— Мда. Но ты все равно отправил туда корабль с Кассией и Львом? Не слишком ли большой это риск?
— Печенеги его все одно не пропустят. Развернут. А так — вроде послали. Вроде проявили участие. Отправили предупреждение и даже небольшой отряд. Довольно сильный. Поговаривают, что родичи тоже собирались ему в поддержку отправить сколько-то воинов. Но отправили и нет — неизвестно.
— Наемников?
— Да. К огромному сожалению, отследить их эти дела мне не удалось. Просто узнал, что они искали верные, проверенные отряды наемников с хорошим вооружением.
— Конница?
— Ничего не известно. Вообще. Кого и сколько — бог весть. Но их все равно печенеги не пропустят.
— А если пропустят?
— Тоже неплохо. Они вывезут Василия сюда. И хазарам ничего платить не придется. Он ведь хоть и горячий парень, но не безумец. Это сейчас он считает, что ему нечего терять. Если же увидит, что за ним специально прибыли да со всем уважением, то может сильно задуматься. Да, рискованно. Но это все-равно лучше, чем верная смерть в бою.
— Корабли ведь вывезут Василия с супругой и ребенком.
— И что с того? Много они тут проживут? — Грустно улыбнувшись, спросил Фотий…
Тем временем в Самарре[3].
Халиф великого и могущественного Аббасидского халифата Ахмад аль-Мустаин Биллах сидел на мягких подушках и пил кумыс. Он не очень его любил. Но вынужденная близость с тюркскими командирами, вынудила ценить этот напиток. Мимикрия. Вынужденная мимикрия. Много чего вынужденного ему приходилось делать в своей жизни…
Он задумчиво смотрел в окно на безмятежно голубое небо и думал. Это небо его нервировало. Сильно нервировало. Потому что жизнь его была не такой радужной. Да и ситуация в халифате складывалась весьма не так безоблачно.
Распри, страшные распри и противоречия сотрясали весь халифат. Арабы были на одном полюсе этих столкновений, а тюрки — на втором. И если за тюрками была сила, то за арабами — авторитет и жажда реванша. Многие из арабов грезили тем, чтобы, как и во времена Омейядов, стать во главе мусульманских общин всего мира. Но, их время, очевидно, ушло. А тюрки напротив — набрали силу. И с каждым годом их влияние усиливалось. Вот и его выбрали в халифы именно командиры тюркских отрядов, ибо занимали подавляющее положение в обществе.
Его дед, Аль-Мутасим покровительствовал наемникам тюркам и смог с их помощью серьезно укрепить свое положение. Это были славные времена. Светлые дни халифата. Много воинской удачи. Много больших надежд. Но с тех пор ситуация поменялась. И вот уже несколько десятилетий халифы являлись по сути заложниками у своих солдат, которые свергали их и убивали по собственному желанию. Достаточно было просто усомниться в лояльности халифа. Хуже того, они с каждым годом хотели все больше и больше денег. Отчего налогов, собираемые в халифате едва хватало на погашение долгов перед ними.
А это, в свою очередь, превращало весь халифат в одну сплошную язву. Племена на местах непрерывно бунтовали. А реальная власть уплывала из рук халифа. Из-за чего от года к году объемы налоговых поступлений уменьшались. Что вкупе с растущими аппетитами наемников влекло за собой рост недовольства тюркских командиров. И обостряло и без того сложное положение. Халифы же оказывались в самоубийственном положении, при котором любой неудачный порыв ветра мог сорвать голову с их плеч.
Халиф был мрачен. Халиф был почти в отчаянии. Но на лице это никак не проявлялось. Он старательно изображал мудрость и задумчивость.
Но если общие проблемы халифата выглядели для него неизбежным злом, то новые трудности заставляли лихорадочно искать решения. Он был прекрасно наслышан о Василии и не знал, как ему поступить в сложившейся ситуации. Да, он прекрасно продумал стратегию для любого, даже самого невероятного варианта. Но все равно безумно боялся этого фактора, потому что считал его слишком непредсказуемым. А в его жизни любая неожиданность может быть фатальна. Ибо дышит он не просто воздухом, а воздухом с обнаженных клинков…
— Василий, — тихо произнес халиф. — Что слышно про него?
