В чемодане что-то хрустнуло. Арина ойкнула и погрозила кулаком Сергею. В комнату вихрем ворвалась Маргаритка:
— Мы – цыгане, цыгане! Это наш табор. Ребята, давайте играть, будто мы цыгане. Станцуй, Ариночка.
— Сейчас не самое подходящее время для плясок, — Арина улыбнулась. — Возьмите-ка лучше вместе с Сергеем вот тот рюкзачок и отнесите вниз, к дяде Игорю.
Из кухни вышла нагруженная всевозможными кульками и пакетами Люба:
— Мам, а где у нас сахар?
Екатерина Константиновна, мать Любы, с недоумением пожала плечами. Люба вздохнула:
— Так мы и к вечеру не управимся!
Во дворе, под окнами, вновь просигналила машина – потерявший всякое терпение Игорь, в который уж раз скликал свое шумное семейство.
— Идем, милый! — высунувшись из окна, замахала рукой Люба.
Радость Маргаритки была неуемна – абсолютно все увиденное из окна фургончика давало ей повод для восторженных комментариев. Железнодорожный мост с пронесшейся над головами электричкой, овцы, пасущиеся на откосе, невзрачные домишки с деловито вышагивавшими у крыльца курами – никто и ничто не оставалось вне ее внимания. Больше всего девочку поразила промелькнувшая за окном корова – до сей поры, Маргаритка видела коров только в телевизионной рекламе. Старавшийся держаться солидно тринадцатилетний Сережа и четырнадцатилетняя Арина радовались не меньше своей малолетней сестренки, предвкушая рыбалку, купанья, клубнику и прочие радости привольной жизни.
Микроавтобус остановился у покосившейся калитки, и вся семья гурьбой двинулась по дорожке, ведущей к дому. На веранде их поджидала женщина средних лет в вылинявшем ситцевом платье и небрежно повязанной косынке.
— Здравствуй, Игорек! Я тебя еще в прошлый раз заприметила. Вижу – машина через всю деревню катит, не останавливается. Куда это, думаю? Потом смотрю, к дому Петра
Юрьевича, царство ему небесное. Ну, я поняла, кто к нам в гости пожаловал. Сегодня, едва увидела, что вы едите, сразу сюда пришла, встречать.
— Тетя Оля! Здравствуйте! Знакомьтесь, наша соседка — Ольга Ивановна. Моя жена – Люба. Ее отец – Алексей Викторович. Мать – Екатерина Константиновна. Дети – Сережа, Маргаритка. Племянница – Арина.
— Очень приятно. Хорошо, что вы приехали. Нельзя надолго оставлять дома пустыми. Без людей они умирают или начинают мстить. Петр Юрьевич частенько об этом говорил. Когда его не стало, здесь все как-то опустело. Он был хорошим хозяином. Любил дом… Да что все о грустном? Хотите, я буду приносить вам молоко, яйца? Детям очень полезно молоко. Разве в городе найдешь настоящее парное молоко? Жалко мне городских детишек!
— Я не люблю молоко! — прервала ее рассуждения Маргаритка.
— Не говори так, детка. Коровка обидится.
— Ой, у вас есть живая корова?! Вот это да! Сережа, Арина, помните, какую корову мы видели по дороге? Интересно, эта на нее похожа? А как ее зовут?
— Спасибо за молоко, Ольга Ивановна. Мы будем рады.
— Мне пора. Не стану вас задерживать. Хлопот-то сколько на новом месте. Как обустроитесь — милости прошу в гости.
— Спасибо, спасибо.
Игорь тем временем кончил возиться с замком, отворил входную дверь:
— Прошу в дом! Добро пожаловать!
— Ой, какая дверь скрипучая! — вновь раздался восторженный голос Маргаритки. — Скри-и-и-и-ип! Скрип! Скри-и-и-ип!
Люба посмотрела на Игоря:
— Ничего не понимаю – мы же почти два пузырька масла извели на эти ставни и двери, а никакого результата!
— Не расстраивайся, Любаша. В этом даже что-то есть. Романтично. Скрипучие двери, лестницы. Сирень у окна. Закаты, восходы… Счастливчики! Кому – каникулы, кому – работа. Стоит поторопиться, я все же надеюсь вернуться в город до темноты. Сергей, не зевай по сторонам, лучше помоги разгрузить вещи.
Дни, привлекательные в своем однообразии, текли незаметно. Каждодневные прогулки в лес и на реку, отсутствие привычных городских забот и появление забот новых, дачных,
все это делало их жизнь спокойной и безмятежной. Игорь приезжал на дачу по выходным, и вся семья с нетерпением ожидала, когда же у него начнется отпуск. Так прошла первая половина июня.
