Ярослав прошелся. Поглядел на этих «сиротинушек», что, высунув языки от усердия, коллективно трудились под навесом рядом с усадьбой Мала. И пошел беседовать со старшим над этим металлургическим хозяйством. Ему в голову пришла новая идея. Ему. В то время как совершенно взмокший и уставший кузнец посмотрел на него с легким отчаянием в глазах. Идеи-то были хороши. Одна беда — реализовывать приходилось их не конунгу, а кузнецу, а он уже падал от усталости и его ребята тоже. Мог бы и отказаться, наверное. Но не желал, жадно впитывая знания и мысли этого странного ромея. Но сил уже почти не было…
[1] Речь идет о так называемом романцементе. Изготавливается совместным обжигом измельченной извести и битого керамического кирпича. Для портландцемента нужна температура обжига порядка 1450 градусов. Романцемент можно обжигать даже на большом костре. Качество получается заметно хуже, но это будет цемент, способный к затвердеванию даже в воде. Во всяком случае, в Древнем Риме делали именно так.
Глава 5
Глава 5
862 год, 25 мая, Константинополь
Вардан стоял у окна и смотрел на морскую воду, что колебалась легким бризом. Летали наглые чайки, норовящие нагадить на голову рыбакам, что конкурировали с ними за рыбу. Вдали раздавался звонкий женский смех и возгласы прохожих. Эхом гудел город, наполненный жизнью словно улей. Жизнь шла своей обычной, повседневной чехардой. Но он был мрачен и задумчив…
Вежливое обращение бесшумно подошедшего посыльного.
Он не обернулся.
— Мы привели ее. Она ожидает. — Произнес посыльный после затянувшейся паузы.
— Хорошо, — глухо ответил Василевс. — Ступай.
И посыльный удалился также бесшумно, как и появился.
Еще с минуту постояв, Вардан прошел к столу и подхватил с него кубок с килийским мускатным вином. Разбавленным, разумеется. В обиходе неразбавленное вино в Византии пили только варвары. Остальные считали это дикостью, ибо вместо утоления жажды наступало опьянение, к чему вне пиров и прочих гулянок не стремились. И Василевс был не исключение в этом вопросе. Впрочем, хорошее, натуральное вино даже в разбавленном водой варианте было вкусным и приятным. Да, заметно менее терпким и совсем не крепким. Ну так и что?
Сделав два небольших глотка и вернув кубок на стол Вардан вновь взял листок бумаги, что лежал рядом с деревянным пеналом. Тем самым, что Ярослав передал неприметному человеку на причале Гнезда.
«Будь осторожен. Твои враги меня хотят вытащить в Константинополь. Думаю, что готовится покушение или переворот. Я им нужен просто как игрушка, чтобы было кого поставить и кем манипулировать. Кто, откуда и зачем — не ясно. Но, как сказал Гай Юлий Цезарь: Величайший враг прячется всегда там, где ты будете меньше всего его искать…»
Он немного потеребил пальцами край бумаги и поморщился. Она была по качеству лучше тех отдельных поделок, что иной раз привозили из далекой страны на востоке. Заметно лучше. Плотная, гладкая, упругая… и такая белая… Каждая буква на ней была так отчетливо видна…
Потом он сосредоточился на тексте. Да, все письмо было на высоком греческом — койне, но стиль написания букв выглядел до крайности непривычным. Да и пробелы между словами и после знаков препинания резали глаз. Половину знаков, кстати, Вардан видел первый раз, но смысл их в целом понял без подсказок. Однако такой стиль письма категорически облегчал и упрощал чтение. Никаких гаданий[1].
Смысл же этих строк так и вообще пугал, заставляя отчаянно рефлексировать.
Ему уже доносили, что у этого Василия спрашивали, хочет ли он быть Василевском. И тот отказывался. Теперь же Вардан понял почему. Он был слишком амбициозен и властен, а потому не желал «править», являясь марионеткой в чужих руках. В сочетании с выдающимися военными талантами о которых ему постоянно все говорят — гремучая смесь. Такой в Константинополе не выживет. А если выживет, то утопит тут всех в крови. И Василий, вероятно, это прекрасно понимал.