— Хазары обложили его, — спешно ответил советник.
— Говорят, за него уже назначили выкуп. — Заметил второй советник.
— Много? — Спросил халиф.
— Неизвестно.
— Передайте хазарам, что мы дадим больше.
— Мы? — Удивился один из высокопоставленных офицеров тюркского происхождения.
— Да, мы, — спокойно и невозмутимо произнес халиф. — Мы заставим его заключить с нами мир и поведем его в Константинополь, дабы посадить на престол. А по пути разграбим всю Малую Азию и, возможно, Фракию. Перед законным Василевсом, который несет мир с нами многие преклоняться.
— Но наши воины…
— Ты не хуже меня знаешь, что весь халифат постоянно сотрясают восстания. Что налоги платят плохо и не все. И нашим воинам нужно платить. Чем не способ добыть им денег, да и порадовать?
— Способ, — резко подобрев произнес офицер и все, кто его окружал также закивали. — А если он не проиграет?
— Всякое говорят… — уклончиво ответил халиф.
— Его хазары обложили со всех сторон, — подорвался один из советников. — У него нет шансов.
— Ромейцы, бывает, умеют удивлять.
— О, на стороне этого ромейца не будет удачи. Он ведь закоренелый язычник!
— Язычник? — Удивился один из командиров тюрков. — Он ведь сын Василевса.
— Он поклоняется идолам. О том все знают. Взял в жены жрицу старой богини. Той, что ромеи называли Венерой или Афродитой. Водит дружбу со жрецами старого бога войны. Всевышний не даст ему победы.
— Бог войны? — Удивился другой офицер. — Хм.
— Древнее идолище! Демон! — Поправился советник. — Он силы не имеет!
— Не все воины так считают.
— Поговаривают, что Василий уже разбил большую армию северян. Такую, что ромейцы считали ее непреодолимой для местных сил.
— Сейчас хазары выставили еще больше.
— Может быть… может быть…
— Нам не стоит волноваться, — остановил нарастающий конфликт халиф. — Если Василий проиграет, то мы выкупим его и посадим править в Константинополе. Получив с этого немало выгод. Особенно если удастся выдать за него нашу родственницу. Если он выиграет, то чернь Константинополя станет волноваться. Это ослабит ромеев и позволит нам провести успешный поход. Как бы дело не повернулось — оно для нас выгодно.
— А если он выиграет и будет привлечен Варданом на службу? — Спросил один из офицеров.
— Тем лучше. Уверен, что, получив власть над войском, Василий попытается захватить праотеческий престол и погрузит всю державу свою в пучину усобицы. Он очень полезный для нас человек. Чтобы он ни делал — все во славу Всевышнего.
— Так может он не такой и язычник?
— Кто знает? В конце концов в тех краях их очень много и нужно проявлять немалую гибкость. Просто чтобы выжить. Но по слухам Василий заходит намного дальше обычной вежливости. И весьма нелестно отзывается о христианах и самого Ису ибн Марьям поносил. Для язычников это услада. Но для правоверного, пусть и христианина — нестерпимо. Говорят, он даже как-то велел высечь священника за то, что тот слишком рьяно нес слова веры. Нет. Такие поступки выдают в нем язычника. Закоренелого язычника. Хотя он и крещен и носит крест.
— Странно.
— В нем много странностей, — произнес халиф.
— Говорят, он знает секрет индийского железа, — продолжил один из советников за халифа, — который мы храним как зеницу ока. И умеет выделывать очень добрую бумагу. Много лучше той, что везут нам из державы Тан. Перед ним открыто много секретов. Мы думаем, что секреты эти открыли ему демоны за поклонение им.
— Черное сердце…
— Черное, — кивнул халиф. — Говорят, что его травили ядом черного скорпиона и он выжил. Только сильнее стал и глаза теперь сверкают золотом. Это ли не признак демонического расположения? А потом, в поединке один за другим победил трех вождей северян, что выходили против него. Хотя едва на ногах держался. Демоны явно ему благоволят…
[1] Либия — старинное римское название Египта.
[2] Винчестер — столица королевства Уэссекс — самого крупного и сильного в Британии.
[3] Самарра — столица Аббасидского халифата в период 836–892 годов. Город на севере Ирака.
Глава 6
863 год, 19 сентября, где-то у слияния Каспли и Западной Двины
Ярослав осторожно подошел к стволу дерева и выглянул из-за него, стараясь оставаться в тени ветвей. И минут с пять неподвижно стоял — разглядывая стоянку викингов.
— Двадцать один драккар, — закончил считать он тихо. — Бьёрн немного недоработал.
— И что мы с ними будем делать? — Поинтересовался Окомир — один из командиров дружины Ярослава.
— Как что? Побеждать.
— Но их же больше!
— Думаешь, устанем? — Хохотнул конунг.
Ярослав, четко понимая, откуда пойдет нападение и примерно по какому сценарию, выдвинул вниз по течения Западной Двины передовой секрет. Откуда сумели его своевременно оповестить в Гнезде о входе викингов в устье реки. Большой группы викингов, которую нельзя было ни с чем перепутать.
— Началось, — с легким придыханием произнес он тогда.
После чего собрал тинг, на котором сообщил людям, что та гроза, которую они ждали все это время — пришла. Викинги вошли в реку, а хазары, наверняка, на подходе. И он выступает в поход, а им всем надлежит от греха подальше перебраться со своим имуществом в крепость.
Никакой ругани.
Все молча приняли эти слова и пошли готовится.
А несколько быстроногих пареньков, прихватив котомки, бросились выполнять роль курьеров. Дабы проинформировать волхвов Перуна о том, что началось. Причем началось так, как Ярослав и планировал.
И уже через два часа после получения известия конунг выступил. Укрепления Виктора на слияние Каспли и Западной Двины не выглядели неприступными. И долго продержаться не могли. Скорее всего в первые несколько часов их никто брать не будет. А потом нарубят штурмовых лестниц и быстро заберут. Поэтому опаздывать больше чем на сутки было совершенно неприемлемо.
Этот год кроме всего прочего, наш герой занимался обозным хозяйством для своей дружины. Можно даже сказать, что не обозным, а маршевым. Так как, только в этом году он всерьез задумался, например, над обувью, без которой какие-то разумные темпы марша были совершенно невозможны. На постоянной и предсказуемой основе, во всяком случае.
Что он сделал?
Нормальные сапоги, увы, были ему пока недоступны как технология. Хорошей кожи в нужном объеме просто не имелось. Поэтому он начал импровизировать и очень скоро вспомнил про калиги, то есть, древнеримские военные сандалии.
Очень специфичная вещь. Однако — предельно технологичная и вполне доступная.
Подошва изготавливалась из несколько слоев кожи, прошитых промеж себя. И подбитых гвоздями с пирамидальными шляпками, резко повышающими качество сцепления с грунтом. А дальше начиналось форменное безобразие. Все дело в том, что калиги крепились к ногам не как обычные сандалии, а множеством шнурков, охватывающих не только стопу, но и часть голени. Из-за чего сидели на ноге очень прочно и надежно.
Понятное дело, что полностью скопировать калиги Ярослав не смог. Он помнил их устройство очень приблизительно. Поэтому он им просто подражал. А систему крепления сделал на основе кожаных петель, крепящихся к среднему слою подошвы. А уже их утягивали плетеным шнурком по принципу высоких армейских ботинок XXI века.
Сапоги были бы, конечно, лучше. Но, увы, выбора у нашего героя не было. Не из чего их делать. Хороший кожи было мало. Мастеров тоже. А так — калиги в сочетании с современным принципом шнуровки и портянками оказалось вполне себе терпимое решение. И нога дышит, и быстро можно маршировать, и на земле, даже мокрой, не скользко. Да, вся влага — твоя. Но альтернативы все равно не имелось.
Еще интереснее был решен вопрос с обозом.
Дело в том, что войска этих лет обозом в классическом понимании этого слова практически не пользовались. Если что-то и применялось, то у арабов и византийцев в силу определенных военных традиций. Остальные же в Европе тех лет в лучше случае использовали какие-нибудь эрзац варианты, вроде лодок, что сопровождали отряд вдоль водоемов. Или какое-то количество вьючных животных.
