Я нашла оставленный мною арбалет, проверила стрелы и зашагала к лачуге травознаи. На этот раз ведьма не отделается загадочными фразами. Выложит мне все. Даже если придется поджаривать ей пятки.
До меня доходили слухи о допросах с пристрастием, которые проводили старшие шапероны, и я не хотела верить, что на таких допросах людям ломают пальцы или вгоняют иглы в родимые пятна, но сейчас чувствовала силы и необходимость сделать что-то подобное.
Когда происходит столько жестоких смертей, никто не имеет права молчать. Никто!
Наверное, травознае и правда не поздоровилось бы, но когда я ворвалась в ее лачугу, застала там только ветер, гуляющий от одного открытого окна к другому. Я перевернула весь дом, но не нашла ни плаща, ни сапог, ни котелка. Старуха сбежала, прихватив самое необходимое.
Я зло пнула кресло, в котором ведьма сидела в прошлый раз.
Мы не шапероны! Мы — вороны! Проворонили бабку!
Выйдя из хижины, я почувствовала острое желание подпалить эту развалюху. Спалить дотла, чтобы и следа не осталось.
Разумеется, я не сделала ничего подобного. Мне только и осталось, что вернуться в замок, по пути спрятав арбалет в наш с Анной-Ми тайник. Я снова прошла Марсово поле, стараясь не смотреть в ту сторону, где на песке темнели пятна запекшейся крови, и побрела к замку Лагар, раздумывая о том, что проклятые оборотни так уверены в своей силе, что не побоялись прикончить троих под носом у королевских ловчих. Мы с Анной-Ми опасались, что узнав о приезде охотников волки затаятся, но получилось наоборот…
Шорох в кустах заставил меня очнуться от дум. Прижавшись спиной к валуну, я медленно подняла трость, в любой момент ожидая нападения зверя. Одного или двух — мне было уже неважно. Пусть хоть целая стая набросится на меня, я готова была убивать их без жалости, пока не упаду бездыханной сама.
Но никто не нападал, и я, потеряв терпение и забыв об осторожности, бросилась в заросли, держа трость наперевес. Несколько минут я методично обыскивала кусты, но никого не нашла кроме парочки сусликов, которые при моем появленииюркнули в норы.
Я выхватила клинок из трости и трижды ударила по кустам, срубая макушки и давая выход слепой ярости:
— Все равно мы найдем вас и убьем, проклятые оборотни! — прошипела я, обращаясь ко всем злобным тварям Ардеша. — Найдем — и прикончим!
Снова зашуршало, и я оскалила зубы, готовясь наброситься на зверя. Но это оказался не зверь, а егерь Дюкре. С рогатиной на плече он пробирался в сторону дороги. Вел он себя крайне легкомысленно — насвистывал, оглядываясь по сторонам.
Я успела спрятать клинок, и егерь его не заметил.
— Доброе утро, месье Дюкре, — сказала я с неприязнью, и егерь остановился, как вкопанный. — Вы знаете, что случилось со старухой-травознаей из лачуги на опушке леса?
Он пожал плечами, глядя исподлобья.
— Вам известно, куда она могла уйти?
Егерь отрицательно помотал головой.
Тугодум!..
— Она давно жила здесь? — продолжала расспрашивать я.
— Лет пятнадцать, если не путаю, — ответил он, нехотя.
— Она раньше уезжала куда-нибудь?
— Вы что ко мне привязались, мамзель? — буркнул он. — Ничего я не знаю про старуху. Пропала — и пропала.
— Восхищаюсь вашим милосердием! А вы что здесь делаете?
— Пытаюсь поймать волка, — сказал он с таким видом, словно смертельно на меня обиделся. — Это моя работа, знаете ли. Мне за это жалованье платят.
Я только фыркнула, показывая, как отношусь к его работе.
— Что это вы расфыркались, как кошка? — разозлился он, топая в сторону дороги. — Убирайтесь-ка отсюда, а то найдем потом ваши обглоданые косточки.
— Берегисвоикосточки, — проворчала я ему вслед и продолжила путь.
Я торопилась рассказать о побеге старухи Анне-Ми, но проскользнуть в нашу комнату быстро мне не удалось. Когда я кралась вверх по лестнице, чуть не столкнулась с Пульхерией, которая как раз спускалась с третьего этажа, держа корзину с грязным бельем. Чтобы не быть застигнутой, я спряталась за штору, закрывавшую окно рядом с залом. Через частую деревянную решетку мне была видна комната с желтыми обоями, на которых красовались невинные цветочки лютики.
