Собрав оружие, я втолкнул в казенник обойму, и поставил винтовку рядом.
Теперь только ждать. Изначально я задумывал более эффектную акцию, но ввиду ограниченности времени, придется обойтись упрощенным вариантом. В любом случае, итог будет один. Хотя жалко… смерть от пули в лоб и на колу, к примеру, несколько разные вещи.
После художеств на Сахалине, я даже начал опасаться, что стал маньяком. В Средневековье всякое случалось, но, как ни крути, особой жестокостью, особенно по сравнению с некоторыми персонажами того времени, я не отличался. А на острове как с катушек слетел. Но потом нашел этому объяснение. Все банально, я просто перестал видеть в японцах людей. Они заслужили такого штабс-ротмистра Любича. И прошедшее время, никак не изменило меня. Я дико ненавижу эту нацию. Да, знаю, я не прав, но ничего с собой сделать не могу. И не хочу.
Время пролетело незаметно, я словно впал в летаргию. Но очнулся точно в нужное время.
На входе в отель засуетилась обслуга. Подтянулось несколько полицейских и французских военных, подогнали три машины.
— Пляшут шуты на веревке,
Дергают петлю ритмично…
Затвор с лязгом вогнал патрон в патронник.
— Ох, до чего же мы ловки,
Как же мы пляшем отлично…
Швейцар распахнул дверь и из отеля вышло несколько японцев в военной парадной форме, в попугайских треуголках, с аксельбантами и саблями.
— Пляшут в петельках шуты,
Ах ты, ух ты!..
Палец выбрал свободный ход спускового крючка.
Винтовка несильно дернулась, а уже через мгновение, маленький сухенький старичок, расплескав руками по сторонам, опрокинулся навзничь.
Лязг затвора, короткий свистящий треск — второй японец пошел боком, споткнулся и кубарем покатился по лестнице.
— Ну а ветерок легко
Песни носит далеко!..
Я улыбнулся сам себе, подхватил винтовку, слез с дома, выбросил оружие в открытый канализационный люк, закурил и неспешно побрел по улице.
К обеду, я уже был дома.
— Как?
— Спит… — шепотом ответила Мадина. — Хорошо поработал?
— Отлично! — я улыбнулся, чмокнул падчерицу в щеку и ушел к себе.
Наплескал в стакан арманьяка, посмотрел на себя в зеркало, после чего, неожиданно, исполнил несколько коленцев Комаринского. В присядку, с притопом и веселым гиканьем.
— Саша?
От неожиданности, я даже выронил бокал.
В двери стояла Майя. Худая, бледная, но живая. И злая.
— У тебя есть повод пить с самого утра?
— Есть! — я подхватил ее на руки и закружился по кабинету. — Есть, моя роза! Но если хочешь, я больше не буду. Никогда!
— Никогда? — Майя недоверчиво хмыкнула. — Это уже слишком. Муж — трезвенник — это скучно и банально. Но пить ты станешь меньше. А теперь тащи меня на кухню, я дико голодная. И рассказывай…
Но не рассказал и не дотащил, потому что прибежал Тайто и сообщил, что приехала полиция…
Глава 10
— Непременно, господин министр, непременно…
У полицейских на лице стало проступать явное уныние.
— Хорошо, хорошо, никакого официоза, я исправлюсь, Жиль, обязательно исправлюсь… ха-ха… ты как всегда остроумен… — я положил трубку, неспешно раскурил сигару и, наконец, обратил внимание на детективов.
Честно говоря, полицию я ожидал, но ее явление все-таки оказалось несколько неожиданным в психологическом плане. Сами понимаете визит фараонов сразу после того, как ты отправил в ад десяток душ, приятные эмоции вызвать не может. К тому же, к их приходу наша беседа с Майей, как раз приняла несколько интимный характер.
Два детектива из муниципальной полиции прикатили на машине, которую я и подарил оной полиции в рамках спонсорской помощи. Не сомневаюсь, они в общих чертах знали, с кем им придется общаться, но, либо по недомыслию, либо из-за того, что оба были только-только переведены в префектуру из Парижа, просто фонтанировали уверенностью и пренебрежительным превосходством.
