Карпов кивнул.
— Да, Александр Христианович, это вполне укладывается в мотив покушения на вас. Все участники — в свое время являлись членами Союза Русского народа*, а в дальнейшем, при расколе этой организации перешли в Русский народный союз имени Михаила Архангела*.
— Союз Михаила Архангела? — я недоуменно уставился на Карпова. — А с черносотенцами* что я не поделил?
Я был хорошо знаком с лидером этого союза, Владимиром Митрофановичем Пуришкевичем, мало того, он являлся моим единомышленником и союзником — а сама организация очень тесно сотрудничала с «Отечеством». В советские времена на черносотенцев повесили всевозможные грехи, однако, черт побери, на самом деле, очень многое оказалось банальной дезинформацией. Да, не спорю, официальная линия партии пропагандировала антисемитизм, но, в отличии от тех же эсеров, черносотенцы придерживались ненасильственных методов достижения целей и даже исповедовали строжайший обет трезвости.
Союз русского народа (СРН) — массовая черносотенная монархическая организация, действовавшая в Российской империи с 1905 по 1917 год.
Русский народный союз имени Михаила Архангела (РНСМА, краткое название Союз Михаила Архангела) — монархическая консервативная («черносотенная») общественно-политическая организация (партия), действовавшая в Российской Империи в 1907–1917 года.
Черносотенцы — собирательное название представителей крайне правых организаций в России в 1905–1917 годах, выступавших под лозунгами самодержавия и православия.
Владимир Митрофанович Пуришкевич — русский политический деятель правых консервативных взглядов, монархист, черносотенец. Участник покушения на Григория Распутина. По одной из версий именно Пуришкевич застрелил раненого Распутина, когда тот попытался убежать.
— Я уже имел беседу с Владимиром Митрофановичем Пуришкевичем, — спокойно ответил Карпов. — Он клянется, что Союз не имеет никакого отношения к покушению на вас. И готов лично вам принести все необходимые объяснения. Я склонен верить, Владимиру Митрофановичу, так как имею соответствующие подтверждения его слов. Дело в том, что упомянутые лица не разделяли относительно умеренные взгляды организации и основали свой ультрарадикальный кружок и, вашем случае, действовали исключительно по своей инициативе. Однако, без воздействия со стороны не обошлось. Со слов Бородина — Добровольский имел тесные связи с неким Альбертом Стакселем, который и предоставил им сведения о том, что вы, на самом деле, являетесь эмиссаром мирового еврейства и собираетесь отторгнуть часть России для того, чтобы заселить ее евреями. Мало того, этот Стаксель, прямо убедил Добровольского организовать покушения и даже предоставил оружие, химические ингредиенты для изготовления взрывных устройств и информационную поддержку.
— То есть, черносотенцев использовали в темную? Что за Стаксель? Его уже нашли?
— Мы работаем, — спокойно ответил жандарм. — Добровольский начал давать показания, но все осложняется тем, что он сам толком не представлял с кем встречается. К тому же, сей Стаксель, скорее всего тщательно гримировался перед встречами. Причем, каждый раз по-разному и нам пока не удалось установить его истинное обличье.
— Ваша версия? — я потянул из портсигара еще одну сигарету. — Кто это может быть? Иностранные разведки? Либо какая-то сила внутри страны?
— Мы работаем, Александр Христианович, — Карпов едва заметно поморщился. — Я не привык оперировать догадками. Пока не исключаем любую версию. Хотя, после недавней грандиозной чистки лидеров революционных партий за рубежом, я не верю в причастность радикальных революционеров. Все они находятся в смятении и полностью дезорганизованы.
Я про себя выругался. Революционеры, действительно, исключаются. Савинков прошел по ним кровавым частым гребнем, уничтожив едва ли не всю верхушку. Тогда кто, мать вашу? Бритты? Вряд ли. Французы и германцы — им тоже ни к чему. Витте? Однозначно — нет. Гришка Распутин либо те силы, что им руководят? Тоже все очень смутно. Только япошки, дышло им в задницу. Я со своими планами косоглазым как заноза в глазу.