На веранде бабушка накрывала стол к обеду. Маргаритка, сидевшая на перилах, зорко следила за тем, как появляются на клетчатой скатерти все новые и новые тарелки, наполненные чем-то вкусненьким. Почти все блюда уже красовались на столе, и Екатерина Константиновна в последний раз направилась на кухню за банкой вишневого компота. Она специально привезла компоты из дому, чтобы, по ее выражению, «было чем подкрепиться, пока не начнутся заготовки».
К немалому удовольствию Маргаритки, бабушка весьма ловко управлялась с большущей трехлитровой банкой, пустым кувшином, несколькими чашками и полотенцем, которые она ухитрилась вынести из кухни в один прием. Вообще-то ей следовало помочь, но девочке не хотелось слезать с перил веранды. «Как жонглер в цирке…» — подумала Маргаритка. Балансируя многочисленными предметами, Екатерина Константиновна совсем позабыла о дверном пороге, зацепилась за него ногой и, потеряв равновесие, начала падать. Чашки, банка и кувшин со звоном ударились об пол. Ягоды и брызги компота полетели во все стороны. Упала Екатерина Константиновна очень неудачно, ухитрившись порезать руку
острейшим осколком банки. Испуганная Маргаритка подбежала к лежавшей на пороге бабушке.
— Бабуля, бабуля! Что с тобой?!
— Помоги…
— Мама! Мама!!! — истошно завизжала девочка, увидев быстро увеличивающуюся лужу крови, хлеставшей из пораненной руки.
Из глубины сада выскочила встревоженная Арина.
— Что случилось?! — крикнула она, уже успев понять смысл происходящего.
— Бабуля! Мама! — не стихал плач Маргаритки.
Увидев кровь, Арина побледнела, но сумела сохранить самообладание и строго приказала сестренке:
— Беги, разыщи маму! Быстро!
Отослав девочку, она нагнулась над лежащей женщиной, спросила:
— Екатерина Константиновна, как вы?
— Не могу встать… кровь… компот… ох…
— Только не волнуйтесь! Все будет отлично. Я перевяжу. Я мигом — за аптечкой. Сейчас придет тетя Люба.
Когда на веранду вбежали Люба и Маргаритка, Арина уже наложила на руку некое подобие жгута и не очень умело
пыталась перебинтовать ее. Спустя несколько минут, кровь удалось унять, а вскоре появился ходивший за хлебом в сельский магазин Алексей Викторович. Дома он не задержался – тут же отправился на шоссе ловить попутную машину.
Руки у Любы немного дрожали, но она старалась держаться спокойно:
— Дедушка сейчас найдет машину. Мы отвезем бабушку в больницу. До завтра меня не будет. Не волнуйтесь. Все уже позади. Дедушка, скорее всего, останется с вами. Если нет, ты, Арина, будешь старшей. Маргарита, ты должна ее слушаться. Разыщите Сергея. Пусть сидит дома и никаких рыбалок. Завтра мы все вернемся. Если мне необходимо будет задержаться в городе – приедет папа. Все зависит от того, что скажут врачи.
Дедушка, как и думала Люба, согласился остаться с детьми. Остаток дня прошел незаметно, без новых тревог и волнений. Однако пленительное чувство умиротворения, радость безмятежной дачной жизни исчезли. Мир стал обычным – суровым и жестоким. Исчез оазис покоя, старый дом больше не навивал сладкие грезы. Старик и дети легли спать едва стемнело.
Екатерину Константиновну выписали из больницы только через день. Первой увидела подъезжавшую к калитке машину Маргаритка.
— Ура! Бабушка вернулась! Папа приехал! — девочка со всех ног бросилась навстречу вошедшим в сад Игорю и Екатерине Константиновне. Подбежала, обеими руками обняла бабушку, посмотрела в лицо. — Что с тобой делали, бабуля?
— Ничего страшного, внучка. Наложили швы – зашили руку. Скоро будет как новая. Уже не болит. Я сама во всем виновата – нечего было без очков ходить.
— Мне так было скучно без тебя! Тетя Оля меня со своей коровкой познакомила, деда качели в саду смастерил, Сережа показал, как удочки делать, но мне все равно скучно. Совсем скучно. Я тебя ждала. Бабуль, а наша дверушка-зверушка больше не скрипит. Помнишь, как раньше – скри-и-ип-скрип, скри-и-и-и-ип-скрип! Еще скучнее стало. А завтра мы с дедой на рыбалку собрались. Только Сережка говорит, что я просплю. Бабуль, разбуди меня. Я встану самая первая, подкрадусь к Сережке — дерг его за одеяло: «Вставай лежебока! Сам ты соня!» Разбуди меня, бабушка, ладно? — без умолку тараторила Маргаритка, ни на шаг не отходившая от бабушки.
