Просто впускай её в себя и выпускай.
Дыши.
Как обычно.
Просто дыши.
Но что делать с бардаком в голове?
Прошло несколько часов после инъекции.
Андрей выдержал, я не ошибся не его счёт, он оказался крепким парнем. Андрей пришел на короткое время в себя, попросил воды, напился и погрузился в глубокий спокойный сон уставшего после тяжелого физического труда человека. Монах устроился рядом с ним, постелив себе на полу возле кровати, готовый в любую, минуту подняться и оказать, если понадобиться первую помощь. Это было излишней предосторожностью, я объяснил Монаху, но, похоже, он просто хотел оставить меня одного. Признаться того же хотел я сам. Оказаться в его обществе — значило оказаться в ловушке, создать которую способно только нежелание двух людей не только общаться между собой, но и просто видеть друг друга. Мы все остро нуждались в одиночестве и шли навстречу этому желанию.
Я сидел на кухне и пытался разобраться со своими мыслями. Они накрыли меня с головой, не давая продыху. Я словно блуждал в знакомом доме с погашенным светом. Вроде всё узнаваемо, но наталкиваешься на острые углы предметы мебели и собственное непонимание происходящего.
Первое что всплыло в памяти это мои полные, фамилия имя отчество. Дальше пошло как по накатанной колее.
Меня зовут Алексей Романович Бычков.
Все три сопутствующих мне определения принадлежали воздуху. Поскольку родителей у меня не было, ни в той жизни, ни в этой.
Очередная усмешка.
Я бывший военный разведчик. На моём счету восемь боевых выходов. Герой и иждивенец своей родины, родина давала мне работу и платила сомнительной славой. Более я не имел ничего. Когда-то когда реки были полны и люди смотрели в небо с надеждой, у меня была девушка и ничего кроме.
Я с готовностью откликнулся на призыв быть смелым и отважным и легко обошел претендентов, когда был брошен клич на свершение очередного подвига.
Была сформирована группа из четырёх человек.
Задача: Дать возможность определить возможности человеческого организма на пределе возможностей. Искусственная кома как альтернатива безысходному созерцанию бескрайних просторов космоса в компании себе подобных на протяжении долгих лет гипотетического межзвёздного странствования.
Нас выдрессировали, снабдили массой полезной информацией, поместили в капсулы времени и закрыли в лаборатории двери.
Это было одной из стадий космической программы по изучению глубокого космоса, поскольку то, что раньше было принято называть человечеством глубоко и надолго застряло под землёй. Звучит глупо, но других исходных данных у меня не было. Пока что.
Я помнил напутствие одного из очкариков. Он сказал:
— Вас Алексей ждёт великое и весёлое будущее.
Прав был засранец, но только во второй части своего предсказания — Мне было жутко весело. Ну это когда настолько весело, что становиться жутко, и жутко от того что весело и весело от того что жутко.
Первая фаза эксперимента была рассчитана на тысячу дней. Вторая и самая главная часть составляла пробуждение. Мы должны были (каждый самостоятельно) сразу сделать себе инъекцию метаболика, чтобы восстановить физические функции организма и растормозить мозг. После по чёткому маршруту проследовать к точке назначения и уже совместно выработать стратегию дальнейшего поведения.
Дальше пустота…
Пустота.
Больше я не смог вспомнить ничего, как ни напрягал мозги, как ни выкручивал, словно половую тряпку в ведро свою память, на её поверхности не выступило ни капли прозрения. Вот что причиняло наибольшую муку. Уж лучше бы всё оставалось на своих местах, как прежде. Оттого что мне приоткрылась небольшая часть картинки из-за пропыленной портьеры, не стала более понятной моя роль во всей этой сложной игре, в которую поневоле я оказался втянут.
