Поэтому отправил сообщение и, не доезжая двух кварталов до центра, вышел с машины, направившись в кафе “Вкуснярики”. Заказав завтрак, стал ждать и дальше листая новости.
Отметил очередную новость о буйстве какого-то маньяка, что ритуально убивал магов. Правда, на официальных ресурсах СМИ информация подавалась крайне сухо, а на “свободных” — обрастала совсем уж несуразными и противоречивыми подробностями, приплетающими древние культы, карты Аэтерны, богов Бездны и тайные вселенские правительства, что буянят под влиянием созвездия феникса.
Вспомнилась недавняя карта, заставив поежиться. Анализы я тогда сдал и все оказалось хорошо. Осадочек же остался. Если это была шутка дяди, то она заставила меня ощутимо понервничать.
Однако факт оставался фактом: уже около двадцати официальных жертв. В наше время — большая редкость. Пора бы уже специалистам из Иерихона вмешаться ибо полиция явно не справляется.
Ждать пришлось не долго и через полчаса в кафе зашел практически квадратной комплекции кхеш. Под два метра ростом и крайне забавной наружности. Тяжело привыкнуть к его образу. Бандитскую морду зеленокожего крест-накрест пересекали толстенные шрамы, а он носил один и тот же брендовый спортивный костюм разных расцветок. Крайне нестандартных. Сегодня был ярко-розовый.
— Дарова, рыжий! — хрюкнул Эрбэ присаживаясь на диванчик напротив.
— Я просил не выделяться… — устало вздохнул я.
— Аче, всмысле?! — обиделся он. — Согласись — было бы странно, если бы я вдруг пересел с фуры на самокат. Тот же эффект! Не одеваться же мне в черный, когда все только привыкли к кислотной феерии!? Меня знают слишком много людей.
На счет “кислотной феерии”, как самоназвания стиля, я лишь снова вздохнул, мысленно отмечая, что в какой-то мере он прав.
— Я заказал тебе блинчики и кофе, — прокомментировал его движение к меню, на что он приложил лапищу к груди и благодарно кивнул.
— А ты че? — хмыкнул он благодарно кивая официантке, принесшей заказ.
— Приятного! Я уже поел, — кивнул я ему и продолжил. — Мне надо узнать не поступал ли в “канцелярию” запрос на “встречу” со мной. Как от орденских представителей и небольших компаний, так и от свободных художников.
— О-о, сразу к делу, — округлил глаза собеседник, орудуя ножом и вилкой. — Твоя закрытая выставка вызвала чей-то нездоровый интерес?
— Похоже я потерял лучшего дизайнера рамок, а меня самого хотят лишить лицензии.
Несмотря на банальнейшую шифровку, — навряд ли кто мог придраться к моим словам даже в случае звукозаписи. Ведь официально я действительно выступал искусствоведом, занимающимся поиском и перекупом редких произведений искусства. В основном связанных с военным ремеслом.
И их “реставрацией”, само собой.
Тьфу…
— Это, неприятно, брат! — посмурнел Эрбэ, вытирая губы салфеткой и откидываясь на спинку с чашечкой кофе. — Сочувствую по поводу специалиста. Твоя просьба столкнется с привычной нам бюрократией и займет некоторое время, но до завтра, думаю, справлюсь. Еще что-то?
— Да, — я задумчиво посмотрел в окно, подбирая слова. — Было бы хорошо узнать подробности перевода моего дизайнера и настроение по поводу его команды.
Кхеш спокойно кивнул, привычно закрывая глаза.
— Ты сам-то как? Не скучаешь? У меня братюня, мелкий, открыл пансионат на Галатее. Океан, песок, пальмы… Девчонки! Может метнешься туда в отпуск на пару недель? Я вот в конце месяца полечу, могу и для тебя местечко зарезервировать.
Я улыбнулся. Дела делами, но в некоторой степени мы действительно были друзьями. По-крайней мере, мое содействие однажды спасло кхеша от вечного отпуска в небытии, хотя, лично для меня, это неприятно аукнулось. И теперь он искренне считал себя моим пожизненным должником.
— Сейчас не до этого, но спасибо за предложение. А насчет дел… Циклично, друг мой, циклично! А у тебя как?