Саломея сидела в кресле, подперев голову, и смотрела на брата, который беспокойно ходил туда-сюда, заложив руки за спину.
Мне были хорошо слышны голоса Лагаров, потому что окно желтого зала было открыто.
— Прекрати бегать, Рауль, — как раз говорила Саломея. — У меня уже голова кружится, — она поморщилась и потерла виски.
Граф и в самом деле остановился.
— Боже, я мечтаю только выпить сонных капель и забыться, — простонала Саломея.
— Это моя вина, — сказал Лагар, не слушая. — Только я во всем виноват.
— О, небеса… — вздохнула его сестра и закатила глаза.
Птом она встала из кресла и перешла в другой угол зала, так что я не могла больше ее видеть.
Я затаилась, надеясь, что Лагары скажут еще что-то, но брат и сестра замолчали, а потом заиграло фортепиано.
От звуков музыки я спаслась бегством — вдруг граф решит спеть?! «Не слушайте его песен, это проклятый дар Лагаров», — вспомнились мне слова «бабушки» Анастейши.
Может, разгадка Ардешского зверя именно в проклятом даре рода Лагар!
Анна-Ми ждала меня в спальне, но выслушала новости о побеге травознаи без интереса.
— Не понимаю, с чего ты так переполошилась, — сказала моя подруга, спрятав ладошкой зевок. — Старуха почувствовала неладное, и сбежала. Кому охота, чтобы тебя вздернули на первой же березе, потому что не нашли настоящего виновного?
— Но она жила здесь столько лет! — вспылила я. — Почему именно сейчас?
— Да успокойся, — Анна-Ми взглянула на меня тревожно. — Никогда не видела тебя такой.
— Наверняка, старуха в сговоре. Что-то происходит, — я вцепилась в подругу и встряхнула. — Что-то страшное. Мне всё не нравится. Всё не нравится! Мы здесь — и уже четыре трупа! Это наша вина, что мы допустили ещё четыре смерти!
Теперь уже Анна-Ми схватила меня за плечи и крепко встряхнула.
— Приди в себя, — сказала она жёстко. — Не смей поддаваться чувствам. Поддашься — они захлестнут с головой, и выплыть уже не сможешь.
У меня застучали зубы, я не понимала, что происходит, но Анна-Ми, цедя проклятья, налила в бокал воды из хрустального графина на тумбочке, и добавила несколько капель из флакончика, который висел у нее на груди, на цепочке.
— Выпей! — велела она, но я сделала только несколько глотков, и Анна-Ми только вздохнула.
Она уложила меня в постель, укрыла одеялом и села в ногах.
— Что со мной? — спросила я.
— Такое бывает, — сказала Анна-Ми. — И со мной было, и со всеми, кого угораздило попасть к проклятым шаперонам, — она долила в стакан воды, добавила капель из заветного флакончика и выпила сама — залпом.
— Не понимаю, — прошептала я, чувствуя, как стальная хватка внутри ослабевает, и тело мое постепенно расслабляется, плывет, покачивается.
— Ты думала, наше служение проходит бесследно? — горько спросила Анна-Ми, усаживаясь на край кровати и поглаживая меня по руке. — Разве могут пройти мимо души и не покалечить её все эти убийства, что мы видим и совершаем? Те, кто послабее, ломаются сразу. Я видела, как люди в Ордене сходили с ума. Это страшно. Те, кто сильнее духом — выживают. Но нельзя соприкоснуться со злом и остаться чистым. Время от времени происходит то, что с тобой сегодня. Ты слишком перенапряглась. Тебе надо успокоиться и отдохнуть. Постарайся не думать ни о чем, умей уходить мыслями от оборотней, от их жертв… Мари-Жанна, — сказала она вдруг, неосторожно назвав меня настоящим именем. — А ты никогда не думала, чтобы сбежать? Бросить к чертям шаперонов?..
— Сбежать? — спросила я растерянно. — Куда?.. Зачем?..
Она как будто ждала этого вопроса.
— Куда угодно. Хоть на край света, лишь бы подальше от них. Они сделали из нас чудовищ почище оборотней. Разве ты не понимаешь, что мы должныжить— любить, выходить замуж, рожать детей… А вместо этого лазаем по лесам и горам, выискивая убийц, осматрвая трупы…
Голос ее зучал всё тише, всё дальше, он убаюкивал, хотя слова были тревожны, и я смежила ресницы, ощущая блаженную дремоту. Но тут глухо хлопнула дверь внизу, и сон сразу отскочил от меня.
— Кто-то пришел! — я рывком села в постели.
— Или Пульхерия всего лишь заперла двери на ночь, — вздохнула Анна-Ми, пытаясь меня уложить. — Уже одиннадцать, ночь на дворе.
— Нет, я слышу голоса! Пойдем, посмотрим!
— Ты невозможна, — только и произнесла Анна-Ми.
Мы успели как раз, чтобы увидеть, как граф Лагар встречает гостей. В коридоре ждали оба королевских ловчих — мрачно-торжественные, в полном вооружении, и у Франко топорщилось голенище щеголеватого сапога. Наверное, там он прятал кинжал.
— Что случилось, господа? — спросил граф резко. — Чем обязан вашему визиту в такой поздний час?
Он был в рубашке, без камзола — видно, уже собирался ложиться спать. Только судя по решительному виду де Невалей, спокойной ночи не ожидалось.
— Просим прощения за вторжение, месье граф, — сказал младший де Неваль очень высокомерно, задирая точеный нос и холодно глядя на Лагара, — но нам необходимо осмотреть ваш фамильный склеп. Прямо сейчас. Мы действуем по приказу короля, и вы обязаны оказывать нам всяческое содействие.
11. Вскрытая могила
Мы с Анной-Ми переглянулись, стоя в темноте, возле лестницы.
— Какая странная просьба, — граф заложил руки за спину и перекатывался с пятки на носок. — Какая необходимость делать это ночью? Подождем утра, так вы все лучше рассмотрите — гробы, останки, могильные камни…
— Не паясничайте, месье, — сказал Франко де Неваль, подобравшись, как для боя. — Откройте склеп.
Я схватила Анну-Ми за руку, взволнованная до глубины души. Что же произошло, если даже королевские ловчие, верящие лишь науке и пуле, заинтересовались склепом?
— Или вам есть, что скрывать? — подозрительно спросил старший де Неваль.
Граф пожал плечами и обратился к Пульхерии, которая стояла рядом с ним, как фурия, готовая обрушиться на любого, посмевшего навредить ее хозяину:
— Принесите ключ от склепа, дорогая Пульхерия, — сказал он. — Ключ лежит в моей комнате, в правом верхнем ящике стола.
Служанка окинула презрительным взглядом господ ловчих и отправилась наверх. Анна-Ми хотела скрыться, но я удержала ее и потянула за собой, и она нехотя подчинилась.
— Что происходит? — спросила я, спускаясь по ступеням. — Господа, к чему вам склеп?
— Дамам лучше отправиться в свои комнаты, — посоветовал старший де Неваль, воинственно топорща усы.
— Вряд ли нам будет безопаснее где-то, как не рядом с вами, — ответила я очень любезно, хотя всё внутри меня так и клокотало. Чудесные капли Анны-Ми уже не помогали, и как я ни пыталась, успокоиться не могла.
— Пусть девушки идут с нами, — сказал младший де Неваль отцу. — Им и в самом деле будет безопаснее возле нас. Не так ли, месье граф?
Мне показалось, младший ловчий произнес последние слова не просто так. И как-то слишком пристально посмотрел на Лагара.
— Людям его величества виднее, как правильно поступить, — ответил граф безо всякого выражения. — Я лишь исполняю вашу волю.
— Хотелось бы верить, — пробормотал Франко себе под нос.
Вернлась Пульхерия с ключом и огромным фонарем на металлическом кольце. Она рвалась пойти вместе с нами, но граф велел ей остаться дома.
— Саломея уже спит, — сказал он служанке, — присмотрите, чтобы ее никто не побеспокоил.
— Да, месье Лагар, — проскрипела Пульхерия, глядя на ловчих почти с ненавистью.
— Идет дождь, — продолжал граф. — Думаю, дамам надо надеть плащи. Возьмите мой и Саломеи, пожалуйста.
Он накинул женский плащ на плечи Анне-Ми, а мне подал свой — широкий, черный, на плотной алой подкладке.
— Так вы не промокните, — сказал Лагар, глядя мне прямо в глаза.
Я выдержала его взгляд. Сегодня я узнаю правду. Я чувствовала, что это произойдет сегодня.
Граф взял у Пульхерии фонарь и ключ и пошел первым.
Франко де Неваль жестом приказал мне и Анне-Ми держаться за ним и отцом.
— Вы так обходительны с женщинами, — не удержалась от колкости Анна-Ми. — Расстрогали меня до слез. Это столь благородно — быть готовым отдать жизнь за нас с Медхен.
— Уймитесь уже, — процедил он сквозь зубы.
Анна-Ми сладко улыбнулась, отчего бравого охотника так и передернуло.
Снаржи и в самом деле лил дождь — почти как в первый день нашего с Анной-Ми приезда в Ардеш. Свет фонаря через стену воды казался тусклым оранжевым пятном. Граф повел нас в обход замка, через липовую аллею, к каменным завалам, оплетенным плющом.
Мы подошли ближе, и я поняла, что то, показалось мне нагромождением огромных валунов, на самом деле было грубо сработанной гробницей. Горгульи, вытесанные неизвестным мастером из черного камня, зловеще щерили на нас клыкастые морды. Капли дождя заиграли в их глазницах, отразив свет фонаря, и мне на секунду почудилось, что чудовища подбираются к нам поближе, прикидывая, как поудачнее напасть.
— Какое унылое место, — сказала Анна-Ми и зевнула. — Не лучше ли нам вернуться в замок, господа? Что вы надеетесь найти здесь ночью?
— Открывайте, Лагар, — велел старший де Неваль, проигнорировав Анну-Ми.
— Подержите фонарь, будьте добры, — попросил граф вежливо, протягивая фонарь Франко.
Тот помедлил, и я выступила вперед.
— Давайте, подержу, — я схватила металлическое кольцо, и наши с графом руки соприкоснулись. Пальцы его были горячими, и чуть дрогнули.
Он боится? Нет, графу Лагару не подходит слово «боюсь». Но что-то его тревожит. Что мы узнаем правду?
Граф открыл заржавелый замок и толкнул тяжелую, обитую металлическими пластинами, дверь.
Он вошел первым, исчезнув в темноте, и я смело шагнула следом. Если Лагарам есть, что скрывать, сегодня от их тайн ничего не останется.
Склеп не был расписан изнутри. Глубокие борозды проходили по стенам — следы сколов, когда пробивали пещеру. Я посветила назад, чтобы ловчие и Анна-Ми увидели дорогу.
— Прошу, господа, — раздалось из темноты, и я по голосу догадалась, что граф усмехается. — Ищите, что хотели. Золото, драгоценности, вампиров…
— Ну и шутки у вас, — проворчал старший де Неваль.
Франко тем временем взял у меня фонарь и начал рассматривать надписи на могильных плитах. Я не знала, что он искал, но он продвигался от одной могилы к другой, удаляясь от входа, и все мы тянулись за ним — молча, оглядываясь на грубо отесаные стены. Граф держлся немного в стороне, не ступая в круг света, но я чувствовала тяжелый взгляд — Лагар смотрел на меня. Смотрел — или я сошла с ума.
— Долго еще? — промурлыкала Анна-Ми и зевнула, как кошечка. — Вы бы хоть объяснили, что мы ищем, дорогой королевский ловчий.
— Могилу первого Лагара, — ответил Франко де Неваль глухо. — Вот она.
Он поднял фонарь повыше, и я вздрогнула — плита на одной из могил была сдвинута. Как раз настолько, чтобы в щель мог пролезть человек.
Или выбраться из могилы.
— Как получилось, что могила вскрыта? — спросил старший ловчий.
Мы обернулись к графу, невидимому за границей света.
— Кто открывал могилу Дирка Лагара? — повторил де Неваль уже с угрозой.
Граф молчал, и Франко де Неваль произнес звонко и зло:
— Отвечайте! Немедленно отвечайте!
Я тоже ждала ответа графа. Ждала с бешенно бьющимся сердцем. Дирк Лагар воскрес… и начал свою жатву…
Анна-Ми подавила зевок. Похоже, её ничуть не удивила вскрытая могила. Она оперлась о соседнюю могильню плиту и следила за ловчими и графом скучающим взглядом.
— Что вы хотите услышать? — спросил граф с легким презрением. — Мы воевали с тобой, Франко, я даже как-то жизнь тебе спас. Хочешь сейчас арестовать меня из-за каких-то бабкиных сказок? Тебе лучше меня известно, что все в этом городке помешаны на дьявольщине. Но ты и правда считаешь, что я как-то с этим связан?
— В городе болтают, что Дирк Лагар восстал из могилы… — Франко старался держаться храбро, но голос его подвел.