— Хорошо, Сергей Георгиевич, я полностью полагаюсь на вас. Однако хочу обратить внимание на то, что покушение может быть выгодно для японцев.
Жандарм подтверждающее кивнул.
— На данный момент, посольство Японской империи в Санкт-Петербурге, практически до минимума сократило своею разведывательную активность. Посол Момото Атиро работает над вовлечением России в союзнический договор с Японией и ему совершенно ни к чему лишние раздражители. Однако, версию причастности японцев мы отрабатываем как приоритетную.
— Хорошо, Сергей Григорьевич. Но оставим пока покушение. С недавних пор мне стали активно противодействовать. Источник этого противодействия — Григорий Распутин. Я понимаю, что помимо каких-то своих мотивов, он может действовать по чьему-то наущению. Меня интересуют его связи.
— Среди связей этого мужика, кого только угодно нет, — неприязненно ответил Карпов. — Там такое болото, что… — жандарм скривился. — Но почти все эти связи надежно отработаны. Я чуть позже передам вам докладную записку с со своими комментариями. Какие у вас дальнейшие планы, Александр Христианович?
— Планы? — я глянул на перебинтованных Луку и Тайто, смиренно сидевших в уголке. — Какие планы? Пожалуй, я вернусь домой. И да… прошу вас передать Алексею Федотовичу и Борису Львовичу, что хочу немедленно встретится с ними…
И тут, меня словно прострелило. Савинков! Савинков, черт побери! Конечно, звучит полностью бредово, но, если рассуждать методом исключения, остается только он. К тому же, очень уж похожий на него стиль — загребать жар чужими руками. Это он умеет делать просто великолепно.
Ладно, попробую немного порассуждать. Что мы имеем?
С бриттами я нашел общий язык — им меня устранять просто не смысла. Американцам, франкам и прочим политическим игрокам тоже незачем. Черносотенцы — союзники, прочие революционеры полностью деморализованы. Гришка Хлыст — не способен на такое, Витте может строить козни, но опускаться до покушения не станет — это однозначно. Остаются только японцы, но и им сейчас не до меня — это факт. Для самураев на кону стоит гораздо более важные дела.
На данный момент Россия играет роль богатой невесты, и «женихи» прямо в очередь становятся. Если вкратце о ситуации — американские капиталы сейчас активно вытесняются из Манчжурии — очень большом и прибыльном рынке сбыта. Вытесняются японцами, которые неожиданно нашли общий язык с русскими промышленниками. К примеру, доля США во ввозе товаров в Маньчжурию упала с 60 до 35 %, в то время как доля Японии возросла в той же пропорции. Маршал Ямагата Аритомо, один из наиболее влиятельных политических деятелей Японии, недавно прямо так и сказал русскому послу Малевскому-Малевичу, что «правящие сферы Японии и вся сознательная часть общества желают мирного развития экономических сил страны и смотрят на Россию не как на враждебную силу, а как естественную свою союзницу в Маньчжурии, где у обеих стран так много общих интересов».
Америкосы зело недовольны таким развитием событий и активно противостоят самураям, в свою очередь, пытаясь сделать Россию уже своей союзницей против Японии и приняли так называемый план «Нокса», названный по имени своего госсекретаря, который подразумевает создание международной банковской корпорации, со включением русского капитал, для торгового противодействия японцам. Причем, давят на царя-батюшку нешуточно, практически ультимативно. Звучит это примерно в таком стиле, если цитировать американского посла Рокхилла: «России необходимо идти в маньчжурских делах рука об руку с США, для того, чтобы поставить окончательный и, так сказать, международный предел дальнейшим захватам Японии».
Самураи прекрасно об этом знают и дабы подтолкнуть Россию к удобному для себя решению, построили в Корее несколько железных дорог прямо к русской границе и стянули туда большие военный силы, демонстрируя наглядно принцип «кто не с нами, тот против нас». Да так наглядно и доходчиво, что в Санкт-Петербурге заговорили о второй русско-японской войне.
Все бы ничего, но матушка Россия, к этой войне, как и к первой, категорически до сих пор не готова и прекрасно это понимает. Вот и настало время выбирать к кому приткнуться. Причем, очевидный — конечно же, к Японии. Со слов министра иностранный дел Извольского, «если мы отвергнем американское предложение, то вызовем, быть может, временно охлаждение САСШ, но Америка нам войны по этому поводу не объявит и флота в Харбин не пошлет, тогда как Япония в этом отношении гораздо опаснее».
