- С братом, - повторил Раймон медленно. – Нет, с братом я не ругался.
- Хорошо, - Ингвар с облегчением выдохнул. – Я улетаю в дом Саламандры за помощью. Ты пойдёшь со мной.
Раймон медленно поднял брови. Всё, что он видел, происходило будто бы не с ним. Будто кто-то другой занял его тело, а он парил наверху в тёмном облаке злости и наблюдал за происходящим со стороны.
- Некому чистить твою виверну в пути?
Ингвар нахмурился.
- Мне не нравится то, что ты говоришь. И я не собираюсь тратить время на уговоры.
- Это не потребуется.
- Хорошо. Тогда жди меня внизу, у стойла, - Ингвар повернулся к двери, собираясь вернуться в спальню.
- Я ухожу, Ингвар.
Пальцы Ингвара замерли на костяной рукоятке, и он медленно обернулся.
- Уходишь? Куда?
- Не куда, а откуда. В трущобах было честнее, чем здесь.
- Ты не посмеешь, - Ингвар чуть приподнял бровь и холодно улыбнулся.
- Посмею, Ингвар.
- Ты не бросишь дом на краю гибели!
Раймон ничего не ответил. Притянув Ингвара к себе, он сделал то, что хотел сделать уже давно - впился жадным поцелуем в губы брата, сминая, поглощая, проникая так глубоко, как хотел этого сам. Ингвар сопротивлялся лишь в первые секунды, а затем быстро сдался и впустил настырный язык, позволяя подчинить себя, но не подчиняясь до конца.
Раймон отпустил его и оттолкнул в сторону. Говорить не хотелось. Он спокойно пошёл вниз, не обращая внимания на суету и крики прислуги. У него не было оружия, а за стенами башни ждал враг, но в эти минуты Раймону было всё равно - жить или умереть.
ЭПИЛОГ к 1 части
Ингвар стоял перед зеркалом, разглядывая мантию из белого шёлка, подпоясанную серебряной цепочкой. Руки его были разведены широко в стороны, а двое слуг с булавками колдовали над одеждами, предназначенными для свадебного торжества.
Хранитель не обращал на них внимания. Он внимательно разглядывал своё лицо. На лбу между бровями залегла неприятная морщинка, и это ему не нравилось – отец приобрёл свои первые морщины, когда ему было далеко за четыреста, а у Ингвара противная складочка вылезла уже теперь, когда ему едва перевалило за сто.
Бальдер часто подшучивал, что во всём виноват дурной нрав жениха – впрочем, получив в ответ ледяной взгляд, замолкал и пытался замолить вину поцелуями.
Ингвар вовсе не считал себя капризным. Просто Бальдер часто не мог принять решения сам, и постоянная ответственность частенько угнетала Хранителя – но он смирился и старался радоваться тому, что будущий супруг готов исполнить любое его желание.
Прошло почти тридцать лет с тех пор, как была отбита атака на башню Синего Дракона. Тогда согласие на брак пришлось давать поспешно, и так же поспешно провели ритуал помолвки – а затем спешно отправились на битву. Зато уж свадьбу Ингвар хотел провести по своему вкусу. С самой границы привезли его любимые цветы. Все девушки дома Саламандры плели венки, чтобы раздать их гостям. Все, кого знал Ингвар, были приглашены, и Бальдер ни разу не возразил ему. Будущий супруг мог бы стать пределом мечтаний, но почему-то день ото дня вино казалось Ингвару горьким, а в сердце поселилась тоска. Он скучал по чему-то, что давно утратил. По свободе, по синему небу, по ветру и верному спутнику, который всегда мог подхватить его и заслонить собой.
От этих воспоминаний становилось ещё горше, но забыть то смутное чувство Ингвар не мог, и это заставляло его хмурить брови и срывать злость на слугах.
Вот и сейчас, устав от однообразной позы, он прикрикнул на нерадивых портных, затянувших примерку, и выставил всех вон.
Ингвар подошёл к окну. Шёл дождь. Сплошной стеной с неба лила вода. Странная погода для середины лета, и Ингвар очень надеялся, что к утру дождь закончится, не решившись испортить ему свадьбу.
Хранитель приник лбом к стеклу, вглядываясь в непривычный рисунок деревьев за окнами чужой башни. Здесь, в обители Саламандры, было больше скал, и сами здания врастали в каменистые кряжи, разукрашивая их причудливым узором.
Сейчас серые глыбы были скрыты водой. Ни звезд, ни луны не было видно за густой пеленой туч, и только редкие всполохи молний освещали горный пейзаж.
