Разговаривать с испанской королевой было реально сложно. О нет, никакой враждебности и в помине не было! Напротив, полнейшая доброжелательность ко мне и семейству, множество помпезных фраз и обещаний длить и углублять состоявшийся и уже принесший столь ощутимые плоды союз. А в противовес – разговоры о том, что познавшая сладкий вкус побед могучая испанская армия должна напомнить кое-кому, что независимость можно как достигнуть, как и потерять. Особенно тем, кто даже мирный договор заключить не позаботился. Выходило, что Изабелла действительно нацелилась на возврат под власть короны Перу, выбрав тем самым наиболее заманчивую, но весьма опасную цель. Те самые глаза больше желудка, ага!
Вот с таким «багажом» и собрались в обеденном зале. Небольшом, в котором стол был рассчитан предельно на пару десятков человек. Меня устраивало буквально всё: состав присутствующих, атмосфера, меню… за исключением слуг. Об их профессионализме речи не шло, он, понятное дело, был на высоте. Беспокоило иное – уши лакеев частенько слышат то, чего слышать им не положено. Оттого у нас в Ричмонде как-то изначально привыкли обсуждать дела совсем за закрытыми дверями. Слуги, они слуги и есть, ждать от них настоящей преданности… неразумно. Редкие исключения лишь подтверждали правило.
Впрочем, здесь и сейчас ситуация сложилась несколько иная. Даже если кто-то из то появляющихся, то исчезающих дворцовой прислуги и услышит что-либо, и это самое услышанное окажется переданным кому не надо… И что с того? Не скажу за Александра II и Вильгельма Гогенцоллерна, но вот факт, что «тайны мадридского двора» ни разу не тайны – в этом реально сомневаться не приходилось. Текло оттуда, словно из типичного такого решета. Вот и какой смысл надеяться скрыть что-либо? Именно. Потому настоящие секреты должны были оставаться таковыми, а разговор… многое можно было и приоткрыть, в том числе для поощрительных пинков противникам.
Одно блюдо сменялось другим, а разговор пока шёл о несущественных мелочах вроде минувших сражений в выигранной Пруссией и союзной ей Австрией войне. Но от войны как-то перескочили на политику германских государств, общей точкой имевшую бундестаг Германского союза – этого весьма рыхлого объединения, куда входили все германские государства, включая Пруссию и особенно Австрию. Именно последняя всячески подчёркивала там свою лидирующую роль, вызывая вполне естественное возмущение многих прусских генералов и дипломатов. Бисмарк тоже отметился в этом, месте, называя оное…
- Вы правильно в своё время заметили. Бисмарк, что бундестаг Германского союза давно уже стал «лисятником, где нечем дышать от вони» Проблема лишь в том, что большая часть германских государей настолько привыкла к подобному «аромату», что ничего другого и представить себе не в состоянии. Однако после победоносной войны, большая часть которой легла на плечи доблестных прусских войск… не пора ли проветрить «лисятник», запустив туда либо свежий воздух, либо нескольких проголодавшихся такс?
- Какая милая привычка называть вещи своими именами, - Изабелла, обмахнувшись ненадолго раскрытым веером, ибо в зале было хорошо так натоплено, вновь закрыла его. – Виктор, вы очаровательно практичны!
- Без практичности сложно приходится в наших краях. То янки с их бесцеремонностью и склонностью ко всяким там «свободе, равенству и прочему братству», то негры, от своих африканских родичей далеко не отошедшие, очередную пакость устроить попытаются. Вот и образуется привычка находить быстрые и главное эффективные решения. Впрочем, у наших дорогих хозяев я тоже многому научился. Особенно у их не столь и далёких предков, которые во время той же Семилетней войны знали и умели давать отпор австрийским претензиям.
Шпилька направленная не в сторону Бисмарка, а аккурат в седалище Вильгельма Гогенцоллерна, гордящегося славой предков и особенно Фридриха Великого. Понимающие улыбки графа Игнатьева, Александра II и его сына. Они тоже были сильно заинтересованы в умалении влияния Австрии на европейские дела.
