Мелисса – конечно же, это была она – медленно брела, обхватив себя за плечи и глядя под ноги, но вряд ли что-то замечая.
Она успела опасно-близко подойти к краю отвесно спускающегося к воде обрыва. Отец все время собирался сделать ограждение, потому что камень начал крошиться, и кто-то мог упасть, но, видимо, так ничего и не сделал.
– Мелисса! – окликнул я, чтобы она вернулась.
Тонкий силуэт, обрисованный стелящимися по земле красными лучами, замер, потом Мелисса повернулась и отшатнулась от меня.
Кажется, сердце оборвалось вместе ее соскользнувшей по камням ногой. Она беспомощно взмахнула руками, а глаза испуганно распахнулись.
Только не это!
С быстротой молнии я оказался рядом и, перехватив ее руку, дернул на себя.
Мелисса практически упала мне на грудь, а пятачок, где она только что стояла, ушел вниз с леденящим душу шорохом, будто приготовившаяся к смертельному броску ядовитая змея.
Какое-то время мы стояли не двигаясь.
Мелисса скорее всего не могла прийти в себя, а я боялся ее спугнуть и чувствовал как трепещет ее сердце. Живое сердце. Как она стискивает пальцами лацканы сюртука и вжимается в меня всем телом.
Какое счастье, что я успел!
– Все хорошо. Хорошо, – шептал я, стараясь справиться с раздуваемыми ветром волосами. – Мелисса, как можно быть такой неосмотрительной? Ты же знала, что это опасное место, – я крепче прижал ее к себе, чтобы лишний раз убедиться – цела, и сразу же почувствовал, как она напряглась.
Уже не льнула ко мне гибкой веточкой, а снова ощетинилась и уперлась кулаками в грудь. Но прежде чем отпустить, я отвел ее подальше от обрыва и только тогда отошел.
– Мелисса, – взял ее за подбородок и заставил посмотреть мне в глаза. – Ты же была в кабинете отца? Тогда почему я увидел тебя в гостиной с принцем, а теперь нашел здесь? Только недавно я думал, что потерял тебя, и снова рискуешь своей жизнью. Ты так стремишься погибнуть? Почему?
По мере того, как говорил, я распалялся все сильнее и под конец схватил Мелиссу за плечи и встряхнул.
Локоны взлетели и упали на плечи, а она только растерянно моргнула.
– Кабинет… меня вернули… я хотела поговорить с пресвятейшим, – бормотала она.
– Ты что-то нашла в кабинете из-за чего захотела покончить с собой? Мелисса! Ты уже второй раз пытаешься спрыгнуть со скалы. Скажи, в чем дело? Я во всем разберусь.
– Первый раз была не я, – поразительно ясно ответила она и тряхнула головой.
Вот теперь я точно ничего не понимал. Что значит «не она»? Мелисса так сильно повредилась головой?
– В кабинете твоего отца я нашла письмо пресвятейшему, – как-то отстраненно сказала Мелисса. – в нем он пишет, что в день смерти вернет все на свои места и просит пресвятейшего помочь мне освоиться.
А вот это уже опасно! Из всего сказанного Мелиссой я услышал только про письма отца. Что еще она могла из них узнать? Что моя сестра? Но сейчас, когда я решил жениться и защитить ее от Кристаина, об этом тем более никто не должен догадываться.
– Пойдем, – я решительно схватил ее за руку и потащил к дому.
Глава 39. Соперничество
МЕЛИССА
«Какое счастье, что оказался он, а не Верена!» – думала я, едва поспевая за широким шагом Ладислава. – «Она бы еще подтолкнула и платочком помахала, а потом без тени смущения заявила бы, что ничего не знает».
Только сейчас меня накрыло осознанием того, что едва не произошло. Ноги сразу же ослабели, и я запнулась.
– Что? – Ладислав сразу же обернулся и помог устоять.
Я помотала головой, показывая, что все в порядке.
С телом-то в порядке, а в голове творился совершеннейший кавардак, будто там одновременно пронесся тайфун, нахлынуло цунами, закружил смерч и содрогнулось от землетрясения. То есть, я ничего не понимала, и за помощью обратиться не к кому.
Невольно перевела взгляд на широкую спину, заслонившую добрую часть замковой стены.