Правда с превосходством и пренебрежением у парней сразу не задалось. Для начала, их продержали около часа у ворот, под предлогом выяснения личностей, потом детективы еще столько же проторчали в приемной, ожидая пока прибудет моя команда адвокатов, ну а когда я все-таки соизволил их принять, начались звонки, признаюсь, абсолютно незапланированные, уж вовсе выбившие спесь из визитеров. В самом деле, когда фигурант, которого ты собираешься прижать, при тебе общается с твоим же начальством, да еще в приятельских тонах, причем с абсолютно высшим начальством — это несколько убавляет уверенности в своих силах.
— Простите, господа. Я весь во внимании.
Мэтр Адам Лафарж, мой адвокат, пристально уставился на детективов. На породистом брылястом лице, проступил ехидный охотничий азарт. Оба его помощника, в точности повторили взгляд своего патрона.
— Месье де Лавардан… — детектив запнулся. — Мы хотели бы задать вам несколько вопросов.
По знаку Адама, первый его помощник немедленно выстрелил длиннющей цитатой, составленной из мудреного набора параграфов законов и прочей юридической абракадабры.
Полицейский неприязненно на него покосился, но только собрался продолжить, как получил свою порцию от второго адвокатенка.
Я улыбнулся и жестом остановил юристов.
— Пусть молодые люди зададут свои вопросы.
Лафарж недовольно скривился и нехотя кивнул.
— Речь пойдет о месье Сиднее Рейли, месье де Лавардан, — поспешно заявил детектив.
— Конечно, конечно, — я состроил огорченную и понимающую рожу. — Прискорбный случай, очень прискорбный случай. Я огорчен случившимся и отвечу на все интересующие вас вопросы.
— Как давно вы ним знакомы, месье де Лавардан? — подключился второй полицейский.
— Право слово, термин «знакомы», несколько преувеличен. Меня представил ему месье Лука Массино, всего несколько дней назад. Далее, при посредничестве того же господина, как я понимаю, по настоятельной просьбе месье Рейли, я согласился встретится с ним, для того, чтобы месье Рейли изложил свои предложения. Но, увы, выслушать не успел — по известным вам обстоятельствам. Кстати, как себе чувствует месье Рейли? Я оплатил ему лечение в клинике мэтра Дюпре, но, из-за крайней занятости, не успел поинтересоваться ходом выздоровления.
Соврал, конечно, так как прекрасно знал, что британец находится в тяжелейшей коме. Правда оставалось неизвестным, вследствие чего; либо из-за действия отравы, либо в результате прогрессивного лечения мэтра Дюпре.
— Месье Рейли умер, — нехотя буркнул детектив.
— Какое несчастье… — я скорбно покачал головой. — Я бы хотел оказать посильную помощь его родственникам. Вы не могли бы мне предоставить их координаты?
— У нас пока нет данных о его родственниках, — невозмутимо ответил детектив. — В каких отношения Рейли находился с месье Массино?
— Увы, даже не представляю. Думаю, вам стоит поинтересоваться у самого господина Массино.
И ехидно подумал:
«Если вы его найдете, конечно. Лука понял, что натворил дел и сдернул из Марселя еще позавчера…»
— Есть мнение, что месье Рейли был отравлен, — продолжил полицейский, пытаясь заглянуть мне в глаза. — Не могли бы вы подробно описать вашу встречу.
— Это ваше мнение или присутствуют четкие убедительные доказательства? — пренебрежительно скривился Лафарж и тут же громыхнул, увидев, что второй полицейский достал из портфеля лист бумаги. — Никаких протоколов!
— Мнение, месье Лафарж, пока только мнение… — слегка пристыженно ответил полицейский. — Мы собираемся вести только личные записи.
Я угомонил адвоката взглядом.
— Как таковая встреча не состоялась. Почти сразу же месье Рейли начал вести себя странно. Я попытался наладить с ним контакт, после чего вызвал персонал. А они уже вызвали мэтра Дюпре.
— Почему именно его?
— Потому что он психиатр и его кабинет находится рядом. Дальше Рейли забрали в клинику.
— Вы лично знакомы с доктором Дюпре?
— Да, знаком. Именно я дал его телефон персоналу клуба. Мне показалось, что месье Рейли нужен именно психиатр, а не гинеколог, к примеру. Что до отравления, то мы ничего не ели и не пили. Даже заказа не успели сделать. Но возможно сам Сидней что-то употреблял еще до нашей встречи?
Далее последовало еще несколько вопросов, после чего полицейские убрались восвояси. Из нашей беседы я понял, что полиции мне предъявить абсолютно нечего и они просто отбывают свой номер. Вмести с Рейли на тот свет отправились все зацепки. У трупа уже ничего не узнаешь, судебной экспертизы, как таковой, пока толком не существует. Да и толку от нее, в общем-то, никакой. Яд не определят, а мою причастность к отравлению тем более. Ладно, проехали.
Но с полицией сегодня не закончилось, чуть позже приехал Серж Лассар, сам комиссар муниципальной полиции Марселя. Прямой начальник только-только убывших детективов.
Выглядел он неважно, потухшие глаза, лицо осунувшееся, в общем, из молодящегося жизнерадостного и симпатичного мужичка, превратился в настоящую развалину.
— Вы прямо не в себе мой друг, — я усадил комиссара в кресло и воткнул ему в руку бокал с коньяком. — Неприятности?
— Охо-хо… — Серж удрученно покачал головой. — И не говорите, месье де Лавардан, не говорите…
— Кстати, меня совсем недавно навещали два ваших молодых человека.
— Месье де Лавардан… — комиссар вскочил и виновато приложил руку к сердцу. — Это формальность, не более чем формальность. Какого-то черта британское консульство встрепенулось, хотя им всегда плевать на своих, надавило на префектуру, поэтому пришлось изображать деятельность. Если они вели себя скверно, я так накажу стервецов, что они к вам на коленях приползут. Я хотел сам приехать, но, увы, меня вызвал товарищ министра. А потом префект, а затем…
У Лассара стал подергаться уголок рта, а лицо уж вовсе побледнело. Видимо беседы с начальством прошли, мягко говоря, не совсем в положительном ключе. Я даже стал побаиваться, что его на месте разобьет удар.
— Пейте, Серж… — после того, как Лассар опрокинул в себя бокал, я немедленно налил ему еще. — Вы же знаете, я не дам вас в обиду.
— Все очень плохо, мне пригрозили отстранением, — кисло сообщил комиссар. — В Марсель съехались все, кто можно. Такое началось… — он махнул рукой. — А скоро прибудет целая делегация из министерства внутренних дел и из министерства иностранных дел.
— Да, я читал газеты. Вам не позавидуешь, но вы же настоящий профессионал. Я уверен, что вы очень скоро схватите убийц. Кстати, что там приключилось, я толком ничего не понял; газетчики пишут какую-то чушь.
Я присел напротив и требовательно уставился на комиссара. Серж был мне обязан не только своим благосостоянием, но и свое нынешней должностью, так что требовательность имела форму приказа.
— Ночью заживо сожгли японских циркачей, месье де Лавардан. Представляете, сожгли!.. — немедленно доложился комиссар. — Заперли, облили бензином и сожгли. Дальше — хуже. Утром застрелили двух японских адмиралов: в том числе самого военно-морского министра. Но, к счастью, в обоих случаях, убийца оставил следы. Да-да, мы подозреваем, что эти преступления совершило сообщники, а возможно один и тот же человек.
Я невольно насторожился. Твою же мать! Кое-что я оставил умышленно, но вдруг где-то вдобавок лопухнулся?
— Мы нашли место откуда стреляли, — продолжил доклад комиссар. — С чердака дома напротив отеля. А там обнаружилось… — Серж протянул мне листочек бумаги с каким-то замысловатым изображением.
— Что это? — недоуменно поинтересовался я, смотря на рисунок. — Какие-то каракули.
— Это перерисовка изображения, которое стрелок оставил на месте преступления! — Лассар внушительно поджал губы. — Оно было нарисовано тушью на листочке бумаги. Профессор Дегу, я как раз от него, подтвердил, что бумага и тушь китайские. Бумага так вообще древняя очень. А эта мазня обозначает… простите, это китайский иероглиф, обозначающий… женский половой орган!
— Что? — я с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться.
— Да, представьте себе… — комиссар покачал головой. — Но это еще не все. — Он протянул мне еще один листочек. — А вот это, нашли рядом с местом сожжения циркачей. Бумага и тушь тоже китайские, а сам иероглиф на этот раз обозначает изображает половой акт, а точнее… — он сделал паузу и возмущенно выпалил. — Член! Мужской хер!
