— Откуда у него средства на семью? — вспомнив непрезентабельный вид оборотня, грешила на темные делишки.
— А ты что, мытарь? Какой тебе интерес? — кабан остановился и искоса посмотрел на меня, почесав плечи.
— Не мытарь, врач я? — вздохнула, выбрасывая мысли об Элджее из головы, вспомнив, что два дня не была на работе, и заведующая наверняка подписала заявление об увольнении. На мое место в частной клинике толпа желающих специалистов. Теперь я безработная и злая. Глядя на почесывающего кабана неприязненно буркнула. — Ты не пробовал своих блох лечить?
— А зачем? Они не болеют… — на меня уставился полный недоумения взгляд. — Ты чего, Лика, устала? Скоро на месте будем, организуем тебе отдых по высшему классу… ты же свой человек!
Глава 14
Глава 14
Он с сочувствием осмотрел меня, задержал взгляд на каблуках, поцокал языком и благоразумно промолчал.
Вот сразу видно женатый человек, знает, когда женщину лучше не трогать.
Я отвернулась, оглядывая окрестности. Нервирует это странное безлюдье и тишина. Мы почти под стенами города, но ни путника, ни повозки не встретили. Что-то тут не чисто, или мне стоит прекратить есть грибы?
— Город видно. Мы почти на месте, а по пути нам никто не встретился, — оглядываясь в надежде увидеть что-то кроме безмятежного ландшафта, протянула я. — Мне одной это кажется это странным?!
Оборотень как-то виновато глянул на меня, поправил ножны, висящие на ремне, и нехотя произнес:
— Раньше здесь много народу рыскало, самый короткий путь в Буррек. Но с последнего Пробуждения, появилась виверна, разоряет обозы, девиц ворует, ест путников почем зря. Охотились на нее. Бургомистр даже награду обещал за ее голову, столько серебра отсыплет, сколько веса в ее голове. Трою, нашему лучшему стрелку, удалось ее ранить. А убить не получается. Поговаривают, что она оборотень, а девиц для утех ворует, — Курт воровато оглянулся, прикоснувшись к рукояти меча. — Я вот и гадаю, отчего она на нас не позарилась?
— Так ты не девица! И кто говорит, что ей девицы для утех нужны? — усмехаясь, спросила я, узнав в описании своего чешуйчатого друга.
— Так те девки, что вернулись, говорят, больно хорош оборотень и богат, и по-мужски силен… — покачал головой кабан и смачно сплюнул. — Только мое мнение, врут, подлые, загулы так свои оправдывают.
Просчитался ты с виверной, кабанчик, сегодня она промышляла в другом месте.
Вспомнив утренний ужас похищения, я поежилась.
— Курт, ты решил виверну убить, а я тебе для приманки? — тихо спросила, глядя в бегающие бесчестные глазки.
Оборотень побелел, оттер выступивший мгновенно пот и пролепетал:
— Лика, так деньги нужны, детишек тринадцать душ. Я ведь давно ее выслеживаю в лесу этом. А тут ты такая красивая, вот подумал предложить тебе это дело, а деньги за голову поделить. Но ты же сразу в глаз бьешь, не разобравшись. Я побоялся рассказать, все как есть, — кабан нервно сопел, глазки перебегали с моего лица на руку, сжимающую флакончик.
— Было же двенадцать детишек… — недоверчиво сощурила взгляд.
— Тринадцатая племянница Миррина… на выданье девка, а приданого нет. — Горестно потупился оборотень, вспомнив о насущных проблемах.
— Мне все равно нужно в город, так что приманкой я была бы и с тобой и без тебя. Лучше расскажи мне, про Зимние Сны и Весенние Пробуждения.
Оборотень с облегчением выдохнул, пнул, отводя душу, попавшийся под ногу камень.
— Сейчас середина Весеннего Пробуждения, как раз собрали третий урожай, сбор пятого урожая — это начало Зимнего Сна, постепенно холодает, выпадает снег. Зимних Снов тоже пять, начало каждого, это сильнейшая снежная буря на несколько дней. Сезоны чередуются друг за другом. Я пережил тридцать пять Весенних Пробуждений, моя Мирра двадцать семь Зимних Снов.
— Почему ты считаешь свой возраст Пробуждениями, а возраст жены Снами? — задала вопрос, удивленная таким летоисчислением.
— Так я родился во время Пробуждения, а Мирра во время Зимнего Сна.
— А сколько дней проходит от урожая до урожая? И от одного бурана до другого?
Оборотень нахмурился и стал загибать пальцы на руках, что-то бормоча себе под нос.