— Пожалуй, получше твоего, — осклабился кхеш, показывая белые зубы с большими клыками.
Поболтав еще немного “о жизни” мы разошлись. Первым ушел Эрбэ, сев в красный лакированный до блеска кабриолет.
Немного подождав и обдумав ситуацию, я вышел из кафе и направился в торговый центр напротив. На первом этаже, купил билет на экскурсию на смотровой площадке и направился к лифту.
Здание Дворца Кавараджо, принадлежащее одноименному Ордену, было одним из старейших в Первом Полисе, и, по совместительству, одним из высочайших. Конечно, сейчас имелись гораздо более массивные и высокие здания, коих было больше сотни, если брать во внимание остальные Полисы Столицы. Вот только во Дворце присутствовал дух какой-то изящной пышной старины. Почти как у Шпиля Артурия, в который простым смертным вход заказан, в отличии от Кавараджо.
Да и, честно говоря, именно отсюда открывался нужный мне вид. Чисто утилитарная цель, которую я подсластил любовью к помпезности здешней архитектуры.
Поднявшись на сто сорок шестой этаж прошел сквозь мраморный холл с покрытыми фресками потолками, что изображали Великий Исход и еще десятки исторических событий. И таких залов, на подъеме к вершине, было шесть штук. Если не считать еще десяток, в которые можно не заходить, поднимаясь широкой мраморной лестницей.
Крыша была исполнена в форме зубчатой короны. Из центра вырастал острый шпиль, на кончике которого и находилась смотровая площадка. Всего около двадцати метров в диаметре, место фактически никогда не пустовало и представляло собой своеобразную веху в жизни любого туриста.
Все-таки вид что открывался с почти километровой высоты стоил тех сумасшедших денег за билет, что были эквивалентны месячному доходу среднестатистического офисного работника. Даже мне, с неплохими доходами, несмотря на “отлучение”, подступал ком к горлу, когда отдавал деньги за пластиковую карточку пропуска.
На смотровой площадке в эту пору не много народу, поэтому я смог спокойно пройти к биноклю для обозрения. Аккуратно, чтобы никто не заметил, прикрепил к основной линзе магоматон в виде все той же линзы и покрутил массивный бинокль в нужном направлении.
Вообще применение у магоматона изначально было другое и он выступал в качестве мини версии подзорной трубы, что я практически всегда носил с собой. Но, как говорится, — современнные проблемы требуют своевременных решений.
В десятке километров, на крыльце трехэтажного особняка, сидя на подвесной белой лавке, сидела женщина с опухшими глазами и невидящим взглядом. Она держала в руках открытую бутылку виски и никак не реагировала на окружающих ее людей. А их было много и большинство носило куртки и кепки с лейбами “ППП”, что расшифровывалось, как Полиция Первого Полиса. Рядом с женщиной сидел маленький мальчик, похожий на нахохлившегося воробья и явно не понимающий, что происходит. Парень куда старше, высокий и массивный, сочувственно сжимал и разжимал ладонь на плече матери, нахмуренно слушая стройную тонкую девушку в полицейской форме, что активно и зло жестикулировала, донося мысль неслышащей женщине.
Маленький Розвальд, мощный Локк и Фрея. Не хватало только старшего Дармута и семья Фархата была бы в полном сборе. Из живых, конечно.
Из увиденного можно сделать только один вывод.
Перенаправил бинокль в еще одну точку, о существовании которой вообще мало кто знал. В еще одном пригородном жилом районе, в едва ли не противоположном месте от предыдущего, когда-то стоял особняк, а теперь красовалась вырытая правильной полусферой земля, что аккуратно вписывалась в квардрат ограды.
Я невольно сглотнул и отошел от бинокля, пряча магоматон в карман. Окна кабинета Фархата и его официальной лаборатории, выходили на противоположную сторону, поэтому отсюда их не увидеть. Да и я себе не льстил — даже усиль я устройство в десятки раз, сквозь защитный покров Омниверситета Парва, мне не увидеть ничего, кроме зеркальных отражений.
Убили его, судя по всему, дома, в кабинете.
Увиденного хватило, чтобы было над чем подумать. Поэтому я направился к станции метро неподалеку.
Спустившись на тридцатый этаж, решил прикупить маленький презент для следующего визита.
Магазин элитного кофе, что торговал зернами с разных колоний и приватных орденских плантаций, нашелся быстро и столько же быстро вызвал болезненный оскал своими ценами.
Решив успокоить нервы я вышел на балкон, что опоясывал Дворец и выступал очередной смотровой площадкой. Там располагались кафе и прочие увеселительные места.
Заказал очередной кофе и пошел курить, опершись на парапет. Наблюдал за привычным копошением Полиса, что никогда не спит, а днем и вовсе буйствует. Вечное движение тех кто спешит в нескончаемой канве жизни.
Собеседник появился резко и настойчиво. Последнее выражалось в револьвере, что направили из-под пиджака, уперев мне в ребро.
— Тэр Найв! — улыбчиво произнес мужчина, жмурясь из-под фетровой шляпы. — Какой, однако, прекрасный день и какая неожиданная встреча!
Я покосился на него, коротко окинув взглядом. Поджарый айидхе крепкой статуры, жилистый и довольно располагающей внешности. Особенно выделялась белозубая улыбка на серокожем лице с белоснежными короткими волосами и заостренными ушами. Она сильно контрастировала с холодом в красных зрачках, четко подчеркивающим поведение незнакомца.
— Весна всегда прекрасна… — протянул я, намекая полукивком, что не знаю как величать собеседника.
— О-о-о, зовите меня Кларк! — еще шире улыбнулся он. — Необычайно рад знакомству!
— Не могу сказать того же, Кларк… — хмыкнул я, стрельнув глазами на револьвер.
— Ох, не сочтите за грубость! — серьезно закивал тот. — Просто я предпочитаю не терять времени и вызывать максимальное вовлечение в беседу с первых секунд.
Я повторно хмыкнул, затянулся и крутнул головой, мол, — я само внимание.
— Я, знаете ли, практикую работу с частными галереями и мой наниматель остался крайне впечатлен одной из восстановленных вами картин. Такие замечательные чернила, что вы разработали, идеально подошли бы для реставрации множества картин в нашей коллекции.
— Боюсь, заказ был строго индивидуален и лишь для конкретных уникальных экземпляров, которыми больше никто не владеет.
Дуло сильнее вдавилось в ребро.
— Но как же? — наигранно удивился он, превращая улыбку в подобие оскала. — Ведь мы настаиваем только на самых высококлассных специалистах, вроде вас! Особенно с учетом вашей внефракционности. Мы готовы предоставить исключительную заботу, а также соответствующую оплату. Довольно щедрое предложение, смею заметить!
Судя по тому, что я успел ощутить, провалившись в поверхностное сатори — он был манатропом. Боец ближнего боя, значит. И довольно сильный. Голыми руками способен убить в мгновение ока, но револьвер взял для антуража.
Зараза…
Будь у меня доступ хотя к пяти-шести течениям маны, а не к четырем, — еще бы можно было подумать над каким-нибудь сопротивлением. Но сейчас, еще и фактически без магоматонов под рукой, этот горе-воин раскатает меня молниеносно.
— Стыдно признаваться, но я подписал соглашение с Орденом о неразглашении. И, что гораздо важнее, — об отказе от подобных разработок на ближайшие три года. Поэтому ничего даже близкого предложить не смогу. Да и, честно говоря, не хочу. Сворачиваю производство в этой области, так сказать.
Кларк прищурился и неожиданно убрал револьвер от ребер. Видимо, ловко спрятав в кобуру. Как он пронес его в торговый центр я даже не задумывался, ведь сам прекрасно знал, насколько просто обходить большинство массовых детекторов при должной сноровке и знаниях.
Айидхе будто прислушивался к чему-то и, спустя несколько секунд, явно оставшись доволен, наклонился ко мне поближе, заговорщическим шепотом заговорил:
— Вы, тэр Найв, похоже, не очень понимаете ситуацию в которой оказались. Официально — полиция завтра выпишет ордер на ваш арест, а неофициально — множество структур объявили охоту за вами. Причем, взять, естественно, хотят живым. Уж больно всем приглянулись птички, которым вы подкрасили перья, сделав их неуловимыми. Скажу вам честно, — шеф просил быть с вами максимально обходительным и мягким, надеясь на плодотворное сотрудничество. Вам даже дадут несколько дней на подготовку к оному. Чем вы насолили полиции нас мало интересует и даже если дело, как говорят, связано с убийством, — вам помогут уладить эту неурядицу. А поскольку мой наниматель далеко не последний человек в Столице, то даже в разрезе орденских компетенций, он является лучшим для вас вариантов, в качестве покровителя. Мало кто из частников способен быть столь же галантным и обходительным там, где проще просто поставить перед фактом, как, собственно, вне всяких сомнений, попытаются сделать остальные.
Говорил он красиво и тягуче, почти без акцента, что свойственен его сородичам из пустыни Шиары, что в древности расколола своей жарой племя альдхе на айидхе и сидхе. Темные и Светлые, как по недоразумению и дурацкой привычке, до сих пор зовут их в народе. До сих пор, даже спустя тысячелетия после Исхода. Почти столь же грубая интерпретация как и со зверолюдьми.
Однако я таких сказителей уже наслушался в свое время. До оскомины и ломи в висках. Одни вещатели вокруг, чтоб их.
— Я может и в неоднозначном положении на данный момент, — в тон ему, шепотом, начал я, не только выдержав давящий взгляд, но и предоставив равноценный. — Однако, смею предположить, что мое положение в обществе имеет кое-какой вес. А вес, он, знаете ли, имеет свойство вызывать тяжесть и давление в нужных местах. Особенно, если знать куда его приложить и подойди к этому с должной творческой вовлеченностью. Поэтому блистательная мягкость вашей настойчивости, увы, не впечатлила художника в глубине моей души.
Лишь на миллисекунду, но лицо его дрогнуло. Я внутренне чувствовал как ему хотелось мне врезать, даже покалечить. И он мог. И сделал бы это, если бы не явное указание сначала вступить в диалог, расставляя точки над “ё”.
— Мало что мешает мне сейчас же вывести тебя из здания, посадить в машину и отвезти в нужное место, — процедил он. — Да, поднимется шумиха, если ты взбрыкнешь и, возможно, даже придется кого-то покалечить. Но пара сломанных костей и парочка трупов невинных вполне способна угомонить даже сорванца вроде тебя. И никакие мнимые связи тебе не помогут.
Внутренне меня знатно потряхивало, ведь я прекрасно понимал, что он прав. Показывать свою слабость меня отучили еще в детстве, а потому и блеф следовало продолжать, окончательно продавливая свою линию. Иначе не выжить в этом мире, как и во множестве других.
— Раз ты не сделал этого в самом начале, значит приказ был другой. Видимо, даже твой покровитель прекрасно понимает, что внефракционность далеко не означает изоляцию. Многовато текста для манатропа третьего круга, — моргнул, а значит я угадал. — что пытается запугивать “отлученного”. Хочешь забрать меня силой и убить последние надежды своего хозяина на сотрудничество? Рискни. Ах, может вы нападете на моих близких? Нет? Действительно, ведь они способны угробить десяток таких как ты, не прерывая обеденное чаепитие, а потом взяться и за твоего хозяина! Я может и изгой, ушастый мой друг, но это мой личный выбор, который исправляется несколькими звонками и парочкой принесенных извинений. Так что подбери слюни, захлопни пасть и катись прочь вместе со своими угрозами!
На последних словах я уже довольно сильно повысил голос, почти сойдя на крик, чем вызвал нездоровый интерес как у нескольких присутствующих посетителей, так и у прогуливающегося охранника.
Многовато на меня навалилось с самого утра. Ой, многовато.
“Кларк” слушал, гуляя желваками на висках, явно готовый смешать меня с дерьмом. Но прекрасно понимая, что не может, пока не поступило команды. А ее не поступит, ведь я уже не единожды выслушивал подобную ахинею. Припугнуть, умаслить, опять припугнуть и показать мнимое великодушие, чтобы вновь свести к банальным угрозам.
Сколько таких титанов тактики и стратегии в мафиозных кругах Импублики? Одним звездам ведомо.