— А может, ну тебя? — в тон ему тоскливо буркнул Кит, шурша оберткой.
— Сначала рот прополощи, — Аркадий Соломонович протянул бутылку в открытую дверь и укоризненно покачал головой.
— Бензином сильно воняло, вот и… — нашел оправдание стажер.
Это он зря. Оскорбленный до глубины души Михалыч резко дернул с места в карьер — тот едва дверь успел захлопнуть, чуть мимо сиденья не грохнулся.
Глава 3
Под обиженное нытье Кит дожевал предложенный гематоген и снова достал флешку. Подсоединил к переходнику, воткнул в телефон и приготовился наблюдать шутника. Или шутников — если не один такой смелый нашелся. Спрашивать у Аркадия Соломоновича про сроки смысла не имело. Кит точно знал, что сделано будет в первую очередь, и результаты он узнает сразу же.
Запись с флешки, наконец, запустилась, и Кит поставил быструю перемотку.
Систему наблюдения в своем дворе он наладил не сразу. Сначала довольствовался общей, подключенной при переезде. Затем, когда обживаться начал, втихаря поставил вторую, скрытую. И пока стандартные камеры прилежно смотрели в положенные стороны, полулегальные перекрывали все местность, иногда даже накладываясь друг на друга — для надежности.
В принципе, он не сомневался, что увидит кого-то из подростков. У кого еще хватит ума лезть в дом к полицейскому, местной легенде, считай, чтобы в старых игрушках порыться. Оставалось опознать и провести с родителями воспитательную беседу. Или лучше лично поговорить — может, там совсем все плохо, и не от хорошей жизни в дом залезли. В крайнем случае — уши надрать и к делу пристроить.
Михалыч затормозил слишком резко. Кита бросило вперед, но благодаря ремню безопасности он вовремя ткнул в паузу. Как парень попал в дом, пока было неясно — через двор он точно не проходил. Зато соседей опрашивать, очевидно, не придется. Кит и так его узнал. Буквально на днях парнишка разбился, шагнув с крыши дата-центра.
Насмерть.
— Приехали, — объявил Михалыч, видя, что Кит не торопится.
— Секунду… — может, ошибка?
Кит быстро мотнул назад и включил покадровое воспроизведение. Точно, обознался. У того волосы по-другому лежали, да и выглядел свежее.
Парень на записи подошел к одной из скрытых камер второго этажа — лицо оказалось по центру экрана. Черт. Все-таки глюк. Или близнец. Или просто родственник, но очень похожий.
Между тем парень открыл рот. Губы беззвучно зашевелились.
— Убей себя, — медленно и отчетливо проговорил он в камеру, глядя Киту в глаза.
В груди нехорошо заныло.
— Никита Романович, мы на месте, — снова позвал Михалыч. Теперь почему-то голосом стажера.
Кит дернулся и с хрипом втянул воздух, промаргиваясь.
— Ну ты, Романыч, совсем себя не бережешь, — возмутился издали Михалыч. — Опять рубанулся. Отдыхать надо, хоть изредка.
Прямо перед Китом маячила физиономия стажера. Физиономия снова была нормального оттенка, только оттопыренные уши пламенно багровели:
— Какие будут распоряжения?!
Вместо ответа Кит хлопнул себя по карману. Флешки не было. Цапнулся за телефон — ни переходника, ни карты памяти. Отодвинув стажера, Кит привстал и осмотрел сиденье. Ничего, кроме выпавшей ватки.
И тут до него дошло, что перед уколом он сунул несчастную флешку в другой карман. Там пропажа и обнаружилась.
Значит, не было ничего. Приснилось. Примерещилось.
Ну и как тут дело вести? По-хорошему, надо отвод брать по здоровью — ждать, пока галлюциноген выветрится. А с другой стороны — кого вместо себя? Шугарина, что ли? Нет, он мужик хороший, правильный. И начальник — просто золото. Прикроет, когда надо, всегда премию выпишет. Но вот мозги у него под полицейское дело совсем не заточены. Привык карманников на курортных рынках ловить, а времена сейчас совсем другие.
Соберись, тряпка.
— Так, стажер, — Кит махнул рукой, показывая, чтобы выметался из машины. Выпрыгнул следом — земля под ногами не качнулась, фонари как лили ровный свет на дорогу, так и не мигнули. — Распоряжение такое. Идешь по окрестным домам, собираешь видеоматериалы.
— Э? — теперь у стажера не только уши покраснели. От мысленных усилий вся физиономия пятнами пошла.