По моим ощущениям, сутки в этом мире чуть короче, чем на Земле, может на пару часов. Из рассказа Курта о смене времен года получается, что Эо крупнее Солнца, и орбита этой планеты, гораздо больше орбиты Земли. Пробуждения — весенне-летние периоды, а Сны — осенне-зимние. Сами периоды длиннее, чем на Земле, растягиваются на годы. Получается, Элджей намного старше меня, и он мне совсем не ровесник, хотя выглядит молодым. Мои рассуждения прервал Курт:
— От урожая до урожая проходит триста пятьдесят два дня, а от одной бури до другой около трехсот сорока четырех… — отрапортовал кабан, значительно окосев от такой непривычной для кабаньих мозгов умственной деятельности.
Одно Весеннее Пробуждение приблизительно равнялось пяти земным годам. Прикинув возраст, по всему выходило Элджею около двух сотен, а я по их меркам еще младенец.
— Курт, как долго живут оборотни?
— По-разному, в среднем восемьсот лет, бывали случаи и до тысячи дотягивали.
За поворотом, среди лесных зарослей появилась высоченная городская стена, собранная из серых гранитов. Дорога повернула и тесно прижималась к каменной тверди. Только этот тракт, где могли разъехаться три телеги, отделял лес от стены. Высоченные ели корявыми макушками упирались в камни стен, выгибая стволы своеобразными арками над дорожным полотном. Предприимчивые горожане приспособили их под баннеры, на которых красовался вариант средневековой рекламы. Букв схожих на руны я не разобрала, но количество нулей после узнаваемых арабских цифр очень впечатлило.
С интересом разглядывала интересную кладку, валуны разной формы и размеров, которые не потрудились обтесать, были намертво схвачены раствором, и производили впечатление монолита. Такая стена выдержит не одну осаду. Но вот что примечательно, судя по заросшим кустарником и деревьями подступам к стене, город совершенно не боялся осады, не расчищалось пространство для обзора, лесу было позволено подобраться под самые городские стены. Растущим у дороги деревьям было не менее сотни лет, значит, этот век для города прошел без войн. Я поинтересовалась у кабана, на что он, почесав затылок мне ответил:
— За то время, что я живу, не было ни войн, ни крупных междоусобиц. Как магия покинула мир, жрецы наложили табу на массовые бойни. При таком количестве смертей выделяется слишком много отрицательной энергии, которая нарушает баланс энергетических равновесий и меняет погоду. Отец рассказывал, что прежде, когда он был еще поросенком, Зимние Сны не были столь морозными и снежными, а на юге их вовсе без них обходилось. Наши края славились фруктовыми садами, дававшими до десяти урожаев за время одного Весеннего Пробуждения. Золотое было время, вот только воевали тогда часто, — он резко замолчал. И я уже хотела задать вопрос, что бы прервать паузу, как неожиданно продолжил напряженным голосом. — У вампиров, гномов и эльфов дети в семье большая редкость, их очень берегут. Мы, драконы, саламандры, демоны можем иметь потомство исключительно в истинных парах. Встречаем ее крайне редко, поэтому детей у нас немного. Орки рожают много детей, но доживает до совершеннолетия один-два ребенка. А люди были самыми многочисленными, плодовитыми, им всегда было мало, и все войны прошлого начинали они или с их подачи.
Что я могла возразить, если в моем мире все происходило и происходит именно так.
Глава 15
Глава 15
Так за разговорами мы дошли до полуопущенной, массивной, кованой решетки ворот. Возле нее, облокотившись на алебарду, дремал страж, другой, сидя у стены, кормил голубей. За решеткой начиналась мощенная булыжником мостовая, вдоль которой вытянулись мелкие лавочки и сомнительные забегаловки, у ворот которых толпились жители. Впервые за два дня увидев сразу столько местного народа, я остановилась, не зная, что дальше делать и вопросительно глянула на кабана. Тот верно расценил мое замешательство, аккуратно взял под локоток и поднырнул под решетку, увлекая меня за собой. Я ухватилась за провожатого и шла, открыв рот, оглядываясь по сторонам, стараясь разглядеть все. А посмотреть было на что: домики по обеим сторонам улицы имели не более двух этажей, но казались настоящим произведением искусства. Все наружные стены обшиты деревянными панелями с искусной резьбой, вставками из металла и природного камня. Огромные окна украшены витражами из цветного стекла. Возле каждого дома целый сад изящных статуй каменных, деревянных, металлических, изображающих разнообразных животных, прекрасных дев и юношей. Никаких заборов и низеньких ограждений, некоторые жители позволяли себе лишь живые изгороди из роскошных вьющихся растений и только там, где это уместно и красиво. Таверны и лавочки отличались от частных домов только вывесками и количеством праздно болтающегося народа. Чем ближе к центру города, тем дома становились выше, а их украшения затейливее и богаче. Во дворах таких особняков были разбиты цветники, и били струями фонтаны. Одевалось местное население в исключительно практичные вещи, на мой вкус простоватые, темных, неброских цветов. Женщины носили полотняные рубахи, удерживаемые тканевыми корсетами со шнуровкой, шерстяные юбки разной длины, и, как вовремя предупредила виверна, на каждой были чулки.