Остальные политические мировые игроки тоже играют каждый свою партию. Германия — стравливает русских с японцами, рассчитывая, что России в случае конфликта будет не до противостояния германским устремлениям в Европе, а бритты и франки — совсем наоборот, за союз с Японией, чтобы привлечь русских к себе против дойчей.
Но пока Санкт-Петербург ломается перед настойчивыми ухаживаниями самураев и очень успешно. Японцы прямо из кожи лезут и ни за что не станут усложнять отношения перед грядущим жизненно важным договором.
Тьфу ты… прямо настоящую политинформацию выдал. Короче, кроме Савинкова устраивать на меня покушение — не кому.
С одной стороны — ему тоже не за чем. Он с моей помощью уже расчистил себе путь наверх, устранив всех мало-мальски важных конкурентов из других партий и сейчас готовится к легализации новой политической силы, опять же, с моей помощью. А с другой… с другой, Савинков в своем роде очень опасный и непредсказуемый человек. Вполне может посчитать, что может справиться сам и я ему уже не нужен. Н-да…
Глава 20
— Что-то вы весь у меня поштопанный, как старое пальто… — Майя погладила меня по груди и немного повозившись, словно большая кошка, мурлыкнула и поудобней устроилась на плече. — Если так дело дальше пойдет, то на тебе живого места не останется.
— Шрамы украшают мужчину… — буркнул я, отчего-то смутившись.
— А раньше… раньше так же было? — неожиданно поинтересовалась Майя. — То есть, битвы, ранения и тому подобное.
— Точно так же… — не подумав ляпнул я.
— Как же ты выжил с таким-то уровнем медицины? — ахнула жена. — Я читала о методах средневековых лекарей — это просто жуть!
— Стоп! — я, наконец, сообразил, о чем она. — Причем здесь Средневековье? Я думал, ты о моей жизни до встречи с тобой. Ну да, ты же знаешь, я служил в пограничной страже, гоняли хунхузов, всякое случалось.
— Саша!!! — Майя поднялась на локте и свирепо уставилась на меня. — Не делай из меня дурочку! Если ты думаешь, что я забыла, как ты со мной говорил на старофранцузском — то сильно ошибаешься. А клады? А замок Лавардан? А твое великолепное знание Средних веков? А владение этими твоими железяками?
— Я изучал…
— Саша!!! Когда изучал? Ты же только и делал, что служил, а потом сидел!
— Факультативно…
— Александр Любич!!!
— Хорошо, хорошо… — я притворно смущенно нахмурился. — Вывела все-таки на чистую воду…
— Вот! — Майя состроила торжествующую рожицу. — Рассказывай! Все рассказывай!
— Вот прям все?
— Да! И не вздумай увиливать! Ох, неужели ты на самом деле бастард Арманьяк! Боже, это так волнительно, спать со средневековым кавалером. То есть… быть его женой. Не смотрите на меня так, ваше превос… ваша светлость… да, ваша светлость! Вы вгоняете меня в краску! Я правильно выразилась? Ты же был графом?
— Увы, нет, я не Арманьяк. То есть, в какой-то степени он, но…
— А кто? — Майя разочарованно скривилась. — Опять врешь, поди?
— Я Александр Лемешев, родился в тысяча девятьсот шестьдесят девятом году. Был тренером по фехтованию сборной Союза Советских Социалистических Республик…
— В како-о-м? Какого союза?
— Да, в тысяча девятьсот шестьдесят девятом году. Десятого сентября. Да, Союза Советских Социалистических Республик…
— Ты несносен! — Майя ткнула меня кулачком в ребра и решительно отвернулась. — Фу, бессовестный…
— Ай, больно же!
— Вот и пусть. Это тебе за бесконечное вранье… — Майя хлюпнула носиком и тихонечко заплакала.