Сдерживаться стало еще трудней. Дабы ввести полицию в заблуждение, я действительно оставлял листочки с иероглифами. Причем кусочки бумаги вырезал из дико раритетного китайского фолианта, чуть ли не времен династии Мин, которое мне подарили на день рождения. Вырезал, а потом сам тщательно намалевал на них иероглифы, которые наобум срисовал из той же книги. Как раз для того, чтобы навести след на китайцев, с которыми у японцев дикая вражда. Но никак не ожидал, что иероглифы будут изображать… член и вагину, ибо в китайском разбираюсь как коза в нотах. Да уж, смешно и грешно, иначе и не скажешь.
— А если… — я сделал внушительную паузу. — К убийствам действительно причастны китайцы? А это… ну… какая-то древняя метка, к примеру? У этих азиатов все всегда очень таинственно и сложно. К тому же, сами знаете, японцы завоевали часть Китая совсем недавно. Так что эти узкоглазые родственники явно не друзья. Чем не версия. Возьмите на вооружение. И для начала, прошерстите всех китаез в Марселе. Не исключено, что нападете на след.
— Это мысль! — комиссар закивал. — Я тоже так думал. Но вы за меня замолвите словечко, если что, месье де Лавардан. Сами знаете, эти парижане склонны рубить с плеча…
Лассар заторопился и умчался назад в город.
А я решил, что пришло время отправляться в Америку. Черт его знает, как развернутся события. Особенно учитывая то, что япошки, да и бритты, могут сопоставить происшествия со мной. И даже обязательно сопоставят. Так-то мне нечего официально предъявить, но лучше переждать бурю на стороне. Правда осталось срочно доделать несколько дел.
— Тайто, готовь машину. Милая, как насчет того, чтобы проехаться верхом? Заодно поохотимся на куропаток. Отлично, собирайтесь. Тайто, Лука, вы с нами. Что? Куда тащить медведя… ну ладно, ладно, берите и вторую машину…
К вечеру мы добрались до моей загородной охотничьей резиденции. Формально — для отдыха и охоты, для этого я потянул с собой все семью, а в реальности, для того, чтобы окончательно определиться с Савинковым, которому я в своих планах отвел очень значительную роль.
Эсеру предоставили максимально возможный комфорт, но все еще тщательно за ним присматривали. Его товарищи находились в более спартанских условиях, но им тоже значительно смягчили условия содержания.
— Здравия желаю, Борис Викторович… — я крепко пожал Савинкову руку. — Как вы себя чувствуете?
— Благодарю, Александр Христианович, — эсер смущенно улыбнулся. — Чувствую себя нормально. Но, право слово, я не привык к такой роскоши.
— Пустяки. Роскошь понятие эфемерное. Когда есть возможность — надо наслаждаться. Как насчет прогулки? Прекрасно. У нас с вами кажется примерно один размер? Сейчас вам доставят одежду для верховой езды. Переодевайтесь и спускайтесь к конюшне. По лестнице вниз и направо. Служанка проводит вас.
— А охрана? — Савинков показал взглядом на дверь. — Меня выпустят?
— Охраны нет. И уже не будет. Итак, жду вас внизу…
Разговор завязался сразу после того, как мы покинули поместье.
— Вне сомнения, нынешний монарх не способен управлять страной. Но Россия построена на монархии, тут уже ничего не поделаешь. Если резко сломать эту систему, можно напрочь развалить страну. Чего с нетерпением ждут наши соседи. Им сильная Россия поперек горла. Всегда была и будет. Да вы и сами это знаете. Хотя, как не крути, без обновления России не обойтись.
— Методы? — Савинков внимательно на меня посмотрел. — Насколько я понял из нашего предыдущего разговора, революцию вы резко отрицаете, а других вариантов я пока не вижу.
— Вы правильно поняли, Борис Викторович. Революция — это кровь и хаос. Есть более действенные методы. Но без крови, тоже не обойдется, увы. Вы соскучились по России?
— Честно сказать, да… — признался эсер.
— Ну что же, пришла пора собираться в дорогу.
— Вы меня отпустите?