Вопреки ее сетованиям, дверь дома тихонько скрипнула, пропуская их внутрь. Девочка захлопала в ладоши:
— Ура! Все вернулись, всё вернулось. Без тебя дверь молчала, без тебя дверь скучала, а тебя повстречала и опять закричала! Ой, как складно получилось… Теперь скучно не будет. Правда, бабуля?
Люба помогала Игорю разгружать машину. Очередная порция «тушенки» и макарон должна была перекочевать из багажника в чулан дома. Подхватив обеими руками тяжелый пакет, Люба пошла по дорожке, но вдруг остановилась, повернулась к мужу:
— Игорь, в городе я тебе не говорила, не до того было и вообще это казалось не столь важным… Но стоило мне вернуться… Здесь все воспринимается иначе. Когда мама поранила руку, кровь буквально хлестала фонтаном, а на полу оказался только пролитый компот. Сначала я не обратила на это внимания, но потом, когда ждала в больничном холле, невольно вновь и вновь прокручивала перед глазами все события и заметила в них какую-то странность. Картина получалась неправильной, неполной… Нелогичной, если можно так сказать.
— Просто Арина все убрала.
— Нет, у нее не было на это времени. Все происходило рядом, на глазах.
— Тогда кровь стекла в какую-нибудь щель.
— Я и об этом подумала. Мне не хочется, чтобы под домом оставалась лужа крови – это нехорошо. Недавно я все тут облазила – никаких щелей, половицы отлично подогнаны. Куда же все девалось?
— Не бери в голову.
— А помнишь кошачий трупик у двери?
— Любовь моя, Любаша, что за мрачные мысли в погожий день? Ты впадаешь в мистицизм. Дернем завтра на рыбалку, подруга?
— Мне лучше остаться с мамой. Она непременно захочет заняться хозяйством, а ее рука… Уборки много. И с тетей Олей я должна расплатиться. Неудобно. Я тогда сгоряча согласилась, не подумав. Теперь вот – неловко. Она целый месяц бесплатно снабжала нас молоком. В подарок. Маргаритку отпаивала. Я прикинула, во что это обошлось… Конечно не много, но все же… Соседи соседями, дружба дружбой, но за все надо расплачиваться.
— Значит, не пойдешь? Тогда жди окуней к обеду. Только тетя Оля денег не возьмет – я ее знаю.
— Я попробую… — Люба подхватила стоявший у ног пакет и зашагала к дому.
Оттуда доносился веселый говор и смех – с возвращением бабушки привычный ход жизни был восстановлен.
Игорь был прав. Когда утром следующего дня тетя Оля появилась на пороге дома с бидоном молока, а Люба начала предлагать деньги, они едва не поссорились.
— Какие деньги, Любаша! Мне этим молоком – упиться. Я одна живу. На рынке не торгую. Пейте на здоровье!
— Ольга Ивановна, дорогая, мне так неудобно… Возьмите, прошу вас.
Люба неловко попыталась засунуть скомканные бумажки в руки тети Оли, но они упали на пол и подхваченные невесть откуда взявшимся сквозняком оказались сдутыми на пол. Ветерок уверенно повлек их в направлении настежь открытой входной двери. Обе смущенные и раздосадованные женщины наперегонки ринулись поднимать деньги. Ольга Ивановна оказалась чуть проворней Любы. Остановившись у порога, она наклонилась, желая подобрать забившиеся в угол рубли. Сквозняк, неожиданно превратившийся в порыв ураганного ветра, резко качнул распахнутую дверь, и тяжелая бронзовая ручка со всей силой ударила в висок тети Оли. Без единого звука женщина опрокинулась на бок и замерла в неподвижности. Кровь из рассеченного виска струилась на пол. Люба подбежала к соседке, склонилась над ней. Женщина застонала. Выглянув на улицу, Люба позвала:
— Мама, мама, иди скорее сюда!
Объяснив подоспевшей Екатерине Константиновне ситуацию, Люба опрометью бросилась вон из сада. Она спешила в деревню.