— Вежливо просишь поделиться записями с камер видеонаблюдения, — пояснил Кит, закипая. — Видишь собравшуюся толпу? — указал он на десяток топчущихся за лентой оцепления зевак. Михалыч остановил машину шагах в двадцати от места. — Это потенциальные свидетели. Они тебе скажут, что ничего не видели, только мимо проходили. Спросишь адреса и паспортные данные. Половина тут же сольется. Оставшаяся половина тебе не нужна — они вообще здесь случайно оказались. Но ты каждого внимательно выслушаешь и запишешь — на диктофон! Уточняю для особо одаренных — все, что они скажут. Потом пойдешь по окрестностям…
Судя по осоловевшему взгляду, стажера укачало еще на стадии сбора паспортных данных.
Ясно.
— Короче, соберешь данные, подойдешь ко мне. Нет, не подходи, — Кит нацелил указательный палец ему в грудь. — За ленту оцепления вообще не заходи. Закончишь с данными, позови меня, я подойду, скажу, что дальше делать. Понял? Повтори.
— Любопытствующих разогнать, у оставшихся спросить паспорта с пропиской, — приободрившись, отрапортовал стажер.
— Ну, почти, — Кит одобрительно кивнул. Суть парнишка ухватил верно, может, и научится чему. — Еще вопросы? Нет? Тогда вперед.
Но стажер замялся:
— А, это самое, на тело можно посмотреть? Ну, улики там. Как вы, это самое… работаете.
Интересно, как у него получится не смотреть на тело, когда свидетелей опрашивать пойдет.
— На фотографиях рассмотришь, — отрезал Кит. — Во всех подробностях. Иди, работай.
Тоже, цирк нашел. Если из профессии не вылетит, такого насмотрится, лучше бы никогда не видеть.
Под ногами захрустели мелкие камешки. От центра влево ночная дорога выглядела совершенно обычно. Хорошо освещенный ровный асфальт, обочина, канава, за ней кусты и заборы частного сектора.
Направо ситуация менялась. Там, за лентой оцепления оборвалась чья-то жизнь, и оставшиеся по эту сторону хотели понять, почему.
— Граждане свидетели, не расходимся, предъявляем паспорта! — ускакавший на пару шагов вперед стажер приступил к работе.
Как Кит и предполагал, от десятка зевак тут же отделилось человек пять и тихо растворилось в темноте. Оставшиеся заволновались. Кажется, кто-то утверждал, что знает потерпевшую.
— Да Томка это, Тамара. Настькина жиличка, дом у нее снимала, — уверенный женский голос вонзился в уши.
Кит сжал руку в кулак, другой поднял ленту и поднырнул под нее. Нет. Только не Тамара. Не она.
— Ну где ты ходишь? — Шугарин возник из ниоткуда, потянул за рукав в сторону. Кит отмахнулся, шагнул вперед — грохот в ушах перешел в рев.
Нет, не она.
Худенькая, даже слишком, на взгляд Кита, блондинка в купальнике — полная противоположность роскошной черноволосой Тамаре — лежала на боку, подложив руку под голову. На спящую не тянула даже сквозь кровавый туман в глазах. Даже с учетом загораживающего половину обзора Аркадия Соломоновича.
Знакомый облик, слишком знакомый.
Кит рывком развернулся, нашаривая телефон, цепляя взглядом лица, каждое впечатывая в долговременную память. Я же тебя убил. Пристрелил, как собаку.
Телефон едва не вывернулся из сведенной руки. Кит резко выдохнул, нажал на запись и принялся снимать оставшихся зевак. В сознании понемногу прояснялось. К моменту, когда в кадре крупным планом всплыло потное от злости Шугаринское лицо, до Кита дошло еще кое-что:
— Извини, Павел Сергеевич, — подвинул он начальника. — Аркадий Соломонович, опишите, пожалуйста, что вы наблюдаете?
Медик поднял голову, недоуменно приподнятая бровь почти сразу скользнула на место:
— Крашеная блондинка, — изобразив привычный покер-фейс, принялся перечислять он, — астенического телосложения, предположительно начальная стадия дистрофии. Лежит на боку, одна рука вытянута, на ней покоится голова, другая согнута в локте и прижата к телу. Ладонь сжата в кулак, испачкана засохшей жидкостью, предположительно кровью. Ноги…
— Да вы поэт, — раздраженно вмешался Шугарин. Повернулся к Киту и зашипел, разбрызгивая слюну: — Что за цирк ты тут устраиваешь? — от возмущения у него даже очки запотели. — Все ведь ясно, как белый день: пошла с дружком купаться, по дороге что-то не поделили, он ее того, а сам в бега. Иди и поймай его, пока домой не сбег, а то уедет к себе, ищи потом по всему бывшему Союзу.