Я разложил перед собой на столе имеющиеся у меня сокровища: выцветшую фотографию сломанные часы-кулон, и забранную в ламинат карту. Долго рассматривал всё это барахло перебирал, перекладывал. Ожидая видимо какого-то просветления, но ничего похожего не произошло, наоборот мне почудилось, будто бы все эти предметы никоим образом со мной не связаны. Я глядел на снимок и видел двух посторонних людей, у одного из которых почему-то было моё лицо, девушка вообще никак не трогала — это была совершенно чужая девушка, по ошибке оказавшаяся рядом и по ошибке влезшая в мои сны. Думалось, секунда она оживёт на снимке и станет просить прощения за свою неосторожность. Разбитые часы-кулон были просто тем, чем были ничего не стоящим сломанным механизмом место, которого на помойке. Гравировка на крышке как строка из чужого письма. Карта не пробуждала ни единой мысли и ни с чем не ассоциировалась, казалось, что некто не очень умный решил таким образом поразвлечься за мой счёт. И должен признать у него это замечательно получилось.
Ещё бы бегать по всему городу, прятаться от наёмников. Сначала закопать, а после выкопать покойника. Рисковать своей и чужими жизнями и всё для того чтобы сейчас любоваться этим бесполезным куском бумаги, с обозначенным на нём маршрутом, цель, которого, настолько же абсурдна и лишена смысла насколько, бездарна сама затея искать затаённый от людей подземный рай.
Я искурил половину всего своего запаса табака и так и не пришел к чему-то определённому. Идти и убивать наёмников, не было никакого желания, ещё вчера ясная цель потонула во мгле. Найти хоть что-то полезное в архивах здания «Водоканала» я не рассчитывал, единственное, что меня туда по-прежнему влекло это возможная встреча с таинственным связным Монаха — человеком из ГГО. А значит, наёмников придётся положить — всех до единого. Я настолько очерствел за эти несколько часов, что уже не рассматривал их насильственную смерть как нечто из ряда вон выходящее. К тому же я предоставляю им равные с нами шансы — ну или почти.
Итак.
Решено.
Предстоял трудный день, я счел за благо отправиться спать.
Устроился на удобном пружинном диване в соседней от той, где расположились Монах с Андреем комнате. Долго ворочался и что странно совершенно ни о чём не думал и наконец, найдя удобное положение, уснул сном праведника, договорившегося со своим капризным божеством об отсрочке конца света. И, это не смотря на то, что на завтра я сам лично предназначил к истреблению больше десяти человек. Пусть земля им будет пухом.
И вообще добрых снов.
Истинно так!
Судя по тому, как нагрелись жалюзи на окнах, тучи полностью рассеялись, и солнце жарило вовсю. Короткое сумасшествие неба сошло, на нет, опять предстояли долгие месяцы засухи и пропылённой радиоактивной духоты. Я проснулся, полчаса назад, лежал на диване изучая потолок над своей головой, и не спешил выходить к Монаху с Андреем, они о чем-то негромко переговаривались на кухне и никак не могли найти общий язык. Не хотелось с самого утра влезать в споры, хотя какого утра, судя по духоте в квартире, день был в самом разгаре. Тогда какого дьявола эта парочка не разбудила меня раньше. Разумнее было выйти затемно, а так придётся пережидать полдень в квартире. С другой стороны, если Монах был прав относительно недели в запасе, мы абсолютно ничего не теряли, откладывая выход на вечер.
Теперь уже нет возврата. Точка кипения пройдена, и градус понижать не стоило. Я поднялся и вышел к своим.
При моём появление на кухне, разговор разом смолк. Оба смотрели на меня словно, ожидая, что я скажу сейчас нечто важное судьбоносное, от чего в корне изменится их жизнь. Их обращённые ко мне лица были наполнены тем внутренним светом, что исходит от детских мордашек в момент искреннего удивления или восторга, по поводу какой-нибудь несущественной с точки зрения взрослого человека безделицы. У меня эти благочестивые одухотворённые заросшие бородами рожи ничего кроме смеха вызвать не могли. Не сдерживая себя, я засмеялся как помешанный. Андрей с Монахом в первую минуту именно так всё и восприняли. Потом переглянулись и Монах, приподнявшись с места, как бы успокаивающе обратился ко мне:
— Как спал Лёша. Я сейчас тебе перекусить соберу, — это вызвало у меня новую бурю неудержимого смеха. — Ты чего, ты чего?!
— Спасибо хорошо спал. А вы? Кошмары не мучали? Видели бы вы свои рожи, — немного успокоившись и отдышавшись, сказал я. — Сидите здесь как две клуши на насесте и шепчетесь. Удивлён, как вы оба ещё не смылись отсюда. Закатали бы подолы и валили на все четыре стороны. Обосрались воины?
