Внезапно лес впереди расступился. Я по инерции пробежала ещё несколько метров и только после этого замерла, мрачно оглядывая залитую лунным светом поляну, на которую выбежала.
На поляне была трава самых разных оттенков зелёного, огромный каменюга в пяти шагах справа от меня… и трое мужчин. Судя по одежде и обилию чернильных рисунков на коже — айкихиры.
Я узнала их мгновенно. Они, крадущиеся и явно не ожидающие меня здесь увидеть, дружно выпрямились, переглянулись и, вероятно, тоже сразу меня узнали, потому что все трое молча обнажили свои клинки.
И вот меня-то они знали, что приятно, но в данный момент как-то не очень, а о том, что все они теперь вроде как служат моей Лиз — нет, вот об этом мальчики явно ничего даже и не слышали, иначе стали бы они на меня нападать?
Но они напали.
Я была злая и откровенно неуравновешенная, поэтому все трое мужиков оскорбительным для них образом были биты.
А потом я неожиданно даже для себя поняла, что один из них похож на меня по телосложению и росту… конкретно этого мужика ждало не только оскорбительное избиение, но и уничижительное переодевание.
Нет, изначально я просто забрала его одежду и переоделась в тени деревьев в удобные штаны и не очень удобный кожаный жилет, который даже в застёгнутом на все пуговицы виде выглядел не очень… На этом я планировала продолжить свой молчаливый забег, но внезапно поняла, что на улице довольно прохладно, а бедный мужик в одних трусах и ботинках остался…
— Держи, — заботливая я кинула на значительно избитого, как физически, так и морально, айкихира скомканное платье.
— Да ни за что, — простонал он и сплюнул на землю рядом со мной сгусток крови.
Кровь — это плохо. Хорошо для моего побега и моей безопасности, да, но для моего морального спокойствия — плохо.
— Замерзнешь, — заметила я спокойно и просто не стала говорить о том, что, кажется, не переохлаждение является проблемой этого человека.
Он закашлялся — хрипло и с отвратительными булькающими звуками, перевернулся на бок и стал скашливать на землю кровь, словно не мог остановиться и прекратить это.
Опустившись рядом на колени, я внимательно оглядела всё его тело и с неприязнью заметила ножевое ранение на правом боку — достаточное для того, чтобы задеть лёгкое.
— Если в ближайшее время ты не попадёшь к лекарю, то твоим друзьям придётся обращаться уже к гробовщику. — Очень серьёзно сообщила я айкихиру.
Он как раз кое-как успокоил свой кашель и устало упал обратно на спину, глядя на меня та-а-ак…
— Ну ты же сам с ножом полез, — не повелась я на безмолвный укор, подумала недолго и прямо спросила: — Как позвать остальных?
Этот самоуверенный и не в меру гордый болван промолчал, вынудив и без того злую меня буквально сопеть от гнева.
И тут откуда-то слева донеслось:
— Сноп алых искр в воздух, — стремительно повернувшись, взглянула на одного из лежащих и тоже сильно покалеченных. Он в ответ на мой требующий объяснений взгляд добавил: — Три другие наши группы в сотне метров на север.
Не тратя более времени, я поднялась, протянула правую ладонь к безразличному тёмному небу и с некоторым старанием всё же смогла выпустить в воздух алые искры, громко взорвавшиеся и подлетевшие на десятки метров от земли.
Мгновенно с севера взлетели в небо жёлто-алые искры, затем ещё раз, дальше, и ещё раз, ещё дальше.
Помощь подоспела буквально через двадцать секунд — я ждала появления айкихиров за дальними деревьями и отчётливо видела, как четверо мужчин подскочили к пострадавшим и тут же переместились к тому, у кого я по неосторожности пробила лёгкое.
Десяток последовавших друг за другом зелёных заклинаний, а затем всех семерых поглотил портал.
Они ушли, и мне тоже не имело более смысла задерживаться. Но, возобновив движение, я запоздало пожалела о том, что не узнала о своём местонахождении.
И о цели их ночном прогулки по лесу тоже следовало узнать, да.
* * *
К рассвету я нашла город. Мне повезло — это оказалась сама столица.