Надо же, как просто — всплыло в голове с язвительными интонациями Царицы-Крокодилицы.
— Я этого «дружка» уже по всему бывшему Союзу ищу, — севшим голосом сказал Кит, наперев на «уже». — Помнишь, как меня сюда занесло? — начальник молча кивнул. — Похоже, опять объявился, — Кит шагнул к медику: — Аркадий Соломонович, проверьте кулак жертвы, пожалуйста.
Тот кивнул и осторожно приподнял руку девушки. Кит стиснул зубы.
— Не хватает безымянного пальца. Отсечен небрежно, возможно, после наступления смерти. Крови мало для такой травмы, — пояснил свою мысль Аркадий Соломонович. Кит уже набрал воздуха попросить проверить рот, но указаний не потребовалось: в их среде подробности среди профессионалов разлетались мгновенно. — А вот и сам пальчик, — нажав на нижнюю челюсть жертвы, Аркадий Соломонович посветил ей в рот фонариком. — Здесь доставать не буду, не проси. Вот следачка приедет, тело заберем, в лаборатории все отснимем, сделаем, как положено, тогда и приходи. Можешь при вскрытии поприсутствовать, если есть желание.
Желание отсутствовало напрочь.
— Я буду, — пообещал Кит, с трудом разжав сведенные челюсти, и отвернулся от девчонки, не в состоянии смотреть на выступающие ребра. Наверное, на диете сидела, как все они. Очень хотела иметь идеальную фигуру, чтобы купальник хорошо смотрелся. Черт. Наверняка чувствовала себя курортной красавицей, поэтому и остановилась запросто поболтать — с кем? С костлявым юнцом или сухоньким дедком? Кто не вызвал у отдыхающей ни тени опасения?
— А может, совпадение? — дернул Кита за рукав Шугарин. — Придушил, испугался и решил под маньяка закосить. Дело-то, хоть и давнее, но громкое было, подробности по всем нашим каналам передавали.
— Как ты себе это представляешь? — поинтересовался Кит. — Он щипцы с собой на пляж брал? Медуз отпугивать? Или так испугался, что сбегал на съемную хату, там все перекопал, нашел в чужом доме подходящий инструмент и вернулся пальцы пилить?
— Ты как со мной разговариваешь? — обиделся Шугарин.
— Извини, — Кит потер лоб. — Ну прости, вырвалось. Я же его…
— Ладно, бывает, — Шугарин понятливо покивал. — Ты его тогда почти поймал. Я тоже думал, в следующий раз где-нибудь на границе с Китаем всплывет.
Пятнадцать минут назад Кит был уверен, что гад не всплывет никогда. Разве что в виде очередного скелета с огнестрелом, начисто обглоданного рыбами.
— Почти — не считается, — буркнул он. — Аркадий Соломонович, знаю, что не положено, но посмотрите, пожалуйста, под телом — нет ли посторонних предметов.
Паспорт с пропиской девушка вряд ли с собой на пляж брала. Бумажник тоже скорее всего отпадает: вечером продавцы чурчхелы и кукурузы предпочитают более людные места. Зато без телефона сейчас никто никуда не выходит.
— Только ради тебя, Николай Романович. И если Павел Сергеевич отвернется.
— Павел Сергеевич вообще уходит, — Шугарин снял очки и подышал на стекла. — Из района не раньше, чем через час приедут. Будут спрашивать, майор за старшего, — повысил он голос для остальных.
— На связи, — подтвердил Кит, хлопнув себя по карману с мобильником. — Ну что там? — повернулся к медику всем телом и изобразил повышенный интерес к разговору. В итоге, чуть косоглазие не заработал, пытаясь понять, действительно ли придорожные кусты мелко потряхивает. При полном отсутствии ветра, между прочим.
— К сожалению…
Нет, не примерещилось. Кит с места рванул к обочине, продрался сквозь вымахавшие в человеческий рост ветки и сцапал здоровенного мужика в черной майке. Заломил руку за спину и выдернул через канаву под фонарный столб — поближе к свету.
— Ты офигел? — простонал мужик, едва обретя относительное равновесие. И вдруг добавил: — Нападение на сотрудника, идиот.
— Чего? — Кит от неожиданности чуть руки не разжал. Опомнился, не отпустил, но перехватил уже милосерднее: — Какого сотрудника?
— Пусти, зараза. Кинолог я. Ки-но-лог, — мужик выдернул руку, повернулся, растирая плечо, а Кит внезапно рассмотрел камуфляжные штаны и форменные ментовские ботинки. В смысле, полицейские, конечно.
— А документы где? Вы же, вроде жилетки какие-то должны носить, с бейджами? — припомнил Кит.
— В кустах мои документы. Свеженайденную дрянь дожирают, — буркнул кинолог, пропустив мимо ушей пассаж про бейджи. Посмотрел Киту через плечо, помахал медику с Шугариным — кстати, загибавшимся от смеха — и полез назад в кусты.
За кустами начинались поля — бывшие колхозные угодья, в настоящее время частично приватизированные, частично заброшенные.
— Блин, так и знал. Фу! Выплюнь, я сказал, — долетело до Кита. — Ну что ты всякую пакость подбираешь… умница моя! Эй, как там тебя, сюда иди!
Кит почти сразу понял, что это уже ему. Хотя, конечно, паузы не мешало бы делать, меняя собеседника.
— Ай, молодец, ай, хорошая собака! Да ты вон там пройди, там проплешина, — очевидно, уже Киту. — Ай, умница, иди сюда. Ко мне, ко мне! — это снова без паузы.
Кит пожал плечами и приготовился к потерям.
Продраться сквозь кусты на чистом адреналине — это одно, а постараться, не выколоть себе глаза — совсем другое. Совет насчет проплешины немного запоздал, Кит вылез за обочину уже порядком потрепанный. Зато находка искупала и мелкие царапины, и оставшуюся небольшую неловкость.
— Держи, хороший зверь, — кинолог протянул подошедшей псине лакомство и ткнул рукой в гущу побегов.
Но Кит и сам уже видел неясное пятно полотенца, надежно запихнутого вглубь куста.
— Ну что, берем? — кинолог вытащил из кармана штанов перчатку. — Кстати, Анатолий, можно просто Толик, — переложил перчатку и протянул руку для пожатия.
— Никита, можно просто Кит. Не цапнет? — Кит поднял ладонь навстречу и кивнул на усевшуюся рядом собаку. Небольшая овчарка с остренькой мордочкой и чуть скругленными ушками смахивала бы на лисичку. Если бы не общие габариты.
— Нет, ты что, она у меня умница, — обменявшись рукопожатием, Толик вздохнул и натянул перчатку. — Только жрет, что попало. Вон какой батон. Да, Максюта?
Действительно, на фоне толстенького тельца лапки для овчарки казались коротковатыми. Почувствовав общее внимание, Максюта навострила уши, вывалила язык и часто задышала.
Кит достал телефон и сфотографировал улику для криминалиста.
— Так следак с криминалистом уже тоже здесь? — пропустив Толика к полотенцу, уточнил он. — Ничего не понимаю, медик их там сидит, ждет.
— Нет, эти вредители еще полночи ехать будут. Пока машину выделят, пока то, да се. А мы с Мусей на велосипед пересели, — пояснил Толик. — Я качаюсь, она худеет. Ну, в теории, — с сомнением посмотрев на Мусины лоснящиеся бока, добавил он. Опустился на одно колено и вытянул перед собой полотенце: — Давай, Максюта, нюхай. Ищи!
Максюта встала и вильнула хвостом, умильно косясь на кусты позади кинолога. У Кита создалось впечатление, что гораздо с большим удовольствием она сейчас доела бы найденную «дрянь». Однако, нет. После третьего или четвертого «ищи» хвост у Максюты заходил наподобие маятника.
Ткнувшись носом в землю — в одно место, в другое — собака с места заперебирала лапами с такой скоростью, что Толик едва успел подхватить ее за ошейник. Прицепил поводок и кивнул Киту: — Есть след.
Муся повела их напрямик через поля, почти перпендикулярно шоссе. Несмотря на полноту, бежала резво, иногда даже чересчур. И вела себя при этом очень серьезно — на вспугнутых птах не отвлекалась, за мышами не гонялась. Иногда, правда, притормаживала, виляла туда-сюда, принюхиваясь и отфыркиваясь. Наверное, скошенная трава неприятно колола собачий нос. Тогда Толик снова предлагал ей понюхать полотенце, повторяя свое «ищи, ищи».