При этом первому отряду ополчения было решено вернуть старые, большие щиты — аналоги греческих гоплонов. С плечевым подвесом. Только делать их по новой технологии, чтобы прочнее и легче. Ополченцам с ними было проще обращаться, несмотря на большую массу. Кроме того, порешили отбирать в первый отряд самых крепких, чтобы держали эти щиты нормально.
Второй отряд должен был получить опять-таки круглые щиты, только поменьше и с кулачным хватом. Да, выгнутые, это все признавали за преимущество. Но размер гоплона им был велик и неудобен, а вытянутые овальные щиты, изготовленные Ярославом, требовали большего навыка и иного стиля боя.
Третий же отряд… большой вопрос, что с ними делать. Копья им давать не было смысла. Топоры пока дорого, ибо ими бы хотя второй отряд вооружить. Так что решили ограничиться кинжалом и увеличенным запасом снарядов для пращи. И, может быть, маленьким круглым щитом.
С дружиной он поступил примерно также. Выделил отряд копейщиков, отряд топорников, а вместо пращников, решил делать лучников. В меньшем количестве. Но так и что? Тем более, что у него и так имелись на службе два десятка византийских токсотов, то есть, лучников и развернуть их в три или четыре десятка было вполне реально. И проблема была скорее не в людях, сколько в луках и стрелах. Они ведь использовали довольно дорогие клееные луки. Да и стрелы — не дешевое удовольствие, технологически весьма муторное. Не говоря уже про перья стабилизаторов — это на одну стрелу их найти не проблема, на десяток — тоже, а на несколько тысяч для нормальных запасов? Вот! Поэтому Ярослав не спешил разворачивать большие контингенты лучников.
На этом и закончили.
Хотя, почему закончили? Только начали. Ведь теперь, на фоне усложнения организационной структуры должны были серьезно затрудниться тренировки. Да и с людьми требовалось разобраться. Ведь все эти отряды нуждались в руководстве. Из-за чего Ярослав задумался над расширением условно офицерского корпуса, вводя как командиров этих импровизированных сотен, так и их помощников не столько для управления в бою, сколько для тренировки и различных организационно-бытовых задач. И это, не говоря о том, что вновь изменились вопросы по снаряжению, и нужно было полностью перекроить план работ кузнецов. Да, конечно, кузнецы уже завершили работу над обеспечения войск копьями и могли заняться топорами, которые, технологически были проще, но планы-то были другими…
Глава 4
862 год, 15 апреля, Гнездо
Лед вскрылся еще в конце марта. Поэтому 15 апреля от Гнезда отходил первый купеческий караван викингов с честно награбленным имуществом и другими товарами. Они пришли через Двину сразу, как удалось туда добраться. Далее волоком через Касплю. Причем пришли, не пересаживаясь на моноксилы, а прямо перетащив волоком свои драккары. Небольшие, но все же драккары. Все три штуки. Судя по всему, они планировали не только торговать, но и кое-где пограбить. Впрочем, с Ярославом у них были хорошие отношения, и они охотно согласились подбросить до Константинополя его маму и ее сопровождающих.
Важным моментом было то, что наш герой отчетливо понимал — от торговли зависит благополучие Гнезда и его самого. Поэтому прикладывал все усилия к расчистке и благоустройству волока через водораздел от притока Двины к притоку Днепра. Он в 861 году нанял десяток ребят из племени кривичей для расчистки и благоустройства этого пути. За топоры. И в 862 году планировал продолжить эти работы. Однако уже сейчас от Двины до Днепра существовала узкая просека вдоль речного пути и волок с наведенными мостиками через ручьи и овраги. Да, деревянными. Да, кое-как. Но это все-равно очень сильно облегчило волок. Давая возможность не перегружаться на моноксилы, а просто ходить не очень большими дракарами, заметно повышающими грузооборот.
В перспективе Ярослав вообще думал о том, чтобы построить небольшой судоходный канал с системой примитивных шлюзов и опорных прудов для питания водой этого пути. Но это — в перспективе. Далекой перспективе. Практически в грезах. Сейчас же он ограничивался тем, что просто облагораживал волоку, выделяя на это какое-то количество металлических изделий.