- Вы очень хорошо разделили завоеванное с «союзниками», - мило улыбаясь, выделила последнее слово Мария. – Интересно, понимал ли император Франц-Иосиф, что между ним и полагающимися ему по итогам войны землями расположены земли прусские? И о давнем завете дома Гогенцоллернов явно позабыл. Том самом, согласно которому один раз оказавшееся под властью Пруссии уже не долго из-под неё выходить.
Вильгельм важно так выпрямился, одним своим видом показывая, что они, Гогенцоллерны, именно такие. Роон с Мольтке одобрительно покивали. В то время как Бисмарк бросил короткий взгляд на своего короля… примерно такой, каким взирают родители в сторону своих великовозрастных оболтусов-детей.
- Австрийский канцлер ещё не предлагал вам, Бисмарк, обменять доставшийся Австрии Голштейн на какое-нибудь прусское графство, граничащее с Австрией? – полюбопытствовал Игнатьев. – Если ещё и нет, то обязательно предложит. Франц-Иосиф уже поручил ему это, будучи не полностью доволен итогами войны.
- Я верен заветам дома Гогенцоллернов.
Кратко. Чётко. Результативно. Но граф Игнатьев, как министр иностранных дел Российской империи, имел полный доступ к донесениям разведки, которая доносила много чего интересного. И этим интересным граф – понятное дело, с разрешения своего государя – охотно делился с хозяином дворца и его приближёнными.
- Также Франц-Иосиф хочет слепить антипрусский альянс из тех германских государей, которые либо боятся политических устремлений Вашего Величества, - слова произносились Игнатьевым, глядя в лицо Вильгельму, - либо считают возможным приращение своих земель за счёт Пруссии.
- Бавария, Саксония, Гессен, - отчеканил Хельмут фон Мольтке, держащий в голове все мыслимые и не очень расклады. – Другие тоже, но они не так опасны. Опасно станет, если Франц-Иосиф «отправится в Каноссу»… в Париж.
- Баланс, уважаемый Хельмут, - язва по имени Мари ручками изобразила качающиеся чаши весов. – Кошмара коалиций в Париже опасаются сильнее прежнего и не станут ввязываться в серьёзную войну… если поймут готовность соседей и не только поддержать естественные стремления Пруссии урезонить не совсем понятные австрийские стремления.
- Внутригерманские дела, Вильгельм, - к месту добавил Александр II. – Хотят вмешаться многие, но не вмешается, никто. Напрямую, конечно же. Британия и Франция не желают усиления вашей Пруссии. Мы, - взгляд в мою сторону, затем на королеву Испании, - не позволим им оказать помощь Австрии.
Разжёвывать тут никому не приходилось. Пруссакам было очевидно, что Францию от вмешательства будет удерживать наличие под боком у последней Испании, ну а Британия… Лорды в принципе не любили воевать своими руками. Плюс понимали уязвимость Канады и колоний в Карибском море и не только там. Но и Российскую империю способны были удерживать от прямых действий против Австрии угрозой золотым приискам на Аляске.
Патовое положение? Так, да не совсем. Оставалась возможность накачки прусской армии современным оружие, неплохие шансы на подрыв Австрийской империи изнутри, а ещё была Италия. Та самая, которая до сей поры так и не стала полностью сложившимся государством, но щёлкала зубками – хрупкими, малоопасными, но всё же – на исконно итальянские земли, находящиеся под властью австрийской короны. На эту блесну итальянцев поймать было можно. Если, конечно, приложить подобающие усилия, разжигая в далёких потомках римлян страсти по прежнему величию.
За Бисмарком любопытно было наблюдать. Он всячески поддерживал идею по поводу привлечения Италии к назревающей войне против Австрии. Благосклонно относился к расширенным закупкам вооружения, даже не пытаясь препятствовать устремлениям Мольтке и Роона. Беспокоило «железного канцлера» иное – твёрдое обещание русского императора своему прусскому дядюшке Вильгельму по поводу того, что Россия непременно сделает для Австрии войну очень неудобной, заставляющей отвлекать немалую часть сил с прусского фронта. Обещал, но вместе с тем уходил от прямого ответа, как именно сие будет организовано. Упоминал лишь то, что для большей эффективности потребуется время – не менее полугода, а желательно и вовсе год с хвостиком.
