Вернулся.
Но Вардан оставил результат без комментариев. Он был для него ожидаем.
— Они еще не гниют, — заметила Кассия, когда Василевс закончил осмотр щита.
Но он оставил ее слова без внимания. Взял мешочек с наконечниками для стрел, высыпал их на ладонь и задумчиво начал перебирать пальцами.
— Удивительно похожие, — после минуты изучения произнес он.
— Василий говорит, что это позволит повысить точность стрелков. Чем больше стрелы похожи друг на другу по размеру и весу, тем сходней их полет. С его слов.
В этот раз Вардан все-таки наградил Кассию взглядом. Долгим. Задумчивым.
— У Василия много идей. Уверено — это только начало.
Василевс едва заметно улыбнулся. Предложение было заманчивым. Интересным. Не так, чтобы очень. Но достаточно привлекательным…
— Ты хочешь, чтобы я назначил твоего сына главой фемы?
— Да, — встав и поклонившись, произнесла она.
— Будь по-твоему, — еще шире улыбнулся Вардан. — Я назначаю твоего сына, главой фемы Венедия.
— ЧТО?! — Ахнула Кассия, дернувшись, словно прострелянная ударом тока. — Но…
— А что тебе не нравится? Вдали от Константинополя? Вдали. Глава фемы? Глава. Твои же родственники могут ему помогать. Там. В верховьях Борисфена.
— Но…
— Какие у него там сложности? — Спросил он у того серого, неприметного человека.
— Ему нужны запасы еды для растущего населения Гнезда, — не задумываясь ответил тот. — Местные племена очень плохо ведут хозяйство. Из-за чего с едой у них все плохо. Еще я слышал о недостатке кузнецов. Василий на это постоянно жалуется. А те, что у него есть — постоянно в мыле.
— Что-то еще?
— Может быть еще ткачей немного подбросить и опытных прях. Чем больше там греческого населения, тем лучше. У Василия совсем нет опоры на своих соплеменников. Их очень мало. А остальные — язычники. В лучшем случае ариане. Это тоже проблема. Он вынужден придерживаться традиций этих дикарей, потому что их там большинство.
— Ну что же, это дело поправимое, — улыбнулся Вардан, разглядывая совершенно обескураженную Кассию. Сейчас ему стало хорошо видно, что он сломал ей… всей ее семейке многоходовый план, который далеко выходил за пределы Хелласа.
— Но как же? Такой фемы как Венедия нет. — Наконец, произнесла она, собравшись с мыслями.
— Как же нет? — Наигранно удивился Вардан. — Крепость есть? Есть. Правит там нобилиссим? Правит. Осталось по сути это все только оформить. Или Василий откажется?
— Может, — сразу, немедля произнес неприметный человек. И от его слова Кассия еще раз вздрогнула, словно ее током ударило. Остро на него взглянула. А потом тихо произнесла:
— Василий в сложной обстановке. Все эти дикие племена выбрали его своим конунгом. Этот титул выборный. Не так просто будет их подвести под вашу руку.
— Вот пусть и постарается. Может быть тогда я и подумаю над тем, чтобы наградить его переводом в Хелласу. Поближе к родственникам. Тем более, что как его туда пускать? У него ведь супруга, насколько мне известна, жрица языческого божества. А это совершенно неприемлемо. Там, в лесах еще куда ни шло. Походная жена. Всякое бывает. На многое можно глаза закрыть. А здесь супруга нобилиссима не может исповедовать язычество. Тем более, выступать жрицей этой… как ее?
— Макоши, — подсказал неприметный человек.
— Да, Макоши. Ну и имячко…
— У нас в древности ее называли Афродита, — как-то не задумываясь, на автомате произнесла Кассия, вспоминая слова Ярослава.
— Вот значит, как? — Вскинул брови Фотий. — Интересно. А кто еще там есть из старых богов?
— Многие. Но я не о всех знаю. Например, волхв Перуна в христианстве принял имя Роман. Однако своего служения Ареса не оставил. Он верный помощник Василия. Еще мой сын много общается с волхвами Велеса. В наших краях он известен как Пан[5]… покровитель скота. Местные дикари его высоко ценят и почитают.
— Хм… — усмехнулся Вардан, видя на нахохлился Фотий. Строго говоря тот человеком светским и весьма образованным. Но то, что озвучила Кассия не шло ни в какие ворота. Для сына Василевса взять в жены жрицу Афродиты и водиться со жрецами Ареса и Пана — очень плохая идея. Константинополь ее явно не оценит. И это во многом успокоило Вардана. Достаточно было распространить эти слухи среди черни, и Василия никто не сможет возвести на престол. Да, хороший воин, да, умен и образован, да, наследник по праву крови. Но… по сути ведь язычник, причем не абы какой, а свой посконно-исконный… и эта маленькая деталь удивительным образом подняла настроение Василевсу. Он не ожидал такого подарка от Кассии. Она, видимо, тоже поняла, что сболтнула лишнего и сидела вот предельно мрачная.
[1] В те годы писали без пробелов и практически без знаков препинания. Поэтомучитатьэтобылодовольносложно.
[2] Мангавская школа — первый ВУЗ в мире, утвержденный совсем недавно при содействии Вардана и Фотия. Лев был его первым главой. В последствии трансформировался в Константинопольский университет. В первые несколько веков своего существования в нем преподавали механику, математику и прочие полезные науки. С приходом к власти Палеологов он превратился фактически в духовную семинарию.
[3] Хеллас — одна из греческих фем со столицей в Фивах, что недалеко от Афин. К западу от нее лежа фема Никополь и Кефаления, южнее Пелопонесс и Крит, к северу Фессалоники и Булгария, к востоку — Эгейское море.
[4] Имеется в виду беотийский тип шлемов.
[5] Пан действительно был, среди прочего, покровителем стад и богом лесов.
Глава 6
862 год, 2 июня, Гнездо
Ярослав немного расслабился. Почти весь прошлый год он практически не появлялся на людях без доспехов. Но, каким бы крепким и молодым ни был организм — это сильно утомляет. И кольчуга, и чешуя имеют вес. А учитывая их малую жесткость, она ложится не на бедра и ноги, а в значительной степени на спину. Да, он использовал пояс, чтобы часть веса кольчуги перенести на бедра. Но это ведь только часть. В нормально сделанных латах кираса просто стоит на бедрах, разгружая позвоночный столб и не давая скованности в руках и плечах. А тут — как ни крути, нагрузка остается и немалая.
Так или иначе, но Ярослав после того приснопамятного поединка, когда он смог последовательно победить трех воинов, стал чаще появляться на людях без доспехов. Поначалу из-за слабости. А потом — просто, чтобы поберечь свою спину.
Вот и сейчас он стоял на причале и осматривал бревна, которые спустили с самых верховьев Днепра на продажу. В сплав. Что Ярославу крайне не нравилось. Их ведь теперь еще сколько сушить! Да и после сушки не все ладно будет. Поэтому он осматривал бревна и обсуждал с этими ребятами, что их сплавили, доставку бревен уже на плотах. Чтобы древесина не портились от долгого нахождения в воде. Но эта идея явно не находила отклика в головах данных контрагентов. Зачем им лишний раз напрягаться? Ведь и так этот ромей все берет…
И в тот момент, когда он уже хотел было разозлиться, каким-то тридевятым чувством он ощутил опасность. А потому внезапно решив пройтись, чтобы избавиться от этого наваждения. Шаг. Еще. Еще. И тут в тесанные доски причала ударило несколько стрел. Люди стразу засуетились. Забегались. А стрелы продолжали сыпаться. Не очень густо. Но кто-то явно пытался накрыть Ярослава. Поэтому тому приходилось постоянно смещаться.
Там, в XXI веке он ни раз и ни два слышал о том, что в древности из-за высокой мотивации стрелки были намного лучше, чем олимпийские чемпионы будущего. Дескать, жить захочешь — не так раскорячишься.
Но реальность, как обычно, оказалась намного сложнее и куда менее романтична.
Прорыв в организации и техники физического развития, который наметился в XIX веке, пошел победным маршем только в XX веке. Что-то похожее на тренировки имелось только в Античности. Но все это было ограниченно не только территориально, но и социально. Та же «варваризация» легионов Римской Империи в III–IV века принесли не только падение дисциплины и кое-каких технических решений[1], но и довольно заметное снижение качества войск из-за ухода в прошлое старых имперских, еще античных традиций по тренировке бойцов. И все. В наступившей эпохе Темных веков ни о какой традиции нормальных тренировок и речи не шло. За пределами же этого островка просвещения, то есть Античного Средиземноморья, подобных традиций вообще не имелось. В лучшем случае шагистика, ибо без нее действительно очень туго.
То есть, желай того или нет, но, если нет устоявшийся школы с системой тренировки, дающей хорошую повторяемостью результатов, тренироваться можно только по наитию. Интуитивно. Но, как показывает историческая практика, результат это хороший не даст. Просто достаточно сравнить показатели стрелков из лука на заре олимпийских игр и в наши дни. А ведь те стрелки во многом вышли из национальных школ, практикующих стрельбу из лука как историческую традицию…
Ну да ладно.
Пусть так. Но вдруг среди этих криворуких могикан встретился мастер своего дела? Не реально, но пусть. Вдруг еще один гость из будущего, очередной мастер спорта майор Чингачгук, провалившийся в древность? Сможет он показать олимпийский результат в том же IX веке, если выдавал его в XXI? Нет. И отрыв в показателях будет очень сильный.
Почему?
Луки и стрелы. Когда что-то делается на глазок, да еще из натуральных материалов, да без знания сопромата и физики, да вручную, результат, мягко говоря будет плавать. И даже если случится чудо, БОЛЬШОЕ ЧУДО, и местный мастер сделает хорошо сбалансированный лук, то чем этот Чингачгук будет стрелять? Стрелами, геометрия, вес и балансировка которых скачут как козлики на лугу?
Таким образом у нас получалась «картина маслом». Достаточно кривые несбалансированные луки, у которых не был даже полочки для стрелы, не говоря уже о стабилизаторах и прочих прелестях, без которых точная стрельба на большие дистанции — фантастика. Несбалансированные и разные по весу да геометрии стрелы. И навыки, которые формировались по наитию, а не на основе крепкой школы, опирающейся на научный фундамент в области биологии, физкультуры и психологии. Что это давало? Да ничего хорошего. В таких условиях дальше двадцати-тридцати шагов вообще было лишено смысла стрелять прицельно. Только через массирование по площади. А хоть куда-то как-то уверенно и стабильно можно было опадать едва ли не в упор.
Подтверждение этой версии Ярослав и наблюдал на причале. До опушки леса было метров семьдесят. И тот десяток стрелков не могли накрыть одного человека. Все летело — в ту степь, давая довольно приличное рассеивание. А ведь они вон — старались, пытались прицеливаться. Однако ничего у них не выходило. И сам Ярослав боялся скорее случайной стрелы, чем точного попадания. Поэтому, по возможности, находился так, чтобы между ним и опушкой был хотя бы один человек.
Очень быстро отреагировали дружинники, что сопровождали Ярослава. Меньше чем за минуту они встали в «коробочку» и прикрыли своего конунга щитами. После чего обстрел сразу прекратился, а нападающие дали деру.
Обошлось, к счастью, без смертей. Но двоих из тех, кто сплавлял лес из верховьев Днепра, ранили. Легко, но все же. Да еще одного местного зеваку женского пола, что пришла посмотреть на дальних соседей. Ее тоже легко задели.
Ярослав осмотрел раненых. Понял, что тяжелых раненых среди них. И грозно глянув, рявкнул:
— Сидите и не трогайте стрелы. Сейчас я лекарей пришлю!
Раненные нервно закивали.
После чего, конунг бегом направился в крепость. Откуда буквально через пять минут выбежало две девочки и несколько дружинников с носилками.
А еще через минуту — отряд преследователей. Наш герой считал, что нападающих нужно догнать и допросить. Потому как почувствовал связь между отравленным кинжалом и вот этим нападением. Кто-то очевидно пытался его убрать. Зачем-то. И он не мог понять — кому это он так дорогу перешел. Это явно был не местный деятель. Тут так не принято. И не скандинав. У тех тоже такие подходы не приветствовались. Оставались только южане. Точнее Византия и… возможно… Хазария. И там, и там хватало белых пятен. Особенно в отношении хазар, с которыми у Ярослава отношений вообще почти никаких не было. Разве что небольшая торговля с заезжими купцами.
Выдвинулись.
Но осторожно.
Конунг облачился в доспехи и, прихватив отряд из трех десятков дружинников отправился к той опушке. Но было уже поздно.
Следы хорошо наблюдались. Как в формате отпечатков обуви, так и поломанных веточек. И труда не составило пройти по отчетливому следу через лес следом. С осторожностью, разумеется. Однако, заложив приличную петлю, отряд преследователей вышел к окраине Гнезда. И увидел уже маячившую вдали крупную лодку, что «под всеми парами» спускалась по течению, подняв парус и налегая на весла.
— Кто это? — Хрипло дыша спросил Ярослав.
— Надысь привалили к причалу. Дня не стояли. — Произнес один дружинник.
— Да не, — перебил его другой дружинник. — Ночевали. С вечера они пришли.
— И откуда они?
— Да кто знает то? Откуда-то с низовий пришли. Пеньку привезли.
— Кто с ними дела вел?
Его люди замешкались, пытаясь вспомнить. Ничего не прояснив, конунг отправился на пристань и стал расспрашивать. Но и там ничего не узнал. Оказалось — новички торговлю вести хотели. Однако до них очередь не дошла. И других желающих хватало. Причал и округа Гнезда была полна гостями торговыми, превратившись в своеобразную, постоянно действующую небольшую ярмарку. Кто транзитом шел. Кто целенаправленно с Гнездом работал. Поэтому никаких рядов никто с ними не заключал — не успели. Во всяком случае, кто с ним общался никто не знал. Ну так — в два слова обмолвился. И все.
Прояснилось только то, что они от среднего течения Днепра пришли. Сборная солянка из нескольких племен. Вроде как кровные родичи, что скупили у своих соплеменников волокон конопляных и повезли их в Гнездо продавать. Дескать, прослышав, что там можно железными изделиями разжиться топорами там, ножами и прочим.
В общем — залетные. Откуда-куда — не ясно. Зачем и в чьих интересах действовали — тоже.
Но на этом история не закончилась.
Двумя днями позже Ярослав посетил дом хазарского купца. Строго говоря это был не его дом. Просто купец сдружился с обитателем этой усадьбы и постоянно останавливался у него, когда прибывал в Гнездо. Поэтому в той усадьбе всегда можно было найти его товары и как-то обговорить дела.
Вот наш герой и отправился, пообщаться. Ему требовался опий в качестве обезболивающего. Он как-то упустил это из вида. А тут — вот — снова столкнулся и вспомнил.
Пообщались.
Хозяин, а точнее купец, что гостил у него, пригласил за стол дорогих гостей. Здесь-то и случился эксцесс.
Ярославу поднесли кубок с вином. Но выпить его тот не успел. Его сосед по застолью закашлялся, вроде как подавившись. А свое вино он уже успел выпить. Так наш герой не придумал ничего лучше, чем протянуть свой кубок, дескать, на, запей. И он запил. Весь кубок осушил, ибо жаден был до алкоголя. Тем более, что пили тут не разбавленное вино по ромейскому обычаю, а нормальное. Но ему легче не стало. Поначалу-то вроде как отпустило, а потом стало резко хуже…
У нашего героя, глядя на происходящее, сразу возникло подозрение на отравление. Очень уж похоже все. Поэтому тут же началась возня и суета. Ярослав знал о том, что в эти годы яды используют нехитрые — или мышьяк, или ртуть. Во всяком случае в таком вот обиходе. И то, что действенным средством от них было молоко да сырой яичный белок, выступающие как абсорбенты и нейтрализаторы всей этой пакости. Поэтому он сначала организовал промывание желудка отравившемуся, а потом поручил отпаивать его молоком. Козьим, которое уже появилось в Гнезде. Сам же начал заниматься расследованием. Ведь отравить хотели его.
Поначалу после отравления была суета, под шумок которой хазарский купец сумел сбежать. Да лихо сбежать. Буквально проскользнуть в последний момент. Побежал звать помощь, отвлекая внимание от себя. А потом увел одну из лошадей и на ней ускакал, в чем был. Бросив все. И товар, и деньги, и слуг.
Вот их-то Ярослав и задержал, а потом вдумчиво допросил.
Не сам. Нет. Он просто присутствовал. А вот один из свеев, что иммигрировал в Гнездо, подсобил. Трюггви был уже мужчиной в годах и шрамах. По юности ходил на драккарах под рукой разных вождей. А потом, накопив немного добра, женился. Захотелось покоя. Но старые друзья-товарищи его не отпускали. Вот он и уехал в Гнездо, где, как говорили, правит ромей. А ромеи, как всем было известно, в Одина не верили и больше тяготели к тихой жизни. Этот, по слухам, выходил странным, конечно. Но даже странный ромей выглядел намного интереснее на всю голову отмороженных дружков, которые уже и угрожать начали, разочаровавшись в своем было подельнике.