Так или иначе, но к весне 862 об этом его деле уже знали знакомые викинги, которые решили рискнуть и проверить, пройдя там на драккарах. Да, технически они и раньше могли пробраться. Так что, по сути ничем не рисковали. Вопрос был только в трудовых усилиях и времени. И у них все получилось, причем в разумные сроки. И именно им он и поручил Кассию с группой сопровождения. На волне вдохновения от успеха предприятия. А заодно с их помощью предпринял попытку выйти на рынки Византии со своими новыми уникальными товарами. Теми же клееными шлемами и щитами. И если со шлемами могли возникнуть проблемы, и он не верил в их успех, то щиты и самим викингам понравились. А еще прихватили с собой пару корзин наконечников для стрел, подивившись тому, что они все один к одному.
— Ты полностью уверена? — Спросил Ярослав Кассию незадолго до отправления.
— Да. Полностью.
— Это ведь риск. Большой риск. Мама, ты сама рассказывала, как бежала, опасаясь за свою жизнь. И теперь ты суешь голову в петлю по доброй воле? Зачем? Это глупо. Очень глупо.
— Сынок, ты слишком подозрителен, — мягко улыбнувшись, произнесла она и, чуть подавшись вперед, тихо добавила. — Это хорошая черта. Когда ты станешь Василевсом, она тебе сильно поможет.
— Мама, сколько раз тебе еще повторять? Я не хочу становиться Василевсом. Или ты меня не слышишь?
— Слышу, но думаю, что ты просто не понимаешь от чего отказываешься.
— Я отказываюсь от кровавой каши, в которую ты меня хочешь втянуть. И из этой каши совсем не обязательно, что я выберусь живым. Ты понимаешь? Так что не делай глупостей.
— Сынок, — с укоризной в глазах произнесла Кассия.
— Иной раз, мама, я думаю, что это ты моя дочь, а не я твой сын. Ты ведь себя как форменный недоросль. — На голубом глазу произнес Ярослав.
Еще несколько минут попререкались и попрощавшись он помог ей забраться на корабль. А чуть погодя поймал на причале неприметного грека. Он прибыл в прошлом году с купцом и остался, вроде как по состоянию здоровья. Долго не мог поправиться и теперь вот, пережив зиму, отправлялся на юг. Домой.
Однако Ярослава он не провел. Этот парень не был священником, по крайней мере не одевался соответствующе, из-за чего не должен был вызывать никаких подозрений. Однако все равно привлек самое пристальное внимание нашего героя. Он был слишком незаметным. Серым. Этакой ветошью с большими такими глазками и огромными ушами. Ярослав сразу обратил внимание на человека, которого как бы и не нет. Он ведь догадывался, что такие приедут. Поэтому целенаправленно их высматривал, иначе бы проглядел… как пить дать проглядел бы. Даже в городке с неполной тысячью жителей.
Он остановил эту серую тень упершись в грудь ладонью. Тот замер удивительно точно. Так, чтобы ладонь только коснулась его одежды. Ярослав же вручил ему небольшой деревянный футляр. Просто всунув в руку и произнес:
— Передай ему.
Тишина. Собеседник просто скосил ничего не выражающий взгляд на конунга. И главное — пальцев на вложенный в руку футляр не сомкнул. Хотя и не отстранился.
— Если боитесь яда — вскрывайте сами, но в его присутствии. — Продолжил Ярослав. — Те слова только для его глаз.
— Как? — Тихо спросил этот мужчина.
— Как я понял?
— Да.
— Ты был слишком неприметным.
Этот мужчина коротко кивнул и сжал свои пальцы на деревянном футляре, который сразу же не глядя убрал под одежду. Так, чтобы не привлекать к нему внимания окружающих. После чего чуть отстранившись, отправился на третий драккар, который должен был вот-вот отвалить от причала. А наш герой, не оборачиваясь, пошел к каструму, возвращаясь к хозяйственным делам. Ведь крепость сама себя не построит.
