— Это предложил он сам.
— А кто у него был советник? Кто ему рассказывал о жизни и обычаях этих людей? Кто его держал в заблуждении в силу злого умысла или собственного скудоумия?
Выяснилось, что один из священников, что пытался в этих краях проповедовать. И вроде даже в чем-то преуспел. А потому считался в Константинополе серьезным знатоком жизни славян в частности и северян в целом.
— Так что же, нам уезжать? — Несколько растерянно и обескураженно спросил магистр, на которого Ярослав очень плотно наезжал, прессуя фактами и указывая на слепоту, глухоту и откровенную наивность.
— Уезжайте. Я не могу взять ваши подарки, не давая ничего взамен.
— А что ты можешь дать?
— Только союзный договор…
Лишь спустя полчаса после начала общения Ярослав разрешил византийским кораблям подойти к причалу и начать разгружать мешки с просо. Распустил ополчение Гнезда. Оставив, впрочем, в полной готовности всю свою дружину. И удалился с небольшой делегацией в крепость — беседовать.
— Присматривай за ними, — тихо произнес конунг, подойдя к Трюггви. — Не нравятся мне они. Очень не нравятся.
— Уже присматриваю, — также тихо ответил тот, смотря при этом глаза в глаз Мануилу, что приметил его. Очень пристально и напряженно.
— Вы знакомы? — Заметив это, поинтересовался Ярослав.
— Грабил его как-то, — отшутился Трюггви.
— Не переживай, — хлопнув по плечам скандинава, произнес конунг, — с Гнезда выдачи нет. А те, кто служат мне, под моей защитой. Даже если ты там всех его девок перепортил — то прошлое. Сейчас ты служишь мне и важно только это.
— Я понял, — очень серьезно произнес Трюггви, чуть поклонившись. После чего удалился…
Ярослав выступал только как дука Гнезда и эпарх крепости[5]. И заключал договор в весьма осторожных формулировках. Никаких явных обязательств. Просто союзный договор.
Со своей стороны, Ярослав гарантировал свое неучастие в военных походах против Василевса и обещал предотвращать походы викингов на юг. Большие во всяком случае. Что немало. Да, еще оставался обходной путь через Волгу и Дон. Но основной и самый удобный, через Днепр таким образом перекрывался для масштабных набегов северян.
Византия же обязывалась обеспечивать ежегодную продовольственную поддержку Гнезда и не чинить препятствий в торговле всем, кто приходит в земли ромеев от Василия. Самым же ценным во всем этом деле было, конечно же, просо, которое должны были ежегодно завозить по Днепру в изрядном количестве. Для Византии это пусть и не самая удобная, но операция, не требующая больших затрат. Выгоды же несущие значительные. Во всяком случае несколько крупных набегов викингов на бассейн Черного моря учинил там страшное разорения. И платить такую небольшую цену за относительный покой региона — вполне разумный вариант.
Чтобы закрепить этот договор, наш герой собрал тинг и озвучил всем предложение Василевса. И оно всех устроило. Да, воевать за непонятного мужика где-то на юге воевать никому не хотелось. Но идея в целом пришлась по душе. Поэтому договор был составлен в двух экземплярах на латинском и греческом каждый, записан на бумаге и засвидетельствован самыми уважаемыми людьми. И кто мог, вписывал себя своей рукой…
— Не ожидал тебя здесь увидеть, — тихо произнес Мануил, подойдя к Трюггви.
— Мир полон неожиданностей.
— Мы думали, что ты погиб.
— Я рад, что ваши надежды не сбылись.
— Думаешь, что тебя защитит нобилиссим?
— Думаешь, что нет?
— Ты так в нем уверен? — Криво усмехнулся Мануил.
— Боги благоволят ему. А они не любят тех, кто много врет.
— Вот именно.
— Как там Глафира?
— У нее все замечательно. Вышла замуж. Счастлива. Родила пятерых детей… Твоего выродка я утопил лично.
Трюггви едва заметно дернулся, вроде бы как намереваясь атаковать Мануила. Но сдержался.
— Хороший пес, верный пес, — продолжил дразнить его магистр.
— А кто ты, что убил собственного внука? — Скривился в гримасе отвращения Трюггви и ушел. Точнее не ушел, а отправился к Ярославу, чтобы все ему рассказать. Лучше он первым это сделает, что Мануил завернет что-то с три короба…
[1] Магистр в этот период истории Византии — высокий государственный пост. Доверенное лицо в светских делах Империи. Их не могло быть больше дюжины. Первым над ними были протомагистр.
[2] Тагмарх — командир тагмы. Тагмы насчитывала от 200 до 400 воинов и являлась типичным пехотным формированием для Византии описываемого периода.
[3] Timeo Danaos et dona ferentes — (лат.) «Бойтесь данайцев и дары приносящих», фраза, впервые употребленная Вергилием в его Энеиде, эпосу посвященному приключениям Энея — легендарного троянского героя, который после гибели Трои переселился с остатками своего народа в Италию.
[4] Вариант песни «Орел шестого легиона» — неофициального гимна археологов.
[5] Дука — византийский вариант латинского слова «дукс», которым обозначали военного вождя. С III века этот титул встраивается в систему поздней Империи, становясь одним из титулов военноначальников, которые имеют только военную власть. Применительно к среде восточных славян и скандинавов титул дука можно примерно перевести как военный вождь. Эпарх — это считай комендант крепости, именно крепости, а не глава поселения.
Глава 8
862 год, 2 октября, Константинополь
— Я так понимаю, моя держава новой фемой не приросла? — Скептически хмыкнув, спросил Вардан у стоящих перед ним людей, имеющих довольно жалкий и подавленный вид.
— Нет, — почти шепотом ответил Мануил.
— Почему?
Все как-то резко замялись и постарались прикинуться ветошью.
— Может быть ты расскажешь, почему Василий не принял мое предложение? — Обратился Вардан к такой же потупившейся Кассии. — Все-таки это твой сын.
— Дело не в нем, — тихо прошептала она.
— А в чем?
— Твои советники ввели тебя в заблуждение. Местные племена не желают никому покоряться. Даже такому великому правителю как ты.
— Вот как? И почему же ты мне раньше о том не говорила?
— Я говорила о том, что Василия нужно спасать. Что его нужно забирать оттуда. И просила ему место стратига в какой-нибудь удаленной от столицы феме.
— В Хелласе. Там, где и так практически правят твои родственники. Я помню.
— В этой Венедии все очень неспокойно. Пока меня не было на него вновь совершили покушения. Два. Один раз обстреляли из луков, а второй — пытались отравить.
— Да там страсти кипят не хуже, чем в Константинополе! — Хохотнул Вардан. — В этот раз удалось выяснить, кто злоумышлял?
— Да, — вместо Кассии ответил Мануил. — Василий смог вскрыть заговор. Оказалось, что это хазары. Они подкупали старейшин, чтобы те мешали делам нобилиссима. Также именно хазары были причастны к попыткам устранения Василия.
— Тот удар отравленным ножом тоже их рук дело?
— Их, — кивнул Евстафий. — Нож был смазан ядом черного скорпиона. Когда заговор вскрылся в усадьбе сторонников хазар нашли несколько корзин с крышками, в которых держались эти жуткие создания.
— Интересно… — тихо произнес Вардан, пройдясь по залу.
— Хазары наши союзники, — осторожно произнес Патриарх Фотий.
— Наши. Но не его. — Заметил Вардан. — Зачем им устраняться Василия? Насколько я могу судить, он для них никакой угрозы не несет.
— Может быть это личная инициатива одного купца, которого нобилиссим обидел? — Предположил Патриарх.
— И он, зная на кого покушается, все равно это делал? — Удивленно выгнул бровь Василевс.
— Василий говорил, что хазары обязательно вмешаются, — робко заметила Кассия.
— Говорил? Когда?
— Еще до строительства каструма. Через пару недель, после того как я приехала. Я попыталась выяснить, что да как он планирует делать и нужна ли моя помощь. Вот он тогда и сказал о хазарах.
— Только о хазарах?
— Он говорил о том, что на ближайшие пару веков Гнездо станет важным городом региона. Ведь варанги все сильнее и сильнее грабят франков и Британские острова. А потом везут это все сюда, в Константинополь. Обойти Гнездо им никак. Можно через Волгу и далее волоком на Дон, а оттуда в море. Но это не самый удачный путь. Дольше, дороже, сложнее. Поэтому за обладание Гнездом будет разгораться борьба. Из-за этого он и старался построить укрепления как можно скорее.
— Ты ему говорила о том, что хазары мои союзники? И что приняв титул стратига и подданство он получит мою защиту?
— Говорила, — еще сильнее поникла Кассия.
— И что же он?
— Он посмеялся и заявил, что это слишком наивно. — За Кассию ответил Мануил. — Он сказал, что защита на словах, а не на деле ничего не стоит. И что хазары в таком случае просто постараются вырезать все население Гнезда, чтобы свидетелей не осталось. А сами скажут, что какие-то местные дикари шалят. А то и вообще ничего говорить не будут.
— Почему? — Заинтересованно подался вперед Вардан.
— Они твои союзники против Халифата. И обязаны выступать сообща только против него. В остальном же вольны делать так, как пожелают.
— Это его слова?
— Да, — кивнула Кассия почти синхронно с Мануилом.
— Хм. Разумное возражение.
— Вот и выходит, — продолжила Кассия, — что Василий не видит смысла в том, чтобы провозглашать создание фемы. Людям местным это не нужно. Они и на союз с тобой согласились не сразу. И только потому, что мы от твоего имени пообещали поставлять каждый год просо. Да и ничего это ему не дает, по его мнению.
— Я понял. Вполне резонно. — Кивнул Вардан. — Получается хазары хотят убить Василия, чтобы ослабить оборону Гнезда. Но как? Ведь там уже есть небольшая крепость и порядка шести сотен для ее обороны.
— Если Василий умрет, то договор с племенем перестанет действовать, и его рекруты вернутся домой. Да и остальные, оставшиеся в Гнезде, передерутся за то, чтобы занять его место. Это уменьшит гарнизон едва ли не вдвое.
— А сильные ли бойцы у него?
— Ополчение — хорошее, но не более того. — Уверенно произнес тагмарх. — А вот дружина очень серьезная. Хорошо держит строй. Хорошо перестраивается прямо в поле. То, что ее опасаются хазары, вполне резонно.
— Ага. Угу. Хоть церковь-то он согласился построить?
— Согласился, — кивнул Мануил. — Но при условии, что строить ее будут на деньги Патриархата.
— Что?! — Удивился Фотий, привставая.
— Он заявил, что люди в Гнезде живут бедно и главнейшей задачей является обеспечение их защиты и сытости. Все остальное — потом. Если Патриархат готов выделить денег на строительство церкви, то он поддержит это начинание. Если нет — то он сам когда-нибудь ее построит. Потом.
— Ох охальник… — покачал головой Патриарх.
— А что ты хотел? — Удивился Лев Математик. — Он весьма сдержано оценивает церковь. Если не сказать хуже. Он и в своих записках, что присылал ранее, замечал, будто бы церковь выступает грабителем с большой дороги, забирающей у бедняков последнюю корку хлеба. То, что он вообще разрешил строить церковь — уже ценно.
— Но… — попытался возразить Фотий, однако завис. И чуть погодя добавил. — А, впрочем, ты прав.
Вардан немного побродил по залу в тишине, обдумывая услышанное. Он пытался понять, как ему в этой ситуации поступить. Ведь хазары были ему вполне ценными союзниками. А этот Василий? Та еще зубная боль. Да, полезен. В какой-то мере. Но не сопоставимо с хазарами. Им можно было пожертвовать. Но, судя по всему, хазары не смогут проглотить этот кусочек безболезненно. А он не сможет наигранно удивиться все произошедшему и просто пожурить хазар пальчиком.
И да, не будь Ярослав признанным сыном Феофила, он бы просто закрыл глаза на происходящее. Сам нарвался, пусть сам и расхлебывает. Но у Вардана не было детей. И никак не получалось их заделать. Сам же он хоть и был узурпатором, но технически относил себя к Аморийской династии. Дескать, родственник. И по-родственному занял трон в отсутствие прямых наследников мужского пола. Годы у него были уже не малые. И был значимый шанс, что детей у него не будет вовсе. Из-за чего этот самый парень выступал его потенциальным наследником. Весьма интересным наследником. В меру разумен. В меру осторожен. И очень толков в военном деле, судя по всему. Да и какие-никакие, а организаторские способности у него имелись. Имелись определенные проблемы религиозного характера, в остальном же — жаль было его терять. Очень жаль. Интересный экземпляр. Из-за этого то он и не посылал убийц, дабы прервать жизненный путь этого странного парня. Вот был бы у него у самого сын, а лучше два, и чтобы хотя бы пятнадцати лет достигшие, тогда да. С радостью отдал бы приказ о ликвидации. А так… он опасался. В эти века не было людей-атеистов. Хватало тех, что божественное игнорировали или использовали в своих интересах. Но именно атеистов, считавших выдумками высшие силы, не было. Поэтому Вардан в какой-то мере рефлексировал, считая, что убийство Михаила III Мефиста, навлекло проклятие на него. Ведь племянник он был ему. Родной. По сестре. А он его убил, в борьбе за власть. Грех великий. Да, он был тот еще болван. Но все же родная кровь.
Так или иначе, но Вардан находился в задумчивости и полностью расстроенном полете мыслей. Он не знал, что думать и что предпринимать.
— Может его действительно сюда пригласить? И, например, отправить воевать с арабами. Он, вроде бы, это умеет делать неплохо.
— Это опасно, — подавшись вперед, произнес Мануил.
— Вот как? И чем?
— Он закоренелый язычник.
— Чушь! — Воскликнула Кассия.
— Достоверно известно, — тоном заговорщика произнес магистр, — что, когда его отравили ядом черного скорпиона, к нему пришел на помощь дух его предка и помог справиться со смертельной опасностью.
— Это навет! — Вновь воскликнула Кассия, но Василевс жестом руки велел ей заткнуться.
— И что это за предок? Феофил?
— О нет! Древний предок. Первый человек, что объединил Египет в незапамятные времена. Еще до пирамид. И звали его Скорпион. Говорят, что он продал душу дьяволу, чтобы обрести могущество.
— Не дьяволу! — Не выдержала Кассия. — Он просто поклялся служить старому Богу. Но ничего плохого в том нет. Ведь Спаситель еще не родился.
— Какому Богу? — Поинтересовался Вардан.
— Он не говорит.
— Боже… Боже… — покачал головой Василевс. — Что там вообще за чертовщина творится? Сын Василевса берет в жены жрицу Афродиты и водит дружбу со жрецами Ареса и Пана. А на помощь ему приходит какой-то древний, что на заре веков заключил какой-то договор с непонятным старым Богом. Там, я надеюсь, кентавры еще не объявились с амазонками?
— Нет, — нервно произнес Мануил.
— А я вот, знаете ли, не удивлюсь. Тем более, что эти старые Боги там, судя по всему, живее всех живых. Глаза ведь у Василия поменялись. Верно?
— Да, — кротко кивнув, произнесла Кассия. — Они стали золотыми.
— Хорошо. И как он сам все это объясняет? Все эти игры с язычеством.
— Он говорит, — начал говорить Мануил, — что все сущее создано Всевышним. И если он создал старых Богов, то они ему зачем-то были нужны.
— Нужны? Вздор! — Воскликнул Фотий.
— Согласен, — кивнул Мануил. — Ересь и вздор. Но Василий говорит, что все старые Боги — это ипостаси Всевышнего. Одна из форм его проявления. И что к осознанию этого ближе всего подошли в древнем Вавилоне. А мы сейчас поклоняемся только одной его ипостаси. Из-за чего воины наши слабы. Ибо смирение Христа не способствует воинскому духу. Да и иных напастей у нас масса.
Вардан нервно фыркнул и, развернувшись, прошел ко столу. Взял кубок с вином и отпил несколько крупных глотков. Ему все это не нравилось. Совсем не нравилось. И чем дальше, тем больше.
— Свободны, — раздраженно буркнул он. И когда Мануил, Евстафий и Кассия удалились, спросил у Феофана. — И что мне с ним делать?
— Мню, много лжи в их словах.
— Все врут, это понятно, — кивнул Вардан. — Но кому верить?
— Верить, сын мой, в наши дни нельзя никому. Порой даже себе. Мне можно.
— Хорошая шутка. Я оценил. — Кисло произнес Василевс и, махом допив вино, поставил пустой кубок на стол. — Может этого парня действительно сюда вытащить? Да посмотреть на него. Пообщаться.
— Опасно. Да и не поедет он.
— Не поедет?
— Ты разве не понял, что Кассия не его интересы представляет, а своего дома? Василию нет дела до ее планов. А ей, до его. Что задумал Василий — не ясно. Но вряд ли все происходящее совпадение и случайность. Мои люди говорят, что он в должной мере умен, образован и подозрителен, чтобы откровенных глупостей не совершать. Однако какова его цель?