По пути к дворцу айэра Оркоми мною были биты трое распускающих руки уличных пьяниц и два десятка стражей на входе в сам дворец. Мальчикам хватило глупости утверждать, что они понятия не имеют ни о какой Аделаиде Корвей, а даже если бы и знали такую, то смогли бы отличить её от меня, нищей оборванки.
Нет, ну они сами виноваты!
Зато после наглядной демонстрации, всё частично битое воинство согласилось признать меня мири Корвей и даже внутрь пропустить, при условии, что я просто зайду и не буду больше никого трогать.
Нашли дурочку.
Но трогать следующего попавшегося мне на пути действительно не хотелось — ссориться с правителями земли, на которой ты гостишь, в принципе не очень разумно, а я глупостью вроде бы не отличалась… за небольшим исключением.
Айэр Оркоми вышел из больших резных дверей своего дворца и остановился на пороге со сложенными на груди руками и направленным на меня взглядом строгого папочки, который по утру с нотацией встречает блудную дочь.
Мужик просчитался — отец у меня если когда и был, то это было до того момента, как я вошла в сознательный возраст.
Но чуть прищуренный взгляд айэра так и вопрошал у подходящей всё ближе меня: «Где ты была всю ночь?», так что я просто не сдержалась.
— Если заготовили моральную порку, то советую найти того, кто будет стоять и слушать её.
И я просто прошла мимо него, лишь едва не зацепив его плечо своим.
Я бы так и ушла, но тут Айян Оркоми негромко сказал:
— Если Дэмис обидел тебя, то просто поверь — ему сейчас куда хуже.
Остановившись на каменном пороге, я обернулась, посмотрела на спокойно глядящего на меня мужчину и честно сказала:
— Да, вы знаете, мне полегчало, — если он рассчитывал, что я — одна из тех наивных девочек, что ведутся на грустные слова и забывают обо всём на свете из-за жалости к другим, то он ошибся.
Вот только… его слова действительно оставили на душе неприятный осадок и лёгкое желание проведать Дэмиса… но вот хрен ему, честное слово.
Вместо этого я вбежала во дворец с одним простым желанием — найти Лиз и… не знаю. Пожаловаться? Это вряд ли. Да, мы с ней лучшие друзья, практически как сёстры, и никаких тайн и секретов у нас друг от друга нет… или не было?
Я просто не смогу рассказать ей о том, что произошло.
Я даже думать об этом нормально не могу — мне становится ужасно противно от самой себя, просто до тошноты противно.
Что, если после этого Лиззи отвернётся от меня? Что, если она решит, что я опозорила нас обеих и теперь не имею права находиться рядом с ней? Что, если она разочаруется во мне? Скажет, что я не выполнила свой долг? Прогонит меня?
Что мне тогда делать?
Но… это же Лиззи. Моя Лиззи. Она не может прогнать меня.
Она просто не может.
И дальше я просто побежала, не имея никакого представления о том, куда мне идти, и что делать, когда я всё же найду искомое.
* * *
С подсказками стоящих тут и там стражей я всё же сумела отыскать покои Элизабет Райви.
И я была крайне удивлена, когда в этот ранний час подошедшей мне Лиззи сама открыла дверь своей комнаты, а после схватила меня за руку и затащила к себе, не переставая восторженно улыбаться.
— Ада! — Воскликнула подруга, коротко обняла меня, тут же отстранилась, держа меня за плечи, и с восторгом, который, кажется, распирал её изнутри, срывающимся голосом поведала: — Ада, я влюбилась!
Мне захотелось завыть в голос! И выть, выть без перерыва! А потом ещё и головой о стену побиться!
Но вместо этого я улыбнулась и задала очень глупый вопрос:
— В кого?
Я улыбнулась, да, хотя хотелось разреветься во весь голос, потому что в душе вдруг появилось такое неотвратимое чувство огромной потери…
— В Айяна, Ада, — с лёгким укором поведала радостная до невозможности подруга.
Она прижала руки к груди и закружила по комнате, которую в этот момент заливал золотистый свет восходящего солнца, делая и Лиззи похожей на яркий солнечный лучик.
— Мы с ним говорили всю ночь, ты представляешь? Оказывается, он знаком с нашей историей, и нашей литературой, и нашим искусством! — Щебетала Лиз, прекратив кружиться и принявшись танцевать какой-то только для неё ясный танец. — И он подарил мне целую библиотеку, Ада! В ней и наша литература тоже, причём даже такие книги, которые я искренне считала утерянными! Ты помнишь «Золотой свод правил Аттомикса»? Я полагала, что он сгорел в семьсот восемнадцатом году. Представь себе моё удивление, когда я обнаружила эту книгу здесь, среди десятков других, не менее ценных, Ада!
Чувство глубокой потери всё усиливалось и усиливалось…
— И они задержали всех участников заговора, Ада! Но, ты же была с Йэхаром, значит, ты и так об этом знаешь, — Лиз произнесла это утвердительно, но прекратила свой танец, остановилась и посмотрела на меня вопросительно.
— Мы… я ничего не знаю, — с трудом очень хрипло произнесла я.
В любой другой момент Элизабет заметила бы моё состояние. Я и сейчас стояла и с надеждой ждала, что она заметит, поймёт, увидит… но собственное счастье было слишком велико, чтобы Лиззи обращала внимание на меня. Она даже моего странного одеяния не замечала.
Могла ли я осуждать её? Нет, не могла, но… но я всё равно осуждала, чувствуя это противное, обжигающее изнутри чувство глубокой ревности.
Моя Элизабет отныне не только моя.
И что-то мне подсказывает, какое-то совершенно нехорошее чувство, что очень скоро она и вовсе перестанет быть моей…
— Свэн Фроу, помнишь его? Он назвал Йэхару имена своих сообщников, те в свою очередь назвали недостающие имена, и в итоге за эту ночь все заговорщики были задержаны. Всё, Ада, больше никакой опасности.
Возможно, да. Возможно, никакой опасности со стороны айэров и айкихиров, но во мне с каждым мгновением крепла уверенность в том, что прямо сейчас опасность лично для меня представляет моя Элизабет.
Не физическую опасность, не для жизни, а для чего-то более важного, глубокого, ценного.
И она сказала это.
Сказала то, что я так боялась услышать от неё.
Лиззи, радостно сверкая и искренне веря в чистоту своих помыслов, прыгнула ко мне, обняла и прощебетала самые страшные в моей жизни слова:
— Мы с Айяном говорили о тебе, Ада, и решили, что с нашей стороны будет честно сделать для тебя подарок в честь нашей свадьбы. — Я замерла, уже зная, что она скажет, но не имея никакой возможности остановить её. — Мой отец сделал за тебя очень серьёзный выбор — выбор, который по его замыслу должен был закончиться твоей смертью от одного из врагов моей семьи. Твоя смерть — одна из тех вещей, которые я не смогу пережить, так что… Ада, я хочу, чтобы после нашей с айэром Оркоми свадьбы ты оставила пост моего вечного телохранителя и занялась своей жизнью.
Что-то внутри, что-то такое, что натягивалось всё это время, с оглушительным звоном лопнуло.
Опасная рябь прошла по всей моей жизни… и хрустальный замок моих надежд, мечтаний, стремлений, целей и ценностей со звоном взорвался.
Опасные острые осколки полетели во все стороны, безжалостно вонзаясь в незащищённую плоть, причиняя такую боль, что хотелось просто закричать, и кричать во всё горло, лишь бы боль ослабла, лишь бы ушла… лишь бы кто-нибудь сказал мне, что Лиззи просто пошутила.
Она не могла сказать этого. Она просто не могла…
Но сказала.
Без лишних мыслей, с одними лишь чистыми помыслами и заботой обо мне Элизабет взяла и сломала меня.
— Найди своё счастье, — рассуждала она, не замечая, как я просто умираю прямо у неё на глазах. — Устрой свою личную жизнь, найди семью, которой у тебя не было всё это время…
Мне хотелось заорать. Хотелось вопить во весь голос, кричать, чтобы Лиззи замолчала и перестала говорить все эти правильные вещи.
— Ты была моей семьёй, — прошептал кто-то моим сухим голосом.
— А ты была моей, Ада, — тут же подтвердила Лиз, — но я знаю, что это не одно и то же. Тебе нужна не я, тебе нужна настоящая семья.