И если в прошлом году он пытался как можно быстрее возвести укрепления, способные защитить все население Гнезда и его самое ценное имущество. В случае чего. То в этом году думал о том, как каструм застроить изнутри. Разумно и рационально. Само собой, не срубами. Он вообще очень скептично относился к деревянным постройкам. Боялся их. Справедливо считая, что они — верный путь к регулярным и кошмарным пожарам. Так что путь его лежал только и исключительно к каменному строительству. В том или ином варианте. Тем более, что он, начиная с 859 года, начал изготавливать кирпичи.
Справедливости ради, надо заметить, что сначала он их делал только для персидских печей, то есть, для получения тигельных плавок. А потом и для обустройства нормальной домовой печи. Но с осени 860 года, когда задумался о строительство замка, попытался как-то массировать их выпуск. И там уже работало не две калеки, а семь человек. Больше он пока выделить не мог, хотя и очень хотелось.
Именно тогда он уперся в чисто технологическую проблему — красный керамический кирпич — дорогое удовольствие. Во всяком случае для этого этапа технологического и организационного развития.
Поэтому Ярослав решил попытаться наладить выпуск так называемого «римского кирпича». Весьма архаичный и не самый прочный строительный материал, но его производить было очень просто силами даже очень небольшого количества людей.
Бралась известь и отжигалась, что, в отличие от обжига керамических кирпичей, требовало на порядок меньше топлива. Не говоря уже о проблемах, связанных с печами для обжига, особенно для получения хороших кирпичей. После чего известь гасилась и смешивалась с наполнителем, песком… и даже с простым грунтом. Формовалась и просушивалась.
Все.
Готово.
Кирпич получался не так, чтобы и очень крепкий. Во всяком случае, по началу. Но с годами прочность он только набирал. Именно на этой технологии была основана так называемая «землебитная» технология строительства, по которой, например, был построен Приоратский замок в Гатчине, без особенных проблем стоящий вот уже более двух веков. Одна беда — такие кирпичи сохли долго. И строительство было желательно проводить после нескольких месяцев просушки. И просушки не под лучами солнца, а желательно мягкой, в тени. Чем Ярослав и занялся.
Сначала, по осени 860 года соорудил технологическую землянку, которую все холода немного протапливал, чтобы еще сырые кирпичи от мороза не растрескались. А потом, по весне 861 года, нагородил навесов и стал их заполнять этими поделками. Благо, что большого количества людей и каких-то сверх усилий такие кирпичи не требовали.
Особенно дело хорошо пошло после того, как весной того же года его кузнецы с горем пополам изготовили примитивную пресс-форму для формовки кирпичей. По сути — прямоугольный лоток с рычажным прессом. Так что работа пошла быстро и с огоньком.
Да, был брак. И немало. Прежде всего потому, что заготовки растрескивались. Ну так и что? Обломки такого кирпича — это тоже искусственный камень. И его можно было тоже применять в дело.
Вот в наступившем году Ярослав и собирался весь этот массив заготовленных кирпичей пустить для возведения нормальных построек в каструме. Двухэтажных, с высокими двускатными крышами ломанного профиля, выступавшими в роли своеобразного третьего этажа — мансарды. Что должно было кардинально повысить вместительность крепости в плане заселения и загрузки всякими ценными вещами. Благо, что кроме известкового кирпича у Ярослава уже имелись кое-какие запасы керамического кирпича, бутового камня и даже керамической черепицы. Чем-чем, а ей он старался не брезговать, прекрасно понимая, что крыть крыши соломой или дранкой при такой плотной застройке слишком опасно. Любой балбес, не уследивший за огнем, мог привести к трагедии с очень печальным для всех финалом.
Кроме того, пытаясь всецело оптимизировать и ускорить процесс строительства, Ярослав планировал возводить стены по землебитной технологии, а не набирать их из кирпича. Само собой, опирая их на фундамент из бутового камня. Ярослав был в курсе, что Приоратский замок был возведен всего за три месяца усилиями нескольких человек. Да, потом его еще целый год отделывали. Ну так и что? Главное — можно было все построить быстро, просто и очень дешево. Да и никаких башенок он сложных возводить не собирался. Ему было достаточно просто толстых, массивных стен для будущих двухэтажных строений. Почему массивных? Так прочность землебитных стен поначалу невысокая, а потом — это тепло зимой и прохлада летом. Чем толще, тем лучше… в пределах разумного, конечно…
Вернувшись в крепость Ярослав прошел к одной такой строительной площадке. И немного понаблюдал за тем, как трудились рекруты. В деревянной опалубке из тесаных досок они как раз формировали фундамент, перемежая плотно уложенный бутовый камень раствором примитивного цемента[1]. А потом ударяли по деревянной опалубке киянками, дабы вибрации устранили пустоты.