Раймон всегда любил такие ночи. Он редко давал понять, что что-то нравится ему лично, всегда выбирая то, что предпочитал Ингвар. Но вот эти дождливые летние ночи, которые случались в их краях совсем нечасто, струи воды повсюду и буйство ветра в кронах деревьев… Он не мог удержаться и выходил во двор, чтобы долго стоять, распахнув объятия навстречу бушующему небу. Ингвар не ходил с ним, но ему казалось, что в такие минуты Раймон улыбался. Улыбки его были так же редки, как эти безумные ночи.
- Раймон, - прошептал Ингвар и закусил губу. Как никогда ясно он ощутил свою тоску.
Очередной зигзаг осветил темноту ночи и исчез.
Ингвар прищурился. Глаза наверняка лгали ему, но на секунду Хранителю показалось, что там, под окнами, до боли знакомая фигура стоит, распахнув объятия небу.
Ингвар опустил ладонь на стекло, силясь дотянуться до темноты и ощутить мираж пальцами.
Ещё один всполох вырвал свистящий вздох из его груди. Фигурка стояла всё там же, а рядом с ней – массивная тень виверны под чёрным седлом.
- Раймон, - выдохнул Ингвар громче и, не желая испытывать судьбу, бросился к выходу, за двери, по коридорам и лестницам, вниз, за ворота…
Хранитель замер, разглядывая такое знакомое и незнакомое существо.
Казалось, Раймон стал выше. Шире стали его плечи, укутанные чёрным плащом. Вместо привычной простой рубашки Ингвар с трудом разглядел во мраке имперский камзол и закусил губу, чтобы не закричать.
- Раймон… - Ингвар протянул руку, мечтая и не решаясь прикоснуться к призраку своего прошлого.
Раймон молчал. Под глазами его тоже залегли морщины, а взгляд стал тяжёлым, будто одетым в доспех.
Но он пришёл к нему – в этом не могло быть сомнений. Что ещё делать Раймону на земле Саламандры? И Ингвар бросился на шею к названному брату, покрывая поцелуями его лицо.
Раймон всё ещё не двигался. Он оттаивал медленно, но, в конце концов, его руки сомкнулись на спине Ингвара и прижали его к груди.
- Ингвар, - произнёс он, когда поцелуи иссякли, и эльф отстранился. – Тебе идёт… эта мантия.
Ингвар стиснул кулаки, не зная, куда спрятать белоснежные складки свадебного наряда.
- Завтра… - выдавил он и тут же разозлился, услышав в собственном голосе вину.
- Знаю, - Раймон кивнул.
- Где ты был? Где ты был раньше?
Раймон усмехнулся без всякой радости.
- Помнишь, ты сказал, что мне нечего тебе предложить?
Ингвар отвёл взгляд. Он помнил. Он вёл себя как трус - и знал это сам.
- Я искал… что предложить, – Раймон замолчал на секунду. – Надеюсь, особняка в Гленаргосте будет достаточно, чтобы ты в меня поверил?
Ингвар молчал, и Раймон продолжил.
- Ты будешь представлен ко двору Императора. Никогда не будешь знать ни нужды, ни чужой власти. Я не буду ограничивать тебя ни в чем, и ты будешь моим единственным.
- Я должен ответить сегодня?
- Завтра будет поздно.
Ингвар молчал.
конец первой части
ГЛАВА 8. Дорлифен
Свен сидел в плюшевом кресле, вытянув ноги к огню. Грязь на ботфортах медленно подсыхала и кусками обваливалась на паркет. Уже больше часа он мечтал стянуть с себя ненавистные, насквозь промокшие сапоги и растянуться на кровати, не думая ни о политике, ни о своих сомнительных знакомых.
Уже почти час Данаг, непонятно отчего решивший, что его касаются дела на западном фронте, доказывал ему, что он неправильно ведёт войну. Безусловно, человек, который уже две сотни лет не мог выкурить дроу из их нор, знал, о чём говорил.
- Данаг, - повторил Свен упрямо и невольно вздохнул, потому что мысль эту под разным соусом преподносил собеседнику уже не первый раз, - я даже спорить не хочу о том, каковы наши шансы пробить защиту сумрачных. Это сложный вопрос, в котором нужно учитывать очень много вероятностей. Я лично считаю, что мы позарились на слишком большой кусок. Но это не имеет никакого отношения к тому, что я обязан продолжать войну. Обязан, Данаг, какой бы глупой она ни была. Я понимаю, чего ты хочешь. Чтобы мы перебросили войска в Сумрачные горы.
- Нет, не понимаешь, - попытался отрезать Данаг, но мягкий голос Свена продолжал литься в пространство, как ни в чём ни бывало.
- Ты говоришь об этом не с тем человеком, вот что я пытаюсь тебе объяснить. Не я решаю, будет ли продолжаться война. Моё дело – вести её как можно лучше.
- Войну на востоке удалось остановить.
- Даже не говоря о том, что Рамангу едва не посадили на кол за своеволие, он отчитывался перед императором – я буду отвечать перед своим сиром. Хочешь что-то изменить, говори с ней.
Свен тряхнул мокрыми волосами и уставился на Данага в упор.
Наместник восточной провинции был сиятелен и ухожен - как всегда. Хрустальный бокал в его тонких пальцах искрился рубиновым вином, длинные чёрные волосы были безупречно гладкими, так что ни одна прядь не пушилась и не выбивалась в сторону. Камзол из синего бархата лежал идеальными складками, обтекая волной брызги белоснежного жабо.
Свен вздохнул.
Сам себя он чувствовал промокшей кошкой. Это чувство посещало его слишком часто в последние недели. Три месяца прошло с тех пор, как был взят Дорлифен, и за эти три месяца он провёл в полуразрушенном дворце бывшего губернатора не больше пяти ночей. Почти всё время приходилось проводить на передовой, а теперь ещё и редкие вечера, когда выдавалась возможность вернуться в Дорлифен, оккупировал Данаг. Наместник то ли хотел от него чего-то, то ли попросту не знал, чем себя занять в отсутствие войны. Первое время его общество даже казалось Свену приятным – Данаг не был слишком уж прожженным интриганом, и рядом с ним можно было говорить вслух многое из того, что Свен опасался произнести в семье. Однако вскоре – поняв, видимо, что Свен сочувствует его идеям, Данаг начал вести откровенную пропаганду ненасилия, причём такую, за которую кто-то менее могущественный вполне мог бы быть сожжён на солнце.
Свен неловко ёрзал в кресле, выслушивая очередную тираду о том, что Император занимает свой пост не по праву, вопрошал затянутое тучами небо, за что ему это всё, и всячески старался сменить тему. Он постепенно начинал понимать, что привело Данага в Дорлифен – очевидно, он повздорил в Гленаргосте с кем-то из приближённых к трону и теперь отсиживался на самой окраине Империи. К счастью, в одиночестве. А впрочем, именно это одиночество, видимо, и стало для Свена роковым – кроме него Данагу в городе было попросту не с кем общаться.
Свен нарочно кривил душой, пытаясь разозлить собеседника, когда намекал на его корыстные мотивы. Хотелось остаться одному и желательно немедленно.
Впрочем, Свен быстро понял, что мечтам его сбыться не суждено. Едва он закончил в очередной раз повторять прописные истины, как в гостиную постучали, и на пороге появился его адъютант, Алмонд. Алмонду было немногим больше двадцати, и Свен почти не сомневался, что мальчик приставлен к нему Ламией неспроста. Потому, едва встретившись со взглядом фиалковых глаз, он смолк, ожидая объяснений.
- Простите, командор. В прихожей какой-то юноша. Он насквозь промок и явно давно уже не выбирался из болота. Он утверждает, что вы примите его.
Свен свёл к переносице тонкие брови.
- Должно быть, кто-то из разведчиков.
Вампир поджал губы. Никаких отчётов он принимать уже не планировал, тем более они могли закончиться очередной поездкой на границу. И всё же откладывать такие дела не годилось.
- Наместник, - Свен повернулся к Данагу.
- Я понял, - Данаг кивнул. – Не имею ни малейшего желания при этом присутствовать. Просто помните, о чём я вам говорил…
- Не любую войну нужно выигрывать, - произнёс Свен в один голос с Данагом.
Данаг усмехнулся.
- Я рад, что вы меня всё-таки слушали.
Когда он вышел, у Свена было одно желание - швырнуть дорогой кубок о стену, но он взял себя в руки, решив, что ни кубок, ни стена такого обращения не заслужили.
- Пригласи, - приказал он, последним глотком допивая вино и с тоской глядя на свои грязные сапоги.
Потребовалась пара минут, чтобы незваный гость оказался в комнате. Выглядел он, в самом деле, неважно – впрочем, слово «отвратно» подошло бы больше. Криво обрезанные перепутанные волосы до плеч, вымазанное грязью лицо, некогда дорогая, а теперь изорванная в клочья рубашка. Плаща на парне не было, а сапоги выглядели не менее печально, чем собственные ботфорты Свена. Теперь командор сильно сомневался, что это разведчик – разве что бродил он по дорогам слишком долго и попал в неприятности.
- Алмонд, - окликнул Свен адъютанта, поднимаясь с кресла, - как это понимать?
- Простите, командор, вы сами сказали…
- Твои вести срочные?