При последних словах поднялся и Андрей, он нахмурился и готов был кинуться на меня с кулаками. Монах встал между нами, и поднял вверх руки, призывая обоих к благоразумию.
— Эй, ну-ка тихо оба.
Я вновь засмеялся. Андрей дернулся в мою сторону. Я чуть наклонил голову, приземлил насколько можно корпус и приготовился ответить ударом на удар.
— Тихо я сказал! — Повысил голос Монах. — Андрей сядь, сядь! Быстро! Лёша! Алексей! Успокойся, приди в себя. Что ты говоришь?
— Действительно, что я такое говорю? Чушь несу не более того. Что можно ещё от меня ожидать? Лучше послушаем тебя Монах. А командир? Может, вернёмся к разговору в подвале? И на этот раз постарайся не вешать мне на уши лапшу, и уж если продолжишь врать, делай это хотя бы правдоподобно. Где меня нашли? Когда? Кто навёл, если это не было случайностью? Где ещё трое из группы? И главное я хочу знать кто твой человек в ГГО.
Оба замерли.
— Немедленно! — Рявкнул я.
Монах устало обрушился на стул, загнанно посмотрел на меня исподлобья и попросил:
— Давай для начала позавтракаем?
— Давай, — согласился я и занял свободный стул.
Честно говоря, я сам не ожидал от себя подобной филиппики. Так часто бывает, нечто глубоко сидящее внутри и казалось, надёжно там спрятанное вдруг вырывается наружу по одному едва уловимому знаку, и сдержать прорвавшийся поток уже нет никакой возможности. Тебя закручивает в водовороте, бросает во все стороны и бьёт о каменные пороги. Ты захлёбываешься от приступа смешанных чувств, ярости смелости и чего-то ещё — пьянящего и развязывающего тебя язык до такой степени, что самому в какой-то момент становиться страшно до обморока, а остановиться нет никакой возможности. Будто бесстрашно падаешь в бездну, испытывая при этом головокружительное счастье — настоящее, без подделки!
Андрей ещё не отошел от вспышки гнева он косился на меня и в любую минуту был готов вступить в словесную перепалку, или пустить в ход кулаки. К нему в отличие от Монаха я не испытывал злости — захотелось как-то извиниться перед ним и наладить прежние добрые отношения.
— Как рука? — Спросил я его.
Андрей тут же потеплел, поднял над столом правую руку, задрал рукав, и наглядно продемонстрировал насколько хороши его дела. Он несколько раз сжал и разжал кисть, покрутил ею в разные стороны. Место нахождения бывшей страшной раны выдавал лишь участок совершенно белой лишённой загара кожи, не осталось даже шрама.
— Видал! Как новая! — Похвалился он.
— Ну и отлично, — откликнулся я, хотя что-то подсказывало, что не всё так гладко как выглядело на первый взгляд.
Больше за столом не было сказано ни слова — ели молча сосредоточенно набивая желудки. Андрей, кажется, вообще ни о чём не думал. Монах не поднимал глаз, но и без того и по опущенным напряженным плечам и по тому как тщательно он пережёвывал пищу было видно насколько тяжелую мыслительную работу проделывал его мозг. Я, не отрываясь, следил за ним в очередной раз, пытаясь разрешить для себя сложную задачу, что же это за человек.
После еды он добавил в бензобак генератора топлива и услал недовольного Андрея в комнату — чистить оружие и приводить в порядок амуницию.
Оставшись вдвоём, мы оба долго не решались начать разговор. Я не вытерпел и с вызовом спросил:
— Так что скажешь командир?
— Что тут скажешь.
— Хоть что-нибудь.
— Перестань Лёша. Ты думаешь, тебе одному тяжело?
Монах театрально завел глаза, но не найдя у меня достойного своего лицедейства отклика сдался, глубоко вздохнул и сказал:
— Чёрт с тобой спрашивай, только учти, я знаю не многим больше тебя, а после твоего фокуса с Андрюхиной рукой думаю, что и меньше.