Спустя полчаса на той же дорожке появилась шумная компания незадачливых рыболовов. С окунями им не повезло, но настроение у всех было отменное. Сергей с Ариной шагали впереди, неся нехитрый рыболовный скарб. Маргаритка бегала вокруг, приставая ко всем с невероятным количеством вопросов, а мужчины следовали чуть позади веселой компании, серьезно обсуждая причины неудачного клева. Недобрая тишина дома не встревожила их.
Только поднявшись на веранду, они заметили распростертую на полу женщину и сидящую подле нее Екатерину Константиновну. Увидев вошедших, она едва не разрыдалась, но, взяв себя в руки, вкратце рассказала о случившемся.
— Она жива?
— Да, дышит. Мы не знали, что делать. Люба побежала в деревню искать врача.
— Черт! Там нет никаких врачей! И не было, и не будет. Она сглупила. Надо было ловить попутку. Целый час потерян! Необходимо срочно отвести тетю Олю в город. Алексей Викторович, помогите отнести ее в машину…
Запыхавшейся, измученной Любе показалось, что знакомая машина мелькнула и скрылась за поворотом дороги. Женщина вбежала в дом:
— Где Игорь?!
— Уехал в город, в больницу, — отозвался Алексей Викторович, — обещал вернуться утром.
— Нам надо бежать отсюда! Сейчас же. Нельзя ждать утра! — почти визжала Люба.
— Дочка, что случилось?
— Мы живем в этой дыре, как отшельники. Даже радио нет. В деревне мне сказали – сутки назад из воинской части бежал солдат. Дезертир. Перестрелял своих сослуживцев и исчез. Восемь человек погибло. Теперь его ищут. Говорят, он скрывается в наших краях. В деревне самая настоящая паника. Это и правда очень опасно – он может убить, взять в заложники. Собирайтесь, дети. Мы уедем первой же электричкой.
— Люба, подожди, — прервал дочь Алексей Викторович, — такие важные вопросы в спешке не решаются. Ты подумала о том, что дорога к станции идет лесом? Четыре километра пешком по безлюдной, глухой дороге – мы сами напрашиваемся на неприятности. Сейчас нам необходимо
сделать другое – закрыть, как следует ставни, двери во все комнаты и спокойно заниматься своими делами. Ждать утра, когда приедет Игорь. Этот дом, как крепость, в нем нам ничего не грозит. И вообще, дезертира уже наверняка поймали.
Любе не очень понравилось предложение отца, но возразить по существу она не могла – на словах все вроде бы звучало верно. Вздохнув, она принялась разогревать ужин. Дедушка, Сергей и Арина занимались обороной «крепости»: задвинули засовы дубовых ставен, проверили, насколько надежно заперта наружная дверь, закрыли двери в обе спальни. Потрясенная событиями этими дня, Екатерина Константиновна в их занятия не вмешивалась. Отрешенно сидела в углу комнаты, вертя в руках пустой тюбик от «Валидола». Обычно неугомонная Маргаритка тоже притихла. Вскоре Люба позвала всех к столу.
Явственный шорох в мансарде заставил поднять головы от тарелок. Люба приложила палец к губам, но все умолкли и без ее предупреждения. Шорох повторился.
— Что, если он давно уже там? Пробрался еще утром? — предположила похолодевшая от страха Арина.
— Деда, мы же забыли… — испуганно прошептал Сережа, указывая глазами на лестницу в мансарду.
— Я поднимусь и задвину засов, — откликнулся Алексей Викторович.
Подхватив кочергу, он начал крадучись взбираться наверх. Внезапно ступенька под ногой проломилась и, потеряв равновесие, он кубарем скатился вниз.
— Нога… ох…
Боль была очень сильна, и он с трудом сдерживал стоны. К упавшему подбежали жена и дочь. Тем временем, Арина подобрала выпавшую из рук деда кочергу и, легко ступая, подкралась к чуть приоткрытой двери в мансарду. Прислушалась. Решительно навалилась на нее всем телом и задвинула засов.
В доме было очень тихо, лишь стоны деда да вздохи Екатерины Константиновны нарушали безмолвие. Негромкий стук в дверь показался им раскатом грома. Приятный голос произнес:
— Откройте, прошу вас. Мне срочно нужна помощь.
— Это он. Всем молчать, — шепотом скомандовала Люба.
Стук повторился еще раз и смолк. Его сменили шаги — некто обходил дом. Сергею почудилось, что страшный гость пытается открыть ставни в одной из спален, Арине — что кто-то ходит над их головами в мансарде… И вновь тишина.
— Может быть, он ушел? — чуть слышно спросила Маргаритка.
— Может быть, доченька.
В опровержении Любиных слов, бешеный стук разорвал тишину ночи: