Встретив красивую, молодую продавщицу, долго тянуть не стал – женился. Родился Димка. И все было прекрасно, любили Виктора в городе, уважали. Да только не было ему покоя по ночам. Приходили за ним его друзья и недруги с того света. Зарезанные, разорванные в клочья растяжками, застреленные, без вести пропавшие. Не мог Виктор Федорович спать, просыпался с криком, в холодном поту, засыпать боялся. Даже молодая, теплая жена под боком не заслоняла его от прошлого. Зато спасала водка. Дальше – больше. Пил один, молча глядя в стену на кухне. Жена, почувствовав беду, уговаривала, ругалась, плакала. Потом стала наливать и себе – от злости и «чтобы ему меньше досталось». В общем, история старая и всем известная. Когда Димке было четыре года, отец, к тому времени меньше двух бутылок не пивший, повесился ночью на кухне. «Друзья зовут, война продолжается» - написал. Мать с горя совсем спилась. Димку воспитывали отцовы приятели – менты. Следили, чтобы учился и занимался самбо, в память об отце.
Отцом Клавки или Толика мог быть кто угодно. Мать тогда была еще молодая, не пропитая, много мужиков задерживалось в ее комнате. Растили их жалостливые соседки и жены друзей Виктора Федоровича. Когда Димка подрос, сам стал за малыми присматривать. Поделил комнаты, в дверь детской врезал замок. Всех мамашиных друзей, кто пытался к ним вломиться, дюжий Димочка выносил из дома на кулаках. Заставлял малышню ходить в школу, оформлял пособия и бесплатные обеды.
Но вот Димка ушел в армию, и Клавдия, а за ней и Толик, перестали появляться дома. Летом было хорошо – они плотно обосновались на вокзале. А вот слякотной и промозглой краснодарской зимой приходилось несладко. Выручала баба Нюра – привечала их в своем домишке на окраине вместе с родными внуками – Ниночкой и Виктором.
Ребятня ждала Димку – двенадцатилетний Толик и четырнадцатилетняя Клавка. Вместе с такими же бедолагами – тринадцатилетней Ниночкой и ее пятнадцатилетним братом Витьком – оборудовали себе вагончик. Жили тихо-мирно, даже старательно ходили в школу. Витек с Толиком мечтали стать такими, как Димка, и тоже занимались самбо. Клавдия собиралась поступить в медучилище, а Ниночка – стать парикмахером. Мальчишки подрабатывали на рынке и вокзале грузчиками, девчонки продавали воду и сигареты по вагонам. Насмотревшись на подвиги своих мамаш, вели себя скромно. Может, и была любовь у Клавы с Витькой, но они об этом никогда не заговаривали. Не пытались даже целоваться – наверное, назло этим все опошлившим взрослым.
Прошлой весной Димка, отслуживши в десантных войсках, должен был вернуться домой. Клава ждала его, надеялась, что брат приструнит мамашиных дружков и наведет порядок. Но вместо брата пришло письмо – Димка завербовался служить по контракту. Написал, что обещали прилично заплатить. Хочет, мол, вернуться домой с деньгами, и уж тогда они заживут как люди. Служба, мол, интересная и доходная. Нанялся он в гарнизон, охранявший какую-то Зону.
3
…Оглядев стол и всю честную компанию, Клавдия наконец-то заметила, как она поняла, виновника торжества. Занимая спиною целый угол, вполоборота к окну, сидел и курил совершенно незнакомый мужик. Средних лет, круглолицый, нос картошкой, коротко стриженые волосы, одет в джинсовый костюм и кроссовки. Ничего такого, на чем бы задержался взгляд. Он без улыбки смотрел на пирующую ребятню и пускал дым из ноздрей.
- Клавка, да Клавка же! - теребил ее и причитал Толик – Это все нам от Димки нашего! К Димке поедем! – и сиял конопатой курносой мордашкой, замурзанной кетчупом и шоколадом.
4
…Прождав Геночку три дня, Тамара кинулась искать сына. Поспрашивала на вокзале – всю компанию давненько никто не видел. Побежала искать в вагоне – никого. Не сразу нашла оставленную в одном из «кабинетов» записку – «Уехали к Димке с дядей Сашей» - и все. Почуяв недоброе, побежала к Армену-палаточнику. Тот с готовностью рассказал, что да, мол, дети приходили. При больших деньгах. Накупили еды всякой целую гору. Все чирикали про Димку и дядю Сашу какого-то. Когда? Да уж дня два-три прошло, кажется.
Тамарка кинулась в милицию. Дежурный, глядя на нее, как на припадочную, велел оставить заявление. Вот странная баба. Компания бродячих беспризорников и полоумный – кого искать-то? И вообще, от нее он примет заявление только по поводу ее сына. Об остальных детях пусть их родители заявляют. Сунувшись домой к Клавдии и Толику, Тамара попыталась привести в сознание их мамашу, не первый день пившую мертвую вместе с родительницей Ниночки и Виктора. Как могла, донесла до двух пьяных баб суть проблемы. Получила в ответ невразумительное: «Да че им буит-то, оглашенным…ладно, не ори, завтра сходим». Метнулась к бабушке Нины и Виктора. Та всполошилась, обещала сходить в отделение.
Поняв, что толку от всего этого чуть, сбившаяся с ног мать ринулась в военкомат. С боем прорвавшись в кабинет к какому-то тамошнему начальнику, хлопнулась на стул, вцепилась в него обеими руками и заявила, что никуда оттуда не уйдет, пока не поговорит с этим Димкой или каким его начальником.
МаргоРита
1
« …Она приостановилась, подняла руку и медленно, с наслаждением, стянула капюшон. Встряхнула головой, и освобожденная копна светло-пепельных локонов, расплескавшись по плечам, обняла ее хрупкую, как египетская статуэтка, заманчиво обтянутую комбинезоном восхитительную фигурку. Сидевшие за столиками мужчины, затаив дыхание, не могли отвести взгляд от этого волшебного видения, возникшего в дверном проеме…»
Послышалось отчетливое хихиканье и дурацкая картинка улетучилась у Ритки из головы. Она осуждающе посмотрела на Маргошу.
- Запомни, дорогуша: мыслящее существо от бессмысленного животного отличает наличие чувства юмора! – гордо заявила девушка и, взъерошив на затылке примятые капюшоном рыжеватые короткие волосы, вошла в бар.
- А как же неконтролируемая фантазия? Страшно даже спрашивать, признаком чего она является! – съехидничала Марго, приостанавливаясь в дверях и обводя зал долгим взглядом.
- Если бы про нас снимали фильм в Голливуде, мы были бы именно такими, уж поверь мне.
- Это был бы тупой фильм.
- Зато кассовый.
Спустившись по ступенькам, они двинулись через зал, лавируя между столами. Привычно собрали по пути знатный урожай мужских взглядов – дружеских, любопытных, похотливых, испуганных, неприязненных.
Сказать, что Славка Задира, сидевший в баре, был ошеломлен – ничего не сказать. Те сплетни, которые он тут успел услышать, не смогли подготовить его к тому, что он сейчас видел. Ничего себе «сестрички»! Через зал шла молодая женщина лет двадцати пяти. Невысокая, стройная. Каштановые, с рыжиной, волосы, короткая стрижка. Высокие скулы, ровный нос, крупный рот, упрямый подбородок. Глаза темно-карие, чуть-чуть раскосые. Взгляд уверенный и пытливый. Не красавица, но взгляд от нее отводить не хочется.
А вот вторую «сестричку» он так откровенно разглядывать не рискнул. Спасибо, вчера насмотрелся на такое. Откормленная, холеная чернобыльская псина. Собственной персоной. Размером с годовалого телка. Голова как две Славкиных. Ухоженная длинная шерсть лоснится и идет волнами от каждого шага. Только цвет странный – желто-песочный, с черными подпалинами. На морде – черная маска. Если приглядеться, морда будет подлиннее, чем у обычных чернобыльцев. Короткие стоячие треугольные уши, крутой лоб, мощные челюсти. В общем, воплощенный кошмар любого сталкера. Как посмотрела с верхней ступеньки – будто мозги отсканировала.
Славка со вчерашнего дня ждал, когда же он сможет поблагодарить своих спасительниц, и сейчас твердо решил встать и все-таки подойти к ним. Сразу же, как только перестанут дрожать коленки.
- Девочки! – радостно возопил из-за стойки Ефимыч, хозяин бара, пытаясь на взгляд оценить степень набитости их багажа – Ждем, ждем, добро пожаловать!
Громила, за которым не видно было двери во внутренние помещения заведения, радостно двинулся вокруг стойки в их направлении:
- Дамы, помощь нужна?
- Забирай, Гегемон. – Подойдя к стойке, Рита скинула свой рюкзак и наклонилась отстегнуть переметные сумки, висевшие на спине Марго.
- О-о-о-ё-ё-ё-о-о! – простонали сзади.
Гегемон, весь перекошенный, потирал мощный бритый затылок, обиженно косясь на Марго.
- Что, схлопотал? – злоехидно спросил Ефимыч.
- Ты опять за свое?! Ну, когда ж ты уже уймешься-то? – возмутилась Рита. Гегемон, состоявший исключительно из мощного костяка и мышечной массы, щедро пропитанной тестостероном, явно не собирался спокойно обойти композицию «наклонившаяся Ритка».
- И не надоело тебе по мозгам получать?
- Тю! Да я даже не почувствовал!– горделиво заявил вышибала.
Она не нашлась, что ответить. Любой комплимент на эту тему казался весьма сомнительным. Гегемон подхватил одной рукой сразу все торбы и понес в недра заведения, бормоча что-то насчет того, что человек, мол, не железный, где ж удержаться-то…
- Пока сготовлю, тут посидишь? – проводив багаж загоревшимися глазами, спросил Фимыч.
- Как обычно.
Он поставил на стойку белоснежную фарфоровую кружку с ароматным чаем.
Рита сняла перчатки, сунула их в карман, Ласковым движением взяла в обе ладошки чашку, вдохнула пар и зажмурилась. – Умеешь же ты чай заваривать, Фимыч! И когда только рецептиком поделишься?
- Ага, разогналась! Я тебе – рецептик, и только тебя тут и видели! Вы же сюда только и заходите, что чайку попить. – Лукаво улыбнулся бармен. – А я скучать буду, привык к вам уже, старый дурак.
- Ой, я сейчас разрыдаюсь от умиления! – хихикнула она – К хабару моему ты привык, к рекламе бесплатной своего сомнительного заведения. Сколько к тебе народу заглядывает нас с Марго повстречать? Вот то-то!
- Беспомощного старого инвалида всякий обидеть может… - пробормотал Ефимыч, шустро удаляясь в сторону подсобки вслед за их багажом.
Рита прихватила чашку, и они с Марго устроились за свободным столиком. Отхлебнув чаю, она с наслаждением закурила, привычно опустила левую руку, запустив пальцы в густую гриву улегшейся Марго.
Слабоосвещенный грязноватый зал, пропитанный запахом табака, перегара и давно не мытых мужиков. Почти все столы заняты. За ними сидели сталкеры – вольные ходоки Зоны. Разных возрастов и степеней небритости, одетые кто в дорогущие, навороченные защитные костюмы, кто почти в лохмотья. На столах – тарелки, консервные банки, бутылки. Большинство уже вернулись к своим делам, прерванным ее появлением – пили, ели и разговаривали вполголоса. Но некоторые продолжали искоса поглядывать на отдыхающую парочку.
Один совсем молодой парнишка, одетый в старую, драную сталкерскую куртку с чужого плеча, откровенно пялился, отвесив челюсть. Новичок. Дошел до бара, чувствует себя героем, а тут еще и кино бесплатное – МаргоРита пожаловали! Будет, что рассказать таким же молодым придуркам на Кордоне.
Двое здоровяков из «Долга» что-то бурно обсуждали, поглядывая в ее сторону. Понятно, что – Туз, как обычно, возмущается. Мол, место бабы – в постели, а не в Зоне. А Степа Груздь, успевший сделать ей ручкой, в который раз объясняет другу, что жизнь – это, брат, подлая штука. Никогда не знаешь, где и с кем окажешься в следующую минуту. И что девчонка не виновата, если оно все так повернулось. От нее, мол, одна польза. А лично он, Груздь, «сестричек» в обиду не даст – сколько раз они ребятам жизнь спасали. А что касается мутантов – в Зоне еще не такое видывали.
Рита любила эту парочку, это были ее хорошие приятели. И даже Марго уже привыкла к тому, что Туз, в порыве дружеских чувств, постоянно пытается приобнять Ритку совсем не по-дружески. Хотя поначалу и получал он за это так, что слезу вышибало.
В другом углу зала, косо поглядывая на долговцев, наливались водкой Ядреный и Физик, двое ребят из «Свободы». Подняв стаканы, сделали приветственный жест в ее сторону, мол, «заприсутсвующихздесьдам!» Она махнула им рукой в ответ.
- Кто тут у нас сегодня? – спросила Рита у Марго.
- Видишь того малохольного, что никак рот не закроет? Это он вчера от собак отбивался. Пока еще ошалевший, наберется храбрости – подойдет.
- Зеленый совсем. Хорошо, что живой добрался. Еще кто есть выдающийся?
- Пара в правом углу, вместе с Кругловым. Они нас ждали. Настроены – серьезней некуда.
- Надеюсь, хоть поесть спокойно дадут – раздраженно ответила Рита, повнимательнее присматриваясь к этой парочке.
Тот, что постарше, производил впечатление опытного обитателя Зоны. На вид лет тридцать, рост чуть выше среднего, отнюдь не тяжеловес. Поджарый, движения скупые, сильные, уверенные. Коротко стриженые волосы какие-то сивые – наполовину седые, кажется. Гладко выбрит, черты лица грубоватые. Глаза смотрят с прищуром, взгляд цепкий и недобрый, губы скептически поджаты. Одет в качественный армейский комбинезон, чистый, но не новый. Серьезный дядечка. Похоже, военный сталкер, из бывалых.
Второй – почти мальчишка. Лет едва за двадцать, высокий, дюжий малый, выправка военная – даже сидит по стойке «смирно». Темно-русые волосы, слегка лопоухий, крупный нос картошкой. Высокий, косая сажень в плечах. Выглядит расстроенным, потерянным, но…
- Готовым на подвиги? – подвела черту Марго.
- Точно.
- Не зря они тут сидят. Жаждут.
- Эх, не люблю военных…красивых-здоровенных…
- О чем задумались, девушки? – вернулся Ефимыч. Физиономия нахмуренная. Это он так скрывает радость. Боится, как бы кто из посетителей не догадался, какие бирюльки он только что повыудил из трех дамских сумочек. – Зайдете к старику в гости?
Прихватив чашку и сигареты, Рита двинулась за ним. Пропустив их внутрь, Гегемон откровенно плотоядными глазами посмотрел ей вслед. Учитывая минимум мозгового вещества, он не сильно опасался Маргошиных воспитательных мер. Но, благодаря, опять же, количеству извилин, твердо умел отделять реальность от абстракции. Глубоко и разочарованно вздохнув, перехватил поудобнее УЗИ и недобрым взглядом обвел зал. И, как всегда, увидел, что крамольные мысли посетили не только его мощный бритый череп. Почти все глаза были мечтательно устремлены на дверь.
Марго и Рита прошли с Ефимычем в дальнее помещение, в личные апартаменты хозяина. Кухня и примыкающая к ней комната были неплохо меблированы. Ефимыч усадил их на диван, перед Марго поставил блюдо с крупно нарубленной сырой говядиной и батоном колбасы. Потом принес из кухни поднос с аппетитно дымящимися тарелками, быстренько сервировал стол.
- Борщик, как ты любишь, Ритуль. Отбивные с картошечкой. Огурчики не забывай, помидорки. Питаться тебе надо, девочка моя. Тощая совсем. – По-отечески ворчал он, радостно потирая лапки с частично отсутствующими пальцами. Бывший повар в приличном Киевском ресторане, готовить он умел и любил. Вот только попробовать его деликатесы удостаивались немногие. Сегодня, заполучив среди всего остального «Вспышку», «Слюду», парочку «Душ», «Коготь» и «Семена», за которыми из заказчиков очереди выстраивались, он был беспредельно хлебосолен.
- Вот спасибо, девоньки, удружили, а то уже затюкали меня совсем. Кушай, кушай, не отвлекайся. Денежки я тебе, как всегда, на счет перевел. В обиде не будешь. Ты цены лучше меня знаешь. Наличку приготовил на всякий случай, пригодится. Продукты сейчас упакую. Патронов тебе как всегда? Ага, ага…Ладно, ты ешь, я пока все сделаю, а потом поговорим.
- Воротила-то наш сегодня егозит черезмерно – заметила Рита.- Сейчас загрузит просьбой какой-нибудь зубодробильной, старый черт.
- Да, что-то назревает. Связано с той парой из зала. Они тут ждут нас. Неймется им.