Я не спешил с вопросами, сначала достал из кармана фотографию и сломанные часы, положил это всё на стол между нами, и только после этого сказал:
— Начни вот с этого.
Монах взял фото улыбнулся чему-то, положил обратно, повертел в руках часы, и тоже не заинтересовавшись ими, со стуком уронил на столешню.
— Если и начинать, то с более раннего момента.
— Валяй, — согласился я.
Он где-то успел разжиться сигаретами — закурил и предложил мне, я с удовольствием угостился. Словно пережевывая дым, Монах начал:
— Да, это, правда, никакой женщины заявившей о местоположении продуктового склада не было. Глупая история, уж лучше совсем никакой, чем эта — понятное дело, что ты не поверил. Я ему говорил, но он настаивал на своём, и больше того заставил меня выучить слово в слово всё то что я тебе рассказал раньше. То есть буквально слово в слово, будто это имеет какое-то значение.
— Подожди! — Перебил я. — Что ты скачешь с пятого на десятое. Излагай по порядку. Кто «он»?
— Пять с небольшим лет назад на меня вышел один офицер из ГГО. Я не больно-то доверяю этим надутым индюкам в сиреневых мундирах, уж сильно они носы любят задирать. Но этот очень отличался от прочих, нос он тоже драл будь здоров. Только вот говорил по делу, я ему поверил. Верю и сейчас, чтоб ты знал! Короче это он сказал, где и что нужно искать и на кого ссылаться. Предупредил, что по возвращении обязательно будут проблемы и серьёзные проблемы — не соврал. Меня три месяца таскали из камеры на допрос, с допроса к добряку доктору на прием. Ну, там клещи мини тиски для мошонки и прочие прелести, с приёма снова на допрос и уже только после этого в камеру. Где всё время горел свет и играл через репродуктор бравый марш. Словом веселуха полная — не поверишь. Я думал упаковочку там дам, но ничего выдержал, как видишь.
— А ради чего ты терпел?
— Ради чего? Ради тебя дурака и той карты, что сейчас лежит у тебя в кармане. Я никогда особенно не верил в Легенду, само, название всегда вызывало у меня улыбку. А тут я реально прикоснулся к чему-то более существенному нежели слухи, распускаемые старыми бабками в базарные дни. Когда я нашел тебя в саркофаге в переплетении проводов, я получил, то чего у меня сроду не было — надежду. Так что несколько сломанных рёбер и вырванных зубов не такая уж неподъёмная плата за такое приобретение. Да и что мне оставалось, как не терпеть? Ну, сдал бы я тогда своего подельника — это же прямой билет в один конец. Сговор для свержения легитимной власти, или что там у нас есть. Но это так мелочи, главное это ты сам и то, что ты знаешь. Понимаешь?
— Понимаю. Давай дальше.
— Да что ты можешь понять. Ну да ладно. Через три месяца с меня сняли все обвинения и отпустили с миром, а ещё через полгода снова объявился он, но уже не один, а вместе с тобой и передал тебя под мою опеку, попросив обучить, как следует, и принять в клан.
— Ясно, а откуда взялся этот план. — Я выложил перед ним карту.
— Я же и говорю, ты нарисовал почти сразу, как тебя вытащили из твоего гроба, и про город лепетал не переставая. Город, город. Найдите город. Вот вам карта идите в город. Задолбал! Честное слово! Я тебя даже пристрелить хотел. Трындел безумолку.
— Хорошо, хорошо, продолжай.
— Ну, так перестань постоянно перебивать меня.
— Да, — вспомнил я.
— Что ещё?
— Кто был в других трёх капсулах и где они?
— Так ты знаешь про это?
— В общих чертах.
— Никого в других капсулах не было, и было их не три, а две, хотя по логике всё верно их должно было быть на одну больше.
— Почему?
— Потому что все капсулы были под номерами. Номера два и три были пусты, а в четвёртой лежал ты. Это больше всего похоже на старую игру в «найди хрюшку» — берутся три свиньи и у каждой краской на спине пишется порядковый номер три два и четыре. Свиньи разбегаются и все их ловят. И когда пойманы номера со второго по четвёртый, начинается сама игра! Все ловят номер первый, когда его нет и в помине! Возня страшная смешно и страшно.