Обозное хозяйство возвратилось в военную практику Западной Европы попозже. На Руси же только во времена Ивана Грозного. Да и то — ограниченно. Что использовали как альтернативу? Принцип «разгон и зажитие». То есть, практику, при котором продвигающийся отряд разорял и разграблял все местное население там, где проходил. Даже в годы Ливонской войны именно этот принцип фуражировки и снабжения войска превалировал у всех противоборствующих сторон. И именно он наносил основной урон противоборствующим странам. Так или иначе, но обозное хозяйство как идея развивалось довольно долго очень медленно, слабо и плохо. Ибо не требовалось.
Ярослав же рассудил иначе.
Да и кого ему грабить по пути от Днепра до Двины? Тех трех калек, что сам же и посадил жить вдоль дороги? Значит ему это самое обозное хозяйство было нужно.
В плане организации этого самого обоза выбор у конунга был не велик. Либо использовать принцип Гая Мария, превращая своих дружинников в осликов, дабы убрать из ордера всякого рода повозки. Либо вводить уже эти самые повозки, дабы снять лишний вес с людей и облегчить маршевые переходы бойцам. Немного подумав, Ярослав остановился на компромиссном варианте, сочетающим оба компонента.
Щит каждый боец на римский манер, то есть, в расслабленной руке на пальцах. При кажущейся сложности такой переноски, она довольно легка. А главное — можно в любой момент поставить большой щит на землю и передохнуть.
Кольчуга, шлем и кое-какое иной снаряжение переносилось на долгом марше с помощью заплечной поняги[1]. Специально для того, чтобы разгрузить плечи и позвоночный столб. Ведь поняга — это архаичный вид каркасного рюкзака. А тут еще и с довольно широкими регулируемыми лямками, которые позволяли индивидуально подгонять его каждому бойцу. С тем, чтобы основной вес ложился не на плечи и спину, а на пояс и ноги.
Остальное же имущество располагалось на фурке[2] — приспособлении, взятом специально из древнеримской армии. Причина проста — фурку можно было на коротких привалах легким движением ставить на землю, снимая с себя вес. А также использовать в таких моментах как посох, на который и опираться отдыхая. Кроме того, в случае чего, ее можно было просто бросить на землю и максимально быстро перейти к бою.
При этом, в отличие от Древнего Рима, бойцы Ярослава несли на себе только самое необходимое, а также требующее личной подгонки. Плюс кое-какие личные вещи. Остальное же размещалось на нескольких специально изготовленных колесных фургонах.
Прямоугольная рама из клееного деревянного бруса двутаврового профиля, собранная на крупных железных заклепках. К ней крепилась балка заднего моста и поворотная балка переднего. В балки с торцов вбивались кованные железные полуоси для колес. А сами балки охватывались с торцов обручами, чтобы не лопнули.
Пока нормально, хоть и очень футуристично для местности. А вот колеса были необычными даже на взгляд Ярослава. Он вспомнил, как в свое время смотрел передачу про устройство древних египетских колесниц. И решил попробовать сделать колеса аналогичной конструкции. Ну… близкой.
Достаточно компактная ступица вытачивалась из хорошо просушенного дуба на ручном токарном станке. А потом доводилась до ума напильником и прочим инструментом. Внутрь с торцов загонялось два толстых железных кольца, выступающих, в сочетании с кованной полуосью, подшипниками скольжения. Довольно толстых кольца для того, чтобы в зазор между осью и ступицей можно было поместить густого дегтя в качестве смазки.
Сверху ступицу охватывало четыре заклепанных железных обруча, три из которых защищали ступицу от раскалывания, а четвертый являлся аварийным стопором для спиц. Спиц. Да. Тут самое интересное и начиналось. Потому что спицы для колес не вытачивались, а изгибались. На горячую. V-образным профилем. А потом склеивались, формируя таким образом спицу из двух половинок. К ступице они тоже приклеивались. А потом, дополнительно, прижимались четвертым обручем. Сверху же на всю эту прелесть надевался обод, выгнутый из единого куска дерева и прикрытый с внешней стороны тонким, но заклепанным железным обручем для пущей надежности.