Вот почему, заметив мои голые ноги, Элджей решил, что соблазнение мужчин — моя работа. Ох уж эта разница в менталитете!
Мужчины все в кожаных брюках, безрукавках или куртках. Все жители удивляли молодостью, гармонией внешних черт и здоровьем. Одно царапнуло сердце, на улицах совсем не видно мелких животных и детей.
— Курт, куда мы сейчас направляемся? — я искала лавку ювелирного скупщика и хотела сначала достать денег, а потом отдохнуть. — У меня есть дело и мне нужна помощь.
— Лика, мы держим путь в таверну «Тупая нежить». Рассказывай, в чем твои затруднения, — оборотень, притормозив у роскошного особняка, облокотился на чересчур натуралистичную статую возбужденного фавна, догоняющего прекрасную нимфу, некая передняя часть которого так удачно послужила кабану подлокотником, и выжидающе уставился на меня.
Подавив смешок, я с серьезным видом наклонилась и прошептала на ухо:
— Мне нужна ювелирная скупка, хочу украшение поменять на деньги. Нужен проверенный человек…
Оборотень подумал немного, взяв меня под руку, потащил в обратном направлении. Шагов через двадцать резко свернул на боковую улочку к небольшому домику, украшенному панелями, резьба на которых изображала стадо оленей, пасущихся на лесной опушке. Невероятно, но глаза у оленей оказались из настоящего янтаря, а лиловые ягоды на кустах — это природные аметисты. Я открыла рот, глядя на всю эту роскошь, которую никто даже не думал красть.
— Почему никто не украл? — пытаясь скрыть удивление, спросила у Курта, указывая на сверкающие камни.
Он удивленно вскинул редкие бровки, не понимая вопроса. Пожал плечами и, бросив снисходительный взгляд, как на умственно отсталую, ответил:
— Этого добра хватает. Вот если бы золото… Его больше не добывают, руда истощилась сотни лет назад, остатки в сокровищницах Совета и глав Кланов. За одну унцию можно обеспечить себя до конца жизни. Что у тебя на продажу?
Вспомнив, сколько живут оборотни, осталась под впечатлением. Подумав, решила поменять самое простенькое из украшений, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Я показала тоненький золотой ободок колечка. Кабан оторопел, разглядывая его, как невесть какое чудо, потянулся рукой дотронуться и сразу отдернул.
— Даже спрашивать не буду, откуда у тебя целое состояние, — выдохнув, он оттер выступивший на лбу пот. — Эту лавку держит гном Йонас. Он прижимистый, но честный, с ним просто нужно уметь говорить. Поэтому говорить буду я.
Кивнув Курту, шагнула следом в лавку скупщика. Помещение внутри контрастировало с отделкой снаружи. Небольшое, обшитое темным без изысков деревом, посредине перегорожено стойкой, за которой сидел бородатый гном, с глазной лупой и ковырялся в затейливой серебряной оправе.
— Мастер Йонас, милая леди хотела оценить украшение. Зная вашу честность, взял на себя смелость порекомендовать ей вас.
Гном, вежливо кивнул оборотню, пробежав по мне оценивающим взглядом, кивнул тоже, аккуратно отложил оправу и выжидающе уставился на меня. Я подала кольцо. Гном, уже протянувший руку к украшению, замер, проморгался, резко повернулся назад и зажег огонек лампы, поднес ее ближе к моим пальцам, вернув лупу на глаз принялся, пристальнейшим образом рассматривать тоненький ободок. Потрясенно замер, перевел на меня ошалевший взгляд, механически отодвинул ящичек стойки, покопался там и ухватил украшение крошечными щипчиками. Еще раз осмотрел колечко и хрипло спросил:
— Орини, вы позволите испробовать украшение на подлинность?
— Конечно, мастер, — я ободряюще улыбнулась слегка побледневшему от волнения гному.
Он достал из другого ящика склянку, в которой плескалось нечто мутноватое, стеклянной палочкой нанес субстанцию на ободок и выжидающе замер. Время шло, но ничего не происходило, только гном, покрывшись испариной, бледнел все больше.