Я молчал. Ну что тут скажешь? Я и в самом деле вдруг почти решился рассказать свою историю, и надо же, не поверила. Женщины…
Поплакав, Майя, наконец, сменила гнев на милость, даже снова обняла меня и категорически потребовала.
— Пообещай, что когда-нибудь все расскажешь!
Пришлось пообещать.
— Когда-нибудь, обязательно расскажу.
Майя немного помолчала, а потом неожиданно призналась.
— А нас с Мадиной пригласили к императрице. С этим покушением, я совсем забыла тебе рассказать.
— Да ладно? — Я изумленно уставился на жену. — Во дворец?
— Нет, приглашение неофициальное, к первой статс-даме, княжне Куракиной, но там будет императрица. При последнем визите к Дашковой, я разговорилась с ней и сказала, что дипломированный врач, это разлетелось по двору, дамы прямо в очередь выстроились. Я сегодня у Долгоруких только пятерых осмотрела. Оказывается, царица тоже заинтересовалась.
Я про себя улыбнулся. Почти с самого первого дня пребывания в России, нас просто затягали с визитами к себе первые лица Российской империи. А Майя, точно так же, как во Франции и в Америке, великолепно нашла общий язык с дамами высшего света. Ну, прямо талант у нее такой. Надо же, уже и личный выход на царицу заимела.
— Ха, ну тогда загляни в нее.
— Пошляк. — Фыркнула Майя. — Как выяснилось, меня проверяли, телеграфировали в Париж профессору Моррелю. Профессор, естественно, охарактеризовал меня в высшей степени. Свита царицы тоже рекомендовала, так как я нашла у дам кучу болячек и приписала лечение. И оно даже успело помочь. Обойдешься без подробностей. Нет, я сказала.
— Это ты несносна. Ну что там у них? Неужели…
— Отстань, все равно не скажу. Дамы высшего света, даже при всех своих титулах обычные женщины и болезни у них женские. На этом с тебя хватит. В общем, все и совпало. Государыня еще хочет проконсультироваться насчет цесаревича. У него гемофилия.
— Знаю. И сможешь что-то сделать с ним?
— Вылечить — категорически, нет, — мотнула головой Майя. — Пока лечение этой болезни неизвестно. Поддерживающая терапия, снятие симптомов — да, в какой-то степени. Но не современными методами. Кое-что из айнской народной медицины должно помочь.
— Пробуй, но смотри, не вздумай ничего у нее просить. И поосторожней.
— Сама знаю! — отрезала жена. — Не учи ученую.
— С охраной отправишься, поняла?
— Поняла, поняла…
Сам с утра никуда не поехал, так как все еще неважно себя чувствовал, к тому же, на сегодня была запланирована встреча с Савинковым и еще с другими людьми.
Выделенных Карповым жандармов я с прямо с рассвета отправил восвояси, предварительно щедро отблагодарив и налив на посошок водки за службу. За радение, так сказать. Нехрен себя и лошадок без дела морозить. Да и лишние глаза мне ни к чему.
Савинков появился вовремя, замаскированный под местного сельского чухонца, в нагольном кожушке и кожаных лаптях-постолах. Охрана была предупреждена и немедля его ко мне препроводила.
— Борис Викторович… — я крепко пожал ему руку и показал на кресло. — Небось замерзли, но ничего, сейчас согреемся коньяком и сигарами.
Савинков с благодарностью кивнул, приняв бокал.
— Да уж, Александр Христианыч, отвык я от русских морозов в Европах. Но ничего, привыкну снова…
«Может и не успеешь…» — машинально подумал я, но, естественно, смолчал.
С момента нашей последней встречи во Франции, эсер сильно изменился. Присущие ему пылкость и романтизм сменились холодной уверенностью и решительностью, каким-то странным образом сочетающимися со странной нервной мимикой на лице.
Раньше все эти изменения в эсере, я списывал на тот кровавый геноцид, который он устроил своим соратникам и не только, но вот сейчас, изменения в личности Савинкова все больше и больше стали наводить меня на мысль, что это именно он приложил свою руку к покушению на меня.
Паранойя? Вполне может быть. С таким-то количеством покушений на меня — особо и неудивительно. Но всегда лучше перестраховаться, особенно, когда цена ошибки — твоя жизнь.