С другой стороны — это предупреждение.
Зачем оно ему было нужно? Какую выгоду оно ему несет? Ради чего он предупреждает своего врага?
Вардан покачал головой и сделал еще один маленький глоток разбавленного вина. Он не понимал.
Наконец он отбросил письмо на стол и отправился беседовать с Кассией, которая совершенно неожиданно нарисовалась в Константинополе. И, не скрываясь, сама пришла в гости. Даже бегать за ней не пришлось. А ведь это могло бы быть непросто. Приехать скрытно в город для нее не составляло труда. И дел она могла наделать много, прими она участие в этом заговоре. О том, что он существовал, Вардан не сомневался — слишком многое указывало на него и без предупреждений Василия. Но если уже и он в курсе, то явно все печально и грустно…
Он вошел в большой и достаточно просторный зал. Охрана стояла у дверей, а в дали от них располагался крепкий, массивный стол. Достаточно далеко, чтобы при тихой речи никто от дверей ничего не услышал.
Здесь уже была эта женщина в компании с несколькими доверенными людьми Вардана. И она не выглядела взволнованной. Более того — она спокойно о чем-то беседовала с его людьми… от осознания этого факта у Василевса чуть медвежья болезнь не случилась. Ведь Василий ему прямо намекнул на предательство в ближнем окружении. Но он лишь замешкался на пару секунд. Потом взял себя в руки и направился к гостям.
Все с ним поздоровались.
Он сел напротив Кассии и уставился на нее в упор.
— Ну, что скажешь?
— Я рада, что ты согласился меня принять.
— Очень смешно. Мне понравилось. — С кислым лицом произнес Вардан. — Еще как-нибудь пошутишь?
— Я не шучу.
— Это действительно твой сын?
— Да.
— Ты уверена? Ты ведь его не видела многие годы.
— Да. Я уверена. Хотя он считает, что я просто выжившая из ума старая женщина.
— Какая прозорливость… — покачал головой Вардан с усмешкой. — То есть, он тебя своей матерью не считает?
— Он не уверен. Но из вежливости обращается ко мне как подобает.
— Ясно. Из вежливости. И ты его до той встречи в северных лесах никогда не видела?
— Только в младенчестве.
— Ну это понятно, — фыркнул развел руками Василевс.
— Люди говорят, что когда Василий выехал из леса, то любопытные пошли по его следам. И нашли то место в лесу, где они обрываются. Вот есть и вот нет. Словно он с неба свалился.
— И ты им веришь?
— Многие это видели, — тихо произнес неприметный человек, на которого Кассия и вида не обращала. Стоит и стоит себе, словно приведение.
Вардан скосился на него, пытаясь найти на лице хотя бы тень улыбки. Но, увы.
— Ясно, — после долгой паузы произнес куда более собранный Василевс. — И что ты хочешь?
— Я хочу забрать его оттуда.
— Вот как? И куда? Зачем?
— Ему не место среди этих дикарей.
— Почему это решаешь ты, а не он?
— Он слишком юн. Его голову все еще кружит запах борьбы. Дикари утвердили его своим конунгом, то есть, тем кто водит их в бой и судит. И на моих глазах разгоралась очередная беда, которую только чудом удалось предотвратить. Лишь моими молитвами и Божьим проведением. И я не хочу, чтобы она повторялась вновь.
— Что за беда? — Вкрадчиво спросил Лев Математик, глава Мангавской школы[2] и сподвижник Вардана, который присутствовал на этом совете.
— На Гнездо из-за поганого язычества их напала хворь великая и Василий возглавил борьбу с ней. И преуспел в том немало, хотя меры предпринимал и странные. Однако не все в Гнезде его слушались. Был один, что бросил ему вызов. Пришлось выходить в круг и силой оружия доказывать, что Василий конунг и право имеет судить и разрешать споры. И Божьей волей сын мой победил. Жена же убитого, улучив момент подкралась и ударила Василия отравленным кинжалом. Тяжко ему было. Очень тяжко. В беспамятстве лежал несколько дней. Но молитвами моими оправился. Только глаза поменялись. А в остальном полностью исцелился. Не взял его яд.
— Глаза изменились? — Оживился Лев Математик.
— Посветлели. Ранее были темные такие, как у вас. А после болезни стали словно янтарь, сверкающий в лучах солнца.
— А что за яд? — Спросил Патриарх Константинополя Фотий.
— Очень похоже по действие своему на скорпиона. Но откуда ему там взяться? В тех краях скорпионы не живут.
— Они живут в корзинках, — тяжело вздохнув, произнес Патриарх. — А корзинки можно переносить в руках или даже перевозить вьюком или лодкой.
— И это все? — Спросил Вардан, которому не понравилось то, что Кассию перебили и отвлекли.
— Нет. Как очнулся, накормили его. Но пока он был в беспамятстве словами его пренебрегать стали. Поэтому заразили этой хворью живота, с которой он боролся. А когда более-менее прекратило его выворачивать ослабленного Василия на поединок вызвали. Дабы побороться за титул конунга Гнезда. И он вышел. На ногах едва стоял, но вышел. И победит трех грозных викингов одного за другим. Вождей их воинских. Я смотрела на это, а у самой сердце кровью обливалось. Если бы не мои молитвы…
Вардан поморщился и жестом ее остановил. После чего повернулся к тому неприметному мужчине, и он в деталях поведал о том, что делал Ярослав. И про чистоту, и про баню, и про кипячение воды, и про поединки, и так далее.
Причем, в отличие от Кассии, он не говорил ни слова о Богах и молитвах. Он просто выдавал сухие факты. Точные. Емкие. И весьма корректные. Во всяком случае, на его уровне понимания реальности. Например, он не знал, зачем Ярослав приказал всю воду, употребляемую в пищу, кипятить. Но отметил — это заметно снизило проблему с хворью живота. И так далее.
— А чем он сейчас занимается? — Спросил Вардан, но не Кассию, а этого мужчину.
— Каструм продолжает отстраивать.
— Каструм? — Удивленно переспросил Василевс. — Что это?
— Каструм — старинное римское укрепление, — пояснил Лев Математик. А потом обратившись к этому неприметному человеку, спросил. — А это действительно каструм? Опиши, какой он?
И он описал. Лев Математик и Фотий внимательно слушали, и кивали. Они читали много книг и встречали описание старых каструмов. А Вардан думал. Ведь выходило, что этот Василий тоже читал. А в годах он был довольно молодых, в отличие от этих умудренных опытом старцев. Когда же он эти книжки читал? Да и не только эти, судя по всему.
— Интересно… — после долгой паузы произнес Василевс, когда разговор про каструм завершился. — Я смотрю твой сын не горит желанием покидать те края.
— Говорю же, он слишком юн и горяч. Его волнуют поединки. Но я боюсь за него. Все эти суды перед лицом Всевышнего слишком опасны. А вдруг какие происки лукавого?
— И что он тут будет делать? — Спросил вместо Вардана Фотий. — Ты не хуже нас понимаешь, что Василий — великий соблазн для разного рода заговорщиков.
— Понимаю. Поэтому просила бы выделить ему какую-нибудь фему в управление. Вдали от Константинополя. Например, Хеллас[3].
От этих слов Вардан вздрогнул и остро посмотрел на Кассию, но та имела вид настолько наивный и безобидный, что он сдержался от остроты.
— Ты уверена в своих словах? — Наконец, хрипло выдавил он из себя.
— Ты зря переживаешь. Родственники помогут ему навести порядок в феме и укрепить твое могущество. Он хоть и удачливый воин, но ему больше по душе дела хозяйственные. И я мню было бы недурно в Хелласе открыть важные для всей державы оружейные и доспешные мастерские. Василий говорит, что в старые годы такие были всюду, где простиралась власть ромеев. И они сильно помогали держать войска в хорошем вооружении.
Василевск скосился на Фотия и тот утвердительно кивнул. Так и есть. Было такое дело.
— Хеллас… — тихо произнес Вардан, взвешивая все за и против.
Кассия происходила из очень влиятельного греческого аристократического дома Сарантапехос. Из него же происходила и знаменитая Ирина Афинская, что стала первой женщиной, самостоятельно правившей Византией в 797–802 годах. Да и вообще — в конце VIII — начале IX веков этот дом имел очень большое влияние. К середине IX века он ослаб, но все еще выглядел весьма амбициозным и довольно могущественным. Слишком могущественным для того, чтобы, вступив в определенные союзы с рядом других домов, побороться за престол. Которым они, очевидно, грезили.