— Тесса, — дрожащим от слабости голосом позвал мастер Йонас, — подойди, дорогая.
Из-за двери, примыкающей к помещению за стойкой, выплыла полная женщина небольшого роста, увидев в каком состоянии гном, она с беспокойством осмотрела его, потом на его руку, держащую кольцо. Лицо гномки вытянулось, челюсть некрасиво отвисла. Я механически потянулась заглянуть в рот, но во время себя одернула. Мастер Йонас кивнул ей, порывшись за пазухой, достал крошечный ключик, передал его женщине:
— Вечный билет…
Женщина еще в прострации, не отрывая глаз от кольца, кивнула, взяла ключ и вышла, едва не налетев на косяк. Я наклонилась к оборотню и спросила:
— Что такое «вечный билет»?
— Увидишь, — обронил кабан. — И я посмотрю. Никогда раньше ничего подобного не видел, теперь эта вещь сродни преданиям и легендам. Буду детям и внукам рассказывать.
Гномка быстро вернулась, аккуратно, двумя пальчиками удерживая в руке сияющую пластину из неизвестного светлого металла, и передала ее мастеру. Гном закрепил пластину на штативе, ободком кольца, сильно нажимая, стал выводить непонятные символы на поверхности. Пластина реагировала, там, где к ней прикасалось кольцо, цвет менялся, растекаясь к краям, то насыщал ее ярким золотистым оттенком, то бледнел до холодного платинового сияния. Губы гнома побелели от напряжения, капельки пота скатывались с висков в густую бороду, в уверенных движениях не было намека на дрожь. Когда последний символ был нанесен, и пластина засияла цветом благородного золота, мастер Йонас выдохнул и опустил кольцо.
— Вашу руку, орини, нужна капля крови для активации «вечного билета».
Мне совершенно не нравилась эта идея, я всегда боялась сдавать кровь и уколов. Сначала надо выяснить, что происходит.
— Объясните мастер, что это за «вечный билет»?
— Ни один банк не сможет выдать вам необходимую сумму за ваше золото, в наличие нет, поэтому указом Совета, за сданное золото выдается «вечный билет». Магическая вещь, одна из немногих. Где бы вы его ни предъявили, вам обязаны выдать все, что вы потребуете, пока на счету есть деньги. Сумма проданного товара компенсируется продавцам вычетом из налогов. Количество кредитов на счету обусловлено количеством сданного вами золота. Думаю, при умеренных тратах, вашего кредита хватит на пять Пробуждений. Считывается количество формулой, которую я выписал на особом составе, покрывающем билет. Кровь привяжет билет к вам, и красть его будет бесполезно.
Я протянула руку, гном уколол палец и выдавил капельку крови на пластинку, свет засиял чуть ярче, когда кровь впиталась.
— Прошу, орини, — гном вежливо протянул мне пластинку.
— А если не сработает? — я с сомнением посмотрела на мастера.
Он совершенно не обиделся, взяв мою руку, надел мне обратно кольцо, в другую дал пластинку и повел к выходу. Кабан, удивленно хмыкнув, поспешил следом. На улице к нам присоединилась гномка.
Глава 16
Глава 16
Эо скрылся за горизонтом, на сияющем звездами небе его заменил тонкий рожок месяца. На дворе прочно обосновались сумерки, затягивая все укромные уголки пеленами темноты. Улицы дополнительно ничем не освещались, и вскоре я поняла почему. Все стены домов испускали мягкий желтый свет, делая окружающее еще более нереальным и сказочным. Я снова почувствовала себя Алисой. Невероятный, чудесный мир, в который нельзя не влюбиться. Мои спутники равнодушные к творящейся вокруг красоте, ждали другого чуда.
— Мне и самому интересно посмотреть, как это работает. Последний раз мой дед выдавал подобный билет, это было так давно, тогда в этом мире еще жили люди. Это… — он ткнул пальцем в пластину в моей руке, — … чистая магия, никто не может сопротивляться ей.
Свернув на центральную улицу, наша компания, возглавляемая мной и мастером, живо добралась до внушительного каменного строения, вывеска на котором гласила, что мы пришли к банку. Следуя за мастером, я взошла на широкое каменное крыльцо, и пораженно застыла. Изумительный каменный барельеф, прославляющий работу подгорных мастеров, широкой лентой опоясывающий здание, заставил меня притормозить и разглядывать каждый фрагмент тонкой изящной работы. Не удержавшись, я задала вопрос, который вертелся на языке со времени моего появления в городе: