наблюдал за тем, как пожилая Лидия пытается успокоить свой девичий, почти доходящий до истерики, смех. С трудом успокоившись и сдавливая себя в груди она не оставляла попыток отдышаться.
– Ох, спасибо! – переведя дыхание начала она, – Сколько раз это слышишь и каждый раз смешно. – Нет, – выдохнув, продолжила Лидия. – Они никогда так себя не называют. Более того, Виктор считает это название, используемое, где ни попадя оскорбительным. И ты никогда, – предостерегающе продолжила Лидия, – слышишь? Никогда не называй их так.
– И как же мне их называть?
– Теми, кем они, по сути, являются, – с некоторой гордостью в голосе ответила Лидия, – Бессмертными.
– Но такое сходство, – настаивал Гавриил. Лидия в очередной раз одарила его своей излучающей доброту улыбкой.
– А откуда, по-твоему, берутся образы этих чудовищ и других сверхъестественных существ? – Гавриил собирался было ответить, но Лидия и не думала дожидаться ответа: – Да, некоторые действительно являются плодом фантазии и воображения, другие же имеют вполне реальные истоки, сильно, а иногда не очень искаженные временем и человеческим восприятием, они находят себе применение в литературе, кинематографе. Человек встречал и видел множество различных существ задолго до того, как сам стал Человеком.
Лидия прервалась, увидев, как Гавриил прищурил глаза. По его устремленным в глубокие раздумья глазам она решила, что он совершенно четко представляет и понимает то, что она пытается до него донести.