Василий же, судя по всему, обладал огромными познаниями в разных науках. Причем в прикладном их аспекте. К тому же явно отличался заметными воинскими талантами. Давать такой козырь потенциально очень опасному дому Вардан не хотел. Даже под таким благовидным предлогом.
— Доспехи, говоришь… — тихо произнес Василевс.
— Кое-что он уже приловчился делать даже в Гнезде. Я могу продемонстрировать.
— Изволь.
Она кивнула одному из охранников, что стоял возле двери, и тот позвал слуг, что внесли в зал несколько щитов, пару клееных шлемов и мешочек с наконечниками стрел. Поднесли. И, поклонившись, начали раскладывать на столе перед высокой комиссией. После чего удалились.
— Из чего они сделаны? — Спросил Вардан, глядя на странный материал некрашеных щитов, склеенных бакелитом. Считай бакелитовой фанеры с очень большим количеством слоев.
— Из дерева.
— ЭТО дерево? — Удивился тот, крутя в руках шлем. Как на его взгляд — весьма и весьма странный.
— На какой-то древний шлем похоже[4], - задумчиво произнес Фотий. — На старых фресках, изображающих Александра Македонского что-то подобное я видел.
— Это не может быть деревом. — Уверенно произнес Вардан.
— Это тонкие слои дерева, пропитанные лаком, которые Василий получает из дегтя. Подробностей я не знаю. Просто видела. Все очень мудрено и непонятно. Он даже грот небольшой построил для особой просушки.
— Дерево… дерево… — пробормотал Василевс. — Эй, — окрикнул он одного из стражников, — иди сюда. Вот, — кинул он на стол шлем, — руби его. Мечом руби. Хотя нет. Топором.
Стражник без всякого смущения и не мешкая достал, висящий на поясе боевой топорик и размахнувшись, от души врезал по этому клееному шлему, лежащему на столе. И не пробил. Оставил зарубку со сколом, но и все.
— Еще бей. Еще. — Говорил Вардан, до тех пор, пока шлем не был наконец пробит и топорик вошел в него, условно поразив голову.
— Восемь ударов, — заметил Лев Математик.
— Сними свой, положи и бей. Восемь ударов бей. Не переживай. Тебе новый сделают.
Стражник молча снял свой шлем. Положил на стол и под счет ударил по нему топором. Обычный шпангельхельм, то есть, каркасный шлем из четырех частей с наносником. В отличие от поделок мастерских XXI века стандарта толщины в два и более миллиметров он не имел. Да и качество металла было существенно хуже. Поэтому после ударов топором у него вылетело несколько заклепок и появилась довольно большая вмятина, достаточная для того, чтобы достать до головы и травмировать ее. Воин ведь бил свой шлем также, как и деревянный, чтобы пробить, то есть, норовя попасть в одно и тоже место.
— Мда… — тихо произнес Фотий.
— Интересный результат, — согласился Лев Математик. — Сколько и по какой цене он готов поставлять нам эти шлемы?
— Об этом нужно с ним договариваться, — уклончиво ответила Кассия. — Даже в тех диких местах он в состоянии ежегодно таких шлемов делать по тысяче и более. Достаточно дешево. Во всяком случае, заметно дешевле стальных. В Хелласе же он сможет ими снабжать всю армию Василевса.
— Почему такой щит? — Спросил Вардан, словно пропустил ее слова про ее родную провинцию.
— Ему нравятся старые времена. Говорят, что с такими сражались воины во времена достославного Гая Юлия Цезаря, очень высоко ценимого Василием. Но размер и форма щита не имеет значения, — указала она на круглый выпуклый щит.
— Надо бы их из лука обстрелять… — заметил Фотий.
— Поставь этот щит вон туда, — указал он стоящему рядом стражнику. — И от тех дверей пять стрел в него выпустите. Потом неси сюда.
— Сделаю в точности, — кивнул стражник и убежал выполнять приказ.
Обстрелял.