Откуда ты знаешь, что мне нужно, Лиз? Почему ты принимаешь решения за меня и веришь в то, что этого хочу я?
Ты говоришь, что твой отец, король, определил за меня мою жизнь, но сама делаешь то же самое. Только твоё решение — оно куда хуже. Оно во всём хуже.
Твой отец дал сиротке семью, а ты… ты забираешь её у меня.
Ты забираешь всё, что у меня было. Лишаешь меня последней ценности.
Самой главной ценности в моей жизни.
Короткий стук в дверь я даже и не услышала, оглушённая всем произошедшим, но Лиззи упорхнула открывать дверь и мгновенно вернулась, наслаждаясь ароматом белоснежной розы… и откуда она только взялась здесь, где лишь одна зелёная трава?
— У нас поездка в город через час, Ада, — поведала Лиззи. — Там какая-то очередная традиция, без соблюдения которой не бывать нашему законному браку.
Мелькнула предательская мысль сорвать бракосочетание и оставить Лиз, но… я видела, как Оркоми смотрит на неё. И я знала, на что он способен.
Эту войну мне не выиграть.
К тому же, я бы просто не смогла лишить Лиззи счастья. Я не настолько эгоистичная тварь.
— Ада? — Кажется, принцесса Райви только сейчас обратила на меня внимание. — Ты в порядке?
Я с трудом пошевелилась. Такое ощущение, словно многие десятки лет я стояла без движения и замерзала, а теперь толстый слой сковавшего моё тело льда хрустнул и пошёл трещинами, даря ужасно непривычную возможность двигаться.
— Конечно, — голос хрипел и плохо слушался, попытка улыбнуться вышла провальной, но я не пыталась исправить её, я просто развернулась и побрела прочь, лишь краем сознания зацепившись за то, что Лиз, кажется, звала меня.
Не знаю, куда я шла и что собиралась делать. Мне просто нужно было немного времени и тихое одинокое место, чтобы сесть и подумать обо всём.
Подумать, что мне делать дальше.
Что мне делать?
И я остановилась посреди широкой, застланной изумрудным ковром, чуть изгибающейся лестницы, окончательно потерявшись в своих мыслях, действиях, чувствах…
Окончательно потерявшись в самой себе.
Глава 35
Я сидела, прислонившись плечом к толстым перилам из белого камня, на всё той же лестнице, на всё том же месте, прижав колени к груди и устремив невидящий взор куда-то вперёд.
Я потерялась.
Я запуталась.
Я не знаю, что мне делать.
Словно дорога моей жизни закончилась резким обрывом, но в нём не пропасть с острыми скалами — в нём оставленная огромными пауками паутина. Её создатели давно покинули эти места и никто не собирался меня есть, но у меня не было никакой возможности выбраться на свободу.
Я пытаюсь, пытаюсь изо всех сил, но в итоге липкие нити оплетают меня больше и сильнее, отнимая последние шансы на спасение.
— Мири Корвей! — Стрелой вонзился громкий женский голос в поток моих безэмоциональных, просто убитых мыслей.
Я даже не дёргалась, просто медленно подняла взгляд и с трудом сфокусировалась на девушке в форме прислуги, стоящей на шесть ступеней ниже.
Заполучив, наконец, моё внимание, девушка громко облегчённо выдохнула, тут же упала на пол в местном странном поклоне и поведала:
— Мири Райви просила не тревожить вас, но айэр Оркоми велел разыскать вас и сказать о том, что они с мири отправились на торжественную поездку по столице.
Она говорила так быстро, что в первые мгновения мне казалось, что я не понимаю ни слова. Лишь потом до словно замёрзшего сознания дошло значение слов и оно смогло подобрать для меня перевод.
— Они уехали? — Глупо переспросила я, не чувствуя собственных губ.
Лиззи откровенно послала меня, да, но… их свадьба через три недели, если верить словам раэра Йэхара, значит, у меня есть ещё двадцать один день.
У нас с Элизабет есть двадцать один день.
А потом моя жизнь потеряет смысл.
Но лишь потом — не сейчас.
Наверно, я всё же очень глупая. Наверно, со мной что-то не так — со мной самой, с моей психикой, с моим разумом. Я не знаю, с чем конкретно, но что-то явно не так.