А с Ладиславом-то что случилось? Почему он не рычит? Не приказывает? Не напоминает о моем положении? Неужели присутствие принца так повлияло или слова лекаря, что во мне частично течет благородная кровь? А самое главное – почему, не решившись довериться Кристаину, который обращался со мной не в пример лучше, я все открыла Ладиславу? И почему там, у обрыва, было так уютно в его руках? Так спокойно и надежно, что совсем не хотелось отстраняться, ровно до того момента, когда напомнил, что этот мир, о котором я совершенно ничего не знаю, – мой мир, а Ладислав спасал неизвестную мне Мелиссу, которой меня подменили. Ее он спасал, за нее переживал, а вовсе не за меня.
И сразу же на смену согревающему изнутри теплу пришел леденящий озноб, а вместе с ним и тоска.
Она затягивала неумолимой воронкой. Еще миг, и задохнусь от давящей тяжести. Глаза застилали непрошенные слезы. Я даже не заметила, что мы уже пересекли гостиную и ступили на лестницу.
– Мелисса, что происходит? – Ладислав остановился и развернулся так резко, что я врезалась носом ему в грудь. – Из-за чего так переживаешь, что пока мы дошли до замка, твое состояние несколько раз поменялось? Может, ты не знала, но я могу это чувствовать. Не так отчетливо, как лекарь, но могу угадать настрой собеседника. Особенно, если касаюсь его, как тебя сейчас.
«Да я вообще ничего не знаю! Меня выбросили сюда, как слепого котенка – выплывай, как знаешь!» – хотелось завопить, но слова застряли в горле, когда Ладислав коснулся губами кончиков моих пальцев. При этом смотрел совсем не на меня, а в гостиную, и в глазах сверкало холодное серебро.
Я тоже обернулась – окруженный щебечущими девушками на нас смотрел Кристаин.
Я раздраженно отдернула руку – ох уж это мальчишеское соперничество! Значит, все его доброе отношение – всего лишь притворство, желание одержать верх над соперником?
А не пошли бы они оба!.. Лесом!
Чувствуя, как от необъяснимой обиды вспыхнули щеки, я подхватила широкие юбки и побежала в кабинет. Могут соперничать сколько влезет, но если никто не в состоянии мне помочь, я это сделаю сама.
– Мелисса, подожди! – спину обдало бархатистой волной, но я не стала оборачиваться.
Не задерживаясь, пронеслась мимо Ильен, недоуменно вздернувшей ухоженную бровь.
– Ладислав, что... – ее голос лился мягкой тягучей патокой. Потянешься к такой и увязнешь, как муха в сиропе.
– Не сейчас, Ильен, – оборвал Ладислав, и приближаясь, от каменных стен отразилось эхо чеканных шагов.
Ладислав настиг мня раньше, чем я успела спрятаться за тяжелой дверью.
– Лисса, – перехватил меня за локоть, а голос почему-то сорвался на хрипотцу. Наверное, от быстрого шага. – Лисса, ты не должна сближаться с Кристаином.
Вот в чем дело! Он просто не хочет терять свою игрушку!
– Слушаюсь, хозя-аин, – протянула я и присела в вызывающе глубоком реверансе.
Если в первые дни я была уверена, что могу вернуться в свой прежний мир, то теперь эта уверенность трещала по всем швам.
Но сейчас мне с удвоенной силой захотелось домой – подальше от мужчин, полагающих, что могут играть чужими жизнями, от непонятных мне обычаев, даже собственные силы перестали забавлять и приносить удовольствие. Какой в них толк, если я невольница? А Ладислав, судя по всему, не желает меня освобождать.
Ответом мне послужили сжавшиеся губы; огонь, сверкнувший в сузившихся глазах, напряженные крылья носа и перекатывающиеся желваки.
Ну вот, кажется, я восстановила статус кво – Ладислав опять меня не переносит.
– Показывай, что за письмо ты нашла, – умеющий быть мягким и бархатным, голос звучал сухо и ломко.
Я нашла свиток и протянула, стараясь не соприкасаться с сильными пальцами. Ладислав опустился в кресло за столом и кивнул мне на уютный полукруглый диванчик.
Несколько долгих, кажущихся вечностью минут, он изучал письмо, потом отложил и поднял на меня потемневшие глаза.
– Получается, ты настоящая Мелисса, и все это время жила в каком-то другом мире, а об этом совсем ничего не знаешь? – хмуря четко обрисованные, как два крыла, брови, задумчиво произнес он. – А та девушка, которая была в твоем теле, вернулась в твой мир? И кроме отца знал об этом только пресвятейший? Да, невовремя он уехал. Но зачем отец это сделал?