Более того, как с нашей, так и с российской стороны шло планомерное и последовательное накручивание короля Вильгельма на тему того, что если в случае с Данией умеренность в территориальных приобретениях была оправдана из-за национального состава на оккупированных территориях, то в случае надвигающейся войны с Австрией ситуация совсем иная. Один язык, одна кровь, одна культура. Можно было откусывать действительно большой кусок и вдумчиво, со вкусом пережёвывать. Несварение желудка шансов получить почти не имелось. Эту мысль аккуратно так и вкладывали в головы прусского короля, начальника его Генштаба и военного министра. Ну а тот факт, что лучшим вариантом окажется выставить Австрию в качестве пусть формального, но агрессора и говорить не приходилось – Бисмарк знал как разъярить Франца-Иосифа и его окружение до полной потери здравомыслия и реальной оценки ситуации.
Беспроигрышный расклад! Нуждающийся в скорой войне с Австрией за доминирование в германских делах, Отто фон Бисмарк не мог просто так отмахнуться от тех, кто всяческим образом показывал свою доброжелательность к Пруссии. То есть сам он мог бы, но вот король Вильгельм нет. Рисковать же испортить свои и так не самые простые отношения с монархом «железный канцлер» не осмеливался. Не на пороге ключевых для возвышения родной Пруссии событий. Вот и оставалось ему делать хорошую мину в не до конца понятной игре и готовиться парировать возможные выпады вроде как союзников.
Понятно, что Отто фон Бисмарк отнюдь не собирался швартовать корабль по имени Пруссия у загодя подготовленного причала под благожелательным прицелом орудий береговых крепостей. Его устраивала лишь лидирующая роль, но никак не подчинённая. Более того, тонкий и изощрённый дипломат видел большую часть подводных камней, стремясь их избегать. Мешать ему в этом? Упаси боги и демоны!Американской и Российской империям необходимо было сильное государство на прусской основе, выступающее противовесом той же Франции. Лично же для Александра IIПруссия была кинжалом, используя который можно было поразить унизивших его во время Крымской войны Франца-Иосифа и Наполеона III. Конечно, имелся ещё один враг, королева Виктория, но Император Всероссийский понимал, что пока не время. Возможностей… не имелось.
Понимаю. Всячески разделяю. Непременно поспособствую. Я ведь помнил про свою истинную суть, отнюдь не собираясь её отбрасывать или даже отодвигать в сторону. Урождён русским, был им, им же и остаюсь, невзирая ни на какие прыжки во времени реальности. И как следует наподдать по заднице тем, кто своими действиями серьёзно так унизил мою родину – это дело святое. Главное в меру, без перегибов. Ибо месть местью, но крушение той же имперской Франции, как случилось в родной реальности, обернулось для мира в целом и России в частности огромными проблемами через несколько десятилетий.
Меж тем не Пруссией и связанными с ней делами едиными. Требовалось урезонить впавшую в раж Изабеллу, желающую продолжить восстановление колониальных владений и выбравшую как следующую цель именно Перу. Подобное вполне могло поставить крест на некоторых наших планах, а значит, требовалось перенаправить кипучую испанскую энергию на несколько иное направление. Тоже колониальное, спору нет, но более… правильное.
- Обсудив высокую политику, стоит перейти к более приземлённым вопросам, Увы, без этой приземлённости никак не получается ни развивать армию с флотом. Ни проводить разного рода реформы, ни даже держать в благостном и спокойном состоянии собственных граждан или там подданных.
- Виктор сейчас о деньгах говорит, - стрельнула глазками Елена, нацеливаясь ложечкой на фруктовое желе. – Хочет снова выжать золото из булыжников, но сообща, поскольку один не справится.
Изображаю на лице тоску-печаль. Дескать, недоволен сестрёнкой, язык которой порой вперёд разума работает. Далеко не факт, что этим удастся ввести в заблуждение хотя бы треть присутствующих, но куда ж мы все без прикладного то лицемерия! Вот и я говорю, что таки да никуда.