Понаблюдал, да и пошел дальше. Его участие здесь не требовалось. Работа была простая и понятная. Какие-то сложности были только поначалу при формировании геометрии опалубки. Вот тут да — он пригодился. Местные строители все делали на глазок, а нормальных мастеров-строителей из Византии ему не присылали. Это в те годы специалисты высшей категории и очень ценные. Поэтому ему пришлось самому побегать с веревками, отвесами и уголками. А сейчас… просто рутинная возня… И его участие понадобится только позже, когда придется строить опалубку для формовки землебитных стен…
Пройдя через стройку, Ярослав посветил своим лицом, ускорившим многие работы, и выйдя из крепости, отправился к Малу. Там был еще один интересный проект.
Обкатав технологию на массовой выделке наконечников для стрел, наш герой решил попытать счастье в адаптации своего решения к производству доспехов. Тех самых кольчуг.
Ярослав что придумал делать с наконечниками?
Два примитивных рычажных пресса. Первый использовался для проковки маленьких заготовок в прутики. Второй — в качестве пресс-штампа, для высечки из этих плоских прутиков готовых наконечников. На горячую, разумеется. И все это силами обычных недорослей.
Вот он и решился развить эту технологию.
На одном рычажном прессе ребята проковывали небольшую заготовку в плоский прутик. Считай полосу. На втором — высекали в этой полосе отверстия. На третьем — вырубали шайбы. При этом шайбы рубили двух диаметров, и те, что побольше рассекали и по конусной заготовке осаживали. Что делало их диаметр таким же, как и изначально более мелких цельных колец. Дальше на еще одном рычажном прессе в сведенных кольцах просекали отверстие.
Совокупно пять ручных рычажных прессов разных размеров и разнообразной оснастки позволяло изготавливать силами двух десяток недорослей стандартные кольчужные кольца в очень большом количестве. Быстро. Просто. Много. Очень много. Причем сразу плоские, что повышало защитные качества будущих кольчуг. Ни одна средневековая мастерская или даже древнеримская, иные из которых могли насчитывать по семьсот-восемьсот работников, не выдавали в час ТАКОЙ объем колец для кольчуг. Да еще силами недорослей.
Правда одного кузнеца у Мала пришлось забрать и посадить на сборку доспеха. Технология опять-таки была разделена по принципу конвейера. Часть недорослей сидела и собирала так называемые «пятерки», то есть, соединяла четыре цельных колец одним на заклепке. Другая часть собирала из четырех таких кусочков фрагменты покрупнее. Иные занимались сборкой еще более крупных фрагментов. И так далее. И все на специальных примитивных оснастках — пяльцах, упрощавших каждую отдельную операцию настолько, насколько это возможно. Да, силенок нормально обжимать заклепки обычными клепальными клещами у них не хватало. Поэтому пришлось и тут выдумывать специальную оснастку. На деревянную площадку под пяльцы ребята подкладывали толстую стальную пластину, вставляли косую заклепку широкой стороной снизу, и расклепывали ее приспособой — этаким керном с вогнутым линзовидным профилем на месте бойка, за несколько легких ударов молотком. Просто. Легко. И контролировать качество клепки очень нет никаких сложностей.
Так и выходило, что кузнецу приходилось выполнять только финальную сборку кольчуги на деревянном манекене из крупных фрагментов. Ну и контролировать толпу подростков, у которых проблем был полон рот. Дня не проходило, чтобы кто-то из них не поранился. В основном — по мелочи, но бывало и серьезно. Однако ребята не роптали — они были в восторге. Ведь они не только зарабатывали себе на хлеб, но и в собственном представлении занимались очень престижной работой.