Я пожала плечами. Последний вопрос интересовал меня не меньше.
Глава 40. Находка
– Еще я нашла кольцо.
– Какое? – в серых глазах мелькнул интерес.
Я подошла к столу и оказалась слишком близко от Ладислава. Настолько, что почувствовала его тепло и неизменный запах лилий, показавшийся мне самым прекрасным на свете. Глубоко вдохнула, позволяя ему наполнить легкие, пропить их, стать частью меня.
Кожа отозвалась едва заметным беловатым свечением, бросившим бледные блики на смуглые руки.
– Отец говорил, что это любимый запах мамы, – нехотя сказал Ладислав и сморщился, будто съел лимон, а на меня снова накатила необъяснимая тоска, и свечение исчезло.
– Ни разу не видел такого.
Ладислав крутил в пальцах полученное от меня кольцо.
– Это помолвочный перстень. Видишь, как сплетаются лилии? Они символизируют любящих людей навсегда соединяющих свои жизни.
Я склонилась, чтобы лучше рассмотреть и коснулась плеча Ладислава.
Всего одно, совершенно невинное прикосновение, а по спине побежала теплая волна, кончики пальцев покалывало от желания почувствовать гладкость смуглой кожи, а щеки пылали как в лихорадке.
И нет, это не чужое мне тело Мелиссы так реагировало, а мое. Это я отзывалась на его запах, его близость. Но такого просто не может быть!
– Наверное, вашего отца и мамы, – предположила я, желая поскорее избавиться от ненужного томления и вернуться к поискам.
– Нет, – отрезал Ладислав. – Определенно, это отца, но не от помолвки с мамой. С мамой он обручался фамильными кольцами с орлами, а это лилии.
Упс. Кажется, после мамы Ладислава его отец завел себе новую возлюбленную и скрывал ее от сына. Неудобненько получилось.
– А можно как-нибудь найти владелицу второго кольца? – неуверенно предложила я. А поскольку устала стоять согнувшись, то оперлась об угол стола и тут же отскочила.
Часть столешницы, казавшейся монолитным куском дерева, отъехала и открыла нам довольно вместительную нишу.
В основном она была наполнена письмами. И поверх них лежало точно такое же кольцо, что Ладислав до сих пор сжимал в руке, только меньшего размера, и цепочка с изящным медальоном, на крышке которого вились те же лилии, обсыпанные мелкими искрящимися камнями.
– Как красиво! – залюбовавшись, я невольно потянулась и взяла украшение.
Но едва коснулась, как с тихим щелчком крышка отскочила, и мы изумленно замерли – на одной из сторон была миниатюра статного и очень красивого мужчины, чем-то похожего на Ладислава, но с более суровыми чертами.
– Отец, – выдохнул Ладислав и перевел взгляд на вторую половину, а потом на меня.
Да, там было мое изображение. Только совсем юной, почти подростком. Те же каштановые локоны, полные, похожие на бутон губы, нежный овал лица и невинный взгляд, только темно-карих глаз.
– Я?! – невольно вырвалось у меня.
– Нет, – на лице Ладислава снова появилось то самое брезгливое выражение, которое я первое время постоянно видела у него, и перевернул медальон.
«Эрнор и Мелена навеки»
Отец Ладислава и эта женщина. Я ее копия, и я в доме Ладислава.
Мозги скрипели и дымились. Было ощущение, что они уже переплавились в кисель и сейчас выкипали, но изо всех сил отталкивала догадку настырно лезущую в голову.
Нет! Этого не может быть!
Посмотрела на Ладислава – потухший взгляд, поникшие плечи – весь его вид выражал обреченную покорность.
Неужели правда?!
Глава 41. История любви
Я не успела подумать, как схватила верхнее письмо и сразу же выронила – по пальцам проскочил несильный, но чувствительный разряд.
– Что? – сразу же встрепенулся Ладислав и, перехватив мою руку, обеспокоенно осмотрел – видимых повреждений нет. – Письма, скорее всего, зачарованы, – пробормотал он и задержал взгляд на кольце в своей руке. Затем потянулся, чтобы надеть.
Затаив дыхание, я наблюдала. Надеюсь, что он знает, что делает, я бы не рискнула напяливать чужую вещь. Руки Ладислава заметно дрожали, и кольцо едва не выпало.