- Четыре страны. Это много.
- Очень много, Бисмарк, - согласился с «железным канцлером» Александр II, да и не только он. Просто остальные ограничились кивками или иными жестами. – И трансконтинентальную железную дорогу уже строят, а акции распределены.
- Для разработки приисков тоже не нужны посторонние. Много посторонних, - сынАлександра II снова доказывал, что ум передается по наследству... в большинстве случаев. – Нечто на территории Европы?
А вот тут пальцем в небо. Но допущение вполне понятное, учитывая факт нахождения тут представителей трёх сильных европейских государств, одно из которых колониями вовсе не обладало, а второе почти все оные расположило впритык к метрополии.
- Давай, брат, все уже заинтересовались.
- Разве я могу отказать одной из любимых сестёр, Мари? – небольшая пауза и раскрываю карты. – Нет, объект интереса не находится в Европе. Хотя догадка любопытная и могла бы быть верной… в ином случае. Да, есть предложение взять и разделить своего рода «ресурс», «разработка» которого в одиночку ляжет слишком тяжёлым грузом, да и времени потребуется немало. Помимо этого, без участия прекрасной королевы, тут присутствующей, найти подходящий повод будет в разу сложнее.
- И какая из моих бывших колоний таит в своих недрах что-то такое ценное, для добычи чего нужны такие усилия?
Изабелла аж замурлыкала, аж расцвела пуще прежнего, услышав от меня про интерес к какой-то из утерянных Испанией колоний. Невзирая на все свои слабости и недостатки, испанская королева была куда как лучшей правительницей, нежели её предки на несколько поколений. У неё присутствовали хотя бы воля и желание править, в отличие от тех бесхребетных тряпок! Плюс жажда власти и стремление восстановить былую мощь Испании, а не проедать-пропивать-просирать остатки роскоши былой.
- Уверен, что все наслышаны про Суэцкий канал, процесс его строительства. А ещё то, какие прибыли он способен принести владельцам.
Слышали всё... в той или иной степени. Только относились с разной степенью скептицизма. Сама идея канала признавалась как перспективная всеми, но вот процесс постройки, постоянно осложняемый египетско-турецкими властями и никчёмностью египетских арабов, используемых как основная рабочая сила… Оно и понятно, ведь Фердинанд де Лессепс, основной идеолог и воплотитель в жизнь этой самой идеи, получил право на постройку канала… десять лет назад. Дата же окончания работ всё сдвигалась и сдвигалась, да и затраты из-за вышеперечисленных факторов перевалили первоначально запланированные минимум в несколько раз. Если мне не изменяла память, открытие канала должно было состояться не то в 1869, не то аж в 1870 году.
Зато технологии строительства были опробованы, а значит реально избежать множества допущенных предшественниками ошибок. Плюс переманивание опытных кадров никто не отменял. Зачем? Вестимо дело, для другого канала, «панамского», который вряд ли будет расположен собственно в Панаме. Да и состав акционеров, понятное дело, не должен быть столь дурацким, как в случае канала Суэцкого. Чуть более половины акций получала французская сторона, около сорока процентов египетская, ну а малые остатки другие страны, которые проявили малый, но всё же интерес. А уж как распределялись акции дальше… Как? Сложным порядком, благодаря которому кто только их не получал. Деловые интересы, мать их за ногу и в сточной трубе шипованным сапогом утрамбовать!
- Бывшие испанские колонии. Суэцкий канал… Узкая часть между Северной и Южной Америками, - «железный канцлер» хоть и корчил скептические гримасы, но суть предложения уловил после первого намёка. – Лессепс уже потратил все двести миллионов франков, объявив о дополнительном облигационном займе. Потратит и его, потом станет просить новые суммы. Бочонок без дна!
- Только вот большая часть трат уходит на подкуп дикарей в Каире и Стамбуле, а ещё на рекламу канала по всем европейским странам. Нам не нужно будет делать ни того, ни другого, ни даже третьего. Бывшая колония Испании может призвать законного монарха и это будет воспринято европейскими державами достаточно благосклонно. Или вынужденно, но возразить не смогут. Та же Британия…