Я потянулась подхватить раньше, чем успела подумать. Мы вместе держали злосчастное кольцо, а лилии на нем наливались белым светом.
Все звуки исчезли. Осталось только наше шумное дыхание и гулкое биение сердец.
Пристально глядя мне в глаза, Ладислав медленно, словно не был уверен в том, что делает, надевал кольцо, а я, будто примерзнув к нему, скользила по смуглой коже кончиками пальцев. Сердце словно совсем сошло с ума и стремилось сломать мне ребра. Кажется, даже ткань платья вибрировала от сильных и неравномерных толчков.
Но если то, о чем я думаю, правда… Поспешно отдернула пальцы, но взгляд отвести не могла и наблюдала, как лилии стягивались до размера пальца Ладислава, а стебли и основание белоснежных лепестков наливались бронзой.
Надеюсь, это не означает, что мы чем-то связаны.
Ладислав осторожно коснулся одного из писем и, не почувствовав ничего, взял уже смелее. Развернул.
Не утерпев, я вытянула шею в надежде узнать содержимое, но увидела только чистый лист и удивленно посмотрела на Ладислава.
– Ты ничего не видишь, – не спросил, а констатировал он и задумался.
Моя рука сама собой потянулась ко второму кольцу. Какое-то шестое или черт знает какое чувство подсказывало, что кольцо – это ключ, и только тот, кто владеет ключом, сможет увидеть текст. Влюбленные позаботились о сохранении своей тайны.
– Что же, ты наверняка захочешь знать содержимое этих писем, и имеешь на это право.
Краем глаза я видела, как гримаса муки исказила красивые черты, но остановиться не могла – если в этих письмах есть что-то, что может пролить свет на то, зачем старый хозяин выкинул меня из своего мира, а потом вернул, я должна это знать.
Второго кольца мы тоже коснулись одновременно, и оно откликнулось белым свечением. Очень ярким, искристым, будто узнало хозяйку, вот только я его не знала совершенно.
Медленно и как-то очень торжественно Ладислав поднял мою руку и посмотрел в глаза.
– Мелисса, – глухо сказал он. От тоскливых интонаций и едва слышной хрипотцы по телу прокатилась тяжелая волна, и я забыла как дышать.
Хотелось одновременно растечься лужицей, а также сжать и спрятаться.
Но теплые пальцы уже скользили вдоль фаланг. Одна, вторая, и прежде чем окончательно надеть кольцо, Ладислав замер. Я тоже.
Кровь стучала в ушках набатом. Хотелось зажать их, будто это поможет не слышать предупреждения о том, что сейчас мы, кажется, совершаем что-то недопустимое.
– Мелисса, я не хотел, чтобы это было так. Но сейчас, надевая тебе это кольцо, – я чуть не выдернула него свою руку, но Ладислав держал крепко. – Я обещаю неукоснительно выполнять последнюю волю отца и заботиться о тебе, даже вопреки твоему желанию.
С последними словами кольцо заняло положенное место, вспыхнуло бронзовым отблеском и сжалось, плотно обхватывая палец.
– Мне кажется, мы совершили ошибку.
Я не узнала своего голоса – он дрожал, так же как и пальцы, и я вся. Ладислав тоже выглядел взволнованным и взбудораженным.
Мы оба чувствовали, что сейчас произошло что-то странное, но не знали что именно.
– Держи, – Ладислав протянул мне письмо. В его голосе все еще слышалась хрипотца, отдающаяся во мне странным и совершенно ненужным трепетом.
Постаравшись избавиться от пугающего ощущения, я, строчка за строчкой, глотала рукописный текст – передо мной разворачивалась история любви, способная посоперничать с Ромео и Джеульеттой.
«Дорогой Эрнир…» – начиналось письмо.
Надо же, а местные девушки не такие уж и кисейные барышни, как может показаться. Хотя, Ильен меньше всего можно назвать кисейной.
Я хмыкнула своим мыслям и снова вернулась к письму:
«…признаюсь, что с нашей первой встречи на балу во дворце правителя я тоже постоянно думаю о вас.
Ваш визит в наш дом отозвался ликованием в моем сердце, и мне очень горько, что отец ответил отказом на ваше предложение.
Честь быть вашей супругой сделала бы меня самой счастливой женщиной на свете, но я не могу идти против воли родителей.